Скрытое за слепящим светом

      Феликс даже не знал, где находит кабинет директора Пака — пришлось спросить у учителя танцев. Минхо поплелся следом и, по традиции трейни, съехал по стенке вниз, приготовившись ждать прямо на полу — диванов и стульев в коридорах агентства не было, поэтому типичное ожидание проходило примерно так.       Феликса встретила небольшая приемная, секретарь за высокой стойкой, направо — комната для нескольких менеджеров, налево — кабинет начальства. Минимум мебели, на стенах висят плакаты с дебютными промо артистов агентства. Кабинет директора оказался чуть более уютным хотя бы из-за наличия тяжелых штор и более вычурной мебели, но большой овальный стол для совещаний и проектор под потолком как бы намекали, что в этом кабинете в том числе проходят все совещания.       Феликс поклонился у входа, и директор Пак указал ему на место около своего стола, он подписывал какие-то документы, пришлось подождать немного.       Феликс едва успел осмотреться, как директор отложил ручку:       — Ключи, — он протянул две связки. — Второй экземпляр отдашь Минхо, больше никому ключи не отдавать. Зал небольшой, но с раздевалкой и душевой, чтобы вы меньше сталкивались с остальными.       — Я думал, что нас не ограждают друг от друга, чтобы закалить характер, — хмыкнул Феликс, забирая ключи.       — Кто-то залил весь шкафчик Сунхи прокисшим молоком. Алексу подлили уксус в бутылку с протеином — он не выпил, потому что пахло странно. А у Минхо изрезали обувь прямо перед оцениванием. Понять, кто это делает, старенькие или новенькие, просто невозможно, мы не можем ставить камеры в раздевалках. Поэтому бери ключи и надейся, что гадят не твои четверо.       Феликс не смог удержаться от закатывания глаз: да уж, война в самом разгаре. Он слышал отголоски, но не думал, что все настолько серьезно, что дошли уже до прямого вредительства. Ни Минхо, ни Алекс не рассказывали, что именно они имеют в виду под «нездоровой атмосферой».       — Что-то еще? — уточнил Феликс.       По контракту он не может отказаться от тренировок или дополнительной нагрузки, так что еще почти три месяца ему придется выполнять навязанные обязанности лидера, которым он совсем не рад.       — Вечером найдешь менеджера Ю, она выдаст вам новое расписание.       — Я сегодня ухожу в шесть, — спокойно ответил Феликс.       Директор Пак искренне удивился:       — Почему?       — Мне ведь дали выходной. Мне нужно обсудить с моим психотерапевтом вчерашние события, — елейно улыбнулся Феликс.       Сегодня с утра он понял, что многие его проблемы возникают просто потому, что он изо всех сил старается быть сильным, хотя на деле — очень эмоциональный, чувствительный и откровенно уставший от необходимости это скрывать человек.       — Это так важно, что не может подождать выходных? — сощурился директор Пак.       — Я принимаю антидепрессанты, у меня была клиническая депрессия, синдром деперсонализации-дерелиазации и я резал себя. Как думаете, факт моего отчисления из группы, которая стала для меня практически семьей, не отразился на моем состоянии? — едко, но на английском, ответил Феликс.       Директор Пак опешил — было заметно, что к подобным заявлениям он не был готов.       — Почему ты не сообщил ранее?       — Я не обязан, — пожал плечами Феликс. — Мы закончили? Сейчас почти пять, мне нужно многое успеть за час.       Директор Пак хмыкнул и покачал головой:       — Да уж, перспективный трейни, ничего не скажешь. Иди, — качнул головой он.       Феликс привычно поклонился и вышел и из кабинета, и из приемной. Минхо сидел на полу, сомкнув стопы, но растопырив колени, и они касались пола без каких-либо усилий с его стороны. Феликс позавидовал растяжке.       — Что сказали? — спросил Минхо, не вставая.       Феликс остановился практически над ним, задумчиво рассматривая:       — Сдали, что тебе испортили обувь. Почему не рассказывал?       Тот пожал плечами:       — А ты бы рассказал? Феликс хмыкнул и подал ему руку: не то чтобы Минхо нужна помощь, но почему бы и нет? Тот с деланным кряхтением — будто не он тут только что демонстрировал растяжку — поднялся на ноги.       — Пойдем кабинет смотреть. Кто хоть такие эти… Сунхи и Хансо? — спросил Феликс.       — Оба Ким, если это важно. Сунхи пятнадцать, он неплохо танцует и поет. Он из действительно бедной семьи, агентство практически полностью взяло все его обеспечение на себя, ему даже одежду выдают. Дразнят из-за этого практически все трейни. На мой взгляд, милейший зашуганный ребенок, хотя кто их знает, красивых и бедных, может оказаться просто хорошим актером.       Феликс кивнул, принимая к сведению. Бедным в любом обществе быть стыдно, но в Корее это было причиной для травли. В Австралии бедных стипендиатов их школы скорее избегали, причем в большей степени из-за разницы интересов и возможностей — сложно дружить, когда у кого-то месячный бюджет семьи меньше, чем твой друг спускает на устройство одной вечеринки.       — А Хансо?       — Ему шестнадцать, есть младшая сестра, она тоже здесь трейни. Он хорошо поет. Похуже, чем Алекс, но среди новичков однозначно на втором месте.       — Этого-то хоть не дразнят? — вздохнул Феликс, уже подходя к нужным дверям — надо же посмотреть, что им досталось.       — Скорее уж он остальных, — вздохнул Минхо. — Эти-то двое вечно ко мне липли, а Хансо — протеже ЭйДжея.       — Новости прям все лучше и лучше, — вздохнул Феликс, открывая зал.       В нос ударило не до конца выветрившимся запахом недавнего ремонта. Это здание вроде как продают какому-то творческому центру, поэтому потихоньку изменяют исключительно JYРовские интерьеры на что-то более нейтральное. Здесь все было относительно просто: стены покрыты панелями под светлое дерево, две зеркальные стены, короткая стойка с мини-холодильником, музыкальным центром и телевизором, ярко-желтый диван без подлокотников прижат к одной из стен. Шикарные апартаменты.       Но Феликсу от этого вида стало почему-то особенно тревожно.