Плейлист

      Банные посиделки удались на славу! Особенно, в понимании Билда. Так весело, так шумно, так озорно — именно то, что ему было нужно, чтобы отвлечься от переживаний и тянущих его мыслей, но вот беда! Причина всех этих чувств сидела прямо рядом с ним, так ещё и в полуголом виде. Так что Билд находился в весьма забавном и непривычном состоянии — это вроде и отрешённость, полное расслабление, а с другой стороны он как натянутая струна, содрогающаяся от любого движения Байбла.       Но всё же факт того, что он стал ближе своим коллегам, Билда очень порадовал. Потому, когда они возвращались обратно, он уже смело и без стеснений участвовал в их разговорах, спрашивая всё, что он не понимает. Байбл же рядом не шёл.       Ночь оказалась жаркой, как Билд и предполагал. Сна ни в одном глазу, зато мысли в кучу! А когда мысли в кучу, а сердце трепещет, значит открывается дверь в воображаемый мир. А тут разве можно уснуть? Чакрапан весь извертелся, пока пытался уснуть, но перед глазами всё ещё стояло это сексуальное тело Вичапата. Разве это не издевательство? Билд — гей, Байбл — парень. Как ему тут геивщину лечить-то? Ха-а-а-а… Но как же всё-таки прекрасно тело этого парня. Билд никак не мог пересилить себя, но он пытался! От всего сердца он старался не думать, не вспоминать, но тепло, разливающееся внутри снова и снова, стоило только Байблу появиться в голове, оказалось слишком воздушно-головокружительным, слишком приятным на погружение.       И Билд погрузился, но совладать с эмоциями так и не смог. Всё же позволил себе проиграть в деталях все воспоминания, оценить его образ, вспомнить этот мягкий и плотный аромат, исходящий от Байбла. Ну что за чёрт? Чакрапан ведь так слаб к запахам, и лучше бы от Вичапата пахло дурно — Билд бы не осудил, честное слово, но аромат Байбла, как назло, приятный, манящий. Он так сладко и мучительно пленяет, и Билд оказался в плену.       Это было так странно… Он утыкался носом в подушку, желая перебить трепещущий аромат, но от чего-то ощущал его лишь сильнее… А потом уже в животе приятно скрутило. Он точно знал, что это значит, и разве мог спокойно принять подобное?       Злился, хмурился на собственную реакцию — где это видано, симпатизировать гомофобу? Байбл же гомофоб, так ведь? Но Вичапат не говорил этого. Нагрубил — да, но, может, была причина?       Чакрапан сразу отмахнулся от этих мыслей. Возможно, у него полно недостатков, возможно, он не так умён, как многие другие, но Билд никогда не унижается, Билд не ищет оправданий для дурных поступков, не стремится простить, чтобы подпитать беспочвенные мечты — каждый человек должен сам нести ответственность за свои слова и за свои поступки, вот и Байбл пусть несёт.       Но всего на одну ночь можно же?.. Это же просто моменты, которых никогда не будет. Немного…       Билд позволил себе в ту ночь. Он представлял, как крепко и тепло сжимает его Байбл в объятиях, как ласково он смотрит, как нежно шепчет слова любви. Он представлял, как глубоко и томно Байбл мог бы целовать его, медленно толкаясь внутрь…       Да-а-а-а.       Та ночь была на самом деле яркой и насыщенной не только на реальные события, но и на мысленные.       И да, Билд всё-таки словил стояк.       А дальше наступили выходные. И Чакрапан был им рад как никто другой! После горяченькой ночи, проведённой в воображении, было чертовски стыдно, а от возможной встречи с Байблом в дрожь бросало! Словно он смог бы понять то, как неправильно, как некрасиво поступил Билд с ним.       Было… очень стыдно…       На помощь пришёл Апо, с раннего утра утащив Билда в тренажёрный зал. Без объяснений, без завтрака — Билд сразу понял по виду Наттавина, что тот чем-то сильно расстроен. Было очень некомфортно. Апо ни разу не улыбнулся, не пошутил, и вообще был очень молчалив. Билд лишь раз спросил, всё ли у него в порядке, на что получил слабый кивок и более задумчивый взгляд в никуда. Что ж…       Но интереснее стало, когда они пошли на обед. Там же царила непривычная и очень угнетающая тишина — все в тарелки уткнулись, как по команде поднимая и отпуская ложки. Билд быстро сориентировался — свободные места за столом остались с самого края, как раз рядом с Майлом, аура которого, казалась, сжимала всё вокруг. Апо садиться отказался, поэтому рядом сел Чакрапан, боязливо утягивая за собой и Наттавина, чувствуя всё его напряжение через одно касание. А потом поймал восхищённый взгляд Нодта, и только в этот момент понял, что оказался между двух огней. От одного исходило ледяное пламя, а от другого яростное и горячее, но оба нещадно жгли. Ну и как очевидный вывод: Апо и Майл поругались, совсем очевидно пытаясь скрыть это. Обед проходил в напряжении.       И только после него Билд решается ещё раз поговорить с приятелем, возможно, оказать поддержку, вот только Апо уводит с собой Байбл, бросив косой взгляд на Билда. Хозяин барин — Чакрапан не полез в это. Вичапат ведь близкий друг Наттавина и, возможно, только он может оказать поддержку человеку, которого так хорошо знает. Зато вот Майл вылавливает уже Билда. Удивлённый и слегка напуганный, Чакрапан следует в кабинет Пхакпхума, где получает срочное задание. «Вот папки, вот данные — все столбцы. Садишься за компьютер, и вводишь всё вот в эту систему, подписывая всё в точности», — сухо, грубо, не спрашивая. Выходной — ну и что. Никогда не спорить с Майлом — Билд помнит. Сел и молча делал всё, что Майл ему велел, пока тот занимался своими делами. И Билд не был возмущён. Он и так тут не трудится, как остальные — и почему бы не помочь, когда просят? Уж перебить данные с листа на компьютер много ума не надо, и Билд без своего научного взгляда может это сделать. Хоть на это и уходит весь день, вечер и даже часть ночи.       Поэтому сегодня он не выспавшийся, решает целый день проваляться в комнате. Смотрит пару фильмов, пишет небольшой блог, слушает свои старые плейлисты, даже делает несколько видеозаписей для соц. сетей. Но только если Билду кажется, что прошёл уже весь день и скоро спать, то он сильно ошибается. Время около часа дня, а он уже готов взвыть от скуки. Нет, он бы, конечно, мог выйти на завтрак к парням, вот только стоит вспомнить состояние Апо и Майла… Лучше он посидит в комнате.       Вот только кушать хочется.       И почему бы ему не пообедать в компании… Наттавина?       Ну всё-таки никак не отпускает его состояние приятеля. Они, может, ещё не друзья, но Апо ему здесь самый близкий, не считая Нодта и Тонга. Поэтому Билд пишет сообщение Наттавину: «Привет! Не хочешь вместе перекусить?» И ждёт ответа, ведь сообщение оказывается прочитано в течение пары минут. Сто двадцать секунд на прочтение, а ответа ждёт, по итогу, больше двадцати минут! Но ведь ждёт, не идёт на кухню сам. И написать ещё одно СМС неловко — вдруг, Наттавин занят, а тут Билд со своими глупостями?       Стук в дверь развевает его сомнения. Чакрапан подскакивает с постели, полностью уверенный, что Апо пришёл к нему сам. И не ошибается. — Посмотрим фильмы? — сразу же с улыбкой предлагает Наттавин, держа в руках тарелку с выпечкой и бутылку какого-то напитка.       Как же Билд рад видеть этого парня. И как сильно он благодарен, что Апо принимает протягиваемую ему руку… дружбы?.. — …я уж подумал, что ты занят, — радостно лепечет Билд, пропуская Наттавина вперёд. — Ну так я и был занят! Пошёл на кухню за закусками. — Хорошо, — кивает Билд, — что смотреть будем? — лучезарно он смотрит на Апо, усаживающегося рядом с ним. — Не знаю, Билд, — тихо, — какие там новинки есть? Может, что-то романтичное и нежное?       Чакрапан кивает, притягивая к себе ноутбук. Быстрыми движениями по клавишам он находит список новых фильмов и сериалов, поворачивая экран к Апо. Ну а следом предлагает ему удобнее сесть, и только после этого Наттавин просматривает предложенный список. — Давай вот этот. — Не совсем романтично и нежно, — посмеивается Чакрапан, но включает выбранный сериал. Апо фыркает в ответ. — А мне нравится актёр!       Ну раз нравится — Билду тоже нравится. Кому может не нравится Ыну, правда ведь? А тут ещё и мистика, да с таким красавцем! Так и начинают воодушевлённо смотреть «Остров», постепенно снова начиная болтать. Им и сюжет интересен, и узнать друг друга тоже. Кто же знал, что у них окажется столько общего? Они даже своими соц. сетями делятся друг с другом, просматривая фотографии и другие записи. И им обоим становится просто уютно — максимально просто, как может быть только между двумя близкими людьми, занимающимися чем-то незначительным. Такое обычно испытываешь в родном месте — в своей среде обитания. Там ты можешь проникнуться искренним ощущением счастья от любой глупости, и вот именно сейчас это происходит.       И это то чувство, которого Билду катастрофически не хватало. Ему не нужна вся эта любезность, вся эта учтивость — не секрет ведь, чего ради он сюда приехал, но именно лёгкость и непринуждённость действует как спасательный круг.       А ещё, пока Билд просматривал фотографии Наттавина, то уловил несколько кадров с Майлом. Причём, по ним сразу понятно, что эти двое очень близки.       Лёгкая усмешка.       Да это и по напряжению между ними сейчас очевидно. — А вы с… м… Майлом близки, да? — с осторожностью спрашивает Билд, внимательно смотря за реакцией Апо. Улыбка, с которой сидел приятель, чуть меркнет, но не пропадает окончательно. — Да. Мы очень давно знакомы. — Во-о-о-от как…       Ох уж это неловкое молчание. Кажется, Билд испортил настроение Апо. — А Майл и Байбл тоже давно знакомы, получается? — что несёт — одному богу известно. Хотел отвлечь Наттавина от своего неловкого вопроса, а в итоге создал ещё более неловкую атмосферу.       Наттавин нервно усмехается, но с интересом, а главное, без раздражения смотрит на Чакрапана. — Относительно. Я с Пхакпхумом знаком, считай, с детства. У нас отцы дружат. А с Байблом я познакомился на первом курсе университета. Пхакпхум, соответственно, тоже.       Возможно ли побороть интерес, языкастым пламенем вспыхивающим в душе? Билд аж усаживается поудобнее, с искрами в глазах смотря на лукаво усмехающегося Апо. — Значит, вы все вместе учились… — Он старше нас на два года, — даже не по имени. Теперь ухмыляется Билд, — а мы с Байблом ровесники. — А как вы пришли… ну… к тому, что хотите оказаться здесь?.. — О, ну, ха-ха, — Апо решает порадовать свой желудок выпечкой. — Байбл всегда был увлечён наукой. И по школе, и в университете. А ещё он всегда был чертовски популярный, — самодовольно усмехается Наттавин, явно вспоминая что-то забавное, — но Байбл всегда был верен себе. И выбирал науку. Билд внимательное слушает, поджав ноги к груди. Даже мысли не допускает, чтобы перебить. — Он всегда мечтал совершить открытие, искренне верит, что люди, посвящающие себя науке, герои. И знаешь, в какой-то степени он прав. — Да ну?.. — Билд вот не очень согласен с такими мыслями.       Апо умильно улыбается, чуть склоняя голову на бок. — Знаешь, Билд… Быть учёным очень сложно. Эти люди не имеют права на личную жизнь. Всё их существование — наука. — Но это только их выбор — отказаться от всего мира… — Ради него, — перебивает сразу же Апо. — Ради блага этого мира, ради комфортной жизни миллионов, даже миллиардов людей. Чакрапан отводит взгляд в сторону. Вроде бы да, с Наттавином не поспоришь — всё по фактам, но… От чего-то смятения на душе от этой темы. — …я понимаю, в какой-то степени… Но вот смотрю на вас, ребята, и не могу понять, — с каким-то ужасом смотрит он на парня, — вы все такие приятные люди, и внешне, и внутренне. В вас столько энергии… Как вы можете…       Хоть Билд и старается подбирать слова, произносить их максимально мягким тоном, печаль и боль, наполняющая глаза, становится всё объёмнее с каждым словом. Иногда, лучше помолчать. Вот только остановиться вовремя никогда не получается. — Привычнее было бы видеть здесь какого-нибудь зачуханного, с бородой мужика, да? — тихо посмеивается Наттавин, протягивая ладони к Билду. Тот медленно, но уверенно кладёт в них собственные. — Мы не можем судить людей по их внешности. Знаешь… Взять к примеру Байбла… Он живёт своим исследованием, живёт своим стремлением к открытиям, но знаешь что удивительно… Почему-то я уверен, что именно Байбл будет тем человеком, который ради любви откажется от этого…       Стоп. Ради любви? Как вообще зашла речь о любви? Билд приоткрывает губы то ли в удивлении, то ли в попытке что-то спросить. Но смотрит откровенно и чувственно. Кажется, Апо нужно было это сказать, кажется, Апо делится тем, что его так беспокоит. — Никогда бы так не сказал, — чуть сипло вырывается с тонких губ. И обстановку слегка разряжает, Апо чуть расслабленнее смотрит на него. — Но я тебе говорю как человек, знающий его не один год. И меня это невероятно восхищает…       Билд согласно кивает, необдуманно выпаливая собственное мнение на этот счёт: — Я тоже всегда думал, что это невероятно круто, когда люди ради любви готовы отказаться ото всего, из чего состояла жизнь! Если ты прав насчёт Вичапата, — не учитывая личного мнения, — то он пиздатый! — Билд даже не знает, говорит это, делясь искренностью своих эмоций от их рассуждений, либо для того, чтобы утешить Апо. Поддержать его же теорию. — Раз он живёт наукой, предпочитал ей все блага и возможности жизни, то достойно восхищение то, что он сможет от этого отказаться… ради кого-то…       Апо сосредоточенно слушает, мягко, но всё ещё печально смотря на Билда. — Да. А есть люди, которые не могут отказаться от навязанных кем-то убеждений… способные только принимать жертвы других…       Слишком тихо, слишком тяжело звучит предложение, и Чакрапан виновато смотрит на совсем поникшего Апо. Видимо, он увлёкся собственными рассуждениями, ненароком задев Наттавина. И всё, что он теперь может, виновато поджать губы и крепче сжать чужие ладони. — Это меня чертовски поражает…       Ой… Кажется, Апо сейчас заплачет! Что делать-то? Что сказать?! А-а-а-а! — Ну знаешь, — громко, — это же всё рассуждения, понимаешь? Апо, Байбл всё ещё в Антарктиде, всё ещё на базе, всё ещё в исследованиях. И никакой любви в его жизни не случилось, и жертв он никаких не принёс! — Только это не меняет ничего…       У Билда сейчас сердце разорвётся. Конечно, он понимает, что речь идёт о Майле. И что эти тяжёлые эмоции, душевная боль, которой у Наттавина с избытком, связаны далеко не с дружбой. Но ничего больше спросить Билд не может — это будет варварством. Апо итак еле держится, а Чакрапан без понятия, как его утешить. — Хочешь, сегодня вместе поспим?..       Ну а что? Дружеская ночёвка иногда самое то!       Апо коротко, но согласно кивает, а Билд, в попытке сменить тяжёлую тему, смело просит рассказать больше о Байбле! Да-да, первое, что в голову приходит — самое безобидное для Наттавина. И тот рассказывает. И как они познакомились: в библиотеке, едва не подравшись за книгу в единственном экземпляре, — ха-ха, и почему так неудивительно?! А ещё рассказал, что Байбл любит острую пищу и ненавидит кислую. Бог знает зачем такая информация Билду, но любимый цвет Вичапат фиолетовый, желательно тёмных оттенков. Вот про студенческие годы интересно слушать! Как первый раз Байбл напился в университет — вёл себя прилично, хотя всё и закончилось полуголой вечеринкой в бассейне. И снова Билд не удивлён! Ещё Чакрапан узнаёт, что лишь однажды Байбл состоял в отношениях: около двух лет он встречался с парнем, как раз-таки в университете. Но когда Байбл решил ехать на стажировку в Антарктиду, воодушевлённый возможностями и открытиями, тот человек не принял этого решения… не принял…       Вот эта информации секанула прямо в голову. У него даже перед глазами всё поплыло! Байбл встречался с парнем! С па-а-а-а-арнем! Который его предал. Неужели это и есть причина, по которой он те вещи ему наговорил?       Билд отмахивается от этих мыслей, пытаясь переварить полученную им информацию. Апо рассказывает ему о том, какие мягкие родители у Байбла, и как самоотверженно он несётся на помощь своим друзьям. Он рассказывает даже пару позорных моментов из жизни Вичапата, вот только Билд не может сосредоточиться на юморе, на смехе. В голове лишь одна мысль — Байбл встречался с парнем.       Как отмахнуться от таким мыслей? Как не представлять счастливого и возбуждённого новым витком в своей жизни Байбла, внезапно столкнувшегося с жестоким поступком человека, которому всецело верил. Да… Люди иногда бывают несправедливы и эгоистичны, и, скорее всего, Вичапат не был готов к такому, если судить по рассказам Апо о нём.       Мысли бились в голове одна за одной.       Так наступило утро.       Апо и Билд просыпаются по будильнику. Оба не выспавшиеся, но встают сразу. На ужин они вчера, к слову, не пошли, отдав предпочтение очередному сериалу и историям из жизни. Теперь же их ждёт очередной рабочий день. — Билд, ты помнишь, как идти до кабинета Байбла? — вежливо интересуется Наттавин перед своим уходом. — Конечно помню, — улыбается Чакрапан, потягиваясь, — а ты на завтрак пойдёшь? Может, вместе… — Я не голоден, — отмахивается Апо сразу же. — У меня там куча файлов на обработку. Мне их сдать нужно сегодня до шести часов. Так что я… — А почему ты вчера не сказал? — вспыхивает Билд, подлетая к опешившему Наттавину. — Я бы тебе помог! Я и сейчас тебе помочь могу!       Легонько покачивая головой, Апо одаривает парней благодарственной улыбкой. — Тебе нужно идти к Байблу, Билд. — Он всё равно не даст мне ничего делать… — Но это твоё рабочее место. Ты должен быть там…       Билд из-под лобья смотрит на Наттавина. По взгляду понятно, что Апо хочет остаться наедине с собой, и Чакрапану не стоит так на него давить. Нельзя навязывать свою помощь. Человек должен этого хотеть.       Согласившись, причитая, что, в случае чего, Апо сразу должен ему писать, Билд наблюдает за скрывающейся в коридоре фигурой Наттавина, снова погружаясь в тяжёлые думы. Он бы никогда не подумал, что в таком месте у людей могут быть настолько… человеческие проблемы!       Как это было странно — честно слово, даже дико, — слушать такие откровения от Апо. Умом-то Билд понимает всё значение жертвенности учёных, осознаёт чего ради всё это делается, но, как итог, Апо сам противоречит себе. Так кажется Чакрапану. Человек не может придерживаться двух позиций в одной ситуации — с одним сердцем и душой, только одна верная дорога.       Продолжая свои сборы, Билд без конца хмурится. Как-то неправильно, что один человек может отказаться от собственных мечтаний и целей ради чего-то или кого-то, а другой не может отвернуться от навязанных кем-то. Хотя, с другой стороны, всё это настолько расплывчато. Нельзя же делать предположения о решениях кого-то, как бы хорошо ты его не знал. Чужая душа — потёмки. Да и, в конце концов, Байбла же тоже тогда можно предателем считать? Он же здесь, без парня, уже не любя — посвящая себя своему делу. Значит, не нашли компромисс?       Билд, от всей души, бьёт себя по лбу.       «Хватит надумывать! Балда!»       Он не имеет право никого судить, не может знать, через что пришлось пройти этим людям. Это всё не его дело.       Коротко выдохнув, пару раз подпрыгнув, Чакрапан отправляется на кухню, как раз ко времени, когда начинается общий завтрак. Там уже рассиживаются полярники, веселыми вскриками и приветствиями встречая Билда. — Привет-привет! — Какие люди нас посетили! А вчера так и не пришёл! — Билд! Билд, иди сюда!       Слегка посмеиваясь от столь пристального внимания, Чакрапан послушно идёт за стол, не замечая за ним Майла. Видимо, он тоже не хочет никого видеть. Но зато остальные парни всё также веселы и просты в своих разговорах. Сегодня для них Билд — звезда, о которой они хотят знать всё на свете. Задают ему сто и один вопрос, рассказывают ещё больше информации о себе. Чакрапан для них словно диковинка из далёкого мира — по крайней мере, так себя ощущает сам Билд. Но он не против. А ещё он не сразу замечает, что Вичапата нет. — А где Байбл? — шёпотом спрашивает он у Тонга, пока тот не ушёл. — Он сегодня рано встал. Он редко с нами завтракает, так что можешь сразу идти туда.       Редко, значит…       Ну ладно…       Поблагодарив поваров за завтрак, пожелав полярникам удачного дня, Чакрапан, в приподнятом настроении направляется прямо в исследовательскую Вичапата, с улыбкой осматриваясь вокруг. До это лишь бегло парень мог ознакомиться со стенами, с картинами и искусственными деревьями здесь, но теперь-то он с интересом запоминает каждую деталь. В который раз парень восхищается тому, насколько здесь всё современное — не кажется дикими сравнение с отелем, он-то ведь, по факту, считай в отпуске. Но куда сильнее земных восхищений — духовные! Когда Билд идёт по соединяющему два крыла коридору, он наконец-таки смотрит в окна, открывающие такой невообразимо красивый вид на местность. Полярная ночь… Интересно, а бывает ли тут северное сияние?..       Эта мысль его полностью поглощает. Он читал про него в интернете, смотрел фотографии и всегда хотел увидеть собственными глазами. Есть ли у Билда шанс встретить сияние здесь?       Он даже заходит в кабинет Байбла, не поздоровавшись с ним. Просто дверь открывает, смотря перед собой, и сразу же садится на кресло, на которое указал ему Вичапат в прошлый раз. А Байбл смотрит. С удивлением таким, растерянностью. Вот только Билду нет никакого дела. Он-то в своём мире летает, честно признавшись, ощущая себя слегка опустошённым от полученной информации, от переживаемых эмоций — слишком много, слишком резко, а он всё ещё не пришёл в себя.       И только удобнее устроившись, поджав ноги под себя, он переводит взгляд на Байбла, который продолжает стоять с папкой в руках, внимательно смотря на своего горе-ассистента. Вот только слов не звучит. Оба молчат. И вполне логично, как кажется Вичапату, что Билд должен хотя бы поздороваться. Самого простого: «привет», хватило бы, ну а с другой стороны Билд уверен, что поприветствовать его должен Байбл. Проявить, так сказать, задатки лидера, ну или просто порадоваться, что Билд вообще пришёл.       В реальность Чакрапан возвращается намного быстрее, чем раньше. И дело в Вичапате. Он продолжает смотреть! Ни на одну секунду не изменив выражение лица. Билда словно гвоздями прибило к этому креслу.       «Чего он так пялится?»       Собственные смущающие чувства зачастую превращаются в откровенную агрессию, вот и сейчас Чакрапан чувствует подступающий к горлу комок гнева. Что он так пялится?! Во-первых, это неприлично даже на южном полюсе. Во-вторых, несмотря на необъяснимую снисходительность в вечер пятницы, Байбл так и не извинился за сказанные слова. За грубые и крайне несуразные, учитывая ориентацию самого Вичапата, слова. В-третьих, ну уж просто для красного словца, Билд делает то, что Байбл ему и велел: сидит на кресле и не мешается. Тогда, собственно, какого хрена происходит?       Сделав глубокий, медленный вдох, помня о прошлом неудачном опыте диалога с этим парнем, Билд чуть склоняет голову в бок, также округляя глаза. Взгляд такой, мол, что такого удивительного ты во мне увидел, но, разумеется, никакого ответа не следует.       «Да пресвятые снежинки!» — Ну что? — сквозь зубы, еле слышно, Билд-таки нарушает не повисшую, а сохраняющуюся между ними тишину. Нет, ну правда, просто ситуация такая складывается, словно Вичапат и Чакрапан друзья — не разлей вода, а тут Билд, наглая морда, пришёл и делает вид, что они никто.       И о чудо, удивлённое выражение лица Вичапата наконец-то меняется. Снова спокойствие отражается на нём. А глаза… без раздражения. Опять. Сорвётся словесно? — Доброе утро, — вот он — офисный тон. Никаких лишний эмоций, сдержанная интонация, умеренная громкость.       Что, просто, за нафиг? К чему тогда была вся эта трагичность и натянутость, если, как итог, Байбл садится за свой компьютер, начиная делать пометки в бумагах.       «Правильно говорят, все учёные — психи!» — про себя, с лёгкими пренебрежением, думает Билд, доставая из кармана телефон. А пальцы-то трясутся. Ха-ха-ха.       Билд закусывает губу, доставая наушники. Не может же это быть симпатией? Ну, той самой. Ну ведь не может, правда? А колбасит Билда так сильно с Байблом просто потому… А вот что «потому»? Потому что боится? Но это не так. В прошлый раз Чакрапан растерялся — да, но точно не напуган возможностью услышать очередные гадости. Хотя страх-то он испытывает. И это отрицать глупо. От чего-то Билда пугает само присутствие Байбла рядом с ним, пугает все те возможности, даже ссоры, что между ними есть.       Как долго Билд сможет отрицать столь очевидное? — Да господи боже мой… — вышёптывает на выдохе Чакрапан, распутывая наушники, и неосознанно, украдкой кидает взгляд в сторону Байбла. А взгляд этих острых и изящных глаз такой же пронзительный. Чего он опять смотрит на него? У Билда даже сердце сжимается, и тоже трясётся! Как и эти пальцы! — Музыку собираешься слушать? — как гром среди ясного неба звучит голос Вичапата. За долю секунды он заполняет всё пространство, наполненное работой машин. Такой плавный, мягкий тон…       Но Билд-то в шоке. Вичапат на полном серьёзе сейчас обращается к нему, да ещё и не нахамив, ещё и смотря прямо в глаза! — Ну… да?.. — как что-то очевидное.       Не очень понимает парень, в чём претензия, ведь Байбл чётко дал понять, что не подпустит Чакрапана к своим исследованиям, но почему-то Билд снова и снова терпит поражение рядом с ним. Даже в несуществующей битве. Байбл просто усмехается, а у Билда сердце взрывается. От такой улыбки только в лужицу растечься можно. — Вот это ассистент, — как-то слишком дружелюбно произносит Вичапат, полностью поворачиваясь к Билду. Что он делает? Пытается разговор завязать? Подружиться? Да что с ним вообще не так?       А Билд молчит в ответ, вместо этого нагло и с интересом изучая парням перед ним. Ничего необычного нет, что неудивительно: обычный свитер, брюки, но привлекает-то лицо. Черты этого лица — плавные, грациозно дополняющие друг друга. Его глаза имеют особое очарование, а его улыбка — распаляет настолько, что начинаешь таять. Почему он вообще назвал Билда солнцем ледяной пустыни, когда это самое солнце плавится рядом с этой названной «луной»?       И о чём ты вообще думаешь, Билд? — Насмотрелся? — как-то уже с откровенной насмешкой спрашивает Байбл, укладывая ступню одной ноги на бедро другой. Губы расплываются в более широкую улыбку, оголяя белоснежный ряд зубов.       «Он мог бы рекламировать стоматологическую клинику…», — невольная мысль, а язык скользит по собственным зубам. Нет, они у Билда вовсе неплохие! Хорошие зубы, здоровые, но у Байбла всё равно какие-то… идеально идеальные! — На что засмотрелся? — лениво, как настоящий дурачок, переспрашивает Билд. Он на полном серьёзе не понял, о чём спрашивает Вичапат, ведь, как тот успел заметить, смотрел, но-таки не насмотрелся! — На меня, — ещё руками в стороны разводит, мол, это же очевидно, и тут Билд наконец-то вспыхивает всеми возможными бордовыми оттенками. Его брови в изумление ползут вверх, а глаза становятся круглыми.       «Чего?» — Чего?.. — слетает свистом. — Ты что несёшь? — Ну а в чём я не прав? Ты сидишь, не отвечаешь мне, при этом рассматривая меня.       Чакрапан поражённо усмехается. Да как ему наглости хватает вообще?! Вот же антарктический павлин!       Адреналин вспыхивает с новой силой. — А ты насмотрелся на меня? — мягко, но со всей своей язвительностью, Чакрапан дерзко вскидывает бровь, взглядом меча молнии в своего коллегу. Да, он пялился, изучал, но чёрта-с два признается в этом! Будет защищаться до последнего! — Вопросом на вопрос отвечаем? — невинно спрашивает, но Билд прекрасно видит, что это наигранно. И в ответ лишь пожимает плечами. — Разве я смотрел на тебя? — Ты издеваешься, что ли, — нервно усмехается Билд, выпрямляясь на кресле. Да, не может он скрыть, что его раззадоривает диалог с Байблом, что ему нравится отвечать колкостью на колкость. О, Станиславский бы сразу поверил! Ещё как поверил бы! — Когда я зашёл сюда — пялился, когда я сел — пялился. А я всего лишь в ответ посмотрел.       Зачем он вообще ему что-то объясняет, если знает, что Байбл пытается над ним посмеяться? — Да ты что! — глаза округляет, ладоши ко рту — боже, дайте ему уже Оскар кто-нибудь.       Стыд обжигает. Внезапно Билд ощутил себя школьником, выясняющим отношения с себе подобным. Но это не Чакрапан начал… — Да вот говорю тебе, — сильно понизив голос, с таким же наигранным удивлением, только ладонь к груди прижал. Что у них тут вообще происходит? Сценка из актёрского мастерства? — Поразительно просто… ха-ха-ха, — сам себе бормочет Байбл, — вот это ассистент года, — снова он колет этим неясным Билду упрёком. — А в чём твоя проблема, мистер учёный? Ты, кажется, в прошлый раз откровенно заявил о том, что знаешь истинную причину моего пребывания здесь. О бог ты мой, — вот это шок, — я гей. Приехал сюда в лечебный лагерь, лечить гейство, — а Билд тоже Оскар заслуживает, эмоции передаёт просто непередаваемо. — Ну а ещё ты мне чётко дал понять, чтобы я даже рядом с твоими исследованиями не находился. Даже не смотрю, сижу, вот, на креслице, что ты так любезно мне предложил. Так в чём претензия, Вичапат? Мы же оба знаем, что я никуда не гожусь.       На одном дыхание, так уверенно и громко, играя эмоциями, но, не лукавя чувствами, Чакрапан высказывает вполне логичные мысли. На самом деле, всё по фактам, так ещё и по правилам Байбла, а это двойной повод для гордости. Не упал лицом в грязь, а постоял за себя. Как и нужно.       А вот улыбка с лица Вичапата сползает, и лёгкое раздражение начинает проскальзывать на его лице. И Билд почему-то встаёт, упрямо смотря прямо в глаза Байбла.       «Давай же! Наори на меня! Кричи! Ты же грубиян!!!» — Хорошо, — неожиданно спокойно, — сиди, — и просто возвращается к своим мониторам — ни взгляда лишнего, ни словечка. Словно ничего не было.       И всё?       Чакрапан слегка растерян. Но знает, что это к лучшему. Пусть непонятный осадок неприятно шебуршит где-то внутри, им с Байблом ни к чему разжигать более серьёзный конфликт. Обменялись любезностями и хватит, да и в принципе, про себя прикидывает Билд, саркастические любезности не так уж и плохо. Ну а теперь Билд просто послушает музыку или посмотрит видео — неважно, главное займёт себя чем-нибудь на трудовое время.