Уродливая Императрица

Тэн Юнь не ожидал, что Сюэ Цзюньлян скажет это, но он знал, что Сюэ Цзюньлян намеренно дразнит его. Но чего не ожидал Сюэ Цзюньлян, так это того, что на какой-то момент ошеломленная Императрица с улыбкой ответит: — Поскольку Ваше Величество не хочет вербовать бандитов, то отправить солдат, чтобы остановить их — это единственное, что вы можете сделать. Однако, думается мне, что этих ребят будет не так просто взять. Вам придется послать в пригород от восьмидесяти до ста тысяч солдат. Тогда их можно будет взять всех сразу, и они больше не смогут препятствовать девушкам участвовать в Отборе. Услышав это, Сюэ Цзюньлян не мог сдержать громкий смех. Даже Цзян Юй, стоявший в стороне, рассмеялся. Сюэ Цзюньлян откашлялся и попытался выглядеть серьезным: — Цзян Юй, над чем ты смеешься? Цзян Юй ответил: — Ваше Величество, этот старый слуга смеется, потому что Её Величество очень скромна и добродетельна, а её ум превосходит других. Услышав лестные слова Цзян Юя, Сюэ Цзюньлян смягчился. Он снова повернулся к Императрице и сказал: — Отправить от восьмидесяти до ста тысяч солдат не проблема, но мне кажется, что это слишком много. В таком случае, я лучше выслушаю вашу хладнокровную просьбу. Тэн Юнь мгновение помолчал, а после произнес: — После вербовки трех генералов, вы сможете отдать их этой жене? — О? — Сюэ Цзюньлян спросил, — Вы собираетесь воевать? Хотите собрать свои военные силы? — Не обязательно для войны, просто эти братья Хэ — необычайно талантливые люди. Они скорее откажутся от своего респектабельного статуса и решат стать бандитами, чем примут нового хозяина, а значит, завербовать их будет непросто. Зато эта жена сможет заставить их повиноваться. — Тогда… — с улыбкой сказал Сюэ Цзюньлян, — Если они действительно такие талантливые, и вы правда сможете заставить их подчиниться, не вижу проблемы отдать их вам. — Ваше Величество дал слово и теперь не может нарушить его. — Конечно. Тэн Юнь улыбнулся: — Тогда я хочу попросить еще кое о чем. Вы можете одолжить мне пятьдесят солдат? Сюэ Цзюньлян сказал: — Пятьдесят? Похоже, у вас действительно есть план. Сюэ Цзюньлян немедленно постановил, что, пока они находятся в переделах столицы, Императрица может назначать команду солдат по своему усмотрению. И поскольку Тэн Юнь запросил пятьдесят человек, Сюэ Ван мобилизовал только пятьдесят солдат. Тэн Юнь лично отобрал пятьдесят имперских гвардейцев. Эти имперские гвардейцы должны были охранять безопасность внутри и снаружи имперского города. У них было необычное прошлое — их всех отправили в императорский дворец еще в юном возрасте, и они с детства обучались военным искусствам. Сюэ Цзюньлян даже не пытался вмешиваться и позволил Императрице все устроить самой. Он молча стоял в стороне и наблюдал за каждым движением Тэн Юня. Отобрав пятьдесят солдат, Тэн Юнь поручил десяти из них замаскироваться под богатых купцов, прибывших в столицу. Эти десять должны были привлечь внимание братьев Хэ. Еще десяти Тэн Юнь приказал прокрасться на гору, тайно проникнуть в хижину бандитов и облить маслом их кухню и дровяной склад. Братья Хэ напали на богатых торговцев, но по незнанию сами попали в ловушку и оказались окружены. Бандиты хотели было прорвать окружавшую их засаду, но солдат, замаскированных под торговцев было намного больше. Застигнутые врасплох, братья оказались в невыгодном положении и вскоре проиграли. Имперские солдаты схватили Хэ Даба, поэтому другие братья не осмелились лезть на рожон. Главный среди солдат спросил трех братьев, согласны ли они сдаться. Тогда возмущенный Хэ Даб обвинил их в обмане и заявил, что они скорее умрут, чем сдадутся. Тэн Юнь приказал отпустить бандитов, и гвардейцы позволили им уйти. Братья Хэ в гневе вернулись в деревню. Вечером, когда пришло время готовить ужин, кто-то пришел сообщить, что им нужна вода, чтобы потушить огонь. Все трое не обратили внимания на его слова, предположив, что один из их подчиненных был неосторожен при разведении огня. Но через мгновение они поняли, что огонь распространился по всей территории. Все бросились на борьбу с огнем, но он уже вышел из-под контроля. Братья Хэ могли только приказать остальным собрать оставшиеся вещи и вместе бежать с горы. В это время люди Тэн Юня стояли у подножия горы, ожидая, когда спустятся бандиты. Поскольку бандиты убегали от пожара, у них не было оружия и они вообще не были готовы к бою. Как только они увидели солдат, большинство из них испугались и разбежались в разные стороны. Тэн Юнь приказал имперской гвардии еще раз схватить трех братьев. Братьев Хэ снова окружили и снова предложили сдаться. Стоя среди врагов и смотря на то, как на горе догорает их жилище, братья пришли в ярость. Они бранили имперских солдат за то, что как настоящие мужчины, они не должны были использовать грязные уловки, чтобы победить других. На этот раз Капитан Имперской Гвардии был подготовлен. Он достал письмо, написанное Тэн Юнем, и прочитал его содержание вслух прямо перед тремя братьями. Командующий имперской армией слово за словом зачитал письмо и понял, что Тэн Юнь заранее предвидел реакцию троих человек. Содержание было таким: «Когда ваш хозяин погиб, вместо того, чтобы присягнуть Сюэ Вану, вы решили бежать и промышлять грабежом — где же тут верность? Вы грабили богатых, но никогда не пытались помочь бедным — где же тут сострадание? Убедив своих братьев быть бандитами, но не сумев прокормить их, вы заставили их страдать вместе с вами — это ли праведность? Совершая столь гнусные деяния, вы пытаетесь попрекать других в том, что они не настоящие мужчины?» Командующий имперской армией улыбнулся и спросил: — Смогут ли братья Хэ попасть в ивовый лист с сотни шагов? Трое братьев высокомерно ответили: — Естественно, мы все отличные стрелки. Предводитель императорской армии снова улыбнулся: — Конечно, вы можете попасть в ивовый лист с сотни шагов. Такие как вы отлично стреляют, отлично ведут войны и отлично сражаются на поле боя. Но мало кто из вас становятся героями. Потому что многие, кто умеют стрелять, выбирают стать торговцами, многие, кто умеют незаметно пробраться во вражеский лагерь, выбирают стать учеными, и многие, кто умеют сражаться, выбирают быть бандитами. Такие люди, прячущиеся по деревням и горам, пренебрегают своей страной, и таких людей нельзя назвать настоящими мужчинами. Услышав это, лица троих братьев Хэ покраснели от стыда. В душе они всегда были честны и принципиальны, поэтому сразу поняли свою ошибку. Командующий имперской армией еще раз спросил, согласны ли они сдаться, и они ответили: — Только вашему лидеру, который написал это обращение. На следующий день на дворцовом заседании Сюэ Цзюньлян приветствовал завербованных братьев Хэ, а Тэн Юнь сидел за занавеской из бисера и слушал их разговор. Братья спросили, кто был руководителем миссии. Вместо того, чтобы рассердиться на их грубое отношение, Сюэ Цзюньлян снисходительно улыбнулся: — Лидер — Императрица этого Гу. Все трое были потрясены. Их лица раскраснелись от мысли, что они проиграли женщине из императорского гарема. Конечно, они не знали, что были обречены на проигрыш с самого начала, так как другой стороной был Тэн Юнь, который когда-то был Великим Железным Генералом. Сюэ Цзюньлян принял трех братьев и дал им новые имена: Хэ Чжун, Хэ Жэнь и Хэ И. Также Сюэ Цзюньлян не нарушил своего обещания, и братья действительно преклонили перед ним колени под именем Императрицы. Хотя люди при дворе могли посчитать такой подход слегка неуместным, все отчетливо помнили, какие достижения были на счету Императрицы. Будь она мужчиной, то уже была бы титулована Хоу, а также считалась бы Великим Генералом. Понимая это, никто из чиновников не возражал. Поскольку дело с бандитами в пригороде было улажено, и кареты больше никто не останавливал, кандидатки на Трехлетний Отбор въезжали в столицу одна за другой. В это время Сюэ Хоуян услышал, что Сюэ Ван собирается выбрать ему наложницу, и не мог не чувствовать себя обеспокоенным. Скоро он вернется на границу, а новая наложница наверняка не захочет жить там, где земля настолько бесплодная, что даже трава не растет. Кроме того, Сюэ Хоуян не хотел снова жениться. Хотя он не умел хорошо говорить, у него были чувства к Тэн Шану. Он понимал, что мужчине неуместно предаваться романтике весь день, но его чувства к Тэн Шану уже давно превзошли многое. Когда Сюэ Хоуян вошел во дворец, Сюэ Цзюньлян услышал, что Императрица прогуливается в саду, поэтому он намеренно пошел в сад, чтобы встретиться с Императрицей. Сюэ Хоуян бросился во дворец и обнаружил, что резиденция Сюэ Вана пуста. Его сердце стало еще более беспокойным. Сюэ Хоуян даже не подумал, что в это время Сюэ Цзюньлян может быть занят ухаживанием за Императрицей, поэтому он в спешке бросился в сад. Когда он приблизился к павильону Бишоу, то увидел Цзян Юя, стоящего рядом с опущенной головой. Ни одна сторона павильона не была загорожена, и Сюэ Хоуян мог очень ясно видеть, как внутри Сюэ Цзюньлян прижимает Императрицу к перилам павильона и целует её. Кожа Сюэ Хоуяна не была настолько толстокожей, чтобы он осмелился влезть внутрь. Он стоял рядом с Цзян Юем и ждал. Но два человека внутри павильона, казалось, были неразделимы. Сюэ Хоуян ждал и ждал, пока его терпение не начало иссякать. Цзян Юй заметил, что Вань Нянь Хоу нетерпеливо ерзает, поэму пришлось дважды кашлянуть, чтобы привлечь внимание Сюэ Вана. Конечно, Сюэ Цзюньлян заметил, что эти двое стоят снаружи, и был раздражен тем, что его прервали. Выражение его лица было мрачным, когда он повернулся к Цзян Юю: — Что? У тебя куриное перо застряло в горле? Хочешь, чтобы императорский доктор тебе помог? Обвинение было несправедливым, но Цзян Юй, прижав подбородок к груди, объявил, что Вань Нян Хоу просит аудиенции. Цзян Юй подумал, что это может быть связано с военным делом, и если он задержит доклад Императору, он будет виноват. Когда Сюэ Хоуяну, наконец, разрешили говорить, Цзян Юй понял, что никакого срочного военного доклада нет, просто Вань Нян Хоу не хочет принимать наложницу… Лицо Сюэ Цзюньляна было непроницаемо, когда он спросил: — Тогда, Хоуян, скажи мне, почему ты не хочешь наложницу? Сюэ Хоуян долго колебался, а затем сказал: — Этот младший брат в ближайшем будущем собирается отправиться на границу. Брать наложницу в такое время не кажется разумным. Какая девушка согласиться выйти замуж, чтобы потом стать вдовой... Сюэ Цзюньлян оказался в тупике после подобного рассуждения: — Ты сражаешься на границе круглый год, тебе не стоит говорит столь страшных слов, иначе можешь проклясть себя… Кроме того, что касается твоей причины, то чья дочь посмеет отказать моему младшему брату? Сюэ Хоуян замер. Он открыл рот, чтобы что-то сказать, но понял, что его нежелание брать наложницу было всего лишь оправданием. Он знал, что это связано с Тэн Шаном, но не слишком углублялся почему. Его мысли хаотично вращались. Однако Сюэ Хоуян также знал, что он определенно не может говорить о Тэн Шане перед Сюэ Ваном, поэтому у него не было других слов для возражений. Он даже пытался ненавязчиво послать взглядом сообщение стоявшей в стороне Императрице, надеясь, что Императрица как-то подсобит ему. Но Тэн Юнь тоже был расстроен этим вопросом. Он все еще не мог решить, что будет лучше для Тэн Шана, поэтому притворился, что не видит взгляда Вань Няна Хоу. Сюэ Цзюньлян сказал: — Хоуян, ты уже не молод. Ты всегда на границе, сражаешься за нашу страну, и я не могу допустить, чтобы ты оставался бездетным и одиноким... Если в твоем сердце уже кто-то есть, и ты не хочешь, чтобы я выбрал другую, скажи мне честно. Чего и кого бы ты ни пожелал, пока ты счастлив, твой старший брат подарит их тебе. Сюэ Хоуян стоял с опущенной головой и долго молчал. В конце концов он произнес: — В сердце этого младшего брата только Тэн Шан.

——      ——

Фэн Мин оседал на пол, и Чжао Лу его поддержал. После этого он больше не осмеливался прикасаться к Фэн Мину и снова отступил в сторону. Но глаза Фэн Мина внезапно широко распахнулись, как будто он только что что-то узнал, что-то невероятное. Фэн Мин спросил: — Извините, Господин Благодетель, что это за место? Чжао Лу намеренно понизил голос: — Мы все еще возле реки Мин, дождь так и не прекращался. Если вам срочно куда-то нужно, придется подождать, пока дождь не утихнет. Фэн Мин кивнул. Снаружи доносились звуки дождя, а небо было настолько темным, что нельзя было разобрать, день сейчас или ночь. Комната, в которой они находились, тоже была темной, и не было никакого огня, чтобы можно было разогнать темноту и холод. Фэн Мин потер руки, чтобы немного согреть их. Земля была влажной, а одежда промокла и неприятно прилипала к телу. Ему было очень холодно. Фэн Мин сидел на охапке соломы, большая часть которой уже была мокрой. Он обыскал себя на наличия предмета, которым можно было бы разжечь огонь, но ничего не нашел. Чжао Лу в это время сетовал на себя за то, что не разжег огонь для Фэн Мина. Он тоже обыскал себя и нашел запал, но также обнаружил, что его официальная печать пропала. Чжао Лу запаниковал, но не смог выразить свои эмоции вслух, боясь, что Фэн Мин может услышать. Должно быть, он потерял печать, когда бегал и призывал людей перебираться на возвышения. Если печать была потеряна возле реки Мин, была вероятность того, что её найдут шпионы Сюэ Цзюньляна, шнырявшие неподалеку. И если печать действительно было найдена его шпионами... Фэн Мин заметил, что другой мужчина вместо того, чтобы развести огонь, уставился в пространство, поэтому он двинулся к нему, чтобы взять запал. Когда его рука коснулась другого мужчины, тот, наконец, вынырнул из своих грез, и они вместе развели огонь. Верхняя одежда Фэн Мина давно пропала. Он снял с себя промокшее платье, которое на нем оставалось. Рядом с ними был поломанный деревянный стул, и Фэн Мин, использовав его как вешалку для одежды, притянул стул к огню, чтобы одежда могла сушиться. Чжао Лу привык видеть обнаженного Фэн Мина. На его коже имелось несколько шрамов, и Чжао Лу четко помнил, где и какой находился шрам. С тех пор, как они порвали, он уже больше полугода как не ступал во дворец Фэн Мина и практически не справлялся о его состоянии. Сейчас, при близком рассмотрении, он увидел, что Фэн Мин потерял в весе. Его тело все еще было стройным и красивым, но теперь он был слишком хрупким и изможденным. Чжао Лу сглотнул слюну, чтобы промочить пересохшее горло. Он с трудом отвел взгляд, чтобы не смотреть на соблазнительное тело Фэн Мина. Фэн Мин не заметил странностей в поведении другого мужчины. Он стоял поближе огню, пытаясь согреться, когда произнес: — Одежды Благодетеля также промокли. Вам тоже следует снять их и просушить. Чжао Лу отрицательно затряс головой. Фэн Мин спросил: — Знает ли Благодетель, что происходит в городе? Чжао Лу сказал: — Жители города были отправлены чиновниками на возвышенность. Самая большая проблема сейчас — это наводнение. Как только вода отступит... город будет отстроен. Больше Фэн Мин ничего не сказал. Он лишь горько улыбнулся, выглядя немного усталым, и прилег на мокрую солому, как если бы собрался отдохнуть. Видя, что Фэн Мин устал, Чжао Лу тоже не хотел разговаривать. Спустя долгое время, он решил, что Фэн Мин заснул, и глядя на его свернутую в калачик фигуру на промокшей соломе, Чжао Лу решил, что он, должно быть, замерз. Чжао Лу подошел к стулу с одеждой Фиэ Мина и проверил её на влажность. Одежда уже практически высохла, и он аккуратно накрыл ею Фэн Мина. Фэн Мин нахмурил брови сквозь сон, но не проснулся. Чжао Лу посмотрел на него и вздохнул, не в силах остановить себя о того, чтобы прикоснуться к щеке Фэн Мина. Из-за того, что Фэн Мин похудел, подбородок его теперь был острее. А в сочетании с его тонкими губами, он выглядел слегка мрачным и изможденным. Чжао Лу с сожалением вздохнул, но так и не убрал руку. В этот момент ресницы Фэн Мина задрожали, и он медленно открыл глаза. Шокированный Чжао Лу собирался отдернуть руку, но Фэн Мин успел схватить её. Глаза Фэн Мина были слегка затуманены и немного смущены, а также все еще полны влаги. Было очевидно, что он не до конца проснулся. Чжао Лу выдохнул все это время сдерживаемый в легких воздух. В следующий момент Фэн Мин вдруг приподнялся и обвил руками шею Чжао Лу. Горячие дыхание людей смешалось, а их тела тесно переплелись, как будто пытались компенсировать отсутствие физического контакта за все эти месяцы. Некоторое время разум Чжао Лу был пуст. Хотя он никогда не признавал этого, но в его сердце действительно был Фэн Мин, и положение Фэн Мина в его сердце становилось все более важным с каждым днем. Он яростно тер и кусал губы человека под собой, слушая, как тот тяжело дышит. Фэн Мин звучал так, словно мучался и просил пощады, но в то же время соблазнял его еще больше, щекоча его сердце, как веер из перьев. Чжао Лу поцеловал Фэн Мина, и что-то похожее на огонь медленно распространилось по его рукам, которые все еще держали мужчину. Он больше не удовлетворялся обычным держанием и начал медленно водить руками по коже Фэн Мина. Область талии Фэн Мина всегда была очень чувствительной, и нежное прикосновение Чжао Лу вырвало у Фэн Мина стон. Его бедра бессознательно двинулись вперед, ища большей близости с Чжао Лу. Звук сладкого стона Фэн Мина вернул разум Чжао Лу. Он оттолкнул Фэн Мина, и тот застонал от боли, когда упал на землю. Глаза Чжао Лу забегали по сторонам, он собирался встать и отойти, но Фэн Мин опрокинул его. Фэн Мин тоже занимался боевыми искусствами и был довольно силен. Кроме того, Чжао Лу был не готов к подобной атаке, поэтому его легко сбили. Фэн Мин с силой прижал Чжао Лу к земле. Растянутый на земле, Чжао Лу попытался вставать, но Фэн Мин вдруг опустил голову. Их лица оказались очень близко друг к другу, они практически соприкоснулись носами. Такая поза была очень интимной, и их дыхание снова смешалось. У Чжао Лу пересохло в горле, и ему пришлось послушно опуститься на землю. Фэн Мин лежал на Чжао Лу, обнаженный по пояс. Его черные волосы были распущены и свободно спадали, скользя по красивым плечам вниз до талии и, ложась на пах. Несколько прядей его волос также лежало на полуобнаженной груди Чжао Лу. Горло Чжао Лу было похоже на высохшую пустыню, когда он хрипло сказал: — Быстрее встаньте. Теперь взгляд Фэн Мина был сфокусирован и проницателен, как будто он только что совсем не спал. Фэн Мин очень медленно опустил голову. Его дыхание было немного прерывистым, словно он все еще не оправился от поцелуя. Его грудь вздымалась и опускалась, когда он дышал, а две маленькие выпуклости на его груди приблизились к человеку, которого он прижал к земле. Зрелище было провокационным. Фэн Мин убрал свои волосы наперед. Затем он потянул руку Чжао Лу и положил её себе на спину, после чего медленно потянул её вниз к своей тонкой талии и к ягодицам… Чжао Лу слегка вздрогнул. Он хотел было убрать свою руку, но Фэн Мин крепко обнял его. Он уткнулся лицом в плечо Чжао Лу и дрожащим голосом прошептал: — Чжао Лу… Чжао Лу… Это правда ты… С этими словами Фэн Мин потер другую руку Чжао Лу. У Чжао Лу был длинный шрам на внутренней стороне ладони. Он получил его, когда, будучи еще юношей, только вступил в имперскую армию. Только теперь Чжао Лу понял, что его разоблачили. Фэн Мин узнал его. Не говоря больше ни слова, Чжао Лу, с силой схватив Фэн Мина за талию, изменил их позицию. Фэн Мин чрезвычайно послушно лег на землю и даже снял свои штаны. Чжао Лу больше не колебался. Одна рука его исследовала нижнюю часть живота Фэн Мина, намеренно избегая той части тела, к которой Фэн Мин больше всего хотел, чтобы он прикоснулся, а другой рукой он погладил расщелину между ягодицами Фэн Мина, прежде чем медленно ввести один палец внутрь. Фэн Мин застонал. Чжао Лу схватил его за подбородок и жестко поцеловал в губы. Фэн Мин почувствовал, как рука другого человека, которая медленно растягивала его, постепенно начала двигаться быстрее, словно другой человек больше не мог терпеть. Сам он уже был возбужден, поэтому охотно насаживался на палец Чжао Лу, не переставая шептать его имя. Пока его зад продолжали грубо растягивать, все его тело дрожало. Чувство покалывания распространилось по всему телу, вплоть до головы. Он поднял бедра, подавая Чжао Лу знак войти. Дыхание Чжао Лу стало прерывистым. Пока его рука играла с дырочкой Фэн Мина, Чжао Лу безостановочно целовал его губы. Но так как Фэн Мин снова и снова подбрасывал бедра, провоцируя его, Чжао Лу уже еле сдерживался, но все еще колебался, боясь навредить Фэн Мину. Чжао Лу прекратил все свои движения и вытащил руку. Наконец он сказал: — Я больше не могу сдерживаться, но боюсь, вы еще не готовы... Прежде чем он успел закончить предложение, Фэн Мин сел. Положив руки ему на плечо, Фэн Мин толкнул Чжао Лу на землю. Оседлав Чжао Лу, он начал медленно насаживаться на его член. Фэн Мин задыхался. С открытым ртом, он был словно рыба, выброшенная на берег. Его глаза покраснели, и даже щеки и уши окрасились в алый. Фэн Мин выглядел так, будто у него была высокая температура, но он не моргал и не отводил взгляд от Чжао Лу.