Тратя твоё время

Томми — гребаный идиот. Нет, нет, нет, это выходит за эти рамки, за рамки простого идиотизма, Томми был гребаным дебилом. Он отчаянно хотел просто забыть о сделке, которую заключил. Она лежала в глубине его сознания, собирая пыль и обрастая паутиной. Всякий раз, когда он начинал думать об этом, всякий раз, когда он открывал эти двери, и солнце освещало её своим светом; Томми быстро закрывал их. Но они всегда открывались, когда Томми сидел на лекции, и ему хотелось рвать на себе волосы. Когда Томми удавалось пообщаться с Таббо и Ранбу, и ему хотелось закричать, закатить истерику, заявляя о своем существовании. Когда он приходил домой, готовил себе ужин и сидел за этим дурацким пустым столом в одиночестве, потому что Сэм работал или учился. Свет падал на неё, и Томми вспоминал, что у него пари силы воли, ради победы. Против гребаного Уилбура Сута. Этого претенциозного придурка. Томми гребаный идиот, потому что он вернулся. В 23:25 прибывает поезд, Томми был один на этой дурацкой платформе. Нет старушки, чтобы отвлечь его, заставить колебаться. На этот раз здесь никого не было, чтобы заставить его передумать насчёт… Он мог… Он мог просто… Нет. У него была заявка на победу. Томми уставился на огни, поезд резко остановился прямо перед ним. Он быстро вошел, и когда двери открылись, занял то же место сзади, что и в прошлый раз. Впереди были ещё два человека. Он предположил, что они не вместе. Парень закинул ногу на пластиковое сиденье, игнорируя тошнотворное чувство, которое поселилось в его животе. Что, если Уилбур просто издевался над ним? Что, если он не появится? Зачем ему это? Он лично ничего не выиграл, появившись. Это было пари силы воли. Может быть, он заключил эту сделку, чтобы немного успокоиться, поиграть в жалость. Чтобы сохранить жизнь случайному ребенку, которого он встретил посреди ночи, дать себе героический билет. Смотрите! Это Уилбур Сут! Он спас ребенка от собственной глупости! Самодовольная игра в спасителя. Что за мудак. Томми подумал, что Уилбур тоже думает о нём. Что если он ждал, когда придет поезд, гадая, появился парень или нет. Действительно ли Томми не дожил до конца недели, или может он решит, что Томми считает, что у него есть дела поважнее. Томми был полон решимости доказать, что он неправ. Они замедлялись. Томми зажмурился. Он не хотел смотреть в окно, он не хотел разочаровываться из-за отсутствия этого дурацкого беспорядка каштановых волос. Двери с шипением открылись, но Томми не открыл глаза. Томми пересчитал свои пальцы. Один. Два. Три. Четыре. Пять. Шесть. — Ты выглядишь глупо. Двери со свистом закрылись, глаза Томми распахнулись. Это был Уилбур Сут, в его дурацких очках и глупо выглядящим свитером Буша и Рейгана. Томми желал, чтобы он испытал меньшее облегчение, увидев этого человека. — Я выиграл — выпалил Томми. Уилбур занял свое место, сев напротив. — Я дожил до конца недели. Я доказал, что ты не прав. — Думаешь, сможешь сделать это ещё раз? Что? — Я ничего об этом не говорил, большой человек — возразил Томми. — Если ты хочешь сделать это снова, нам придется поставить деньги. Уилбур раздраженно потер лицо. — Я не играю в азартные игры с ребенком. У меня был приятель для этого. — Мне семнадцать, — возразил Томми и усмехнулся. — Где сейчас твой приятель? Уилбур пожал плечами. — Недоступен. Я больше не могу с ним разговаривать. Томми ухватился за ниточку, сопротивляясь желанию потянуть за нее. — У тебя это гребаный шаблон? Не могу поговорить с этим человеком, не могу поговорить с тем человеком — у тебя просто вошло в привычку вызывать у людей неприязнь? — Ты тоже меня недолюбливаешь? — Мужчина вызывает. — Я пытаюсь, — честно сказал Томми — хотя это довольно дерьмовое занятие — бросать друзей. Вести себя так, будто их больше не существует. Поезд остановился. Никто не сел. Томми был благодарен за это. — Почему ты взял значок пчелы? — Спросил Уилбур, взгляд Томми упал на указанную булавку, легко покоящуюся на ткани его куртки. По правде говоря, он забыл о ней. Никто не ткнул в нее или не спросил. Даже Сэм, у которого он взял эту куртку, когда Томми встретил его, и указал на пин. — О — сказал Томми. — Пчела. Хм. — Он провел рукой по волосам. — Напоминает мне моего друга. Таббо. Я думаю. У него есть любовь к ним, да? К пчёлам. С тех пор, как мы были детьми… Томми вспомнил времена, когда они были детьми, когда родители Томми были ещё живы, а родители Таббо ещё не расстались. Они были у него во дворе, Томми бросал бейсбольный мяч. Он стал кидать лучше, и не мог дождаться, чтобы показать Сэму — когда Таббо окрикнул его, чтобы он взглянул. Мальчик сунул сложенные чашечкой руки в лицо Томми, показывая ему пойманную пчелу. Томми дважды на этой неделе лично встречался с Таббо. Если тот и увидел значок с пчелой, то ничего не сказал. — Тогда почему ты не общаешься с ним? — Спросил Уилбур, и Томми прикусил внутреннюю сторону своей щеки. Он знал ответ на этот вопрос. Ему он просто не нравится. — Мне кажется, он больше не хочет, чтобы я был рядом — признался парень. Ещё одна станция. Один из пассажиров сел впереди слева. — Почему ты так думаешь? — Что ты пытаешься сделать? — Томми огрызнулся. — Подвергнуть меня психоанализу? Я что, твой гребаный исследовательский проект по психологии или что-то типа того?! — Я пытаюсь помочь, ты, неразумный ребёнок — ткнул Уилбур. Томми расслабился, блеск его лица лишь немного уменьшился. — Я… Я… есть этот парень, Ранбу, и он мне нравится, хорошо? Он вроде крутой. Он из Америки… живет со своим кузеном, ага? Одним из друзей моего брата. Так мы и встретились. Я познакомил его с Таббо и… — Они поладили лучше, чем ты думал — закончил Уилбур. Томми кивнул. — Да, — он снова потянул за нить. — Не то что бы… они полностью игнорировали меня. Они все ещё приглашают меня. И спрашивают, хочу ли я проиграть в Minecraft. Но я третий лишний, не так ли? Но как ни в чем не бывало, я говорю, что я с ними. И я не думаю, что они делают это нарочно, потому что Ранбу так нравится людям; самый большой, кого я знаю, а Таббо такой чертов прилипала. И бездельник к тому же. Но им весело вместе, и не важно есть я там или нет. Так зачем… зачем беспокоить их в звонке, просто сидеть и разговаривать сам с собой, пока они наслаждаются друг другом? — Итак, ты чувствуешь себя брошенным, — заключил Уилбур. Томми пожал плечами. — Да, я думаю. Вот почему мне нравится с тобой разговаривать. — Он признаётся. — Потому что ты слушаешь меня. То, что я говорю, это не камешек на тротуаре, с тобой это… это как кратер. И мне не нужно быть разрушающим мир астероидом, когда я говорю с тобой. Я могу просто быть галькой и все равно донести свою точку зрения. Ты слушаешь, что я говорю, и отвечаешь. А с ними он был как призрак. Как в фазмофобии или что-то в этом роде. Они пытаются связаться с ним, но слышат только каждое второе слово. Бессвязный лепет. С Уилбуром они оба призраки — высмеивают идиотов с их волшебными ящиками, пытающихся общаться с ними. — О, Томми, — проворковал Уилбур. Томми вскинул руки. — Так, ты все испортил, ты все испортил, Уилбур Сут. Ты ужасен, просто ужасен. Я больше никогда не скажу о тебе ничего хорошего. Уилбур насмешливо ухмыльнулся. — О, Томми, это нормально, что тебе нравится со мной разговаривать! — Да пошел ты! — Томми возразил. — Нихера ты не прав! — Мне тоже нравится с тобой разговаривать — продолжил Уилбур. Они снова остановились, кто-то вошёл. Они лишь мельком взглянули на Томми, прежде чем сесть в середину. Томми скрестил руки на груди. — Вот так, в общем. — Тебе, наверное, стоит разобраться этим, — сказал Уилбур, и парень вопросительно смотрит на него. — Я имею в виду, поговорить со своими друзьями. Разобраться во всем. Я думаю, если они делают это нарочно, они херовые друзья. — Это не так! — Томми зашипел. — Они не делают это нарочно. Они бы не стали. И он был прав, они так не поступят. Он всегда знал Таббо, они были вместе с тех пор, как Томми научился считать… так что, что если Таббо, может, немного устал от него? Это не специально, он знает! Но теперь у него есть кто-то новый, с кем можно общаться, с кем можно смеяться, с кем можно рассказывать те же шутки, что он рассказывал Томми, и он будет смеётся, потому что он новый. Томми понимает это. Правда понимает! Это не значит, что Таббо был… Это не означало, что Таббо был плохим другом. Он не специально. Это не так. Ранбу был хорошим. Ранбу, этот парень и мухи не обидит, даже если захочет. К этому моменту он был в Великобритании уже несколько месяцев. Томми выполнил свою работу в качестве друга заполнителя — он всё показал ему, он был его другом, когда их у него не было; теперь есть. Но он все ещё заботится о Томми. Томми знает это! Дурацкие сообщения с добрым утром, смешные маленькие таблички, которые он оставляет в доме Томми в Minecraft, проверки. Ранбу был хорошим человеком. А Томми? Томми не был. Но он пытался. Так что, если он ревновал к этому, к этим отношениям, к этой быстро формирующейся связи — он держал свой рот на замке. — Это не так, — повторил Томми. — Я просто не хочу портить им веселье. — Но тебе не весело, — указывает Уилбур. — И если они твои друзья, они должны побеспокоиться об этом. — И что мне делать тогда? — Томми кричит. — Они все, что у меня есть! Если я… если я потеряю их, тогда у меня ничего не будет. Я скорее буду сидеть и разбираться с этим, чем просто потеряю их. Томми имеет это в виду, в самом буквальном смысле. Он скорее умрет, чем потеряет их. Он предпочел бы умереть, зная, что они все ещё заботятся о нем, хотя бы немного, чем жить без них. Ещё одна станция, и Томми уставился на двери, вызывая кого-угодно войти. Никого. — Ты напуган — сказал Уилбур. — Мне не нравится быть одному — признается Томми и покачивает головой. — Нет, я закончил говорить об этом. С меня хватит — Смена темы, смена темы — Почему ты снова носишь этот дурацкий джемпер? Уилбур посмотрел вниз, потянув за упомянутый свитер. — Это… мой джемпер вторника? — Отстой. — Томми невозмутим. — Конечно, ты соотносишь свои наряды с днями недели. — Ты буквально носишь университетскую куртку, при этом не занимаясь спортом. — Эй! — Томми воскликнул. — Это моего брата! И… и какого хрена у тебя вообще свитер с Рейганом и Бушем?! Ты гребаный британец! — Это круто, — удрученно сказал Уилбур. — Мы с другом бродили по eBay и покупали джемперы американских президентов. — Ботаник. — Томми зевнул. Уже поздно. — Дай угадаю — ты и с этим парнем тоже больше не разговариваешь? — Ага — сказал он, нажимая на букву «г». — Он перестал навещать меня некоторое время назад. — Это потому, что он покупает джемперы президентов США на eBay. — Томми понизил голос. — Извини, Сандра, не смогу оплатить счета в этом месяце! Я просто не мог устоять перед этим двухсотфунтовым Обама свитером. Уилбур встал, и Томми понял, что поезд замедляет ход. Ох. Тогда они возвращаются в тот магазин? — Давай — Уилбур махнул рукой. — Ты можешь купить другой значок или типа того. — Меня снова обманут — проворчал Томми, дрыгая ногами в ожидании щелчка открывающихся дверей. — Ты помогаешь малому бизнесу. — Завались, ты помогаешь малому бизнесу. — Томми протянул. Кто-то, кто был на платформе, входит вперед, не удостоив Томми взглядом. Томми шел рядом с Уилбуром, покидая станцию. Они прошли мимо женщины, которая курила возле паба. Томми только кивнул ей. — Теперь ты можешь сказать мне, за что тебя забанили? — Не думаю. Он застонал. — О, ты загадочный ублюдок… но что, если я сделаю то же самое ты и меня тоже забанят? К кому тогда я пойду посреди ночи, чтобы получить значки? — Ты снова собираешься взять значок? — Спросил Уилбур. Томми кивнул головой. — Думаю да. Мне вроде как нравится пчела, и ничто другое там меня особо не заинтересовало, понимаешь? Мы могли бы использовать больше для этого, — он указал на переднюю часть своей куртки. Появляется мигающая вывеска, Томми стоит под ней. — Я буду здесь — сказал Уилбур. — Это просто смешно, — пожаловался Томми. — Что случится, если ты войдешь? Разве прошлое не может просто остаться в прошлом? Так ты говоришь? Джек кажется милым. Я уверен, он не такой придурок, каким ты его выставляешь. — Нет — Уилбур покачал головой. — Не могу, Томс. «Ах» Колокольчик прозвенел, и дверь за ним с глухим стуком закрылась. Джек Манифолд сидел за стойкой, подперев лицо руками. Его глаза встретились с глазами Томми, когда тот вошел. — Опять ты? — Он довольно грубо поздоровался. Томми махнул рукой, подходя к миске со значками, перебирая их. — Мы должны прекратить так встречаться — пошутил Томми, поднимая круглую белую булавку. Пустое улыбающееся лицо смотрело на него в ответ. — Мы должны прекратить встречаться посреди ночи, — поправил Джек — Что ты вообще тут делаешь так поздно? — Работа? — Томми скорее спросил, вытаскивая свой бумажник. — Поздняя ночная смена, ага. Да. Парень съежился. Джек, не задавая вопросов, взял два фунта, которые он положил на прилавок. Томми повертел булавку в руке, воткнув её в куртку. — Спасибо, Джек! — Увидимся, парнишка! — Он крикнул. Томми быстро вышел. Уилбур стоял и ждал его. — Что ты взял на этот раз? — Он спросил, и Томми потянул свою куртку. Уилбур покосился на смайлик. — Иронично. Томми легонько толкнул его в плечо, не отставая. — Это не обо мне, придурок, — объяснил он. — У Сэма… моего брата… есть друг, на самом деле кузен Ранбу. У него эта дурацкая толстовка с капюшоном. Самое уродливое дерьмо, которое я когда-либо видел, чувак, ярко-зеленая. Он как ходячий светофор. И на ней эта гигантская улыбка. Значок напомнил мне о нем. И всё, что я могу сказать об этом парне — грёбанный чудак. — Это из-за смайлика? — Нет — сказал Томми. — Потому что он американец. — Он подчеркивает. — Аааа — понял Уилбур. — Это все объясняет. Вполне разумное объяснение. Ты когда-нибудь был там? — Нет, но Сэм был. Он учился там, за границей, несколько лет до того как… — Нет. Ночь Томми набирает обороты. Нет. — В любом случае, он вернулся. С кучей друзей. — Я был — промурлыкал Уилбур, вспоминая. — Калифорния. Ла-Холья. Иногда я жалею, что не остался. — Звучит как выдумка — прохладный ночной воздух исчез, когда они снова вошли в метро, спускаясь по лестнице. — Могло ей быть. Было хорошо, солнечно. Лучше, чем здесь. Чище. — Почему бы тебе тогда не вернуться? — Томми ткнул. — Если там намного лучше, чем здесь. Будь у меня был шанс, я бы тоже нахрен свалил отсюда. Томми не хотел ехать в Штаты, к черту их. Но, о, что бы он сделал, ради возможности просто уйти. Путешествовать. Не оставаться на одном месте. Это звучало приятно, иметь возможность встать и уйти всякий раз, когда он чувствовал клаустрофобию. Но он не мог, потому что у него были Сэм, учёба, Таббо и Ранбу, и он стоит в зыбучих песках, тонет, и не может выбраться… Но если бы он смог, наверное, сначала отправился бы в Рим. Берлин? Париж? Тьфу, Французы. Нет. Вена была бы хороша. Там жила мама Таббо. Томми вспомнил, что друг собирается навестить её летом. Он всегда взволнованно показывал фотографии, которые сделал, когда возвращался. — Я не могу уйти — ответил Уилбур, и внимание Томми снова переключилось на него. — К сожалению, застрял здесь ненадолго. — О — Томми нахмурился. — Ну, я думаю, у нас это общее. Когда поезд прибыл, они сели. На этот раз впереди была группа людей, которые вели бессвязный разговор. Томми не стал подслушивать, заняв свое место сзади. — Ты хочешь заключить ещё одну сделку? — Спросил Уилбур, садясь. — Типа, мы делаем это снова? Ты все ещё думаешь, что я собираюсь прыгнуть? — Может быть — признал Уилбур. — Ранее ты говорил так, как будто хочешь. Томми знал, что он имел в виду — его глупые слова о Таббо и Ранбу. Томми надеялся, что он забудет об этом. — Я хочу кое-что добавить к этому. Глаза Томми сверкнули. — Деньги? Уилбур свирепо взглянул на него. — Нет. Я не дам тебе денег. — Эх — Томми откинулся назад. — Давай, я останусь в живых за деньги, хорошо? Я сделаю это. Я принимаю это пари! — Я хочу, чтобы ты поговорил со своими друзьями. Скажи им то, что ты сказал мне. Нет, спасибо, он не станет. Поезд остановился. Никто не вошел, группа не ушла. — Теперь я отказываюсь от ставки. Ты можешь оставить деньги себе. — Томми. — Нет… нет, ты не понимаешь! Это все испортит! — Томми выкрикнул. Он не мог. Он не мог. — Я не собираюсь портить им всё. — Он подтверждает. — Тем не менее, для тебя оно уже рушится — пробормотал Уилбур. — Пошёл ты. Они остановились, группа вышла. Вошел мужчина. — Послушай меня — сказал Уилбур. — Они не будут ненавидеть тебя. Они не будут ненавидеть друг друга. Ты говоришь им… — Он повысил голос: «Эй, ребята, я чувствую, что меня игнорируют, как будто я третий лишний, но я избегал говорить вам об этом, потому что я думаю, что это испортит вам удовольствие мемемемеме…» — Я не говорю мемемемеме! — Томми спорит. Совершенно неточная имитация. — Сделай это, — продолжает Уилбур. — Если всё пройдет нормально, возвращайся, хорошо? Если это исправит твои гребаные проблемы с разговорами, возвращайся сюда. — Это твоя ставка? «Ммх-хм». У Томми должно быть развилась зависимость от азартных игр или что-то в этом роде. Если это так работает. Он не… он не хотел им говорить, он не мог! Почему он должен все портить только для того, чтобы доказать этому мудаку, что тот неправ?! — Если я не появлюсь, я прав. Я доказал, что ты ошибся. — Но я не ошибаюсь — поддразнил он. — О, вытащи голову из своей задницы! — Томми ругается. — Ты такой самодовольный, не так ли?! — Я не самодовольный — стучит Уилбур. — Я просто знаю, когда я прав. — Ты сучара. Уилбур не колеблется — Ты гремлин. Ещё одна станция, и мужчина вышел, глядя в сторону Томми. Парень подавил желание послать его. Теперь здесь только они. — Гремлин докажет, что ты ошибся, и тогда мне никогда не придется… — Оу. — Я больше никогда тебя не увижу. — Тогда нам лучше надеяться, что я прав! — Уилбур рассмеялся, хлопнув в ладоши. — Это было бы прискорбно. Это было бы отстой, согласился Томми. Потому что, чувак, Уилбур Сут чертовски раздражал; но если бы он потерял Таббо и Ранбу на этой неделе, то он не появится. Потому что он победит. Уилбур войдет, и там будет пустое место, и он поймёт, что проиграл. Может быть, может быть, Томми может соврать. Если это произойдёт. Будет вести себя так, как будто все прошло хорошо. Это было прямо в воздухе, Томми уже строил ложь, которую он скажет Уилбуру, если это произойдет. — Хорошо, Уилбур. Я принимаю эту ставку. — Томми решил. — Нам нужно найти для этого другое слово — сказал Уилбур. — Ставка. Это отвратительно… — Ты отвратительный. — Это отвратительно — Уилбур продолжил. — Делать ставки на человеческую жизнь. Это уменьшает ценность, забирает её — делает пустой. И если мы пустые, что мы тогда? Ничем не лучше людей, которые грубо смотрят на тебя, когда ты смеешься, или тех, кто жалуется на задержку поезда. — Уилбур — медленно произнес Томми. — Это просто слово. Плечи Уилбура опустились. — Слова имеют силу, Томс. — Я думаю, что называть это ставкой нормально. Верно? Потому что это ставка на меня. — Томми осторожно объясняет. — На счёт меня. Мы ничего не ставим, это… это скорее тест на силу воли, или что-то вроде. — Тест — повторил Уилбур. — Я ненавижу тесты — Томми бормотал. — У нас обоих есть противоположный тезис, и мы оба пытаемся доказать, что другой неправ. Как научный эксперимент или типа того. — Я могу с этим работать — Уилбур успокоился. Поезд снова затормозил. Это была остановка Уилбура. Ещё одна ночь, закончившаяся железнодорожной станцией. Уилбур встал, стоя у дверей, ожидая, когда они откроются. — Пока, мой товарищ по научному эксперименту. — Он пошутил. Томми застонал, он не соглашался, чтобы его так называли. — Увидимся на следующей неделе! — Надейся! — Кричит Томми. Он и сам надеется, но не говорит этого. Мужчина прошел мимо Уилбура, когда тот выходил, не удостоив его или Томми взглядом, садясь в средней части. Это тяжелое чувство вернулось, оседая в животе Томми. На этой неделе ему придется встретиться с Таббо и Ранбу. Вероятно, это разговор, который было бы легче провести лично, поэтому ему придётся подождать несколько дней. Теперь на кону стояла не только его дружба с ними. У него было проклятие Уилбура Сута и плохого умения врать. Его бедная, бедная несчастная судьба. Томми впервые за ночь вытащил свой телефон. Несколько сообщений от Ранбу, но ничего интересного. Никаких признаков того, что Сэм поймал его. Слава богу. Томми вышел на своей остановке, даже не взглянув на мужчину. Возможные вещи, которые он может им сказать, проносились в его голове, когда он поднимался по лестнице. Ему нужно тщательно сформулировать это. Может быть, написать в заметках или вроде того. Ему нужно тщательно все обдумать. Впрочем, он сделает это завтра. Прямо сейчас он хотел пойти домой, рухнуть на кровать и притвориться, что этого вторника не было. Он мог бы жить с этим. Он мог быть совершенно неуважителен к этому! Но, к сожалению, он не смог. Он был проклят несчастным существованием Уилбура Сута.