Зависимый

Твои поступки рвут так на части мысли мои

Мои.

Мои.

Мои.

Мои.

Мои.

Мои.

Мои.

      Как вы поняли, тогда они так и не обсудили кто они друг другу, просто продолжили жить как это было до. Династ продолжал тренировать Майлза на путь по разъебу Микси.       Превозмогая баттловую бурю он прошёл Палмдропова и Пиэма, оставшись в живых. А после остаться в живых было сложно, тем более, когда Макаров сказал «Чёт ты слишком близко был к Пиэму» а после уложил младшего на лопатки, наглядно показав к кому он должен быть близок.       — Я это специально! — И Макаров затыкает ему рот жарким поцелуем

В этот омут с головой и не надо никого нам в чём-то винить.

Винить.

Винить.

Винить.

Винить.

Винить.

Винить.

      И вправду, на баттле всё, что он делал, было вызывающе для Династа. Он подходил близко к Пиэму, но глаза его, то и дело, падали на улыбающегося Династа, который просто кайфовал от этого баттла. От напряжения в кругу. Это был самый настоящий баттл… Злобный Майлз не просто заводил атмосферу в помещение, он заводил Макарова, да так, что в какой-то момент мероприятия он не мог сосредоточиться на всех словах. В голову так и лезли грязные мысли. Парень старался и Макаров это видел, нов конце он забыл текст, видимо — перестарался.       Волнение.       Видимо.       Но парень молодец и Виталя хотел его. И хотел его вознаградить за это. Но Лёня, судя по всему, хотел хотел другого, почему отстраняется от поцелуя и смотрит в глаза оппоненту, так будто боится говорить серьёзно. Но прав был Даня и время настало.

Рыба гниёт с головы.

Рыба гниёт с головы.

      — Так кто мы друг другу?       — Как ты вовремя, конечно, — вздыхает Династ, пытаясь ослабить возбуждение, но так и не слезает с парня, — нам прям надо это обговорить?       — Да, мне надо! — Серьёзно отвечает Стяжкин, — Мне так будет комфортнее. Игра это, настоящие отношения или свободные отношения… Значат ли они хоть что-то? Понимаешь?       Первый их серьёзный разговор за столь долгое время и, Господи, как же сердце Макарова бешено колотится. Он правда не может подобрать слов, а сказать что-то надо.       — Я скажу… — думает, видимо, слишком многое хочет сказать, в его груди скопилось слишком много чувств — Лёнь, я люблю тебя, — как ванильно, блять, сразу думает в голове Макаров, — и ни в коем случае не хочу ни играть, ни свободные отношения, моя б воля, я бы держал тебя на привязи и никому бы не давал потрогать.       Как бы нам с тобою не стать гнилыми внутри.       — Воу… — Лёня не ожидал услышать столь откровенный расклад, от которого щёки его покрылись краской, пока Макаров всё это произносил, — я тебя тоже люблю.       Смотрят друг на друга — так глупо и улыбаются.       — Надеюсь всё решили, солнышко? — спрашивает Виталя и наклоняется ближе.       — Решили, — отвечает Лёня, ощущая голодный взгляд на своём лице, — Солнышко хочет, чтобы его парень поцеловал его.

Твои поступки рвут так на части мысли мои

Мои.

Мои.

Мои.

Мои.

Мои.

Мои.

Мои.

      Час икс близился и уже через день Майлз уже должен был выйти в круг и забаттлить Микси.       И вот он стоит в кругу. Большая часть голубей болеют за него, если не все. Просто потому что Микси заебал так, все просто ждали, когда он нахуй съебётся.       Династ ждёт.       Внимательно слушает.       Смеётся.       И Майлз разъёбывает по самое не хочу. Династ горд, он радуется, что их практики не прошли даром.       И как там было?       «Отсосёшь Микси — разъебу на месте?»       А нет, бля.       «Разъебёшь Микси — отсосу на месте!»       Так вот, Стяжкин стоял, Макаров поглощал его взглядом, глотая вязкую слюну. Молча они доходят до какой-то подсобки в 1703. Ну как истеричными и нетерпеливыми движениями влетают, захлопывая за собой дверь, на неё же и облокачиваясь. Страстно целуются, не сильно проверяют есть ли ещё кто-нибудь в комнате. Виталик резко становится перед Лёней на колени, хватаясь за ремень, дрожащими от возбуждения руками, он торопиться расстегнуться его.       У Стяжкина только от наблюдения сей картины снизу, вся кровь из головы перемещается ниже. Он громко дышит, когда чувствует, что старший уже справился с ремнём и стянул штаны до пола и так по-блядски посмотрел на Майлза.       — А ты человек слова, я смотрю?       — Главное, что не СловаВЛГ, — говорит Виталий, вызывая улыбку на лице Стяжкина, а после глубокий вздох, когда коснулся языком набухшее место, через ткань трусов. Играет, отчего Майлз нетерпеливо поддаётся вперёд, а руку кладёт на затылок Макарова, чуть поглаживая. Старший берет боксеры за резинку и стягивает вниз. Берётся за член, начиная облизывать головку, чувствуя как парень сверху вздрагивает и рвано дышит. Гладит и дрочит, берёт в рот, останавливаясь на середине. Немного волнуется и Лёня это чувствует, поэтому и не подталкивает, а лишь заводит руку за ушко, вызывая у того мурашки. И он берёт его, расслабляя горло, немного давится, но не останавливается, двигает головой, вцепившись за бёдра парня. Майлза так сильно размазало по двери, вместе с приятной дрожью. Ему казалось, что он сейчас превратиться в лужицу, он закусил кулак, чтобы стоны не были слышны снаружи, тело его начало ответно двигаться, а рука, что держала голову Династа, заставила застыть её в одном месте. Макаров издаёт гортанный стон, облизывает вокруг, помогает руками, целует низ живота и вновь берёт в рот. Лёня чувствует жар и не только во рту у Витали, но и по всему телу. Он бьётся ещё пару раз в ответ и кончает.

В этот омут с головой и не надо никого нам в чём-то винить.

Винить.

Винить.

Винить.

Винить.

Винить.

Винить.

[бэд барс]

      Ну а дальше бпм баттл с Даней и тройной финал с Династом и Палмдроповым. Как второй туда попал та ещё загадка, но он и выиграл, в честь чего и устроил вечеринку в ближайшем баре со своим парнем и двумя шлюхами в лице Майлза и Династа.       Даня был рад за победу Кири, как за свою собственную. Главное, чтоб тот деньги не проебал…       А в принципе всё равно, такой счастливый, прямо как ребёнок. И когда этот ребёнок лезет целовать его, он отвечает, обнимает. Они сливаются в медленном нежном танце в клубе, пока за ними наблюдают вторые.       — Никогда не видел Даню таким набуханным… — говорит Лёня.