Уродливая Императрица

Лу Шичэнь был учёным. Он не умел маршировать, как солдат, и сражаться, и его чувство направления было слабым. Несмотря на то, что ему дали быструю лошадь, чтобы сбежать, ему потребовалось много времени, чтобы вернуться в страну Фэн. Более того, у Лу Шичэня не было с собой денег, не говоря уже о жилье, даже питание во время пути было проблемой. Он не хотел ни склонять голову, ни просить милостыню на улицах, поэтому, естественно, он мог лишь голодать. К счастью, дорога, по которой он ехал, была беспрепятственной, иначе он действительно не знал, сможет ли вернуться живым. Фэн Мин послал много людей, а также своих шпионов на поиски Министра Лу. В то время, когда Чжан Хон выступил против Сюэ на реке Мин, на границе царил хаос. Как только Лу Шичэнь пересек реку Мин, его нашли люди Фэн Мина и вернули в столицу Фэн. Люди при дворе знали, что Лу Шичэнь вернулся, и их взгляды и мнения по этому поводу отличались. Некоторые официальные лица были рады, что он смог вернуться живым, но другие были настроены скептически. Хотя Лу Шичэнь выглядел изможденным и измученным, врач сказал, что все это из-за голода, а так у него нет травм. Хорошо отдохнув и полноценно питаясь, он восстановится за несколько дней. Как и ожидалось, министры попались в ловушку Лан Цзина. Они задали вопрос, действительно ли Министр Лу был схвачен и действительно ли он смог сбежать без каких-либо травм. Они вообще подозревали, что Министр Лу на самом деле вовсе не сбежал, а что он был шпионом, которого подкупил, а после и освободил Сюэ Ван. Естественно, среди этих чиновников нашлись люди, которые хотели его исключить. Даже если Фэн Мин и поверил ему, он не смог подавить сплетни. Император Фэн созвал министров во дворец, чтобы обсудить нападение Чжан Хона на страну Сюэ. Военные чиновники предложили Фэн Мину воспользоваться возможностью, чтобы немедленно атаковать Сюэ. Пока армия Сюэ сосредоточена на битве против Чжан Хона, это лучшее время для атаки, поскольку бдительность Императора Сюэ сейчас ослаблена. И если Фэн Мин в это время не атакует, у них не будет другой возможности. Лу Шичэнь сказал: — Этот министр не думает, что сейчас подходящее время. Чжан Хон уже столько дней собирается атаковать страну Сюэ, но все еще не может решиться. Когда я пересекал реку Мин, то видел вдалеке военный лагерь Сюэ, аккуратный и хорошо организованный. Боюсь, их армия хорошо подготовлена и, возможно, только и ждет, когда Император прикажет войскам действовать. Хотя в том, что он сказал, была доля правды, многие люди были предвзяты. Его замечания могли переубедить Фэн Вана, чтобы не отправлять войска, что неизбежно вызвало раздражение у многих людей. Лу Шичэнь произнес: — Этот министр всего лишь предложил. Принятие решения остается за Императором. Фэн Мин немного подумал и сказал: — Если мы не нападем, то это будет сродни тому, что мы просто бездействуем. И все же, то, что сказал Министр Лу, разумно. Гу также не желает просто так давить на свои войска. Сдавшийся министр Чжан Хона по фамилии Ци Цзыцзе, который также был известным ученым, предложил: — Ваше Величество может поставить сигнальные башни вдоль реки Мин, по одной башне каждые 20 миль, и посылать солдат дежурить на башнях, чтобы днем и ночью шпионить за действиями Чжан Хона и Императора Сюэ, — он также добавил, — Промедление Чжан Хона в нападении на Сюэ полностью обусловлено тем, что тот сейчас не может атаковать, так как его войско шло далеко из глубинки. Запаса еды и травы недостаточно, поэтому он превратился в напуганную птицу и должен будет драться налево и направо. Давайте начистоту, Ваше Величество, Чжан Хон — коварный злодей, которому нельзя доверять, и если Чжан Хон атакует, Сюэ Ван обязательно победит его. Ваше Величество может позволить своим солдатам наблюдать с сигнальной башни, и как только они увидят, что Чжан Хон напал, подожгут траву в качестве знака, и Ваше Величество пошлет свое войско в помощь Императору Сюэ. Таким образом мы достигнем ощущение мира. Это не только уничтожит вторжение Чжан Хона, но и позволит Императору Сюэ ослабить бдительность. Кто-то ответил: — Я слышал, что в доме Вань Няна Хоу из страны Сюэ есть только одна наложница, и эта наложница — мужчина. Ваше Величество может послать кого-нибудь в качестве свахи к незамужним дочерям Девяти Великих Дворов Фэн, и предложить их для брака Вань Няну Хоу. Вань Нян Хоу может выбрать любую дочь в качестве искренности Его Величества. Вань Нян Хоу много лет был на границе, он храбр и хорош в бою и неоднократно добивался выдающихся достижений. Даже военную мощь в его руках нельзя недооценивать. Если Его Величество установит связь с Сюэ Хоуяном, то зачем ему потом бояться Императора Сюэ? Фэн Мин подумал, что это имеет смысл. Для Фэн не было бы ничего хорошего, если бы две армии действительно столкнулись друг с другом. Поэтому он приказал Ци Цзыцзе лично направить войска для строительства сигнальных башен на реке Мин и выделил ему десять тысяч военных. Они просто шли на разведку, не особо борясь за свою жизнь, и десяти тысяч военных было достаточно. Ци Цзыцзе был благодарен Фэн Мину за спасение его жизни и за то, что, несмотря на прошлые обиды, он предоставил ему пост генерала. Поэтому он взял себя в руки и немедленно приказал десяти тысячам солдат и лошадей отправляться к реке Мин.

————

Юй Чэнь повел свои войска к реке Мин. Его официальная должность была ниже, чем его предыдущая должность главнокомандующего. Однако, опираясь на свои связи в столице, он хотел, чтобы главнокомандующий встретил его. Лан Цзин посоветовал ему сдерживать свои амбиции, но Юй Чэнь просто проигнорировал его. В результате главнокомандующий в тот день не приехал. Он даже не послал ни одного солдата, чтобы встретить его. Юй Чэнь прождал несколько часов, и вражда между двумя людьми началась вот так. Главнокомандующий хотел следовать стратегии Тэн Юня, и отвести воду на реке Мин, чтобы она замерзла. Юй Чэнь считал, что стратегия на бумаге не достойна доверия, поэтому не давал солдатам подчиняться приказам. Вместо этого он целый день сидел в лагере и пил, а воинов призывал к борьбе и показухе перед ним, как будто они здесь были не для подготовки к бою, а для веселья. Военный секретарь написал письмо главнокомандующему о поведении Юй Чэня в армейском лагере, и хотя Юй Чэнь узнал об этом, не воспринял это всерьез. Он сказал им, что мало кто осмеливался прикоснуться к нему, даже когда он был в столице. Кроме того, Чжан Хон — всего лишь непритязательный противник, и ему вообще не нужна была стратегия «отвода и замораживания воды», чтобы победить его. Его армия путешествовала на большие расстояния и не имела даже поддержки. Они не выстоят против армии Сюэ. Им остается лишь терпеливо ждать. Так не лучше ли спокойно дождаться работы, чем гонять скотину по воде? У армии не может быть двух господ. Юй Чэнь целый день пил и ел вместе с солдатами, и нечаянно поджег траву. В это время вражеская армия уже собралась переправиться через реку, чтобы атаковать под огненными знаменами. Увидев огонь на другой стороне, они подумали, что это знак для атаки, и ударили в барабаны так, что их бой сотряс мир. Когда главнокомандующий армией Сюэ услышал звук барабанов, он понял, что враг приближается. И пока они пересекали реку, он спешно переорганизовал солдат и приказал взять оружие для боя. Осталось только потушить пожар. Когда все покинули армейский лагерь, Чжан Хон уже пересекал реку Мин. Солдаты на передовой отправились тушить огонь, поэтому его никто не остановил, и Чжан Хон отправился прямиком в лагерь. Юй Чэнь и его главнокомандующий подверглись нападению врага. И хотя армия Сюэ была многочисленной, они все еще находились в меньшинстве, поэтому им пришлось отступить на двадцать миль. К счастью, Чжан Хон заподозрил неладное, когда увидел, что другая сторона уязвима. Опасаясь, что это уловка, чтобы заманить врага, он не осмелился преследовать их, поэтому отвел свои войска. Юй Чэнь, чтобы вернуть себе лицо, попросил солдат разбить еще один лагерь в двадцати милях и подготовиться к битве с Чжан Хоном. После этого инцидента у главнокомандующего произошел большой разлад с Юй Чэнем, и дошло до того, что в он гневе захотел убить Юй Чэня, а затем явиться в военный суд с повинной. Юй Чэнь также ненавидел главнокомандующего. Боясь, что тот обвинит его в их поражении и доложит Императору Сюэ о его действиях, он сначала обезглавил главнокомандующего, а затем поставил главнокомандующим себя. После этого он попросил кого-нибудь поймать Лан Цзина и также обезглавить его. Лан Цзин рассмеялся, когда его схватили: — Не имеет значения, убьет ли меня Генерал, потому что Генерал скоро будет побежден Чжан Хоном и отправится в ад, чтобы лично сопровождать Лан Цзина. Юй Чэнь почувствовал, как его кожа на голове онемела. Он видел храбрость Чжан Хона на поле боя той ночью. Из-за боязни, что не сможет единолично противостоять ему, Юй Чэню пришлось отпустить Лан Цзина и позволить ему помогать советами. Увидев, что главнокомандующий был обезглавлен Юй Чэнем, а его голова была вывешена на знамени главнокомандующего для демонстрации, военный секретарь, рискуя жизнью, написал письмо и попросил кого-нибудь тайком покинуть военный лагерь и отправить письмо в столицу.

————

Новость о том, что Император Сюэ хотел принять наложника-мужчину в качестве благородного супруга, быстро распространилась. Хотя люди были удивлены на мгновение, им было все равно, какую наложницу предпочитал Император сегодня или какую наложницу он будет любить завтра, потому что они были слишком далеко от них и не слишком заботились о придворной политике. Те, кто действительно отреагировали, были министрами при дворе. Некоторые из них убеждали Императора Сюэ дважды подумать, а некоторые из них льстили Императору Сюэ и говорили хорошие вещи о женихе. Сюэ Цзюньляна не слишком волновали эти разговоры, потому что он не питал никаких нежных чувств к новому наложнику, который собирался войти во дворец. В гареме было так много красавиц. Кто сказал, что когда он войдет во дворец, Император должен будет ему благоволить и посещать его дворец? Цель Сюэ Цзюньляна состояла в том, чтобы поместить его под домашний арест. Таким образом, он не двигал бы в себе никаких убийственных намерений, а также закрыл рот толпе. Сюэ Цзюньлян притворился, что проводит семейный ужин, и позвал Тэн Юня и Сюэ Хоуяна присутствовать. Он специально попросил Сюэ Хоуяна взять с собой мужа, и поскольку это был семейный ужин, не было необходимости быть слишком формальным. Все просто сидели вместе и ели. Хотя Тэн Шан не знал, какое лекарство продавалось в его тыкве, это определенно не было хорошим лекарством. Но это было бы не так просто, как отказаться от семейного пира, поэтому, естественно, он пошел. Сюэ Хоуян боялся, что Император Сюэ будет смущать Тэн Шана. Однако, если подумать, он тоже будет присутствовать, а Император Сюэ собирался принять наложника-мужчину, поэтому он, должно быть, уже одобрил его с Тэн Шаном. Так что это не должен быть трудный вечер, и Император Сюэ вряд ли будет что-либо делать. Сюэ Хоуян и Тэн Шан не осмелились позволить Императору Сюэ ждать, поэтому, разумеется, они вошли во дворец пораньше. Однако, когда они прибыли, то даже не смогли увидеть и тени Тэн Наня Хоу. Сюэ Цзюньлян, похоже, не собирался усложнять ситуацию. Он любезно задал несколько неважных вопросов в очень дружелюбной манере, как если бы просто болтал с другими членами семьи. Поговорив некоторое время, он спросил: — Почему Тэн Нань Хоу еще не прибыл? Цзян Юй склонил голову и сказал: — Этот старый слуга пойдет и посмотрит. Говоря это, он направился на выход из зала. Как раз когда он выходил за дверь, появился Тэн Юнь, так что он уведомил о его прибытии и провел Тэн Юня в зал. Тэн Юнь увидел Тэн Шана, как только он вошел в зал. Его глаза слегка замерцали. Сейчас он был похож на Тэн Ина и задавался вопросом, ненавидел ли его Тэн Шан. В конце концов, Тэн Ин никогда не был верным слугой Государства Тэн, а его нынешнее положение Тэн Наня Хоу было прежним положением Императора Тэна. Тэн Юнь спросил разрешения присоединиться, и Сюэ Цзюньлян лично встал, чтобы подать ему руку, и с улыбкой сказал: — Тэн Цин действительно заставил Гу ждать. — Этот скромный министр виновен. Сюэ Цзюньлян не возражал против его равнодушия. Позволив всем сесть за стол, он сказал Цзян Юю подать еду. Ужин не казался очень оживленным. Когда Сюэ Цзюньлян не говорил, остальные трое молчали. Сюэ Хоуян очень хотел сказать что-нибудь, чтобы разрядить атмосферу, но думал, что он самый глупый, и боялся, что скажет что-то неуместное. Сюэ Цзюньлян улыбнулся: — Гу тут внезапно вспомнил, что Лан Цзин сказал Гу перед тем, как отправиться в экспедицию, что Тэн Шан хорошо осведомлен и знает много вещей. Лан Цзин весьма умен, и он сказал, что Министр Тэн обладает большой мудростью. Тэн Шань был назван по имени, но он мог только ответить: — Ваше Величество полон похвал, но, боюсь, я их не достоин. — Не будь скромным, — Сюэ Цзюньлян помахал рукой и произнес, — Когда Императрица еще была здесь, она часто рекомендовала твои таланты Гу. Твои таланты очевидны для всех. Как только он упомянул слово «Императрица», Тэн Шан на мгновение напрягся. Не только Тэн Шан, но даже Тэн Юнь какое-то время был неестественным. Сам Сюэ Цзюньлян слышал слова Лан Цзина. Если он хотел узнать больше о покойной Императрице, ему просто нужно было проверить Тэн Шана и начать с него же. Тогда он не знал, так ли это. А сейчас, несмотря на то, что выражение лица Тэн Шана вскоре вернулось к норме, перемену в тот момент нельзя было не заметить. Что касается неестественности Тэн Юня, то Сюэ Цзюньлян подумал, что это из-за того, что он поджег дворец Юньфэн, поэтому он, естественно, чувствовал себя виноватым, и было неизбежно, что он побледнел, когда упомянули об этом. Сюэ Цзюньлян последние несколько дней пытался проверить Тэн Юня от холодного к горячему и обнаружил, что этот человек сильно изменился не только в своих достижениях, но и в манере говорить и своих действиях. Раньше он был меченосцем, стремящимся к власти и умеющим только льстить, но теперь он внезапно стал спокоен и мудр даже в разговоре. Были также некоторые изменения в личных привычках. Он стал очень похож на покойную Императрицу… Однако Сюэ Цзюньлян не думал, что сходство между этим мужчиной и женщиной, о которой он заботился, делает его счастливым. В сердце Сюэ Цзюньляна самым важным по-прежнему была бдительность. Изменения человека были настолько велики, что Сюэ Цзюньлян неизбежно чувствовал, что этот человек на самом деле намеренно имитирует привычки и поведение Императрицы, заставляя его ослабить свою защиту. Сюэ Цзюньлян не считал себя хорошим человеком, и думал, что ему достаточно просто быть хорошим Императором, поэтому не нужно было слишком хорошо думать о других. Тэн Юнь всегда был узлом в сердце Тэн Шана, и внезапно он поднялся. Пища, которую он не мог есть вначале, теперь вообще стала как камень, застряла в горле и царапала его. Сюэ Цзюньлян, казалось, немного вздохнул, когда сказал: — Когда Императрица все еще была здесь, она также говорила, что у Министра Тэна большие таланты, и казалось, что она и Министр Тэн довольно таки хорошо ладили. Тэн Шан молча взглянул на Сюэ Цзюньляна. Он уже знал, что другая сторона испытывает его, но Император Тэн уже стал простолюдином, а Тэн Юнь снова умер, так что не нужно было беспокоиться о том, чтобы его оставили в покое. Наоборот, он чувствовал, что больше бояться нечего. Как-то так. Тэн Шан сказал: — Этот скромный подданный также восхищался характером Императрицы. В мире мало таких изобретательных людей. На этот раз Сюэ Цзюньлян правда вздохнул. Слова другого об Императрице заставили его сердце огорчиться. Когда Сюэ Цзюньлян потерял свою Императрицу, он действительно сожалел, но также и грустил. Это был единственный человек, о котором он заботился. Тогда он не думал, что это к чему-то его обязывает, так как это звучало бы лицемерно. Он был монархом страны, и если бы он вложил какие-то свои детские чувства в сердце, как бы он мог прочно сидеть на троне? Но если сейчас об этом подумать, то хотя это чувство было слабым, и казалось, что оно вообще не выдержит никакой проверки, с течением времени оно правда становилось все более глубоким и ясным, что делало Сюэ Цзюньляна неспособным отпустить. Когда Сюэ Цзюньлян предварительно проверил Тэн Наня Хоу, он не мог сказать, был ли он искренним или фальшивым. Независимо от того, с какой целью он имитировал привычки и поведение Императрицы, Сюэ Цзюньлян не мог не признать, что, кажется, что на самом деле никакая это не имитация, и их привычки правда похожи… Сюэ Цзюньлян отвлекся от своих мыслей и продолжил: — С точки зрения Гу ваши отношения с Императрицей казались очень хорошими. Вы знали друг друга раньше? Тэн Шан ждал его слов и сказал, не раскрывая никаких эмоции на своем лице: — Естественно, этот Тэн её не знал. Императрица родилась с золотыми ветвями и нефритовыми листьями, а затем у нее сложились очень хорошие отношения с Императором династий Цинь и Цзинь, в то время как этот непритязательный подданный родился беженцем и с детства жил на берегу реки Чжи, и был любезно усыновлен другими. Как ему может посчастливиться знать Императрицу? Сюэ Цзюньлян слушал, что он говорил, а он говорил безупречно. Но чем более удовлетворительным был ответ, тем более подозрительным он становился. Он просто сказал: — Императрица однажды рассказала Гу небольшую историю о происхождении твоего имени, которая была действительно трогательной и заставила Гу испытать много эмоций. Разговор двух человек ходил по кругу. Сюэ Хоуян слушал и, казалось, понимал, но в то же время, вроде как, не понимал вообще, и лишь Тэн Юнь сидел очень неподвижно и покрывался холодным потом. Конечно, он также слышал, что Сюэ Цзюньлян проверял Тэн Шана, и сердце Тэн Юня билось, как барабан. Император Сюэ уже узнал, что с Императрицей что-то не так или это то, что Лан Цзин рассказал ему перед отъездом? Это он направил Императора Сюэ, чтобы тот проверил Тэн Шана? С его нынешней личностью он не осмеливался высказаться, чтобы помочь Тэн Шану, поэтому Тэн Юнь мог лишь волноваться. К счастью, Сюэ Цзюньлян только пытался выяснить, что было правдой. Сказав еще несколько слов, он перестал говорить на эту тему. Он повернул голову и улыбнулся: — Гу был так сбит с толку, что какое-то время пренебрегал Тэн Цином. Тэн Юнь ничего не сказал, и Сюэ Цзюньлян продолжил: — Несколько дней назад кто-то нашел сокровище и подарил его Гу. Мне показалось, что оно очень хорошо подходит Тэн Цину. И поскольку Тэн Цин скоро войдет во дворец, Гу не может быть слишком скупым, поэтому Гу хочет отдать это сокровище Тэн Цину. Говоря, он махнул рукой. Цзян Юй отступил и вскоре вернулся в сопровождении двух служанок, каждая из которых держала лакированную парчовую шкатулку. Две парчовые шкатулки были не маленькими. Они были прямоугольными, а гравюры на шкатулках были не просто фэнтезийными узорами, а изображением Язи. Согласно легенде, Язи был вторым сыном дракона. У него был сильный характер, и он любил убивать и драться. Его обычно вырезали на рукояти меча, потому что меч — свирепое оружие, а изображение Язи предназначалось для отпугивания злых духов. Сюэ Цзюньлян с улыбкой открыл первую парчовую шкатулку — внутри действительно был заветный меч. Хотя меч выглядел немного громоздким, он был холодным, и каждый знающий человек с первого взгляда мог увидеть, что это без сомнения ценный древний меч. Сюэ Цзюньлян сказал: — В древние времена было три заветных меча: Зуб Дракона, Крыло Тигра и Дух Собаки. Теперь этот Гу нашел два заветных меча, и хотя они не сравнимы с древними артефактами, их все еще было трудно достать. Их называют Зуб Дракона и Крыло Тигра. Этот Гу оставил Зуб Дракона себе, а Крыло Тигра отдает Тэн Цину. Хотя Тэн Юнь не был кровожадным человеком и не убивал людей без разбора, он с детства занимался боевыми искусствами и считался мастером боевых искусств. Естественно, он любил хорошие мечи, но Сюэ Цзюньлян хотел сказать еще что-то. Он открыл другую парчовую шкатулку позади себя, и в ней оказались ножны. — Несмотря на то, что это драгоценный меч, Тэн Цину будет неудобно вносить его в гарем. Гу специально приказал кому-то изготовить ножны, достойные драгоценного меча. Однако эти ножны не называются ножнами. Ножны могут называться ножнами только в том случае, если из них можно вынуть меч, а это… больше подходит для того, чтобы называться гробом для меча. Тихо выслушав его, Тэн Юнь наконец понял, что тот имел в виду. Он дал ему драгоценный меч и гроб этого драгоценного меча. Это должно было сказать Тэн Юню, что как бы тяжело ему не было это принять, а его вход в гарем подобен этому мечу — заветный меч был привязан к этому гробу и никуда от него не мог деться. Тэн Юнь рассмеялся и потянулся, чтобы взять из парчовой шкатулки Крыло Тигра. Лезвие меча было длинным и слегка плоским, и в то же время слегка закрученным. Идеальный черный клинок был наполнен агрессивно-холодной аурой. Тэн Юнь сложил пальцы вместе и нежно провел по лезвию. Меч «Крыло Тигра» оказался очень острым, и он порезал пальцы. Кровь легкой струйкой стекла по желобку меча, и намокшее лезвие, казалось, ожило. Оно еще испускало холод, но становилось все более и более сияющим. Тэн Юнь не принял близко к сердцу эту незначительную травму. Осмотрев меч, он положил Крыло Тигра обратно в парчовую коробку, а затем поблагодарил Сюэ Цзюньляна. С другой стороны, Тэн Шан, сидевший сбоку, наблюдал за движениями Тэн Юня краем глаза и не мог не быть ошеломлен. Мысли о Тэн Юне сразу же пришли ему в голову. У того была одна маленькая хитрость, а точнее, когда он получал оружие, которое ему нравится, он вот так скользил пальцами по лезвию. Тэн Юнь говорил, что, поскольку у меча тоже есть аура, после принесения крови в жертву они смогут переживать жизнь и смерть вместе. Великий генерал относился к своему мечу так же серьезно, как и к своему военному флагу. Тэн Шан долго смотрел на капающую на землю кровь и не мог оправиться от шока. Может быть, это было просто совпадение, потому что так думали многие. Некоторые воины также считали мечи собственной жизнью. После битв на полях сражений, они часто даже не могли собрать свои кости... После вывода войск, все брали оружие погибших и закапывали его в землю — это считалось могилой. Увидев его ошеломленное выражение лица, Сюэ Хоуян протянул руку и коснулся его под столом. Тэн Шан повернулся, чтобы посмотреть на него. Сюэ Хоуян, воспользовавшись тем, что Император Сюэ не обращает внимания, повернул голову и тихо спросил: — Тебе некомфортно? Тэн Шан не мог не грустить, когда думал о некоторых прошлых событиях, но его лицо покраснело от слов Сюэ Хоуяна, и даже кончики его ушей казались красными. Сюэ Хоуян слегка кашлянул, поняв, что он что сказал. Несмотря на то, что это было непреднамеренно, но, должно быть, его слова заставили другую сторону задуматься об этом аспекте. Сюэ Хоуян не мог не вспомнить об инициативе Тэн Шана прошлой ночью и ухмылялся.