Сорочка

Под тонкой сеткой венчальной фаты её лицо строгое, чистое. Ему нравится думать, что иконописное. Жили бы они лет на триста раньше — можно было бы возвести в ранг святых, нарисовать портрет, который люди могут целовать веками. (Только не красьте перед этим губы, сёстры. Мужчинам целовать запрещено.) Алик касается двумя пальцами приподнятого — хотя с их разницей в росте скорее задранного — подбородка, проводит лёгонько-лёгонько, чрезмерно нежно. Давит желание провести вниз, к шее, ещё ниже, к груди… Это вполне рациональное желание. Ещё немного, и они будут муж и жена не только перед законом, но и перед Богом. Две большие разницы. Он улыбается. Криво, краешком губ, с трудом. Правильно не умеет, но очень старается. Для него весь этот день на грани святости. Нечто, что лучше любого чуда. Платье, венец, фата. (И Бог.) Алик знает, что это его первое и последнее венчание. Хорошо, что с Илоной они так и не удосужились переступить порог церкви. Хорошо, что с Ксюшей это делать легче, чем дышать.