Поверхностный замысел, глубокое решение.

Я лечу. Небесная форма жизни держит меня в нежных руках. Вата запропастилась мне в ушную раковину, с нежностью что-то нашептав. Мне так хорошо, дыхание захватывает, а руки хочется вскинуть ещё выше. Волосы тонко извиваются в пространстве, рассекая флюиды бесформенных объектов. Я далеко не софистка, но мне хочется суждать обо всём, что происходит вокруг. Абстракционные части создания отражаются во мне, словно миллионы кристаллических структур. Теперь я существую, чувствую и знаю, кто я есть. Дополненная часть, такая необходимая, но пребывающая в меньшинстве. Щелчок пальцев всё ещё отдавался в моих извилинах мозга, он внушил в меня как можно больше уверенности. Я знаю, что буду с ней через мгновение. Тепло, тонкость фраз и острота души - всё это, останется между нами навсегда. Часть того, что я сейчас где-то близко или далеко, слишком апокрифична. Я такая нескладная. Всегда хотелось умереть, а что же сейчас? И куда подевался тот парень, с которым мы сидели в кафе? Вот же, даже имени его не помню! Мои глаза наполнил космос, он кажется, сейчас вытечет обратно. Порыв вскинул меня на бескрайний простор душевного умиротворения. Где меня искать? Педантично запряталась, а выхода не найду. Столько крови тут, ну вокруг. Даже несмотря на то, что это сладостная грёза. Но я чувствую алую жидкость прямо во рту, она пеленой закрыла меня. И уж совсем не хочет выпускать, странная она. - Ты убила себя!, - произносит кто-то. Эхо мешается с моими ритмами чувств, оно колотит сердце,сдвигая импульсы вниз. В то время, сие было фразой, оставившей пепел и горечь на моём языке. Рыжая! Ты рыжая! Меня осенило, глаза приняли золотой блеск. Кахо! Тот самый голос, который приказывал сгубить мне себя, будучи я малолетней. Как же эта тварь пробралась сюда? Тени играют со мной, это всего лишь дитя моего воображения. Как и всё, что происходило со мной ранее. Вся моя жизнь - саван, перекрывающий истину. А она тут, я больше не опасаюсь той уполномоченной эры судеб! Я не посмею погибнуть, пронзив плотскую оболочку шипами роз. Мне нечего терять. Я зажмуриваю глаза. - Я не боюсь!, - крик сдавливает все внутренности, уподобляя меня вселенской прострации. Серебряные слезы текут ручьём из моих пуговиц-глаз. Я не могу остановить их, снова теряю контроль. Исчезаю, словно туман. Система обрушивается на меня в один миг. Я размеренно открываюсь, как ключом, убегая и рождаясь на облаке. Меня качает матушка судьбы. Атмосфера выкачивает каждый укор в доверие. Исступленно меня гонит в сон, забытое полного знания и бессознательности. Мудрость покинутая в туманность. Река из грёз, которые лишь воспоминания наших мозговых извилин и нервов. В тот момент мы просто возносимся на уровень выше. Вкус плывёт амфорой, а точность математических методов выбрасывает себя же в бескрайний водопад. Круг за кругом, всё повторяется. - Правда?, - сестра разрезает мои предрассудки своими нотами. Холод содрогает меня, я словно уношусь из рассуждений. Шлейф смехотворной лжи и обмана витал, словно призрачная гавань в душах наших потерянных. Где мы? Я словно ничего не понимаю. Ветер дышит в спину, а руки танцуют предсмертный вальс. Скоро я вознесусь. Земная толика сознания покинет меня, каждый запрос сойдёт на нет. Космический туннель искажает время, эмоций больше не существует. Мы аммиаковые облака. Сколько нас ещё таких в диаметралях? Жизненная сила то наполняет, то покидает меня. Я - женщина. А она? Разве лишь знание не туманит и не одурманивает нас? Дискуссия и спокойствие, день и ночь, тьма и свет. Это лишь наше соединение, кровные узы. - Мы в моей обители, - насмешливо проговорила сестра, - теперь это и твой дом. Всё вокруг напоминало полукруглое здание с изузоренными стенами и потолком. Подол платья сестры словно душил меня, спазм в горле порождал тошноту. Я отодвинулась. Она видит меня насквозь, ползая по мозговым извилинам своими мысленными силами. Её руки двигают нитями, на этих конструкциях стоит весь мир. Необъятная тема выискивания и искушения. Неприглядное мещанство, меркантильность без подарка. - Всё, что ты видела - фальшь, - сестра игриво посмотрела и щелкнула пальцами, - душа твоя переправлялась через вселенные. Это испытание ради воссоединения нас с тобой. Мой помощник и инструмент. Твоя польза течёт в карман лишь мне. Ненастоящий альтруизм и любовь. Каковы ощущения?Ты просто забыла об этом, прекрасная авантюра, так ведь?, - пауза разрядилась аффектным смехом, - вся твоя жизнь - бессмысленное выживание. Ты не то, чем преподносишься. Все старания лишь парадоксальный обман, который ты не сумела раскусить. Ты не справилась с заданием, ответ на которое лежал прямо-таки тут. И не поймёшь этого, пока не узнаешь вкус жизни. Она сложила руки на своих коленях и окинула взглядом пустой сосуд, в котором рассиживали мы. Процесс явно доставлял ей удовольствие. Чего конкретно? Ей скорее нравилось смотреть на свои владения, восхищаясь чем то. Это что-то было далеко не поверхностным, а лежало глубоко внутри нашей временной сочной луковицы. Возможно то, каким образом ей достались сие вещи и власть. С другой стороны, сочувственно осознавать, что никто даже не предполагает об этом. Всеобщее начало никогда не состоится, мы навеки скреплены одиночеством и упованием, в очах чёрной смерти, поблескивающей сквозь непроглядицу. - Что за задание?, - уверенно спрашиваю я, интуитивно делая шаг вперед. Амэ заправила локон волос за ухо и вздохнула: - Всего то найти меня своим путём. В каждом мире ты была так близка, но проходила мимо. Повернув в тот или иной переулок, ты бы заметила мою сущность, некоторый сгусток, который привёл бы тебя сюда. Но мне самой пришлось спускать тебя. К сожалению, сестра, мы больше ни коим образом не связаны. Ты была обязана почувствовать меня, я дала тебе несколько попыток, - сестра с задумчивой печалью провела рукой по скуле, - но ты выбирала своих путников вместо меня. Новейший грех вместо искупления. А грехи, как правило, без искупления не прощают. Но уже правда поздно. Полчища змей ползут в твоём подсознании, впитываясь в толстенный клубок. Он смертоносен. Ты это знала, просто принятие факта происходит дольше нашей жизни. Мы погибаем непросвещенными. Закатные лучи выпаривают последние надежды, округ замкнутости и выброса тонких нас. Мы не набранные кувшины, пустуем. Голос проникал в самое ядро моей поддушины без плоти, кажется, я перестала быть материальной. Меня уносит порыв пятнистых сотен за небесами, он испаряет всю многогранность. Оставляет лишь сладкий липкий след, словно десерт. Что непроницаем. Он настолько плотный, его не пробьют даже божеские намерения. Сложнейшая конструкция. Мое понятие замертвело в сумасбродных кругах. Давным-давно моя ошибка стала неисправимой. Зачем? Для чего всё содеянное? Мне небезразлично, я сжимаюсь в несколько тысяч световых лет. Мозг пульсирует, улетая в небытийные сроки. Что моё тело представляет из себя? Несколько непроглядное и тревожное состояние, меня никто не увидит, я же стану угнетать в муках души своей. Сколько лететь в бездну? Наверное бесконечно. Бесконечность - слишком долго. - Амэ, - мой голос слышится из недр, - я люблю тебя. Ты была смыслом моей никчёмной жизни. Почему всё так? Где наша гармония, обещанная тобой тогда? - несколько слез вытекло из моих глаз, я снова сгораю. Дождь не успевает долететь до меня, я не вытерплю. Пожар разразился вдоль моих ладоней, убегая всё выше и дальше. Дыхание. Как же громко я дышу. Лёгкие наполняются и словно исчезают, превращаясь в аммиак. Колышутся груди. Они словно ветви яблонь под непреодолимым ураганом, оставаясь в тени и отчаянии. Время бежит быстрее, чем обычно. Оно охватывает нас полностью и кружит в нескончаемом танце. - Я бы тоже хотела понять тебя, - сестра строго прикусывает губу, - но сила подсознания твоего иссякла на грязной ноте. Ты не понимаешь, что происходит вокруг, не заслуживаешь любви. Я - мученица времени, а ты всё это время жила в грёзах. Перед земной жизнью мы договорились духовно соединиться, начиная лик собственный. По началу, так и было. Но твои желания и взгляды вышли на людской уровень. Ты грешница, променявшая свой долг на сладость, позабыв обо всём. - Мы инопланетяне?, - я слегка подаюсь в сторону, удивляясь самой себе. - Нет, - твёрдо отрицает Амэ, - мы небесные существа. По крайней мере, таковыми являлись раньше. Ты угробила своё истинное лицо в планетной мертвечине, бросила меня. Потому, у тебя больше нет собственного дара. Ты падшая. Падшая? Вероятно, так и было. Ни единый кусочек в моей памяти не мог восстановиться. Кем я была раньше? Было поздно, когда я спохватилась бежать. Не думая, я полностью выкроила кровавую дорогу, потрошеный парад. Я ни человек, ни инопланетянка, ни небесная женщина - тогда кем я являюсь? Я - ничего? Сам факт несуществования предстал в моём теле, об этом я даже не догадывалась! Скоро я пропаду и из этого мира тоже? Всё слишком скомкано, как шарики из теста, которые мы делали с сестрой и мамой в детстве. - Мы ждали тебя на ужин. Прощальный пир, сказать проще, - теперь уже казалось, что слова выходят из под воды, а сестра вот-вот проглотит собственный язык, - насладись, как следует. Да так, что литосферное покрытие падёт, и от вселенной не останется ни куска, - её лицо немного перекосило то ли от едва уловимого страха, то ли от предвкушения дальнейшей последовательности исторического события. Моя голова против воли повернулась вправо, кости хрустнули, словно плотный снег под стопой. Кажется, мне вывернуло шею. Было не больно, казалось, всю неприятицу проглотила мгла собственной зари и заката, по крайней мере, ночь близка, а всём несдобровать. Печали больше не существовало, эмоциональность ни к чему, всего духовного похоже, тоже не было. Грязная мещанка обманула меня. Нескончаемая тревога бликом разилась в моих помыслах, а лепестки роз рассыпались в пепел. Бутоны вскрытые от собственных рук бесчеловечных молекул, мы губители содеянных собой же. Вынос горя, нити, сгустки крови! Не предотвратить зла без него самого же. Я теряю водоворот последствий действенности, всего этого не было. Остаётся лишь иллюзия, вся наша жизнь такова. Что поделать? Я не втаскивала себя же в уполномоченное окончание, оно само нашло меня. Хочется курить. Табак приглушает чувства, таким образом можно даже разлюбить человека. Я ничего не поделаю против огромной лавины засохших лавандовых полей, на которых валяется лишь моё издыханое тело, всё ещё извергая изо рта сгустки пропекшейся крови. Такая неоднозначная, никогда не думала, что станет она же превышать мерки фамильярности. Все беды приходят вдвоём, как и мы с ней вышли из одного чрева. Там же стоял огромный стол, он ничем не прикрыт. Просто словно даже валяется на пути к искуплению. Пахучий дуб с резными выгнутыми ножками, что-то из Европы. Свеча догорает, время уже на подходе. Ну же! Тороплю я, чуть ли не сдвигаясь в собственных средствах. Больше всего на свете я боюсь собственную же родную кровь. Устройка жизни непонятлива, а я лишь играю с её разумом. Антиподы. Две различные стороны, настолько, что выбиваемся из собственного принципа, переходя всё в новую гипотезу. Нырять глубоко, но наткнуться на камни больно. - К сожалению, шанс того, что утопия станет царить в твоей вселенной, крайне апокрифичен, - что-то грохнулось в районе стола, но я не смогла разглядеть, - вероятно, прощаемся. Мёртвые тела уже вальяжно расположившись на стульях, являли свои лики нашему восприятию. Все эти люди как-то связаны со мной. Мать, Кахо, Сëко и женщина, с которой я пила пиво. Пройденное мной расстояние за временной парадокс испытания. Не хватало лишь моего безымянного бойфренда, с которым мы рассуждали про горных коз. - Его и не существовало, - вздохнув, словно прочитала мысли сестра, - это кукла моего сознательного управления, на которую ты с успехом повела свой разум. Это абсолютно чужое тело, нужное мне лишь для провода тела твоего собственного в данное пространство. Я специально внесла тебе в голову потоки информации, мол вы с ним связаны, да так, что смотрите на бытовые вопросы под одним углом. Кодовое слово: яичница. Неистовый захлест мышечной массы в виде боли, несмотря на точную расслабленность и бездействие. Отсутствие сочетания сил и оперативной работы, исступленная боль во всей плоти. Видимо, первый симптом смерти. Внезапная поломка и скорый уезд в собственных краях, которые неведомы стали, но таковыми не были. Непонимание и безмолвие. Если пройтись по всем по порядку, то труп матери, словно размок и отсырел. Серая кожа впитала в себя весь сок неоднозначных поступков бытия и дум. Лицо аффектно спокойное, но на нём отражены нотки гордости, а возможно и некой радости. Мать часто жаловалась на жизнь, вероятно настолько ненавидела её, что не разделяла границ между двумя ирреалиями. Волосы всклокоченные, но тем не менее, красивые и благородные. Казалось, что издали родительница выглядит загадочнее Амэ, то бишь дочернего своего организма. Одежда - классика жанра, белый банный халат. Без единого пятна, складки и всего прочего. Любимая её одежда. Жаль её. Жизнь в муках, смерть такая же. Она всегда переживала, только родительская любовь - это не то, что чувствуют к симпатичному мужчине. Надо было учиться, как же ты не понимаешь, мама. Нам было страшно, прости. Мокрая как-будто. Несчастная русалка. Дальше сидит Кахо. С ней уже поинтереснее. Кожа наоборот сухая и в районе лица синюшная, словно перенапряглась перед участью своей же. Играет явная эмоция дивания, словно она создавала классическую петицию, а кто-то выстрелил ей прямо в сердце. На ушах ссадины, причём довольно видные, выглядят безумно странно, как узорчатое полотно. Такое свежее, но строгое и безмолвное, не похоже на хозяйку. Два уха в форме золотого сечения аккуратны и малы, что очень подобает девушке. Одно даже, походу порвано, что не слишком явно. Но выглядит довольно пугающе. Её плоть отражает свободу дум и прощание с домом родимым. Но наслаждаться вечно нельзя, когда приходит печальный конец, который решает все вопросы судеб. Вот и результат полнейшего счастья девицы. Сёко. Эта низкорослая девчушка с каре и смуглой кожей, даже умерла с уверенным лицом. Брови слегка нахмурены, но видно, что крайне рассудительны. Нос вздёрнут - да, она привыкла доказывать свои права. Нетрудно понять, что испуга, как такового не было. Беглое лицо не входило в рамки формальности обычных чувств, лишь олицетворяло свободное передвижение душ. Смерть с достоинством, истечение срока раньше назначенного напугало бы каждого, но не её в точности. Мозг приказал работать за каждого, не в силу аскетической извилины самого себя, несчастные понятия входят в лик иной, оставаясь в недрах уже навечно. Синяки на щеках, словно след от предыдущей драки, как память об очередном триумфе. Вряд-ли что-то подобное сломило бы её, даже канувши в небытие, она продолжает бороться. Такая вот натура. Слева от неё женщина, с которой я пила. Но всего лишь раз, не быть же такой аскетичной , уметь радоваться тоже в мерках человечества норма. Не безгрешен никто, в том числе и факторы нас самих, которые переплетаются в сплошной узел без всякого порядка и деяния, непритязательны, до жути. Алкоголя и секса достаточно, просто некоторые пытаются оправдать себя. На самом деле, все организмы идентичны, просто уровень креативности, ума и мышления у нас разный, но фундаментальность та же. Она такая же, как миллиарды людей на планете, слишком банальное у неё понятие, ибо же я просто, говоря эвфемизмами, не очень хорошо знаю её. Незрячая оболочка воплощает себя в информативную гипотезу, которая помогает сближаться нам. К сожалению, нам не хватило на это времени, затерянный страх перед неизвестным веществом. Ей просто хотелось насладиться благом жития, почему же я сгубила её на такую участь? Нетронутая своими помыслами я пошла дальше, оставив женщину на произвол судьбы. Смешанное лицо, словно говорит тебе, будто вот, ты сам выражаешься виной собственных поступков, мол видно это. Кривая ухмылка ведёт нас не то чтобы вокруг пальца, а прямо-таки кругом описывая вселенную. Лживая правда. Ноги сами несут меня к столу, они несущественные и ватные, моей нижней оболочке пришёл конец, который скрывается за щелью в полу, где обитают флюидные твари, без вида и абсолютной чувственной натуры. Стулья довольно удобные, безвременно ощущая своё воздействие на них, я вслушиваюсь в пустоту, отсчитывая минуты. Ожидание числится, как что-то более обширное и нераскрытое. Во время него тончайшая нервная система воспроизводит некую потерю и не особо исступленный крах. Мои мысли сдвигаются в худший исход событий, отбрасывая любые диаметральные моменты. В общем, всё зависит от вероятности моих переживаний. Я пытаюсь мыслить, а моя рефлекторная змея плывёт по пространственной пустоте, где смотреть бесполезно. Нужен импульс. - Так что же, - с долей амикошонства произносит сестра, - насколько смысл этого света готов к его выражению, настолько красочным получится его пиршество на бескрайней прострации. А мы просто помогли его выражению. Да прибудет же пустота!, - Амэ поднимает кубок с некоторой жидкостью и стукается с моим, глухой звук снова отдаётся в ушах. Он такой нестандартный, словно тысячи колоколов не смогут переплюнуть его сладкий звон, предвкушающий столько случаев, сколько с ними не было связано никогда. Пыль начинает кружиться вихрями в элитарном замке, её уносит и приносит, проходя через дыры межмирового масштаба. Трупы рядом со мной, словно подсвечиваются и поднимаются наверх, настолько медленно, что всё могущество переходит в эти незначительные тела. Они рассекают воздух, играя с теплотой своих прежних позиций, теперь они нечто иное. То, чего мы не представим уже никогда и то, что не подлежит обмену в реалии или без неё. Утраченное горе, которое потонуло в огне с их понятием и странствиями. Одновременно у них лопаются глазные яблоки. Алая жидкость растекается по щекам, имитируя движения организма, который продолжает дышать, но лишь на подсознательном уровне. Кровь мешается с космической грязью, а месиво капает на бездонную, покрытую исчезновением гладь. Гавань выносит их за пределы, которые ширятся с каждой стороны. Они кичатся своим призванием, которое неизвестно лишь смыслящим. Тем, кто потерял веру и надежду в будущее, вероятно понравится наблюдать за переворотом. - Это подношение для с тобой нашей матушки, моя единая, - сестра переплела наши пальцы в тугой узел, в последний из таких, - предательство карается лишением себя самого же, с мамой стало быть, тоже самое. Именно так появилась вселенная. Наши предки просто не почуяли связи с ней, поэтому переправили её в амфорный организм, который вырос на высочайший уровень. Изначально твоим смыслом была я, но мать ждёт тебя. Самая есть настоящая, она давно отдала половину свою в человеческое тело, - сестра указала на её труп, который светился пуще прежних, тот, что я знала со времён своих дальних, - потому и была такой бесчувственной. Ведь занималась делами космоса, что не давало ей полноценной жизни. Небесные существа-предшественники и предположить не могли о таком! Мокрая материнская кожа превратилась в всплески дождевых капель и вырвалась, проливаясь над нами и уходя в свой дом родной. Вот почему во время осадков мою душу охватывало такое умиротворение! Родной организм подавал мне знаки. Водил сестру вокруг меня, чтобы уберечь наследника вселенной. Жизнь дала меня особой, да и то, что вернулось в переосмысление теперь сходится! Я расцветаю! Кажется, меня забирают уже окончательно, пора прощаться! *** Знаете о конце света? Это произошло давным-давно, теперь Сэцуко с мамой передвигаются по собственному сотворению, а где-то свыше на них смотрит Амэ. Воссоединившись с искренними ощущениями, можно заново полюбить друг друга. Это помогает нам лучше понять себя и узнать друг друга. Что в целом выходит за грани нашего восприятия, но психологический барьер всегда можно преодолеть. Правда же, Сэцуко? - Верно!, - соглашается она, улетая на очередной комете туда, где её наконец-то ждут. - Сегодня вторник. Начало апреля, капли дождя невольно капают с неба, хоть его и не передавали, - с улыбкой вещает Амэ, замыкая этот круг.