Пленники выбора

— Он не может изменять мне, — Чимин смотрит в глаза девушки уверенно и без сомнений. Он не верит ей и этим фото. Юнги не мог с ним так поступить. Он не мог его предать, не мог променять на другого… Чимин не верит в это и не поверит после. Такого попросту быть не может. Немыслимо… Или он просто пытается убедить себя в этом?.. Девушка оказывается не готова и поражена такому ответу. Она предоставила ему самые что ни на есть настоящие доказательства измены. А Чимину точно плевать на это. На трёх снимках красуются два человека: мужчина средних лет и белокурый парень лет двадцати. Чимин сразу узнаёт на фотографиях Юнги, а в парне — секретаря мужчины. Сначала он не верит в то, что видит. Решает, что это умелый и качественный фотошоп. Но девушка клятвенно заверяет, что фото подлинны и сделаны ею же. Все три снимка сделаны в разных местах, со скрытного места, от чего фотограф остался незамеченным, в разное время, при разных обстоятельствах. И единственное оставалось на них неизменно — секретарь и Юнги. Чимин вглядывался в фото невероятно долго, настолько, что они стали расплываться перед его глазами. На первом фото они трапезничали в довольно дорогом ресторане и о чём-то беседовали. На втором — сидели на лавочке, обнявшись под закатными лучами солнца. На третьем Юнги, как настоящий джентльмен, протянул парню руку, помогая выйти из машины, чтобы отправиться в отель. «Наверняка и провести ночь с ним, разделить одну постель», — думается Чимину. Он осматривает фото с безразличием на лице. Проглядывает каждую деталь, будто это изменит происходящее на них. Он не желает верить своим глазам, не желает поддаваться страху внутри, что сдавливает грудину. — Прекрати за ними следить. Прекрати лезть в чужую личную жизнь. — Но. — Никаких «но», — Чимин отшвыривает от себя фотографии и поднимается с места. — Тебя это уж точно не касается и волновать не должно. Он выходит из кафе и вдыхает свежий воздух. Тот отрезвляет и помогает насытить лёгкие, что так нуждались в кислороде. Чимин спешит сбежать. Он дышит часто и прерывисто — внутри все сдавило, а желудок скручивает в спазме. Он не может в это поверить, не станет. Юнги любит его так же, как и Чимин его. Если бы все было по-другому, Юнги давно бы ушёл. Но он все ещё с ним, все ещё рядом. Но от этого не легче. Семя недоверия уже посажено в нем и почему-то не хочет оставлять. Оно разрастается с каждым его шагом до дома все больше и больше. Сопровождается буйными мыслями об изменах Юнги, овивает каждый капилляр, протыкает сердце и отравляет кровь. Чимин останавливается, чтобы отдышаться. Слёзы текут из глаз, и он опирается о стену. Второй рукой он хватается за рубашку в районе сердца. А оно ноет, болит. Ему нужен Юнги. Нужен рядом и прямо сейчас, иначе он сломается. Ему жизненно необходимо услышать, что он нужен, что любим и его не бросят. Он выуживает из кармана телефон и откашливается, когда пальцем попадает на нужный контакт. — Чимин? — звучит с другого конца спустя пару гудков. А Чимин почему-то с облегчением выдыхает. Вот только тело начинает трясти сильнее, а слёзы льются с удвоенной силой. Ему хочется быть слабым, быть в объятиях Юнги прямо сейчас. — Я не отвлекаю? Он пропускает мимо ушей неясные шорохи на линии в ожидании любимого голоса. И уже собирается попрощаться, чтобы не отвлекать мужчину, как его останавливает чей-то еле слышный голос. — Юнги? — Прости, Чимини. У меня совещание, мне нужно идти. — Д-да, конечно. До вечера. Чимин обессиливает. Ноги еле держат, а рука с телефоном падает вниз. Этого не может быть… Он вызывает такси и спешит направиться в офис. Он собирается развеять все сомнения прямо сейчас. Та девушка не права, она ошибается и Чимин тоже, позволив себе мысль об изменах Юнги. Тот мог не услышать его слез, мог не придать значения его дрожащему голову. Всякое ведь бывает? Он просто занят. Работа не может ждать. Чимин приедет, и Юнги правда окажется на совещании, а после он освободиться и обязательно придёт, чтобы успокоить… Чимин расплачивается с таксистом и пулей влетает в холл. — Здравствуйте, — кланяется ему девушка за ресепшеном. — Директор Мин в своём кабинете, мне оповестить его о вашем приходе? — Нет! — получается слишком резко и громко — нервы медленно, но верно сдают. Он берет себя в руки и исправляется: — Нет, не нужно. А разве у них сейчас не совещании? — Прошу прощения, но совещаний сегодня не намечалось. — Спасибо. Чимин бежит к лифту. Внутри все бьет тревогу, молит остановиться и вернуться домой. Точно уже знает ответ, знает, что будет, когда он поднимется на нужный этаж. Внутри все крошится от догадок, его душа пылает огнём страха, а тот обжигает и кусается. Чимин усердствует его потушить, надеется, что сомнения напрасны. Но вот он перед дверью в кабинет. Пути назад нет. Секретаря на месте не оказывается, и это настораживает. Чимин слегка приоткрывает дверь и в тот же момент желает раствориться в воздухе. Стоны удовольствия доносятся до него словно через толщу воды, а непотребства видятся через расплывчатую пелену слез, спешащих скатиться по щекам. Он смотрит на то, как на коленях перед Юнги сидит секретарь — тот самый белокурый парниша — и доставляет удовольствие его мужчине. Они полностью нагие и совершенно не стесняются друг друга. Чимин не может оторвать взгляда от Юнги, что выстанывает просьбы продолжать дальше, не останавливаться. И его беспрекословно слушаются. Его рука покоится в чужих волосах, сжимает их в переизбытке эмоций. Он хмурится, когда заглатывают полностью, и кончает, запрокидывая голову назад. — Иди ко мне, — Юнги поднимает парня за руку и мягко притягивает к себе за талию. А Чимин стоит ни жив ни мёртв и пытается переварить увиденное. Смотрит в одну точку и все старается понять, почему с ним так поступили. Он приходит в себя не сразу, а когда приходит, срывается с места и уходит. Бежит домой, ведь там родные стены; он уверен: они помогут, облегчат эту боль. Эта сцена выжгла все эмоции. Сожгла все его существо. Одиночество распространяется по телу с той же скоростью, что и пустота, в которой он захлёбывается. Он слышит своё гулко бьющееся сердце, что пульсом стучит по вискам, и желает вырвать его. Чтобы не чувствовало, чтобы не болело. Но квартира оказывается не наилучшим вариантом для пряток от самого себя. Она не помогает. Здесь все пропитано ими — Чимином и Юнги, и от этого ещё хуже. Словно якорь, лишь больше топит и тянет на дно за собой. Она давит со всех сторон и бежать хочется ещё сильнее и дальше. Но ему некуда. Чимину сложно дышать. Его горло сдавливают невидимые руки отчаяния и страха за то, что теперь он один. Ему изменили. Его предали. Предали его любовь. Он доползает до кровати и валится на неё, так как удерживать своё тело в вертикальном положении уже нет никаких сил. Ему плохо. Воздуха не хватает, но встать и открыть окно для него — непосильная задача. Морозит. Тело бьёт в мелкой дрожи. Его тошнит. Он кричит в подушку и тут же вдыхает ее запах. А пахнет она Юнги. Хочется отшвырнуть, но руки не слушаются, наоборот, притягивают ближе к себе и обнимают. Чимин сжимается в комочек и выдавливает из себя последние слезинки. А после них приходит пустота. Он невидящим взглядом смотрит в стену. В голове никаких мыслей. Внутри больше нет бури. Только равнодушие и никуда не девшаяся боль. Ему не хочется думать, почему Юнги с ним так поступил. Не хочется думать, что к этому привело, да он и не видит причин для измен. Может, он что-то сделал не так? Чем-то сумел оттолкнуть или, того хуже, опротиветь? Но стал бы Юнги вести с ним себя так, как и раньше? Словно Чимин — хрустальная ваза, которую нужно хранить и оберегать, поскольку она — ограниченный экземпляр. Перед Чимином встал непосильный выбор: отпустить или оставить все как есть, жить с этой правдой дальше. А она ведь ломает кости, душит и давит сердце. Чимин ненавидит Юнги за эту боль. Проклинает его, но не более. Отпустить у него не хватит духу. Не сможет сжечь мосты и выкинуть его из своей жизни, поскольку не выживет без него. Чимин зависит от Юнги, и этим все сказано. И зависит не материально, а душевно. Он повязан с ним, связан тонкими нитями души. И не важно, что это связь односторонняя. — Чимини? — хриплый голос доносится откуда-то из-за спины. Чимин дёргается и переводит взгляд в окно. Там темнота и лишь горящие окна здания напротив. Сколько времени он провёл в такой позе? — Все хорошо? Кровать за спиной прогибается, а волосы со лба убирают аккуратными движениями, точно боятся спугнуть. Туда же прилетает легкий поцелуй. После ласки Чимин не может себя сдерживать и спешит обернуться. Он кидается Юнги на шею и вдыхает родной запах. — Ты плакал? — но ему вновь не отвечают. Чимин чувствует, как родные руки водят по спине, выражая немую поддержку. Одинокая слеза катится по щеке, но только она, поскольку ранее он выплакал всё. — Ты ведь любишь меня? Не оставишь? — Что ты такое говоришь, Чимина? Конечно, я люблю тебя. И с чего ты взял, что я могу тебя оставить? — Обещай, что не оставишь… — Обещаю. Слышишь?.. Я люблю тебя, маленький мой, и никогда не оставлю. Шёпот на ухо пускает мурашки по телу. Чимин тает в любимых руках и больше ничего в этом мире не желает, кроме как всегда оставаться рядом с Юнги. Он сделал свой выбор. Даже если теперь он не сможет нормально с этим жить, и его вечным спутником станет душевная боль — он вытерпит. Вытерпит, лишь бы Юнги был с ним. Лишь бы не оставлял. И он ведь пообещал…