Терпение - добродетель

      - О нет…       Грима лежал ничком у дальней стены камеры. Руки его были крепко связаны за спиной так, что пальцы приобрели синеватый оттенок. Возле рта темнела лужица крови, и измазанные в ней длинные черные волосы грязными прядями свешивались на лицо.       Первым побуждением Эовин было броситься к нему, но принцесса заставила себя прислушаться, не услышал ли кто ее невольного возгласа. Только убедившись, что все по-прежнему тихо, она плотно закрыла за собой дверь, и, поставив подсвечник и сумку на пол, опустилась на колени рядом с мужем.       Не тратя времени, она спешно принялась развязывать веревки, грубо впивавшиеся в кожу. Однако ее собственные пальцы так сильно тряслись, что крепко затянутые узлы, и без того требующие сноровки, никак не хотели поддаваться. Эовин как могла тянула и дергала путы, тщетно пытаясь ослабить их.       - Во имя Моргота!       Яростный шепот нарушил мертвую тишину камеры. Эовин поднялась с колен и раздосадовано оглянулась в поисках чего-то подходящего. Если бы у нее был нож! Почему она не взяла свой кинжал! Как можно было не подумать о такой важной вещи!       И вдруг, словно по волшебству, ее осенило.       Когда-то Грима упомянул, что носит при себе два кинжала, один из которых, поменьше и полегче, спрятан в голенище сапога. Интересно, нашла ли его стража?       Ощупав поочередно левую и правую ногу, Эовин обнаружила в правом сапоге вшитый карман, служивший своеобразными ножнами. К ее большому облегчению там не было пусто. Очень аккуратно она извлекла оттуда маленький, острый кинжал и, бегло осмотрев его, победно улыбнулась. Да, то, что нужно!       Принцесса осторожно начала разрезать путы, теперь стараясь действовать как можно медленнее. Не хватало только поранить его!       Наконец последняя веревка упала в сторону, и Эовин с усилием перевернула бесчувственное тело на спину.       - Великий Эру…- сорвалось с ее губ.       Лицо Гримы было сплошь покрыто ссадинами, на щеке виднелся свежий порез, губы залила запекшаяся кровь, текшая из сломанного носа. Взгляд Эовин спустился ниже: изрядно грязная и местами порванная черная туника не скрывала багровеющие на теле синяки и кровоподтеки.       В глазах едко защипало. Достав из сумки флягу с водой, Эовин смочила лоскут ткани и отвела со лба Гримы спутанные, грязные пряди. На миг ее рука замерла: право слово, бессознательное забытье милосерднее. Так он хотя бы не чувствует боли.       Но его нельзя здесь оставлять.       - Грима, - тихо позвала она, прикладывая холодный компресс, - Грима...       От влажного прикосновения он вздрогнул и, пошевелившись, слабо застонал, приоткрывая глаза. Помутневший взор остановился на склонившемся над ним любимом, встревоженном лице.       - Я еще жив? – еле слышно спросил Червеуст.       Со слабой улыбкой Эовин кивнула, осторожно очищая его лицо от крови.       - Жаль.       Ее рука дрогнула. Сколько же ему пришлось выдержать!       Грима вновь закрыл глаза. Эовин просунула руку ему под шею, поддерживая голову и помогая лечь удобнее, насколько это вообще было возможно. Ее ноги уже начали затекать и замерзать от сидения на холодном полу, но по сравнению с состоянием Гримы, это было ничто. Смачивая лоскут водой, Эовин продолжала обтирать его избитое лицо, слыша бешенный стук собственного сердца.       - Что…- севший голос внезапно перестал повиноваться. Она нервно сглотнула и предприняла вторую попытку – Что они…       Она не смогла закончить фразу, но суть была ясна.       - Допрашивали, - хрипло ответил Грима – и били, чтобы рассказывал охотнее, как предал Рохан. В лицо, в живот. Наверное, сломали ребра сбоку. Я не соглашался признавать то, чего не делал…И тогда удары пошли ниже. Глупо. Ведь после этого я вообще ничего не мог сказать.        От равнодушно будничного тона, которым Грима говорил это, внутри Эовин растекся ледяной ужас, не имеющий никакого отношения к промозглому холоду подземелья. Она крепче приобняла его, сдерживая собственную дрожь.        - Я бы принял яд, - продолжил он, - но перстень вместе с кинжалом и теплой одеждой отняли. Хорошо еще не облили водой, когда я потерял сознание. Была у них такая идея, как я расслы…       Он внезапно закашлялся и замолчал.       - Грима…- горло перехватил спазм, и Эовин подавила рыдание - надо…надо было мне сказать правду. Я смогла бы защитить тебя.       - Это ничего не изменило бы – пробормотал он, пытаясь приподняться.       С помощью Грима сумел сесть и, тяжело дыша, прислонился спиной к стене.       - Неприязнь ко мне слишком сильна – объяснил он, - Твои слова обернулись бы новым обвинением: я околдовал тебя, запугал или еще что-то в этом роде. Я и так предатель, убийца и насильник. Только знатока черной магии не хватало.       Возразить ей было нечего. Стараясь незаметно утереть рукавом слезы, Эовин потянулась к сумке.       - Я принесла воду и еду…- сказала она, доставая новую флягу, - Или лучше дать тебе немного вина? Оно поможет согреться.       - Воды.       Эовин отвинтила крышку и поднесла флягу к его пересохшим, разбитым губам. Грима схватился за нее, накрывая своей ладонью руку Эовин, и жадно приник к горлышку. Несколько струек потекли по подбородку, и Эовин свободной рукой мягко смахнула капли, опасаясь, как бы влага не промочила ему одежду.       Утолив жажду, Червеуст с шумным выдохом вновь прислонился к стене и на секунду прикрыл глаза.       Эовин протянула ему кусок мягкого хлеба. Грима отрицательно качнул головой.       - Съешь хотя бы чуть-чуть, - попросила она, - тебе нужны силы.       - Я не могу, - глухо пробормотал он, уставившись в пол.       - Почему? – с недоумением спросила она.       Он промолчал.       Обеспокоенно вглядываясь в его лицо, Эовин повторила вопрос. Может она что-то не замечает? Но зубы вроде бы целы, челюсть не вывихнута…       - Если я что-нибудь съем, меня стошнит, - наконец тихо признался он, старательно избегая смотреть на нее, - или скрутит живот. Я не хочу, чтобы ты…       Эовин охватила щемящая волна нежной жалости. Он ее стесняется! И это после стольких недель!       Она взяла его за руку.       - Грима, посмотри на меня.       Он подчинился с явной неохотой.       - Я твоя жена, - мягко сказала она, - И думать не смей, что мне будет противно.       Даже в полумраке она отчетливо разглядела, как влажно заблестели его голубые глаза. Эовин опять протянула хлеб, и на этот раз Грима покорно разомкнул губы.       - Вот так…- успокаивающе приговаривала она, пока он медленно пережевывал и с трудом глотал, - хорошо…давай последний кусочек…       Он съел совсем немного, но все же еда заметно придала ему сил.       Несколько минут они провели в тишине, Грима старался медленно и глубоко дышать, сидя с закрытыми глазами.       - Своевременно я показал тебе секретные проходы, - наконец пробормотал он.       - Мы вернемся так же, - ответила Эовин, убирая флягу и хлеб - как только ты сможешь подняться.       - Это невозможно. Меня хватятся. И допрос еще не окончен.       - Никаких больше допросов! – серые глаза Эовин яростно сверкнули, - Я не позволю над тобой издеваться.       - Никто тебя не послушает, моя отважная леди. И нам не пройти через весь дворец незамеченными. А даже если доберемся до моих покоев, не пройдет и часа, как меня снова приволокут сюда.       - Ты забыл дорогу в мои покои?       - Ааа…- он издал смешок и тут же болезненно поморщился, - Да. До них ближе.       - Теперь сможешь оставаться хоть на всю ночь.       Подобрав с пола подсвечник и сумку, Эовин поднялась и помогла встать Гриме. Оказавшись на ногах, Червеуст отстранился и попробовал сделать пару шагов, но голова тут же закружилась, и, пошатнувшись, он ухватился за ближайшую стену. Тогда Эовин без лишних слов положила его руку себе на плечо.       - Тебе будет тяжело, - сквозь зубы проговорил он.       - Ничего, - отозвалась она, - Пойдем потихоньку.              Они выбрались из камеры в тускло освещенный коридор и прошли еще несколько шагов. Эовин с растущим отчаянием подумала, что переоценила свои способности: плечи начали безжалостно ныть, а ведь им предстоит осилить такой длинный путь! Тем не менее она повернулась к нему с ободряющей улыбкой. Грима постарался ответить тем же, но от нее не ускользнул беглый взгляд, каким он окинул другие наглухо закрытые двери.       - Я знаю, о чем ты думаешь, - шепотом сказала она, - но сейчас мы не можем им помочь. С ними обошлись так же?       Грима неопределенно повел плечами.       - Не знаю, - отрывисто сказал он.       Остаток пути до центрального коридора они прошли молча и медленно. Грима часто останавливался, переводя дыхание. Эовин тем временем прислушивалась: не раздаются ли чужие шаги.       Тишина.       Наконец они оказались на месте. Грима тяжело прислонился к стене, пока Эовин нащупывала на старом ржавом канделябре другой рычаг, открывавший проход. К ее глухому раздражению он все никак не находился.       - Да где же! – зло прошипела она.       - Попробуй свечи – предложил Грима, сам тем временем посматривая на лестницу.       Эовин сделала, как он сказал, с усилием потянув на себя ножку металлического подсвечника, и о чудо – это сработало! Но в тот же миг, когда стена отошла в сторону, а Эовин повернулась к Гриме, ржавое основание крепления лопнуло с противным протяжным скрипом.       Девушка ахнула, пытаясь удержать падающую конструкцию. Но было слишком поздно: с жутким звоном увесистый канделябр рухнул на каменные плиты, разлетаясь на части.       - Что-то мне это напоминает…- бесстрастно промолвил Грима, а Эовин в ужасе прижала ладонь ко рту, смотря на мужа округлившимися глазами.       Как ни странно, ее оцепенение и страх придали ему уверенности. Он подошел к принцессе и взял ее за локоть.       - Идем, моя леди - настойчиво сказал он, - сейчас же.       Она кивнула и первой вошла в открытый проём. Закрыть стену уже не представлялось возможным: механизм безнадежно сломался. Оставалась только безумная надежда, что стражники наверху не услышали шум.       Они шли бок о бок в узком коридоре. Изо всех сил превозмогая боль, Грима старался идти как можно быстрее. Заметив, как крепко он стискивает зубы, Эовин не решалась лишний раз заговорить с ним и тоже молчала.       Совершенно некстати в памяти всплыла картина их недавней похожей прогулки. Щекам внезапно стало жарко, и она впервые искренне порадовалась холодному полумраку.       - Даже не думай, - раздался вдруг голос Гримы, - сейчас я не в состоянии повторить это.       - Что? О чем ты? – встрепенулась она, и скорее почувствовала, чем увидела, как он ухмыляется.       - Ты всё поняла. Увы, моя леди, придется немного потерпеть.       - Я вовсе не…- начала было она, но замолкла на полуслове, - Ты слышишь?       Где-то позади в извилистой темноте раздались неясные звуки. Это могло означать только одно: стража все-таки идет по их следу.       Мысли Эовин лихорадочно заметались: Грима не сможет бежать. Спрятаться негде. Что же делать? Разве только…       Эовин глубоко вздохнула и протянула ему свои вещи.       - Держи.       - Плохая идея, моя леди, - заметил Червеуст, наблюдая, как она достает его небольшой кинжал, - Очень, очень плохая.       - У тебя есть вариант получше? – хладнокровно осведомилась она, и в первый раз на ее памяти Грима не нашелся с ответом.       Они затаили дыхание, напряженно вглядываясь в темноту. Шаги становились все ближе, усиливая в ушах беглецов стук своих испуганных сердец. Переглянувшись с Гримой, Эовин поняла, что он думает о том же: человек, идущий по их следу, один. Что ж, это уже хорошо.       Спустя несколько секунд стену осветили блики фонаря. Из-за поворота показалась мужская фигура.       - Стой! – крикнула Эовин.       Заслонив собой Гриму, она подняла кинжал. Человек замер на месте.       - Ваше Высочество? – послышался знакомый голос.       - Гамлинг? – выдохнула Эовин. «Только этого не хватало!» - Не подходи ближе – сурово произнесла она, - или мне придется убить тебя.       - Миледи, - ошеломленно произнес комендант, разглядев за ее спиной черную фигуру Гримы, - Вы помогли Червеусту сбежать? Зачем?       Ответа не последовало, но направленный твердой рукой кинжал был красноречивее любых слов.       - Вы слышали приказ господина Эомера, - Гамлинг попытался образумить ее - заключенный должен находиться в камере и ждать…       - Новых пыток? – перебила Эовин, и ее голос задрожал от негодования, - мой брат приказал избивать невиновного?       - Невиновного, миледи? Это же…       - Один из самых благородных и храбрых мужчин, когда-либо служивших Рохану.       - Я польщен, моя леди, - мягко произнес Грима за ее спиной.       - Ваше Высочество…- Гамлинг сделал шаг вперед.       - Не подходи ближе! – Эовин крепче стиснула рукоятку.       - Но приказ...       - Пойми же! Он на нашей стороне, - воскликнула Эовин, свободной рукой нащупывая ледяную ладонь Гримы и сжимая ее. – Мы ошибались, Гамлинг.       На лице коменданта промелькнуло легкое замешательство.       - Но ведь король мертв – сказал он, словно это обстоятельство было неоспоримым доказательством виновности Червеуста.       - Об этом лучше расспросить лекаря, - подал голос Грима, - думаю, он поведает много интересного. Особенно если с ним побеседуют так же, как со мной.       - Возможно. Но именно ты отдал наши земли врагам.       - Вчерашние враги сегодня могут стать друзьями – ответил Червеуст, опередив Эовин.       - А как насчет оружия и продовольствия, отправленных в Изенгард?       - В Изенгард? – ахнул Грима, даже опешив от абсурдности такого предположения.       - Кто распускает эти лживые слухи? – сердито воскликнула Эовин, получив наконец возможность вставить слово, - Все запасы доставлены в Хорнбург на случай осады!       Гамлинг хмуро переводил взгляд с принцессы на бывшего советника, обдумывая услышанное.       - Вы настолько доверяете Гриме Червеусту, миледи? – наконец спросил он.       - Абсолютно, - отчеканила Эовин.       Комендант вздохнул.       - Что ж, тогда и я попробую. Хотя мне трудно.       - Ты можешь вернуться и сказать, что в тоннеле никого не было?       - Подождите, - вмешался Грима, прежде, чем Гамлинг успел открыть рот, - если Гамлинг вернется так быстро, это будет слишком подозрительно.       - Я могу помочь Вам, - Гамлинг проигнорировал Гриму, обращаясь к Эовин, - куда Вы вели его, Ваше Высочество?       - В мои покои, - слегка покраснев, ответила она, - я подумала, там безопаснее.       - Хорошо, тогда прошу посторонитесь, миледи.       С некоторой опаской Эовин отодвинулась, позволив Гамлингу подойти ближе. Но комендант всего лишь перекинул руку Гримы на свое плечо. Все вместе они зашагали вперед.       - Эомер будет в ярости, узнав, что камера пуста, - спустя несколько минут снова заговорил Грима, искоса взглянув на Гамлинга, - тебе нужна правдивая история, если не хочешь занять мое место.       - Я не умею лгать, - прохладно ответил тот.       - К несчастью да, - не обратив внимание на саркастическое хмыканье, Грима продолжил, - но в этот раз придется. Запомни. Скажешь, что, услышав шум, спустился к темницам и увидел проход, о существовании которого прежде не знал. Ты прошел его до самого конца, но никого не обнаружил. Поскольку спрятаться там негде, а я в одиночку не смог бы далеко уйти, ты решил, что мой пособник убежал, не успев меня освободить. Будучи уверенным, что камеру я не покидал, ты не стал ее проверять и вернулся на пост. Всё понятно?       - Более чем. Но господин советник не может прятаться в покоях жены вечно.       - Гамлинг! – возмущенно воскликнула Эовин, однако Гриму эта насмешка ничуть не смутила.       - Я не собирался этого делать, - спокойно ответил он, - к тому же, через два дня судьба Рохана разрешится. Если хотите спасти страну, убедите Эомера оставить Эдорас и укрыться в Хорнбурге.       - С какой стати? – подозрительно поинтересовался Гамлинг.       - С такой, что только эта крепость способна выдержать осаду. Да будет тебе известно, господин комендант, что десять тысяч солдат Сарумана уже пересекли роханскую границу.