Тёплым апрельским вечером мы встретились

      В больничной палате стоит тошнотворный запах лекарств. Итэр поначалу не понимает, где он находится и как он вообще сюда попал. Но всё встаёт на свои места, когда он видит на тумбочке рядом с кроватью небольшую записку: «Привет! Знаю, ты бы сказал, что всё в порядке, да и врачи сказали, что ничего серьёзного нет, но я сильно переволновалась, поэтому вызвала скорую, надеюсь, ты не будешь злится на меня за это…»       И всё сразу встаёт на свои места. Ну, частично. Люмин как обычно. Итэру, конечно, приятно от такой заботы. Неприятно, что Люмин так заботится о нём.       Итэр лежит в палате один, в абсолютной тишине, которую нарушает лишь капельница. Врачи сказали, что вроде как помогает от обезвоживания. Что ж, наверное, действительно так. Основания не доверять врачам нет.       Глухой стук в дверь эхом отлетает от стен. Люмин осторожно заходит в палату, и Итэр отворачивается от неё, делая вид, что рассматривает пейзаж за окном. Он бы не хотел сейчас её видеть. Ей же надо всё объяснить, ей надо всё понять. А Итэр не хочет. Ни разговаривать, ни объясняться.       — Привет, — неловко здоровается Люмин. — Как ты?       — Я нормально.       — Итэр, — обречённо вздыхает Люмин. — Поговори со мной.       — Ну, я правда себя уже лучше чувствую.       — Что произошло?       — А не видно?       — Итэр, я не смогу тебе помочь, если ты будешь так себя вести, — чуть ли не умоляюще произносит Люмин.       Итэр ничего не отвечает, думает, как бы помягче сказать сестре, что ему её помощь не нужна. Ни её. Ни чья-либо ещё. Единственное, что ему нужно, — чтобы его оставили в покое.       — Что со Скарамуччей? — внезапно спрашивает Люмин.       — Что?       — Не строй из себя дурака, Итэр! Я знаю, что это из-за него, давай рассказывай! Что у вас произошло?       — Ладно, — в конце-концов сдаётся Итэр. Он понимает, что чем больше он отдаляется, тем больнее он делает Люмин.       — Сначала он обещал, что весь вечер проведёт со мной, но в итоге общался всё время с Чайльдом, а я, ну, был третьим лишним, как всегда, в общем. А потом он… ну, они поцеловались с Чайльдом, и я сбежал, — тихо пробормотал Итэр и отвернулся от Люмин.       — Итэр… он тебе нравится, ведь так?       От этих слов Итэра накрывает волна шока. Он смотрит на Люмин, он хочет что-то сказать, как-то оправдаться, но не может ровным счётом ничего. Когда, интересно, его сестрица успела снять с него кожу и через толстые слои мышц и органов добраться до его души? Но разве она говорит правду? Итэр, конечно, решил для себя ночью, что так и есть, но ведь всё это можно списать на то, что он не был трезв. А сейчас он в здравом уме и в полном рассудке.       Разве его чувства изменились?       — Да, — признаётся Итэр. Ему безумно стыдно за себя, за то, что он чувствует, но такова правда. Признать оказалось легче, чем скрыть.       — Итэр…       — Представь, как бы Эи разочаровалась, — внезапно начинает он. — Она ведь сама пострадала из-за любви, ну, к девушке… И мне она говорила, что такой любви не существует, а я ей поверил. Но она оказалось недалека от правды.       — Поговори с ним, — продолжала настаивать Люмин.       — А это что-то поменяет? Ему, наверное, и с Чайльдом классно.       — Во-первых, у Чайльда сейчас новый объект обожания, а во-вторых, Скарамучча хочет с тобой поговорить. Тем более, да, может они и поцеловались, но фактически вы же не в отношениях, и он, по сути, тебе ничего не должен, хотя, да, соглашусь, неприятно, но он же не видел взаимности с твоей стороны, да и ты в упор не хотел замечать, что Скарамучча к тебе относится… по-особенному. Да и на самом деле, Скарамучча вовсе и не хотел с Чайльдом целоваться, этот рыжий придурок сам к нему полез, а Скарамучча физически слабее, поэтому и вырваться ему было тяжелее, — на одном дыхании выдаёт Люмин, почему-то её слова звучат убедительно, хоть и похожи на бессвязный бред.       — Ты на чьей стороне вообще? — в шутку спрашивает Итэр. — И откуда ты это всё знаешь, особенно про Чайльда?       — А у меня тоже есть свои секретики, — подмигивает Люмин, дразня Итэра.       — А, да, я забыла, я принесла тебе пару твоих вещей и телефон ещё захватила. Врачи сказали, серьёзных повреждений нет, но из-за обезвоживания тебе ещё тут пару дней придётся полежать. Обдумай всё хорошенько, пока ты здесь. И…       — Да, да, я понял, я с ним поговорю.       — Мне пора идти, — Люмин, прощаясь, целует Итэра в щёку.       — Не скучай тут без меня, люблю!       Итэр не заметил, как ушла его сестра: убежала так быстро, будто её тут и не было. Теперь Итэр остаётся наедине с собой и своим главным врагом — башкой. Теперь никто не отвлечет его от навязчивых мыслей и, к сожалению, придётся думать.       Он берёт в руки телефон и видит, буквально, миллион сообщений от Скарамуччи с просьбой поговорить. Итэр пишет ему «хорошо» и откладывает телефон в сторону. Что ж, первый шаг навстречу сделан. Они обязательно поговорят, когда Итэра выпишут. Сейчас же ему следует отдохнуть и переварить всё то, о чём они разговаривали с Люмин. И подумать над тем, что будет дальше.

***

      Через пару дней Итэра выписывают. Он не горит особым желанием возвращаться домой, но выбора у него нет. Остаётся теперь только надеяться на то, что Люмин уже придумала оправдание для родителей.       Итэр доезжает до дома на такси, которое ему вызвала Люмин, и видит, как она его ждёт у подъезда. Она быстро подлетает к Итэру и заключает его в объятия, затем забирает у него сумку с вещами, не обращая внимания на недовольные возгласы.       — Вы поговорили? — первым делом спрашивает Люмин, зайдя домой.       — С кем? — спрашивает Итэр и, заметив угрожающий взгляд сестры, мгновенно понимает, о чём речь.       — А… Нет пока ещё, мы договорились после моей выписки поговорить. Лично.       — А, ну хорошо тогда. Всё будет хорошо, Итэр. Может, разговор поменяет всё в лучшую сторону.       — А если нет?       — В любом случае, каким бы ни был исход, это лишь значит, что так будет лучше.       — Спасибо. Ну за поддержку, — бубнит Итэр себе под нос. Он никогда не думал, что так тяжело будет сказать «спасибо» родной сестре.       — Итэр… — качает головой Люмин и снова крепко обнимает брата.       В этот раз он её даже не отталкивает, не остаётся стоять столбом, а обнимает в ответ. Пора бы уже привыкнуть и перестать пытаться закрыться от единственного родного человека.       — Кстати, родители уехали на время по работе, так что они ещё ни о чём не знают, — отстранилась Люмин.       — Слава богу, — выдыхает Итэр. — Мне даже представить страшно было, как бы я им это всё объяснил.       — Я бы что-нибудь придумала, — попыталась успокоить Люмин.       — Я знаю, — усмехнулся Итэр. — Ты моя единственная надежда.       — Пойдём, ты голоден, наверное, я всего наготовила.       Итэр послушно пошёл за Люмин. Во время обеда он ничего не говорил, вставлял свои пять копеек, чтобы показать интерес к рассказам сестры. Она, в основном говорила про учёбу, про своих друзей, про майские праздники — абсолютно дежурные темы, для которых не требовалось разводить длинную дискуссию.       — Кстати, Итэр, — осторожно начала Люмин. — Что насчёт психолога? Или психотерапевта?       — Чего? — от неожиданности поперхнулся Итэр.       — Ну… я же вижу, что тебе нужна помощь. Особенно… по твоим рукам видно было… — Люмин с горечью смотрела на Итэра, пока тот усердно пытался отвести взгляд.       — Ну, может, есть смысл, но пока нет денег. И родители не в восторге будут. Так что когда-нибудь потом.       — Я не настаиваю, но если дело в деньгах, ты же знаешь…       — Нет, — резко перебил её Итэр. — Я с тебя денег в жизни не возьму. Сам как-нибудь.       — Хорошо, как скажешь. Но пообещай мне, что обратишься за помощью.       — Ладно, обещаю.       — Я верю, что всё будет хорошо, — улыбнулась Люмин.       — Ой, мне пора уже, я побегу.       — Куда это ты?       — Да так, по делам, до вечера! — попрощалась Люмин и вылетела из квартиры.       Итэру так и не удаётся понять, куда так быстро убежала его сестра. Однако, всё встало на свои места, когда он решил посмотреть в окно — благо вид из кухни выходил прямо во двор. К его огромному удивлению Люмин подошла к какому-то выскому рыжему парню. Осознание настигло Итэра слишком быстро, чуть ли не сбив его сног. Это был… Чайльд? Неужели Люмин решила, что этот придурок будет хорошим вариантом?       Хочется ударить кулаком по окну, но лишние проблемы создавать никому не хочется. А у Итэра их и так уже выше крыши. Он обречённо вздыхает. Наверное, Люмин лучше знать. Хотя он обязательно ещё обсудит всё это с Люмин. Чайльд, как никак, не тот человек, которому можно было бы доверять. Хотя… Скарамучча ведь доверял.       Итэр отходит от окна. Наблюдение за тем, как Чайльд обжимается с Люмин, вызывает у него рвотный рефлекс. Видимо, придётся понять и принять. Удивительно, что впервые в жизни гетеро-пара вызывает у Итэра такое отвращение. И во всём, конечно же, виноват Чайльд.       Телефон вибрирует где-то в коридоре, и Итэр вспоминает о Скарамучче. Точно, они ведь договаривались поговорить. Видимо, уже пришло время. Итэр вздыхает, собирается с силами и открывает чат со Скарой. На удивление, сообщений от него не было, а пришедшее уведомление — не более, чем очередная бессмысленная рассылка. Итэр пишет Скарамучче сам: «привет, я уже дома, может встретимся? или так всё обсудим?»              Он немного медлит и в итоге всё же отправляет сообщение, мгновенно выключая телефон и бросая на кровать, когда заходит в комнату. Итэр судорожно ждёт, но ответ так и не приходит. И это странно. Обычно Скарамучча сразу кидался отвечать на сообщения Итэру, а в этот раз приходится ждать. Может, он уже передумал, может ему тоже нужно время. Что ж, Итэр готов ждать, сколько потребуется. Люмин ведь говорила, что любой исход будет к лучшему. Поэтому можно, наверное, немного расслабиться.       Время близится к вечеру. Итэра начинает понемногу съедать тишина. Что в доме, что в его диалоге со Скарой. Плохое предчувствие не покидает Итэра, хотя, может, это просто чересчур сильная тревога. Однако он всё же не выдерживает и набирает номер Скарамуччи. В ответ — пару гудков, оповещающих, что абонент не абонент. Нет, что-то всё-таки точно случилось. И надо попытаться хотя бы выяснить что. Он быстро пишет Люмин, спрашивает, знает ли Чайльд что-то и, когда она отвечает, что нет, Итэра словно током прошибает.       Либо он реально себя так сильно накручивает, либо здесь что-то серьёзное. Итэр, не особо долго думая, накидывает на себя чёрную зипку и выходит из дома. Благо, он знает, где живёт Скарамучча, и дойти до него не составляет особого труда. Сначала он просто звонит в его квартиру, но когда ему никто не открывает, то просто ждёт, пока кто-то выйдет или зайдёт. В это время он продолжает написывать Скарамучче, спрашивая, где он и как он, а также предупреждая, что Итэр идёт к нему. Наверное, со стороны он выглядел бы как маньяк, пытающийся найти свою жертву, но, к счастью или к сожалению, он хочет всего лишь убедиться, что Скарамучча жив.       Из подъезда кто-то выходит, не обращая внимания на Итэра, и он в этот же момент залетает внутрь и бежит по лестнице, перескакивая через одну ступеньку. Он стучит в дверь и молится, чтобы Скарамучча открыл. Если его нет дома, то всё точно пропало. Нет, есть, конечно, ещё вариант, где его можно найти, но что-то подсказывает Итэру, что Скарамуччи там не будет.       К счастью, через минут двадцать упорного ожидания, дверь всё же открывается. На пороге стоит Скарамучча, осунувшийся, бледный и ужасно уставший. Итэр боится представить, что у него случилось. Но, видимо, интуиция не подвела и произошло что-то реально серьёзное.       Скар стоит на пороге и, похоже, не верит своим глазам. Он, видимо, не спал несколько суток, раз сейчас еле стоит.       — Пиздец, — единственное, что из себя может выдавить Скарамучча. — У меня уже галлюны из-за недосыпа? — разбито усмехается он.       — И тебе привет, — вздыхает Итэр. — До тебя хуй допишешься, что-то произошло?       — Блять, — бурчит себе под нос Скарамучча, опустив голову. Он вцепился в дверную ручку так, будто она единственное, что не даёт ему упасть на пол.       Итэр не понимает, что происходит, а потом замечает, как по лицу Скарамуччи одна за другой катятся слёзы. Видимо, ситуация реально пиздец. Он берёт Скарамуччу за запястья, заставляя его отпустить дверную ручку, и медленно заводит его в квартиру и закрывает за собой дверь.       — Так, Скар, что случилось? — напряжённо спрашивает Итэр. Его самого трясёт, но сейчас давать слабину нельзя. Он ещё успеет миллион раз разбиться, сломаться и далее по списку, но главное недопустить, чтобы это случилось со Скарамуччей.       — Итэр, — прошептал Скар, захлёбываясь в своих слезах.       — Пойдём сядем.       Итэр наугад находит кухню — благо планировка в их домах несильно отличается. Он сажает Скарамуччу на стул, а сам садится на пол перед ним. Скар продолжает тихо плакать, не замечая никого вокруг. Итэр вздыхает, берёт лицо Скарамуччи в свои руки и заставляет его посмотреть на себя.       — Рассказывай, — мягко требует Итэр.       — Итэр… — видимо, словарный запас Скарамуччи закончился на его имени. Он накрывает ладони Итэра своими и слегка сжимает их, пытаясь себя успокоить. — Она… она умерла, — слабым шёпотом говорит Скарамучча.       — Кто? — ничего не понимает Итэр.       — Мама… она… её сбили… — Скар начинает рыдать сильнее, жадно хватая ртом воздух так, будто он сейчас задыхается, хотя, по сути так и есть.       Он не удерживает равновесие и чуть ли не падает со стула. Благо Итэр успевает его подхватить и усадить на пол. Он прижимает Скарамуччу к себе, и тот утыкается носом ему в плечо, сжимая в руках его толстовку. Сейчас Итэр для Скара — единственный якорь, который не позволяет ему потерять связь с реальностью. Хотя, может, без него было бы лучше.       Итэр ничего не говорит, молчаливо ждёт, пока Скарамучча успокоится. Он лишь продолжает держать его в своих объятиях, аккуратно поглаживая его по голове, перебирая синие волосы.       Почему-то именно в этот момент Итэр почувствовал себя ужасным эгоистом. Он, конечно, беспокоился о Скаре, но никогда этого не показывал. Итэру казалось, что у Скарамуччи жизнь проще. Что ему не приходится каждый день бороться с тем, чтобы не вскрыться. Может, оно, конечно, так и есть и Скарамуччи нет на подкорке сознания перманетной мысли убить себя, но это ведь не значит, что от этого ему легче жить. Тем более, Итэру доводилось наблюдать последствия этой «счастливой» жизни.       Про себя он немного радовался тому, что такой человек, как мать Скарамуччи, канул в лету, но, наблюдая за тем, как это добило Скара, он не мог не разделить с ним его боль. Тем более, отчасти Итэр сам был виноват в том, что Скарамучча довёл себя до такого состояния. Хотя сам он выглядел ничуть не лучше.       — Прости, — слабо прошептал Скарамучча, немного успокоившись.       — Было бы за что, — неожиданно даже для самого себя ответил Итэр.       — Есть за что. За тот вечер и за… Чайльда. Ненавижу его. Я слишком слабый по сравнению с ним. Да и этот придурок хотел на твою реакцию посмотреть, потому что он был уверен что я… — Скарамучча немного замялся. — я тебе нравлюсь и вот он подумал, что… блять, прости, пожалуйста.       — Я… не знаю, если честно, как на это реагировать, но я… э-э… я больше не злюсь на тебя. Люмин была права, ты ведь мне ничего не должен, мы ведь друзья. Ну, точнее… — Итэр всё ещё боится. Он боится сказать, боится признать, что влюблён в Скарамуччу. Он боится, что в этот раз, после всего, что было, его оттолкнут.       — Да… хуёвые из нас друзья, — разбито ответил Скар. Он всё ещё сидел, уткнувшись носом в плечо Итэра и не собирался отстраняться.       — Полегчало? — попытка перевести тему выглядит немного жалко. Но надо же хоть когда-нибудь начинать проявлять заботу и показывать беспокойство за пределами своей головы.       — Да, немного, — шумно вздохнул Скар. — Спасибо тебе. За то, что пришёл. Может, я бы тут умер, если бы не ты.       Итэру стало не по себе от этих слов. Последнее чего он хотел — это чтобы Скарамучча умер. Вряд ли бы он смог пережить его смерть. Он аккуратно поднялся, помог встать Скарамучче и усадил его на стул. Затем налил воды в вроде как чистый стакан и протянул его Скару, который выпил всё залпом. Не хватало ещё, чтоб он свалился от обезвоживания и, как Итэр, угодил в больничку.       — Я на самом деле рад, — начал Скарамучча. — ну, что она того, но всё-таки это моя мать и когда-то она меня любила. Блять, такая хуйня это всё, — Скар снова перешёл на шёпот и, уперев локти в колени, опустил голову, закрывая её руками.       Итэр не знал, что ему делать. Он выдвинул из-за стола стул и сел рядом. И просто ждал. Ждал, когда Скарамучче полегчает. Со стороны он выглядел как фарфоровая кукла. Разбитая фарфоровая кукла, явно нелюбимая мастером, который её создал, раз с ней так беспечно все обращаются.       — Прости меня, — сказал Итэр. — Я повёл себя, как еблан.       — Да я ничуть не лучше, — усмехается Скарамучча.       — Пожалуйста, не вини себя. Мне правда не стоило себя так вести, я ведь не могу лезть в твою жизнь и ставить тебе запреты. И ревновать тебя тоже не могу.       — А я не могу вести себя по-ублюдски с человеком, который мне нравится, — Скарамучча резко выпрямился и посмотрел Итэру прямо в глаза.       — Чего? — неверяще спросил Итэр.       — Ты ведь и так всё понимал, — покачал головой Скарамучча. — Просто дураком прикидывался. Я устал уже это скрывать, но я боялся признаться из-за твоего отношения ко всему этому. Да и боялся, что ты откажешься от меня, — тихо пробурчал Скарамучча.       — А… как давно вообще?       — С начала одиннадцатого класса где-то. Ой, да не смотри так, что такого-то?       — Знаешь, мне пока сложно принять это всё… — замялся Итэр. — Но ты мне вроде как тоже.       — Тоже — что? — напрягся Скарамучча.       — Ты ведь понял.       — Ладно. Мне не впервой ждать. Только, надеюсь, я не прожду зря, — Итэр на лишь кивнул на эти слова.       — Что будешь делать дальше?       — Не знаю, если честно. Вроде как дальние родственники обещали помочь организовать похороны, даже денег скинули. Должны сами скоро приехать. Я пока всё оформил, устал дико. Благо квартира мне остаётся, да и повезло, что я совершеннолетний уже, нужно всего пару документов переоформить и можно будет жить спокойно. Может, продам эту квартиру и перееду куда подальше. А может и тут останусь, вариантов не особо много пока.       — Понятно. Мне остаться?       — Ну, как хочешь. Я буду рад, если останешься. Если тебе вдруг некомфортно, то я тебя здесь не держу.       — Я с тобой побуду. А то выглядишь ты… херово.       Скарамучча на это только усмехнулся. Он налил себе ещё воды и мигом осушил целый стакан. Затем он пошёл в свою комнату, зовя с собой Итэра, и тот послушно поплёлся за ним.       Он быстро набирает сообщение Люмин: «сегодня домой не приду, останусь у Скарамуччи, Чайльда домой не приводи!!!». Последнее сообщение послужило зелёным светом для миллиона недовольных смайликов, а затем последовал вопрос: «откуда ты вообще узнал, что я с ним??? я хотела ещё днём об этом спросить, но подумала, что лучше не буду тебе мешать»       Итэр пишет, что расскажет потом, и отключает звук на телефоне. Он смотрит на Скарамуччу, который уже улёгся на кровати, отвернувшись к стене. Кажется, он понемногу начинал засыпать. Итэр про себя выдохнул. Наконец-то Скар сможет отдохнуть. Он так и прололжает стоять в дверях, не зная, что ему стоит делать.       — Хватит уже там стоять, — недовольно мямлит Скарамучча сквозь сон.       И это срабатывает. Итэр подходит ближе, ложится рядом, прижимается ближе, перекинув руку через талию Скарамуччи. Под невесомыми касаниями чувствуется, как Скарамучча замирает и, кажется, его дыхание останавливается. Как и у Итэра. Они продолжают так молча лежать, боясь спугнуть друг друга. Итэр утыкается носом в шею Скарамуччи, а тот, в свою очередь, накрывает его руку своей. Полежав так некоторое время, они в такой позиции и засыпают. И вроде как они всем довольны.