Это мое наказание за то, что я не ценил тебя...

Томография не показала ничего плохого, мои боли действительно были из-за недосыпа и на этой почве меня поместили под снотворное в лазарет на пару дней, но я так и не смог выспаться, наверное больше никогда не смогу. Но сегодняшний день был примечательным другим — в тюрьму пожаловал татуировщик. И почему — то с его приходом все стали прибывать в хорошем настроении. Мне стало интересно почему и я осмелился спросить от этом у Юнги: — Каждая его работа — имеет значение — ответил он мне. Так этот татуировщик путешествует по тюрьмам? И каждая его работа — часть тюремного языка? Теперь понятно — каждая картинка в его каталоге — это титул или статус заключенного. — Значение — произнес я. — Да — ответил Юнги — Ты скоро выходишь, не собираешься сделать тату? Неужели это является обязательным? И что он хочет чтобы я набил? Свою кличку в тюрьме? Теперь я даже ее не достоен. Да и что я нанесу на свое тело? Я не хочу напоминаний об этом годе своей жизни. Но я ведь и не должен делать напоминание о тюрьме, у меня в жизни были и другие моменты. — Да, у меня есть идея — отвечаю я. За это время я так и не выучил язык жестов, но я прекрасно видел, что Юнги дал сигнал татуировщику. Есть хоть один человек с которым у работорговца нет связей? Он решает все проблемы своей камеры буквально одним жестом. Из-за приезда тату- мастера управление тюрьмы даже сдвинуло график работ, таким образом все заключенные получили ночные сокращенные смены, вместо дневных полных. Я так понимаю, что если подобное сделали для обычного тату мастера, значит он уважаем и в тюрьмах и за их пределами. По приглашению мастера я сел на стул, после чего Юнги закрыл дверь в комнату. — Расскажи мне свою историю — просит он. Думаю о части этой истории он уже догадался — раз Юнги решил вопрос с моим попаданием к мастеру, значит я — часть его свиты. Нужно было рассказать другую часть и я лишь назвал имя: — Т/И — произнес я и поднял вверх рукав робы. — Несчастная любовь? — спросил мастер. Как вам сказать — мы были счастливы. Теперь она счастлива без меня. — Да — ответил я. — Есть у меня одна идея — сказал он, взял карандаш и начал на бумаге чертить эскиз. Индивидуальный? Если он делает индивидуальные эскизы, то как заключенные понимают что тату сделал именно он? Я ничего не понимаю, но осознаю что создаю вечное напоминание о своей любви на своем теле. Он показывает мне эскиз: он написал слово «любовь» на английском и обвил буквы змеей, вот только эта змея не Т/И, а я. — Да — говорю я и он заряжает машинку. Я не видел как он менял или обрабатывал иглу. Так даже лучше, если я чем — нибудь заражусь, то умру быстрее, все равно мое желание жить на нуле. На секунду заглядывает Юнги, показывает какой-то жест и произносит одно слово: — Прачечная. — Работаешь а прачечной? — переспрашивает мастер. — Да — отвечаю я. Мастер заглядывает вниз и достает половину бутылки виски: — Хлебни, процесс будет долгим. А это вообще нормально пить алкоголь перед татуировкой? Он увидел сомнение на моем лице и сделал первый штрих: — Блять — выругался я и сделал глоток виски. Больно, но эта боль ничто по сравнению с той, что я причинял Т/И. Я делаю еще один глоток — за тебя, любовь моя. Я сделал третий большой глоток и поставил бутылку на стол. Теперь иглы я не чувствовал вовсе, я даже не наблюдал за процессом, так как уже знал результат. Ей бы возможно понравилось, но она никогда не увидит это тату. Но эта боль не напрасна, она одно из тысяч напоминаний. Тату не закрывает мои следы от ожогов, он сделал эскиз так, чтобы оставить мне полную картину. Боль стала привычной, но я все еще не решался взглянуть на процесс. Я стал моргать реже — сказывался крепкий алкоголь, но засыпать было нельзя, впереди предстояла работа. То, что у меня закрываются глаза видел и он и начал разговаривать со мной, чтобы я не уснул, но мне нечего было рассказывать, я сам превратил свою историю любви в трагедию. Пришлось рассказывать ему не о любви, а о работе, он не сталкивался со мной пока я был на службе, поэтому моя история его удивила. История моего падения. Из хорошего копа в плохого преступника. От этой истории диалог перешел на отвлеченные темы, но мы не затрагивали Т/И. Разговоры не отвлекали его, он показывал мне что он профессионал своего дела, непрофессионалу разговор бы мешал. А он разговаривая продолжал выводить линии моей татуировки, так за чуть больше чем час слово «любовь» появилось на моей руке и он приступил к змее, я начал замечать как алкоголь выветривается из моего организма, а сознание приходит в норму. Думаю к окончанию сеанса я буду трезв и смогу работать в полной мере. Все еще не верилось что ради него тюрьма поменяла смены. И все еще не верилось что до момента окончания срока осталось немного времени. Я так хотел чтобы время прошло быстро и мое желание почти исполнилось. Вот только толку от него нет, каждый день все больше понимаю какой пустой и ничтожной будет моя жизнь, когда я покину эти стены. Змея стала обретать очертания, а я начал вспоминать как душил свою любовь так же, как эта змея обвивает ее — пощечины, ожоги, порез, принуждение к сексу, я ведь все это делал с Т/И в здравом уме, я отдавал себе отчет в этом. И тут же уничтожал это воспоминание в своей голове, но все запоминала она. запоминала, фотографировала и все равно искала мне оправдание. Какой же я мудак. Сам уничтожил самое дорогое, сам отдал свое сокровище. Странно что она не просила Сын Хена отсудить у меня что-либо, она могла попробовать отсудить мой дом, но попросила лишь судебный запрет, я не могу стоять близко к ней если увижу, но она сделает все чтобы я никогда не увидел ее. Я сглотнул ком в горле, плакать при постороннем человеке не было никакого желания. Он заметил что я протрезвел и прекратил ненужные нам обоим разговоры, комната вновь погрузилась в тишину, был слышен лишь гул за дверью. Змея обретала очертания, у нее появилась голова и глаза, которые притянули мой взгляд даже в черно-белом аспекте. Я вспомнил шрам Т/И, я знаю что она избавилась от ожогов, а шрам она тоже уничтожила? Думаю что все же да, несмотря на то, что Сын Хен знал каждую рану на ее теле. Думаю она избавилась обо всех напоминаниях обо мне, чтобы подобного не видели ее будущие дети. А я умру бездетным, никому не нужным и мой труп найдут ни сразу. Он завершил тату, я взглянул на готовый рисунок, поблагодарил мастера и он начал закрывать змею сначала пленкой, потом эластичным бинтом, дальше последовали советы по уходу и он протянул мне пластиковую баночку с кремом. — Хорошо — ответил я, вставая со стула — Спасибо. Я вышел из комнаты и направился в прачечную, где работа еще не началась, пришлось запускать машины самостоятельно, потому что комната была завалена грязным бельем. Стало интересно, мы на этой смене в сокращенном составе или же нет. Я начал рассортировывать белье и очень обрадовался когда в прачечную вошел один из тех людей, который как раз и запускает машины. — Хорошо что ты включил их — произнес он. Было странно слышать голос какого — либо человека кроме сокамерника. — Слишком много работы, ждать было нельзя — ответил я, продолжая сортировать белье. У нас всего пять часов, не время для разговоров, работы у нас не меньше. Я услышал как машины заработали, еще немного времени и прачечная наполнилась привычным составом, я вернулся на свою позицию. Сегодня моя работу будет немного другой — все это белье нужно сначала развесить, а потом уже по прошествию времени гладить. Зато теперь я понял что вечерняя смена уходя оставляет цикл стирки, который мы разгребаем утром. Сегодня я лишь смогу развесить белье с нескольких циклов для просушки, видимо снимать их будет уже утренняя смена. Небольшое разнообразие в привычном алгоритме. А пока был запущен первый цикл все присутствующие сортировали белье для дальнейших. Я был рад что вновь стало тихо. Тату не мешало моим движениям, чему я был рад. Сортировка белья много времени не занимала, на данном этапе все раскладывалось лишь по цветам. На сортировку белья ушел один цикл стирки. И постиранные вещи сразу же стали развешиваться. Я радовался привычным звукам машин, сам не знаю почему. Все что я знал — нужно разгрести три цикла стирки, обычно их в два раза больше. Я начал задумываться о том чтобы перевестись на вечерние смены, но эти мысли быстро пропали ибо со сбитым режимом я совсем перестану спать. Развесив белье я получил возможность… сесть. Для меня казалось странным не работать в прачечной в интенсивном режиме. Это судя по лицам казалось странным для всех. Но оставалось только сидеть, все дела были сделаны, надеюсь что белье высохнет быстро и можно будет проделать привычную глажку и сортировку. Я машинально взглянул на тату, и понял почему наложено столько пленки и бинта — защита от высоких температур моей работы. Пленку нужно будет снять через сутки, но я ведь никуда не тороплюсь. Я даже обрадовался, когда с сушилок вняли белье, ибо час просидел без дела. Разобравшись с первой партией я ожидал вторую, а затем третью и не заметил как прозвенел звонок на завтрак. А еще я осознал что сегодня в камере буду спать один, ибо все мои сокамерники на дневных работах.