Сорочка

У девчонки дрожат руки и губы. — Мне нужны деньги. Много. У Малины ничего не дрожит. Ни внутри, ни снаружи. Он даже в лице не меняется. Тыщу раз эту шарманку заводили. Одни и те же птички чирикают одну и ту же песенку. Никакого разнообразия. — А я тут причём? — Кроме вас никто не даст. Её правда. С такими соплячками ни один уважающий себя ростовщик связываться не станет. Малина дал бы ей лет пятнадцать на вид. Простенькая, невзрачненькая. Обыкновенная. Разве что… Волосы красивые, рыжие. Но поблёкшие какие-то, ещё и в гульку на затылке скрутила, хер разглядишь нормально. Личико больно бледненькое, с грустными зелёными глазами. И — ну надо же! — как и всем бабло нужно. Кто бы сомневался. Уж точно не Малина. На хахаля, шубку или что-то серьёзное? Не то что бы Малину особенно интересовало… Он таких за свою жизнь перевидал во всех позах и ракурсах — и скромниц, и распутниц. Деньги отдавать не хотели ни первые, ни вторые. Потому и шли к нему. Малина нередко брал натурой — с него не убудет. Но тут… Хорошенькая, да. Правда шибко молоденькая. Такая маленькая, а уже в долгах, как в шелках. — Я всё верну! — Суетливо заверила девчонка, глядя на него снизу вверх даже сидя. Неправильно истолковала пристальный взгляд. — Через полгода, я… — Через два месяца, — перебил Малина. Откинулся на спинку кресла и шумно пыхнул сигарой, — не больше. Я и так обычно больше месяца не даю, но тебе, принцесса, два. За красивые глазки. "Принцесса" совсем сникла. Зажевала нижнюю губу. Сжалась. Потом обречённо взяла ручку и начала строчить расписку под диктовку. Малина только хмыкнул в усы — кто бы сомневался… Знал, что она согласится. Другого варианта не было. Дай бабе поблажку, и она залезет на шею и ноги свесит. Пока диктовал — смотрел на длинные, трепещущие ресницы. На линию скулы. На нос. На мочку уха с крохотной золотой сережкой. На запястья. На… На всё, короче. Смотрел и смотрел. (Думал, что через пару месяцев ему это предложат самостоятельно. Смущённо, несчастно и сопливо, но предложат. Как пить дать. Можно не спешить.)