Скрытое за слепящим светом

      Феликс догадывался, что кто-то обучает моделей красиво вышагивать по подиуму, но не думал, что ему, с его-то ростом, придется этому учиться. Однако пришлось, причем в какой-то момент ему водрузили на голову бутылку с водой, которая не должна была падать при ходьбе и разворотах.       В отличие от учителя, бутылка Феликса падала на пол снова, и снова, и снова, а баланс все никак не находился. Но ему хотя бы к спине крест не примотали — с его помощью учитель добивалась идеально ровной спины у совсем деревянного Алекса. Казалось бы, что может быть проще, чем ходить? Но попробуй вышагивать по ровной линии с бутылкой на голове. От напряжения болело все тело, словно он мышцами пресса пытался этот бутыль удержать.       Занятия актерством, впрочем, тоже не особо радовали. Феликсу казалось, что их будут учить… ну, в любви признаваться или плакать… но нет, следующий час они провели, пытаясь научиться кричать, стонать от боли и звать на помощь.       К концу занятия последнее упражнение выходило очень натуралистично — Феликс уже хотел докричаться до Австралии, чтобы его забрали домой. При условии, что они учились этому вчетвером и не были актерами по своему профилю, часть занятия они потратили на смех друг над другом и над самими собой. Очень тяжело оставаться серьезным, когда Юки, лежа на диване, должна изображать стоны умирающего, а у нее выходит нечто диаметрально противоположное. Их преподаватель при этом умудрялся оставаться абсолютно невозмутимым: видимо, не впервые его занятия становятся похожи на балаган.       С утра занятия казались какой-то шуткой от агентства, тратой времени и чем-то легким для усвоения. Но после двух с половиной часов в этом центре все четверо залезали в машину уставшие, охрипшие и заметно притихшие. Только менеджер Ю ехидно улыбалась.       Причем Феликс понимал, чего именно они добиваются этими занятиями: если в течение часа изображать крики умирающего перед другими людьми, стыдливость как-то отходит на второй план. Примерно то же и с умением ходить — да, это вряд ли реально пригодится в жизни и на сцене, но изобразить королевскую осанку получится в любом состоянии.       На другой день у них снова были актерские курсы, только теперь уже пластика — в течение часа они изображали реакции тела на простые взаимодействия. Как вздрагивать от испуга, делать вид, что тебе холодно или жарко, отдергивать руку от неожиданно горячего предмета. Это было по-своему весело, но сложнее, чем казалось ранее. Вроде того, что обычно изображаешь ожог лишь движением руки, а на деле из-за боли дергается все тело целиком. Или что изображаешь испуг просто аханьем, а тело интуитивно в таких случаях пытается сгруппироваться, чтобы защитить себя.       Все эти занятия они проходили в группе, а вот для урока вокала их разделили — менеджер Ю отвела Феликса к кабинету чуть ли не за ручку, словно опасалась побега. Его учитель — женщина в возрасте, с короткими волосами и очень стильно одетая, как-то встречалась ему в стенах агентствах. Говорили, что она занимается постановкой вокала очень давно, но не работает полноценно ни в одном агентстве — к ней могут попасть трейни и айдолы, независимо от принадлежности тому или иному лейблу.       Вообще, многие занятия действующих айдолов проходили вне стен агентства — хорошие учителя предпочитали вести уроки на своей территории, строго по записи и с возможностью отказаться от бесперспективного ученика. У Феликса были некоторые сомнения, что он такой уж перспективный в плане вокала.       Учитель Чой заставила его сначала спеть что-то, потом гоняла по нотам, потом он снова пел — за полчаса они до самого обучения так и не добрались. Она отошла от пианино и потянула Феликса к креслам, усаживаясь сама и предлагая сесть ему.       — Не вижу таких уж больших проблем, как мне озвучили. Просто нужно очень много времени, увы. Сколько тебе лет?       — В пятницу будет семнадцать, — ответил Феликс.       Учитель Чой улыбнулась в ответ:       — Выглядишь даже моложе. Ты не занимался пением в полной мере? Некоторым везет, и они сразу рождаются с широким рабочим диапазоном… большинство учителей предпочитают работать с ними — хороший результат и достаточно быстро. Но я люблю сложные случаи. На то, чтобы дотащить тебя до уверенных двух с половиной октав рабочего диапазона уйдет года три, не меньше. Но у тебя очень красивый баритон, это должно хорошо звучать.       Феликс удивленно распахнул глаза — ничего себе сроки! Не то чтобы он страстно желал петь, но… три года занятий, чтобы доползти до уровня средненького вокалиста?       — Упражняться придется каждый день, без меня, — продолжила учитель Чой. — В этих упражнениях нет ничего сложного, главное — регулярность. Каждый день по полчаса как минимум. Хоть в душе пой — место не важно.       Феликс ухмыльнулся — в целом, именно там и начинается распевка всех вокалистов группы. Продолжается за завтраком, нередко не прекращается даже по дороге к агентству. Феликс обычно в этом хоровом пении всего подряд не участвовал… возможно, зря.       — Чем чаще поешь неудобные для тебя вещи — тем лучше, — продолжила учитель. — Главное — не перетруждай связки, тебе это незачем. Давай-ка пройдемся по необходимым упражнениям…       Феликс встрепенулся: была одна вещь, которая ему казалось очень прикольной. Он немного умеет, но не уверен, что делает это правильно.       — А вы можете научить меня расщеплению, как это правильно назвать… чтобы звучал, как в рок-музыке, но более хрипло — как гроулинг.       — Гроулинг в к-поп? — удивилась учитель Чой.       Феликс чуть пожал плечами, не зная, как объяснить причину этого странного желания:       — Парни пишут достаточно мрачную музыку, если так подумать. Умение выдавать действительно низкое и хриплое звучание было бы совсем не лишним.       — Хорошо, — хмыкнула учитель Чой. — Я поняла, что ты имеешь в виду. Не думаю, что тебе нужен именно гроулинг, да и для техники расщепления придется попотеть, но если тебе интересно — будем к этому стремиться. * На всякий случай. У Феликса низкий голос сам по себе, его можно слышать во многих партиях, когда он просто читает рэп. Но вот самые эффектные кусочки он читает еще более низко, с таким трескучим дрожанием голоса. Это штробас, одна из относительно простых техник расщепления. На выступлениях группы в турах он иногда свои партии практически кричит — это уже гроулинг. Насчет штробаса не уверена, у многих парней его получается делать без всякого обучения, а вот гроулинг, который нам демонстрировали на последних концертах, уже не столь прост. Обычно для его освоения нужны занятия вокалом с хорошим педагогом, что неплохо вписывается и в тот факт, что один рэпер в прошлом году начал все чаще демонстрировать вокал в несколько непривычном звучании. Но я могу ошибаться — в области пения я даже не дилетант, а просто любопытный наблюдатель.