Otaku

«В мире скейтбординга нет ограничений. Единственное, что имеет значение – это страсть и радость, которые он приносит» – SK8

Чонгук никогда особенно не интересовался личной жизнью Чимина. Отгонял подобные мысли, как только мог в абсолютной уверенности, что они не требуют и толики внимания. Слухов ходило много, и свидетелем некоторых их них он невольно становился сам, замечая того в коридорах университета с той или иной омегой, какой только не посчастливится стать спектром ухаживаний альфы. И все же рано или поздно вещи, которые мы сочли совсем неважными, могут приобрести новые любознательные оттенки. Ровно как с течением возраста наши вкусы подвержены переменам: и вот та самая отвратительная каша со времен детского сада уже не кажется такой уж отталкивающей – теперь тебя даже не надо заставлять взять в рот ложку и попробовать насладиться неоднозначной консистенцией. Ты сам делаешь выбор в пользу того, что раньше считал безумством. Когда же альфа так старательно покрывал мазками поцелуев его выразительные ключицы, плавными движениями спускаясь на требующие его пухлых губ соски; поглаживал бедра с короткой периодичностью массируя и без того разработанное отверстие, – в эти моменты омега невольно прокручивал наседающие вопросы о том, как тот вел себя с другими пассиями. Другими, то есть теми, кто не Чонгук. Ведь его он дожидался во много больше всех остальных. Но будто бы все эти мимолетные размышления терялись под бурей ощущений нарастающей возбужденности и подступающего оргазма. Особенно когда альфа, как законченный альтруист позволял ему кончить снова, высасывая из чужих губ блаженные стоны и затем почти невесомо целуя их в знак похвалы. А после утешительно касался взмокшего лба и руками оглаживал бока, шепотом обжигая щеки: – Зайчонок. Чонгука хватило лишь на то, чтобы вопросительно промычать и приластиться к шее альфы, где особенно насыщенно пестрила сладостная мята. – Я хочу, чтобы ты подавал мне любые знаки, – провел языком по мочке, прикусывая и снова зализывая шалость. – Хочу знать, насколько тебе приятно. И наоборот тоже. Омега потянулся к сосредоточившемуся у его живота члену и провел несколько раз рукой, вырывая у альфы утяжеленные вздохи. Впервые так хотелось помочь другому достичь той самой точки наслаждения в знак благодарности за внимание к самому себе. – Я буду в порядке. – Да, ты сильный омега. И Чонгук бы прослыл безбожным лжецом, если бы отвергал правду о том, как сильно ему нравилось данное слово, срывающееся с губ Чимина. Он аккурат вкладывал в него прыткую нежность и петляющую страсть. И звучал так, будто хвалил его снова и снова просто за то, кем омега являлся. Парень потянулся за поцелуем и самовольно раздвинул ноги чуть шире, предоставляя открытый доступ ближе к себе. Смазка вязкими следами спускалась по ягодицам и касалась простыней, распыляя аромат лесного дождя по просторной комнате. Чимин впитывал его снова и снова, млея под осевшем на языке привкусом, топил юркие пальцы в этой смеси и вгонял глубоко внутрь, чем вызывал новые стоны нетерпения. Надел презерватив на влажный член и оперся на руки по обе стороны от разомлевшего и просящего тела. Смотрел столь пристально и так же нетерпеливо, вкушая каждый момент и отбрасывая тени на слегка побледневшем лице напротив. Едва ли Чонгук сам замечал, насколько на самом деле был взволнован, хоть и саморучно ускорял ветвь событий. Так казалось проще всего. Он верил, что делает все на благо себе. И все же давящим облаком нависший над ним альфа действовал губительно ровно как и целительно. Чонгук видел это в его темно-шоколадных глазах, которые заволок огонь собственничества и неповиновения. Когда крупный член пронзительно проникнул в него, омега невольно задрожал, хватая воздух и зажмуривая глаза. Но Чимин схватил его поперек горла, поступая почти грубо, теряя контроль над самим собой, и настоятельно требовал: – Смотри на меня. И Чонгук смотрел, как напрягались мышцы на лице альфы в форме треснувшей линии, касаясь всех нервных окончаний. Чувствовал, как Чимин набирал темп, врезаясь в чувствительные точки снова и снова; сжимал бедра и чуть забрасывал выше, входя еще глубже и вместе с тем приятнее. Прерывистое дыхание сквозило в ушах вместе с животным рычанием, а запах мятными леденцами таял внутри. – Ты обещал говорить со мной, – резкий толчок – омега захлебнулся им. – Мне…хорошо. И он не врал, хотя и неистово быстрые движения, плотно сомкнутые на теле пальцы и укусы свидетельствовали лишь о том, что Чимин едва держал себя в руках. Нежный и трепетный любовник остался где-то в закромах. Теперь им владели, его брали, его трахали, вжимали в постель, целовали с остатками крови на кончиках губ и вырывали задушенные стоны и хрипы. – Тебе страшно? – его взгляд совсем немного прояснялся. – А ты сделаешь мне больно? – отодвинул чуть от себя, вжимаясь в напряженные плечи. – Ответь мне. – Да. Чимин моментально сменился в лице, ведя борьбу с остервенелым желанием довести себя и своего омегу до оргазма и параллельно взывая к здравому смыслу. Он дорвался. И теперь ему было страшно тоже. – Но я не хочу, чтобы ты останавливался. Альфа почти неловко скользнул языком в его рот, залечивая поцелуями нанесенные раны. А затем сильнее ухватившись за талию партнера ловко поменял их местами – Чонгук болезненно всхлипнул от такой резкой перемены и поудобнее устроился сверху. Альфа тем временем чуть выпрямился и сжал пышные ягодицы, носом касаясь чужого. И стоило слегка вскинуть бедра, как омега пронзительно застонал и обнял его обеими руками за шею, хватаясь, словно за спасательный круг. – Попробуем так. Двигайся, зайчонок. И Чонгук повиновался. Вырисовывал круги, то и дело насаживаясь на длинный ствол и позволяя тому проникнуть настолько глубоко, насколько позволяла физиология, ощущая его почти что желудком. Чимин одобрительно целовал его шею, плечи, ключицы; дразнил языком соски и рваными движениями гладил натянутую осанку. То самое наваждение медленно затихало – Чонгук управлял процессом теперь чуть больше, позволяя Чимину ослабить вожжи и следовать в такт общему наслаждению. В помещении было влажно; шлепки мокрыми звуками разносились по углам, а причмокивания сомкнутых губ возбуждали только больше. Любой прохожий мог бы задохнуться от одного только урагана ароматов, а им и невдомек было, какой изнурительной силой обладал этот союз, ведь они им дышали. – Я хочу кончить вместе с тобой, – прошептал Чонгук, как самое прикрытое откровение. – Давай сделаем это, – Чимин несколько раз провел по его члену, притягивая наступление оргазма. Омега запрокинул в удовольствии голову и глухо вскрикнул, вытягивая из себя всевозможные звуки. Сперма густыми потоками прыснула внутрь презерватива, очертила рвано вздымающуюся грудь Отаку, оседая на все еще сжимающих его головку пальцах. И если раньше Чонгук и сопротивлялся сам себе, то теперь все на то причины растворились вместе с напряжением внутри него. До чего же приятно было ощущать самый яркий оргазм в жизни и свободу души. – Надеюсь, ты не пожалеешь, – совсем тихо произнес Чимин. – После того раза в течку…не думаю, что смогу так же легко свыкнуться с этим. – Не думай об этом, – погладил его по взмокшим огненным волосам. – Я жалею лишь о том, что так долго тянул с этим. – Разумеется, я ведь так хорош. – Я как-то не уверен. – Проверим еще раз? – задорно улыбался Чимин, подхватывая омегу на руки. – Отпусти меня! – хохотал он. – Ни за что.

***

Тэхен по-мальчишески болтал ногами, облокотившись на вытянутую столешницу прямиком перед зоной готовки, плавно переходящей в более закрытую кухню. Его любовь к тик току и прочим подобным социальным сетям помогала ему с легкостью редактировать видео в профессиональных программах, чем он так увлеченно и занимался, неустанно залипнув в телефоне. Переменчивая погода сказывалась на состоянии, отдавая пульсирующей головной болью, но жасминовый чай с нотками матчи в маленькой пиале с выступающей керамической рыбкой на дне заметно латал. И дело даже было не столько в самом напитке, сколько в окутывающей заботе. – Акайо, посмотри. Не могу выбрать более подходящую песню, – шеф отвлекся от дел, подходя ближе к омеге, и уставился на экран. Треки не особо чем-то отличались, но из соображений посыла альфа все же остановился на втором варианте. – Это был опенинг к аниме про спорт. Думаю, точно подойдет, учитывая наше рвение к успеху, да? – Тэхен довольно закивал. – Как себя чувствуешь? – Спасибо, уже лучше! Вообще я просто обожаю чай. Пью его со всем подряд. – Увлеченно делился омега, а у альфы улыбка так и тянулась от каждого, даже совсем крохотного факта, которым тот решался поделиться о себе. – Не знал, что ты и напитки делаешь круто. – У моего дедушки была чайная плантация. Мы часто вместе готовили чай, а еще зимой разливали на ярмарке прохожим. – О, прекрасная идея. Мы могли бы делать это и здесь в ресторане. Скажем, перед открытием или что-то вроде того. – Твой прекрасный мозг никогда не успокаивается, – буднично выдал альфа, бесстыже не сводя глаз с парня. – Я во всем ищу вдохновение, это правда, – он смущенно улыбнулся, обращая взгляд обратно на погасший экран. – Происходит само собой. Даже случись крохотное происшествие – я уже выдумаю целую историю в своей голове. – А что придумаешь обо мне? – Смотря, какой сеттинг. – Пускай будет о любви, – настойчивый взгляд все никак не отпускал потерянного Тэхена из емких лап. – Я подумаю и расскажу тебе. Но уже сейчас могу сказать, что ты сойдешь за идеального главного героя. Скажи мне, если я ошибаюсь, но ты выглядишь, как тот, кто совершит какой-нибудь непревзойденный подвиг ради любви, а потом будет заботиться о своей омеге всю жизнь. В бездонных глазах шефа царила неприкрытая грусть, смешанная с пережитым некогда счастьем. Но проявление даже не самых красивых чувств его ничуть не смущало – Тэхена поражала сдержанная прямолинейность альфы. Он взял того за руку и легонько коснулся губами костяшек – тех самых, которые будто совсем недавно были осквернены следами драк с глупыми альфами. Омега вздрогнул, в очередной раз теряя равновесие под натиском настойчивых жестов этого мужчины. – Прости мне мои вольности, Тэхен. Но с тобой очень тяжело держать себя в руках, – он сделал шаг назад, тем самым возвращая омеге личное пространство. – Ничего, – с запинкой произнес Тэхен. – Я все-таки не ошибся в тебе, верно? – Может быть, – непринужденно пожал плечами альфа, оставляя его совсем одного. Возвращаясь вечером в пустую квартиру, Тэхен благодарно принял внезапное одиночество, в котором так нуждался. Встречи с Акайо каким-то трепетными волнами разливались в сердце. Он не привык к тому, что к нему открыто проявляли симпатию и при этом делали это не настойчиво, а очень даже уважительно к его границам и собственным чувствам. К тому же альфа казался ему привлекательным, уверенным в действиях и желаниях. Тем, кто мог бы вполне перечеркнуть все плохие воспоминания об альфах. Но, невзирая на все плюсы, сердце все равно стучало где-то не в одном месте. Какая-то его часть уже давно застряла в ночных разговорах, редких поездках и ощущении того, что его запах чувствуют. – Как твой день? – тембр голоса звучал еще ниже от усталости в поздний час. – Надеюсь, ты пьешь лекарства. – Да, мам, – нарочито протянул Тэхен, посмеиваясь от цыканья по ту сторону трубки. – Я в порядке. Ты еще на работе? – Задержался сегодня. – Как и всегда, – теперь наступила его очередь включать недовольство. – Твоему омеге будет непросто постоянно ждать тебя до ночи. – Это одна из причин, по которой я предпочитаю быть один. – И какая же другая? – Правда хочешь поговорить об этом? – альфа начинал звучать еще более уставшим, а Тэхен, в свою очередь, пытался скрыть обиду, но она все равно проскальзывала в голосе: – Можешь предложить другую тему. Молчание между ними становилось непривычно отягощающим. Казалось, каждое неверно сказанное слово сломает кирпичики уже протоптанной дороги, и в итоге ты просто вероломно вылетишь из игры, где был ведущим игроком. По крайней мере тебе так казалось. – Не хочу, чтобы ты видел меня очередным альфой, который сломал твою психику. Но что бы я ни сказал, вряд ли это спасет ситуацию. – Я слишком хорошего мнения о тебе для таких выводов, Соджун. Просто неизвестность ломает меня куда больше. Когда над городом сгущаются тени, гораздо ярче становятся мысли и сопутствующие им откровения. Одни страхи сменились для омеги другими, и высказывать свои чувства стало чуточку проще. Старший брат ведь поступал именно так и, кажется, крупно преуспевал на своем поле битвы. Тэхен той же уверенности в себе не ощущал, но был движим другими, более мощными импульсами – наивной верой в силу любви. Хотя любовь к самому себе и диктовала совсем обратное. – Ты удивительный, – омега подавил в себе внезапный порыв улыбнуться, ожидая худшего. – И я очень хочу, чтобы ты поскорее поправился. Не знаю, каким образом, но это стало приоритетом. И если ты позволишь и дальше заботиться о тебе, я был бы счастлив. Но эта забота – все, что я могу предложить. Они оба понимали, что общение между альфой и омегой так не работает. Каждый находился под прицелом, и только один обладал шансом удержаться на ногах. К сожалению, Тэхен стал тем, кто пал первым. – Поговори со мной, пожалуйста, – впервые взрослый и неприступный мужчина звучал так беззащитно – у омеги от этого сердце ныло и трепетало одновременно. – Дай мне время подумать. Я пока не готов продолжить общение. Разговор оборвался, а вместе с ним и одна из нитей в клубке выстроенных отношений. Тэхен чувствовал себя странно. Это не похоже ни на разбитое сердце, ни на облегчение да и ни на одно известное ему ощущение. Хотелось кому-нибудь рассказать, но при этом сил на диалоги уже не находилось. Телефоны Чонгука и Чимина давно валялись где-то на другом конце комнаты на беззвучном, и омега ни минуты не сомневался, что они несомненно проводили время вместе. И в такие моменты его раздробленная картина любви мозаикой восстанавливалась заново. Неприкрытая радость за родных делала его на толику счастливее, а одиночество воспринималась вовсе не в негативном ключе.

***

Чонгук лениво ворочался на чужом плече, пытаясь бороться с накатывающим сном. Пришлось поплотнее укутаться в одеяло и придвинуться как можно ближе к горячему альфе, так как из-за распахнутых настежь окон становилось зябко, а позволить смешанному запаху секса застояться в комнате не представлялось возможным. И никто бы не осудил омегу за то, что он поддался сонливости, но ему куда интереснее было потратить это время на аниме про скейтборды, которое они смотрели, и такое уютное время наедине. Он ясно выразил свое желание о том, чтобы аниме было как можно более красиво прорисованным, без неуместного перебора жестокости и выдуманных существ (но Чимин все равно обещал себе показать ему «Магическую битву»). Прислушавшись к детальному запросу, альфа все же остановил свой выбор на «Скейт бесконечность» как на чем-то легком и красочном. Чонгуку и впрямь пришлось по вкусу. Кажется, он постепенно для себя начинал привыкать к неизведанному ранее миру, которым так пестрил точно такой же таинственный Чимин. Чем ближе он подпускал альфу к себе, тем больше узнавал нового о его увлечениях – привычный узкий мир распылялся на многие километры, и ему до широченной улыбки это нравилось. Ровно как главные герои с восторгом отдавались миру скейтбординга, познавая истинное счастье сквозь то, что нравится. Казалось бы, что может быть проще? Об этом ведь и говорил ему Акайо: делай то, что нравится, ведь это залог счастливой жизни. – Столько всего хочу еще тебе показать, – Чимин легкими движениями поглаживал оголенную кожу омеги от плеча до изгиба локтя. – Я не против. – Тебе правда нравится? – Да, очень, – ощущение, будто признаешься в чем-то сокровенном. – Хорошо, – он с улыбкой наблюдал за прикрывающим глаза омегой. – Чонгук, извини, что был груб с тобой. – Наверное, в свою течку я тоже был таким несдержанным, и это уже нормально, что кому-то из нас постоянно сносит крышу. – Не думаю, что это нормально. Просто мы слишком долго сопротивлялись. – И все-таки мне было приятно. Этого признания было достаточно, чтобы Отаку мог спокойно вздохнуть, и уже более уверенно поцеловать парня в макушку, не боясь за причиненный урон. Чонгук ответно свернулся в еще больший клубок, будто ежик, пугливый из-за касания и выпустивший наружу иголки, и размеренно засопел. Чимин выключил ноутбук и последовал за ним, укутываемый мягким дыханием и блуждающим ветром.

***

Просыпаться в пустой квартире оказалось вовсе не одиноко. И хотя Тэхен уже привык к шуму и компании, и оттого, наверное, тянулся к большим скоплениям людей, одиночество шло на пользу. В последнее время он следовал за ним особенно часто. На самом деле, отсутствие Чимина было единственной частью недели, когда он мог спокойно расположиться в гостиной, почитать книгу или посмотреть что-нибудь романтическое (эта часть его тонкой натуры оставалась сокровенной для остальных за редким исключением). А еще это те самые дни, когда не стыдно прыгать на подушках под любимую песню 2000-х и громко выкрикивать англоязычный текст даже с неверным произношением. По правде говоря, он и впрямь чувствовал себя хорошо, не взирая на то, что слишком сильно тосковал по Соджуну и не мог выбросить из головы их разговор, как бы ни пытался. Сначала ему казалось, что он был зол, но все обстояло совсем иначе. Долгосрочная терапия не проходила даром, и его эмоции постепенно успокаивались, а отвергнутые чувства не представляли такой уж сильной угрозы. Возможно, он вынашивал их слишком долго. По крайней мере с этим альфой ему не хотелось вступать в баталии. Тот был терпелив и учтив к его привязанности и не давал поводов усомниться в своем искреннем ответе на нее. Тэхен медленными шагами приближался к тому, что громко называется «любовь к себе», и оттого легче становилось долго не задерживаться на обидах отпуская. Но он не был готов отпускать людей вокруг себя, ведь слишком сильно ценил каждого. А еще очень сильно нуждался в том, чтобы за него держались точно так же. Поэтому по прошествии дня, полного одиноких посиделок в кофейне и учебы в тишине, он все равно нашел себя в компании другого человека. Соджун выглядел буквально потерянным щенком, и этим очень сильно напоминал Чимина, который всеми силами отвоевывал внимание Чонгука. Даже самый суровый альфа становится нежным облаком рядом с тем, кто заставляет трепетать его сердце. Любовь влечет за собой самые непозволительные разуму последствия. – У тебя есть все права ненавидеть меня, – и взгляд кричащий совсем обратное «пожалуйста, не делай этого». – За что? Ты столько делаешь для меня. – И все равно ты заслуживаешь большего. Тэхен пожал плечами, отчасти соглашаясь, но все еще не уверенный в том, чего именно стоит ожидать от судьбы. – Может быть, однажды ты будешь готов подарить мне и это. Но а пока давай прогуляемся, ладно? Я такую песню классную скачал – ты обязан послушать. Они могли бы беседовать на одну и ту же тему еще очень долго, но растрачивать себя на конфликты представлялось таким упущением и без того хрупкого времени. Легко винить человека в том, что он не готов ответить взаимностью. Но куда труднее принять тот факт, что наши чувства принадлежат лишь нам, и влюбленность – не долг, который висит на других по отношению к тебе. И пускай не самое полноценное, но все же того осознание привело к дружеской прогулке под луной, которая притягательным серебристым диском висела над головой. В такие моменты Тэхен очень громко и пытливо рассуждал: «как люди могут спать, когда на небе такая красота». А Соджун, абсолютно равнодушный к литературе, ощущал себя самым настоящим книжным персонажем, который невольно стал свидетелем оды восхищения ночному небосводу со стороны любимого сердцу человека. Толстой писал об этом так: «В душе его вдруг поднялась такая неожиданная путаница молодых мыслей и надежд, противоречащих всей его жизни». В душе Тэхена же зарождалось нечто очень похожее. Но едва ли их надеждам удалось бы потом сойтись друг на друге. Ведь по жестокой иронии явления – любовь: когда один чувствует нарастающую привязанность, второй, напротив, ее лишается.