Мальчик бесконечность

28.        Конечно, Детская школа-интернат №12 продолжила свою активную жизнь несмотря на побег Винсента Парсона. У каждого были свои личные секреты, но больше всех в собственный ад погрузился Теодор Брукс. У близнецов, несмотря на все колоссальные размолвки, присутствовал механизм сплочения в стрессовых ситуациях. Появление Руди Мейсона нельзя было назвать просто стрессовой ситуацией, это было больше похоже на неизбежный конец, перед которым вас ждут долгие часы мучительных пыток. Так что да, через крики и удары, но Мэдисон и Теодор теперь в одной команде. Подогревало их сплочение и то, что младшая Брукс не знала практически ничего о жутких кошмарах, преследующих брата, о его страхах и опасениях. Тео чувствовал безопасность, понимая, что девочка не осознает всей сути происходящего. И вряд ли она выяснит что-то, как тот же Алекс, к которому теперь прицепился маленький, но подозрительный вагончик. Теодор всерьез размышлял над его устранением, но сейчас он не был готов к этому. Только не сейчас. Тео прислоняется лбом к зеркалу мужского туалета и ловит воздух. Мальчику казалось, что он был отравлен. Его сознание тоже было отравлено. Теодор Брукс знает, что он плохой человек. Он узнал это, когда ему было 6, он принял это, когда ему было 9, и он почти перестал винить всех вокруг в этом, когда ему исполнилось 15. Он не помнит, было ли когда-то иначе. Мальчик всегда чувствовал себя раздраженным и ненавидящим, он поселил свою душу рядом с дьяволом и не считает, что для него существовал другой путь. Для Мэдисон, для Фреда. Но не для него. Фред. Вина. Смятение. Нет, он был обречен. Тео всего лишь помог ему освободиться, так ведь? Возможно, в другом мире, в абсолютно противоположном обществе, он был бы хорошим. Но в этой жизни ему суждено остаться плохим. — Теодор, ты там? – Мэдисон не решилась зайти в мужское помещение, но ее голос бы достаточно громким. Близнец не отвечает, лишь выходит и закрывает за собой дверь. — Ты бледнее смерти, тебе плохо? –Мальчик отрицательно качает головой, хотя чувствует, что его может вырвать в любую секунду. — Я в порядке. Что случилось? Девочка, конечно, знала, что ее брат врет. Но еще лучше она знала, что говорить об этом бессмысленно. — Кто-то был в моей комнате и нашел фото из детского дома. То, что было приклеено к другой фотографии. На него невозможно случайно наткнуться, его искали. — Алекс и новенький. – Мэдисон вздыхает и дергает кончики своих волос. Теодор остается невозмутимым. — Думаю, да. Винсент убежал, и нам остается надеяться, что его собьет машина. Но с Алексом стоит поговорить. Сейчас он довольно уязвим. – Тео давит в себя ядовитую ухмылку. Порой, ему казалось, что у них с сестрой все же есть нечто общее. Что не он один был бракованным. – Но я все еще не понимаю, зачем нам все это. Даже если у них, или сейчас, вернее сказать, у Алекса, получится раскрыть Руди. Что нам с этого? Это справедливость, я не понимаю тебя. –Ох, а вот и она. Та самая девочка, которую Теодор регулярно топил в своих детских снах. Глупая и совершенно ничего не понимающая. — Я говорил тебе заткнуться не один раз. Если ты настолько недалекая, чтобы не понять простых истин, это не моя проблема. Ты вообще не моя проблема. –На губах старшего отражается тот самый оскал, ставший ночным кошмаром каждого, кто его видел. Девочка дергается, но держится стойко. — Если ты еще раз ударишь меня, я не развалюсь. – Конечно, ей было страшно. Но ее брат питался страхами подобно клоуну из той толстой книги, которую она нашла в комнате приемных родителей несколько лет назад*. Правда была в том, что прошлое у близнецов Брукс было не такое уж и общее. В первую очередь за счет того, что если для Мэдисон это действительно являлось прошлым, то для Теодора та жизнь все еще являлась настоящим. И дело было не в том, что он не смог отпустить. Руки этого мальчика крепко связаны и туго затянуты уже долгие 6 лет. Связаны сделкой. Сделкой и невыполнимыми условиям. Единственный человек, который знал, пусть и не все, умер. Близнец будет долго ненавидеть себя за эту мысль, но, когда Фред Деккер упал от пулевого ранения, облегчение пробило тело мальчика. — Я понимаю, Тео. – Она редко называла его так. Это было то мягкое, не насмешливое сокращение, которое Брукс почти любил. – Понимаю, что упускаю что-то важное. Но пока я не знаю, что именно, я имею полное право не принимать твою сторону. – Кулак пролетает над ее головой и врезается в стену. Девочка ждала удара, но на этом все закончилось. Мэдисон стирает дорожки слез и выпрямляется. – Я поговорю с Алексом. У вас же с ним, вроде как, полное игнорирование. — Смотри не сломайся от его детского ножика. – Выплевывает Теодор и уходит туда, где его уже ждали. Прямой дорогой в ад. А точнее, в кабинет Биологии. Спустя несколько дней, в коридоре, Винсенту Парсону вовсе не показалось. Дорога туда всегда казалась Тео удивительно длинной. Школьные коридоры вдруг становились слишком узкими, темными и насмехающимися. За эти два месяца мальчик настолько погрузился в постоянную панику, что уже забыл, как может быть иначе. Как это, жить, чувствуя превосходство, которым он так дорожил. Теодор Брукс заходит в кабинет Биологии и садится на крепкий стул. Взгляд, направленный на него твердый и уверенный. А Тео снова девять. Он вертит в руке красный карандаш. Красный. Кровь. Смерть. — Ты умрешь, но не позволишь им узнать, не позволишь сказать. Они будут молчать. — Винсент сбежал. — Не говори мне, Теодор. Ты правда считаешь, что он не вернется? Не разочаровывай меня. Мальчику хочется закричать, посмеяться с трусости учителя. А еще ему хочется заговорить. Долго говорить о несправедливости, о том, почему Руди Мейсон так боится двух глупых детей. Почему человек, настолько неуверенный в себе пугает Тео? Значит ли это, что сам Теодор еще хуже? Может ли он оказаться монстром страшнее Руди Мейсона? Мог ли он не заметить, как стал подобием этого, так часто находясь рядом? Но мальчик не говорит ничего. Он крепко сжимает кулаки и старается ровно дышать. — Твоя кожа вновь покрылась пятнами, Теодор. Почему она всегда такая, стоит мне оказаться рядом? – Мужчина качает головой и прикасается двумя пальцами к шее подростка. — Я в порядке. — Я знаю. – Пальцы пропадают, и Тео дышит чуть легче. – Следи за Эртоном, а лучше отправь за ним свою сестру. Винсент Парсон бывал в больнице, где нас иногда наказывали. Используй это, но будь с ним аккуратен. «Почему это делаешь не ты, почему?» Мальчик сдерживается от порыва крепко зажмуриться и кивает. Карандаш в руке близнеца ломается. 29. Пока сосед Алекса Эртона спал в их комнате, и от полного бессилия чувствовал себя почти спокойно, сам Алекс направлялся на самую противоречивую встречу в своей жизни. С одной стороны, он знал, что Мэдисон очевидно неравнодушна к нему и к тому же довольно чувствительна. С ней не должны были возникнуть проблемы. Но ее братом все еще был Теодор Брукс. И если факт ненависти старшего близнеца был очевиден, то девочка в свою очередь брата любила. Если он направил ее, у Алекса не было шансов выйти чистым. Фред, ты знал, что так будет? Или ты вновь винишь себя сейчас? Мэдисон не выглядела знающей. Это прибавило Эртону сил. Но нож далеко не убирал, нельзя исключать возможность неожиданного появления Теодора. Он чувствовал себя некомфортно в комнате одноклассницы. Воспоминания и смятение того дня окутали его, а сейчас требовалась стойкость. Они с Винсентом были в худшем положении. Это они пробрались в чужую комнату и украли ту фотографию. — Я прошу отдать мне эту фотографию, но я не прошу вас остановиться. Фред был бы благодарен, если бы все узнали. –Девочка поправила черный ободок на голове и подошла к подростку. – Ты даже представить себе не можешь, что я делаю с собой прямо сейчас, говоря это. — Ты знаешь. — Уверена, что я не догадываюсь и о половине. — Но ты знаешь о Фреде. — Если ты думаешь, что на этом можно остановиться, это ошибка. Ты запустил механизм, нужно либо останавливаться, либо идти до конца. — И что мне искать? — Я не знаю. Спроси у моего брата, если нужна конкретика. – Мэдисон отходит, но почти сразу оказывается прижатой к холодной стене. — Издеваешься? – Вот он, тот самый Алекс Эртон, которого опасаются и сторонятся. Про которого шепчутся за углом и не решаются сказать ни слова. –Ты хочешь, чтобы я продолжил, но не можешь сказать то, что знаешь. Какую игру вы с Тео ведете? Нож показывается из рукава, и девочка сглатывает. — Все чуть проще, чем ты думаешь. В детском доме был один хороший человек, который как-то сказал Тео, что общая кровь еще не делает нас семьей. Он считал, что все что связывает нас с Тео, это обстоятельства, и возможно, он тоже так считает. Но я не согласна с этим. Тео моя семья, и вовсе не из-за того, что он мой близнец. Он моя семья, потому что мы прошли через все это бок о бок, нас вместе топили в наказание, и мы вместе отмывали простыни от крови. Мы вместе ушли оттуда, вместе учились жить в семье, вместе приехали сюда. Он всегда был рядом, даже если духовно мы бесконечно далеко. Даже если он никогда не будет доверять мне. Так что да, он моя семья и я не могу поступить с ним так. Возможно, это эгоистично, но я предпочту ждать, пока кто-нибудь другой расскажет об этом. Пусть в душе я буду ликовать, но я не сделаю это сама, потому что Тео боится этого. Я не знаю почему, и не уверена, что вообще узнаю. Но это не имеет значения, потому что он — единственное, что действительно есть у меня. – Мэдисон почувствовала себя победителем. Это была голая правда, в которой она впервые призналась. В первую очередь себе самой. Нож рядом с ребром уже не волновал. Алекс отходит от нее и опускает руку с зажатым оружием. Он вновь ощущает смятение и толику восхищения, прямо как с Винсентом около двух часов назад. Его никогда не перестанут поражать такие люди. Люди, у которых действительно есть человек. Эртон видит, как девочка перед ним ломается в этот момент и молча перекладывает фотографию, заранее забранную из комнаты в ее руку. Сил настаивать больше не было. Человеческие эмоции всегда такие сильные и непредсказуемые. Алекс упирается глазами в пол и через пару минут наконец приходит в себя. Он так ничего и не говорит, лишь молча подходит и обнимает одноклассницу. Поглаживает длинные волосы и думает о том, сможет ли он когда-нибудь стать таким же? Стать человеком, у которого есть человек? Впервые за несколько лет после прибытия в эту школу Алекса накрыла удивительная, приводящая в ужас мысль. Они дети. Каждый из них все еще являлся ребенком. Пятнадцатилетние ребята, некоторым едва шестнадцать. Юные лица и исковерканные ранним взрослением души. Они прожили так мало, но при этом их жизненного опыта хватило бы какому-нибудь пожилому мужчине, работавшему за гроши и вышедшему на пенсию абсолютно обессиленным. У них тоже сил не было. Винсент, Мэдисон, сам Алекс и даже Теодор. Такие маленькие и такие несправедливо несчастные. Фред. Подросток жмурится, резко вспоминая, ради чего все это устроено. Деккер не был его человеком, но он был самым чистым и прекрасным в мире мальчиком с самыми добрыми глазами, полными надежды. И если его действительно погубило нечто, многие года являющееся тайной, он ее раскроет. — Ответь мне всего на один вопрос. –Эртон сжимает девочку чуть сильнее и наклоняется к ее уху. – Руди Мейсон имеет к этому отношение? Мэдисон не говорит, лишь заходится горькими рыданиями, и это становится ее ответом. — Винсент увидел клевер на его руке. Тот же, что был у парня на той фотографии. — Воспитатели прожгли ему руку формой клевера, когда ему было четырнадцать, вроде. Надо сказать, это вполне заслужено. Я была там, и он не издал ни единого звука. Порой мне кажется, что он никогда не являлся настоящим человеком. – Девочка шепчет это сквозь множественные слезы. – Я хочу наконец освободиться от этого. Мне нужна свобода, понимаешь? Фред тоже ее жаждал. Все мы. Кроме Тео. Он словно боится ее, будто сломается, обретя свободу. — Он трус. – Пораженно осознает Алекс. — Нет, это не так. Как бы все не было на самом деле, ты ошибаешься. – Эртон не стал спорить с одноклассницей, еще раз взглянул на фото в ее руке и отпрянул, размыкая объятия. — Мне жаль, что я не могу дать тебе этого. Что я принес тебе лишь больше переживаний. – Так глупо было говорить об этом сейчас. Мир вокруг них стремительно рассыпается, а Алекс решил упомянуть совершенно очевидную невзаимную влюбленность девочки. — Ничего страшного, что ты меня не любишь. Я себя тоже не люблю, а может ли, в таком случае, полюбить меня кто-то другой? Алекс Эртон вспомнил Фреда Деккера и хотел ответить положительно, но затем понял, что не знает, любил ли Фреда кто-то. А существует ли настоящая, искренняя и духовная любовь на самом деле? Алекс Эртон вспоминает Винсента Парсона и Стива Андерсона, а после отвечает: да. — Я не знаю. – Честно отвечает мальчик, ведь ответа на вопрос Брукс он так и не нашел. Девочка наконец перестает плакать, вытирает соленые щеки и улыбается. — Позвоните Уиллу Рейдену, если сможете его найти. Он вам поможет. У меня нет его номера, думаю, он есть у Тео, но советую придумать другой способ. Она не дает однокласснику возможность продумать ответ, указывая на дверь. Разговор окончен, заявила девочка. Алекс благодарно кивает и выходит. Его глаза тут же сталкиваются с Теодором Бруксом. Эртон задерживает дыхание, нож вновь оказывается в ладони. — Добрый вечер, Алекс. – Тео одновременно перечеркивает все опасения подростка и разжигает их двойной силой с помощью своей скромной улыбки. Алекс испытал истинный ужас, оказавшись так близко к подростку. Эртон отсалютовал двумя пальцами и вздрогнул, заметив небольшое изменение во внешности одноклассника. Под слегка отогнутым воротом рубашки выглядывало начало выжженного нечто, сильно напоминающего мальчику клевер. 30. Это было утро понедельника. Только этой информации достаточно большинству человеческого населения, чтобы возненавидеть день с самого начала. Винсент Парсон и Алекс Эртон не были исключением. Первый мальчик проснулся крайне недовольным несмотря на то, что наконец-то выспался в стенах этой школы. Второй же не спал вовсе. Разговор с Мэдисон выбил его из колеи, но эти чувства не сравнятся с тем, что он ощутил от одного взгляда Теодора. С каждым часом подросток все четче осознавал, что они запутались в истории, далеко не ограничивающейся Фредом Деккером. Что ж, если они умрут, у них будет шанс уйти героями. — Зачем ты разбудил меня за два часа до начала уроков? Когда раздавали инстинкт самосохранения ты проторчал в очереди роста? – Эртон ловко ловит прилетевшую в него подушку и передает обратно. — Даже думать не хочу, в какой очереди тогда застрял ты, но рост явно был упущен. – Мальчик поднялся с кровати и подошел к своему ящику в поисках одежды. – Хорошие новости для гуманитариев: сегодня замена математики. Будет литература. — Всегда мечтал попасть на урок к учителю, который споил меня за день до этого. – Винсент следует примеру соседа, доставая одежду. – Но да, это лучше сорока пяти минут психологических пыток. К слову, помимо всего прочего, я собираюсь выяснить, откуда Ларкинс узнала подробности моей жизни. И что важнее, что еще она знает. – На второй вопрос у Алекса ответа не было, но от первого все внутри упало, закалывая мальчишку виной. Он все расскажет, правда. Но позже. Сейчас у них были дела важнее. — Мы займемся этим, но это не приоритет. – Конечно, Алекс не мог по-настоящему доверять Винсенту, даже после вчерашнего. Ему нравился Винсент. Он был смелым, пусть порой эта смелость граничила с глупостью. Он был преданным и несчастным, он был бурей и штормом. Его всегда было слишком много и в то же время он оставался таким непонятным. Эртон полюбил время с Винсентом и в тайне даже восхищался мальчиком, в первую очередь, за его поразительную наблюдательность. Сам Алекс этим качеством совсем не обладал, несмотря на годы, проведенные на улице. Но Алекс Эртон не доверял ему. Оттого и возникла дилемма, посвященная тому, насколько много Парсону стоит знать о вчерашнем походе. — Нам нужно связаться с Уиллом Рейденом. Это один из детдомовских мальчиков выпуска Руди Мейсона. Я думаю, он все же связан с этим. Реакция близнецов меня напрягает. – Это была правда, пусть и не полная. — Подожди, ты сказал Уилл Рейден? –Мальчик округлил свои темно зеленые глаза, заставляя Алекса испугаться. –Он связывался со мной. Не нужно никого искать. Теперь эстафета удивления перешла Эртону. — Я писал людям выпуска Руди с просьбой помочь нам. Это довольно отчаянная идея, но я не придумал ничего лучше. Все отказали, но кажется, один из уних общается с Уиллом. Рейден попросил у него мои контакты и написал сам. – Что ж, не только у Алекса были секреты. — Тебе не кажется это подозрительными? И почему ты не сказал мне о своем гениальном плане? – Это было крайне несправедливое обвинение. — Ты тоже не все говоришь мне. – Винсент жмет плечами, словно это было очевидно, и Эртон чувствует себя малышом, которого надурил старший брат. О боже, он не завидует Микки. Подросток почти уверен, что Парсона невозможно обмануть. – А по поводу подозрительности, — Винсент выхватывает нож Алекса и крутит между пальцев. – Вся эта затея крайне сомнительна, ты еще не понял? Напоминаю, мы — два малолетних идиота, поверивших в собственное превосходство. Возможно, судьба отправила нас на этот путь, чтобы показать, что это не так. – Парсон пихает Алекса в плечо, не выпуская нож. – тем более, у нас есть моя героическая храбрость и твое холодное оружие. Выберемся. Но идти нужно ночью. Этот мальчик совершенно удивительный, думает Эртон. — Сбежать, ты хотел сказать? Для человека, сидящего на физкультуре, ты слишком сильно пристрастился к побегам. — Я не трачу свои силы не ненужные действия. — Я лично отправлю Ларкинс в долгий путь, если ты закончишь школу. – Винсент театрально хватается за сердце. – А как же твоя драгоценная репутация перед учителями? – Да, Эртон действительно дорожил ею, ведь знал, как много она значит для твоей итоговой аттестации. Винсент в этом плане был глупым ребенком в его глазах. Но нечестно было бы отрицать, что помимо школьных результатов, его волновало одобрение. — Именно поэтому я поставил невыполнимое условие. – В следующую секунду ему приходится уклоняться от атаки подушкой. Эртон смеется, когда падает на пол. Может быть, он не доверял Винсенту Пасрону, может быть, он никогда не будет доверять ему. Но он никогда не смеялся так много, как после сближения с этим храбрым обладателем горящих кудрей. — Все, умник, выходим этой ночью. Без возражений. — И я должен доверить тебе маршрут? — У тебя нет вариантов, я ничего тебе не покажу. – Винсент высовывает язык и дразнится. — Ужасный ребенок. Маленький чудик. Оставшееся свободное время ребята провели, шуточно препираясь и обсуждая свою ночную вылазку. Им нужно было немного денег на транспорт, к счастью, они были. Мама Алекса выслала ему немного несколько дней назад. Эртон не любил такие подарки матери, так как знал, каким образом эти деньги зарабатываются, но и становится моралистом мальчик пока не собирался. Деньги есть деньги, и сейчас ему нужно их потратить. Маршрут состоял из длительного пешего хода. У них было критично мало времени, к утру уже стоило бы вернуться. Но, конечно, у Парсона был выход. — Ты проклятье. Автостоп. Ты меня убиваешь. Нет, серьезно. Автостоп? – Да, вид выбранного транспорта смущал Эртона. Проблема была в том, что выбора у них не было. — Автостоп, это когда у тебя нет денег, а единственная возможность оплаты —натура. А у нас с тобой будут предложения одноразовой подработки таксистом. — Может мы и стали чуть ближе за это время, Винсент, но я все еще не готов умереть вместе с тобой в каких-нибудь безобразных обстоятельствах. — А кто вообще готов умирать, Эртон? В этом вопросе, тебя никогда не будут спрашивать. — Чудик. – Алекс прикрывает глаза, принимая поражение. Хорошо, предложения одноразовой подработки таксистом, пусть будет так. — Нам, кстати, не так уж далеко ехать. — А сам Уилл Рейден то знает о своих сомнительных ночных гостях? — Я договорился. — Не внушает доверия. – Мальчик в ответ лишь пожимает плечами и подхватывает рюкзак. – Пора идти, паникер. Винсент любил литературу в прошлой школе, сейчас же его любовь немного потухла из-за личности преподавателя. К тому же, после смерти Стива, его отношения с книгами стали довольно напряженными. Почти болезненными. Но он все еще любил литературу. Это проявлялось как минимум в том, что этот предмет был единственным, на котором мальчик сидел впереди. Независимо от школы и учителя, на литературе он не сбегал назад, в отличии от Эртона. Так что сейчас, Винсент оказался за второй партой вместе с Моникой Картер. Несмотря на внушительные знания в области математики и физики, душа девочки лежала к гуманитарным наукам. — Ты как? Голова не болит? – Точно, она ведь была там вчера и видела результаты его беседы с учителем. — У меня хорошая переносимость алкоголя. – Отмахнулся подросток, вслушиваясь в слова Макензи. Но спокойно провести время на уроке ему не дали. В затылок Винсента прилетает сложенная бумажка, и мальчик чувствует, как угасает его терпение. Виновницей была Мэдисон. — Я ее тебе в рот затолкаю. – Шипит Парсон, стреляя глазами в сторону одноклассницы. Девочка лишь машет рукой, указывая на Монику. — Тебе. – Коротко отрезает Винсент, кидая записку соседке по парте. — Мистер Парсон, безусловно, в вашем возрасте девушки имеют приоритет, но соизвольте удержаться на сорок пять минут. – Винсент прикусывает язык, чтобы не съязвить. – Давайте, выходите к доске. Я считаю, что произведения лучше усваиваются наглядно. Их произведением для изучения на данный момент был «Повелитель мух» Голдинга. Мальчик хорошо знает эту книгу, оттого добровольно—принудительное предложение его смутило. И все же, он вышел. — Вы будете Ральфом. Маленький мальчишка, по стечению обстоятельств ставший лидером. Его единственным истинным желанием является возможность попасть в родной дом. Он считал себя достаточно сильным и умным, но оказавшись среди ребят с абсолютно другими целями и нравами, не справился. Ходит много теорий по поводу его судьбы после острова, но я придерживаюсь идеи о вечной вине и сумасшествии. Думаю, многие критики осудили бы меня, но я не вижу другого исхода для ребенка, столкнувшегося с нечеловеческой жестокостью. Для ребенка, которому по воле судьбы, с этой жестокостью пришлось сражаться. –Ох, Винсент начинал понимать, что здесь происходит. Камень пытался вновь сказать ему бросить эту историю, конечно. Все что он сказал сейчас, это то, что он говорил вчера. Что ж, он Ральф. Но кто тогда Джек Меридью? — Вам нужен напарник в этой сцене. –Питер окидывает оживленный представлением класс, хотя выбор уже был сделан. — Теодор, прошу, выходи. Твоя роль — Джек Меридью. На лице близнеца отразилось понимание. Он любил эту историю не меньше самого Парсона. А знал Питера Макензи он, в разы лучше. Камень хотел добиться от него истинных эмоций, в то время как от Винсента он ждал осознания. Тео решил воспринимать это, как собственную проверку на стойкость и мастерство. Потому что Винсент Парсон и Теодор Брукс действительно ненавидели друг друга. И тот факт, что они никогда не разговаривали не был преградой. Винсент ненавидел его за невольно услышанную сцену с Мэдисон. Это было поразительно жестоко и пугающе, он стал случайным свидетелем настоящей личности Теодора Брукса. На контрасте это вызывало много отрицательных эмоций, сложившихся в ненависть. К тому же, под лестницей близнец четко дал понять, что настроен враждебно в сторону личности Парсона. Это была ответная реакция на угрозу, в том числе. С Тео было сложнее. Он ненавидел его за проблемы, за ненужное любопытство, в результате которого он снова оказался связан. Он ненавидел его за удивительное для совершенно ничего не знающего о ситуации человека, понимание в глазах. Теодор не знал Винсента, оттого так легко было винить его, а следом и ненавидеть. Легко было сделать его мишенью. И пусть это покажется удивительным, но Теодор любил легкие пути. Мальчики оказались перед классом, лицом к лицу. Алекс внимательно наблюдал за ними, сжимая вспотевшие руки. — Прочитайте отрывок, который будете разыгрывать. Затем я буду читать его вслух, а вы играть. Все понятно? – Ребята кивнули. — Отлично, вот ваше оружие. – Питер выдал каждому по одной указке. Оба подростка напряглись, поняв, что они будут экранизировать. Через пару минут все было готово. Игра начинается. — Начинаем? – При желании, в ровном голосе можно было услышать усмешку. Ученики снова кивнули. – Джек бросился к Ральфу, нацелился ему в грудь копьем. –Указка оказывается прижата к телу Винсента, заставляя мальчика задержать дыхание от неожиданности. Серые глаза напротив впивались в него уверенно и воинственно. – По мелькнувшей руке Джека Ральф сообразил направление удара и отбил его своим древком. Потом перевернул копье и ткнул Джека острием возле уха. – Винсент повторил эти действия, словно под гипнозом. Тело двигалось самостоятельно, пока рассудок плавился. Парсон заметил, как сглотнул близнец, когда указка оказалась рядом с его ухом. Не от страха, от злости. Они смотрели друг на друга жадно, почти не моргая. Словно наконец дорвались друг до друга напрямую. – Они стояли лицом к лицу, задыхаясь, бешено глядя глаза в глаза. – Им совсем не пришлось играть это. – Джек извернулся и сделал новый выпад. Не сговариваясь, они теперь держали копья, как сабли, больше не решаясь пускать в ход смертоносные острия. – Мэдисон неотрывно смотрела на Алекса, нервно покусывая большой палец. Самого Эртона же было не оторвать. Мальчик был готов в любой момент вскочить и предотвратить неисправимое. На самом деле, зрелище было поистине завораживающие. Словно две мощные силы встретились, уверенно смотря друг другу в глаза. Алекс знал, что однажды это случится, но совсем не был готов к этому. Как, впрочем, и они сами. –Удар пришелся по копью Ральфа, потом обжег болью пальцы. – Это было настоящим. – Оба отпрянули и переменили позицию, Джек теперь был ближе к Замку, Ральф — к острову. –Макензи замолчал. По классу пронеслась волна восторга и хлопков в ладоши. Подростки отпрянули друг от друга, и Винсент тут же нашел глазами Алекса. Звонок проносится по школе, возвращая мальчиков в реальность. Урок окончен. Винсент еще долго не мог привести в норму собственное дыхание и быстро стучащее сердце. Он чувствовал себя опустошенным и истощенным. — Мне кажется, мы зря откинули Питера. Он не может устраивать такие представления ради развлечения. Странно, да? Я никогда напрямую не пересекался с Тео, но в тот момент я чувствовал себя героем, встретившимся со своим давним врагом в последней схватке. – Подросток чувственно шептал на французском своему соседу. Они были в достаточно людном коридоре, а взгляды их одноклассников неумолимо обращались в сторону Парсона. Близнец же, словно испарился. — Это выглядело действительно напряженно. Я не знаю, что хотел сказать этим Макензи, но думаю, что с Теодором тебе в любом случае не стоит пересекаться. Он считает тебя угрозой чему- то. – Алексу понадобилось немного времени, чтобы сформулировать свое мнение на чужом языке. — Как думаешь, насколько он был важен для Фреда? — Достаточно. Я уверен, что он знает о Фреде больше, чем кто-либо другой. — Я все еще не могу связать это с Камнем. – Винсент откидывается к стене и оттягивает силиконовую резинку на руке. Щелчок расслабляет уши. — Винсент, как ты? Это было впечатляюще, на секунду я поверила, что это взаправду. Можно было ожидать подобной игры от Тео, он личность творческая. Но ты правда удивил. –Моника возникла из ниоткуда, сверкая светлыми глазами. Мальчики синхронно вздрогнули. — Да, спасибо. Я очень люблю эту историю. – Винсент не мог сказать, что его раздражает эта девочка. Она была легкой и простой, судя по одежде, из не самой богатой семьи, как и большинство здесь. Она также очевидно нравилась Алексу. Винсенту подобные чувства были непонятны, такой интерес обошел его стороной, как, собственно, и буйный гормональный период. Однажды Стив пытался провести ему лекцию о взрослых фильмах, но не сказать, что это увенчалось успехом. Нет, Винсенту, конечно, нравятся люди. Иногда. Например, ему нравится Алекс. Ему нравится та забавная девочка из его старой компании, и их учитель истории ему тоже нравится. Но никто не нравился ему так, как писали в книгах и показывали в фильмах. Мальчик мог бы чувствовать себя странным из-за этого, если бы не букет более явных причин такого ощущения. Это было ерундой. — Алекс, ты не зайдешь сегодня ночью? Мне понравилось говорить с тобой тогда. – На лице Эртона появляется улыбка, но он быстро возвращает серьезность. Винсент устало и почти скучающе метался взглядом между ними. — Я совсем не выспался, прости. Давай в другой день. – Его ложь была настолько неоригинальной, что Парсону захотелось закатить глаза. Даже самый умный и интересный подросток становился ужасно скучным, когда говорил с человеком, в которого влюблен. Эта мысль почти погрузила Винсента в воспоминания о первой влюбленности Стива, и это могло бы стать катастрофой, если бы не пристальный взгляд, который мальчик ощутил на себе. Это был Рональд. Он выглядел испуганным и нервным, Винсент заметил это, несмотря на свое скудное зрение. Голдман дергает рукой и головой, подзывая Парсона подойти. — Винс, ты чего? – Алекс треплет его волосы, и подросток обращает на одноклассника свое внимание. — Я скоро приду, нужно забрать карту у историка. – Что ж, даже у Винсента Парсона порой была скучная ложь. Эртону, очевидно, не нравился этот ответ. Он не мог рассказать мальчику все, отчего и не ждал откровений в ответ. У них все еще была сделка. Но все это не значит, что липкий инстинкт защиты, выработанный у Алекса с детских лет, не начнет распространяться на человека, с которым он нынче проводит большую часть своего времени. И все же Эртон промолчал, наблюдая за удаляющейся спиной и слегка подпрыгивающими кудрями. Парсон же был погружен в любопытство. Что могло настолько сбить Голдмана, и причем там сам Винсент? Стоит мальчишке появится рядом с Рональдом, как его тут же затаскивают в пустой кабинет. Кажется, истории. Винсент усмехается про себя, понимая, что, по сути, даже не соврал Алексу. Улыбка пропадает, стоит Рону запереть дверь. — Учти, я умею драться. И твоя богатая семья криминалов меня не волнует. Но подросток вовсе не был похож на человека, способного напасть. Его собственные руки тряслись, а глаза казались почти дикими. Да, он определенно напуган. — Держись подальше от Алекса Эртона. Он в сговоре с Теодором, я уверен, они и Фреда вместе прикончили. – Винсент замер. Это звучало, как абсолютная глупость и даже в теории не имело никакого смысла. Совершенно никакого. Но Голдман выглядел настолько пораженным и уверенным в своих словах, что Парсон почувствовал накатывающую тошноту. — Я не понимаю, о чем ты говоришь. – Это единственное, что смог ответить мальчик. — Теодор избил меня. По просьбе Алекса. Я знаю это, точно знаю. Он нападает на тех, кто против Эртона, на тех, кто мешает ему. Мне попало больше всех, но я знаю еще нескольких ребят. — Но что ты мог сделать Алексу? — Он просил меня найти информацию на тебя, но я ничего ему не сказал. Это настолько разозлило его, что Теодор сделал это со мной. Он слушается его беспрекословно. – Голова закружилась, и Винсенту пришлось схватиться за парту, чтобы не упасть. События никак не сходились. — У меня нет никаких причин тебе поверить. — Я не заставляю тебя верить мне. Это лишь твой выбор, но, если у меня есть шанс предотвратить еще одно убийство, я это сделаю. Не забывай, что Деккер тоже был соседом Алекса. — Да, они убили Фреда, потому что он слишком громко храпел. – Парсон нашел в себе силы съязвить, но это было настолько хрипло, что звучало скорее жалко. Мозг вдруг зацепился за другую часть рассказа Рональда. – Что именно ты узнал обо мне? – Винсент правда старался вернуть своему голосу твердость. Парта, на которую он опирался предательски пошатнулась. — Достаточно, чтобы знать, что ты можешь потерять контроль. –Психиатрическая лечебница, сразу понял Винсент. — Попробуешь открыть рот по этому поводу, и тебя ждут еще одни каникулы в больнице. Теодор Брукс покажется тебе сказкой. – Мальчик ядовито шипит, волосы падают на глаза, и в тусклом свете кабинета он выглядел действительно угрожающе. Но Голдмана нельзя было испугать сильнее. — Ты ищешь врагов не там. Я думал, что умру во время вашей игры на уроке. Все думали, что Теодор хороший актер, но я увидел в его глазах то, что видел в тот день. Я не знаю, что ты сделал. Я понятия не имею, почему это именно ты. Но это так. – Стив Андерсон внезапно возникает рядом. Если бы это было возможно, они с Винсентом уже касались бы руками друг друга. Парсон смотрит в сторону друга и щелкает резинкой по руке несколько раз подряд. — На кого ты смотришь, Винсент? –Подросток расценивает это как насмешку. Глаза загораются и Парсон подрывается со своего места, кидаясь прямо на Голдмана. Рука Стива пытается остановить его, но конечно, ничего не выходит. Винсент ощущает, как его сознание расслаивается и несколько громких голосов кричат ему совершенно противоположные вещи. Все эти голоса принадлежали ему самому. Парсон останавливается после первого удара, и Рональд облегченно выдыхает. Винсент щелкает резинкой множество раз, смотря сквозь одноклассника. Когда он пришел в себя, в кабинете не было никого кроме него и Стива Андерсона. 31. К Алексу и его подружке Винсент так и не вернулся, предпочитая прятаться под лестницей с сигаретой в руке. Он просидел там не меньше двух часов, и конечно, много думал. Порой мальчику хотелось, чтобы его сознание растворилось, а способность думать была безвозвратно утрачена. Мучения приносили почти все мысли, они были слишком противоречивы друг другу, чтобы подросток мог их игнорировать. Винсент чувствует себя ужасным беспорядком буквально все время, и он так устал от этого. Его разум вновь жестоко издевается, закидывая самые страшные картинки. Мальчик снова видит, как теряет и прощается так четко, что приходится ухватиться за старую швабру, чтобы не забыть: он здесь. Он все еще в этой дурацкой школе, одетый в растянутый красно-черный свитер, а не в строгий черный костюм. Винсент хорошо помнит, как сильно он жал в тот день, хоть и был на размер больше. Он помнит каждую секунду того дня несмотря на то, что несколько раз чуть не потерял сознание. Подросток закрывает глаза и хватается за волосы, когда видит маму своего лучшего друга, безмолвно склонившуюся над его телом. Этот момент он всегда видит даже четче других. Винсент не замечает, как из него вырывается болезненный стон, будто его ломает. Да, его действительно ломает. Он бьет себя по голове и заставляет повторять: Фред Деккер. Детский дом. Близнецы Брукс. Алекс Эртон. Питер Макензи. Убийство. Записка. Уилл Рейден. Детская школа-интернат номер 12. Это заземляет. Это дает ему возможность забыть о том, что у него есть своя жизнь. Что она когда-то была за пределами этого круговорота непонятного ужаса. Сегодня ночью он снова сбежит из школы, но на этот раз вместе с Алексом. Уилл Рейден расскажет им что-то, за что они смогут зацепиться, и они сделают это. И Винсент будет много думать о том, что произошло тогда, совсем давно. О том, что произошло не с ним. Но он отдаст этому все свои мысли и силы. Мальчик прокручивает список «заземляющих вещей» двадцать пятый раз, когда понимает, что под лестницей он больше не один. — Это звучало довольно жалко, Винсент. – Теодор выглядит скучающим и спокойным, но напряженные плечи и мелкие искры в глазах его выдают. — Теодор. – Выдыхает подросток и поднимается на дрожащих ногах. — Ты хуже, чем я думал. Использовать чужие трагедии как руку помощи в попытке не утонуть? Грязно. – Мальчишка показывает фальшивое разочарование, и Винсент закипает. — Придумать себе ложную личность от страха не справиться с настоящей? Слабо. – Отражает подросток. Тревога бьет, где-то далеко, но Парсон отказывается ее слушать. — Меня бы совершенно не волновало то, как ты справляешься со своими страданиями, если бы твое любопытство не стало моей проблемой. – Теперь старший близнец оказывается в опасной близости, и сейчас это ощущается намного острее, чем тогда, на уроке. Винсент борется с чувством уязвимости. — Я стал твоей личной проблемой, ни разу не сталкиваясь до этого? Не унижай себя так сильно, вот что на самом деле выглядит жалко. – Это та самая часть Винсента Парсона, не имеющая совершенно никакого контроля. — Я не хочу играть с тобой. – Теодор врет, и Винсент видит это. – Я не считаю тебя настоящей угрозой, но по какой-то причине, так считает Руди. – Парсон застывает на несколько секунд, пораженный тем, как легко близнец говорит об этом. Заминка Винсента дает Теодору возможность перехватить его руку и уронить на пол, прижимая к холодной поверхности. — Удивлен? Давай, подумай об этом. Как связаны Руди Мейсон и Теодор Брукс? Ну же, это загадка для Винсента Парсона. –Ухмылка одноклассника настолько острая, что Винсент чувствует режущую боль. — Твоя уверенность в собственном превосходстве тебя убьет. Ты уязвим, и ты не главный. Твои руки связаны так крепко, что ты не способен даже двинуться в сторону. Кто стоял над твоим ухом, когда ты писал предсмертную записку Фреда Деккера? – Хватка на его руках усиливается, вызывая ощутимый дискомфорт. – Попробуй убить меня, если тебе, конечно, разрешат. – Винсент кидает в Теодора его же ухмылку. На самом деле, Парсон не знал этого. Он использовал русскую рулетку с примесью собственных догадок, говоря о том, что близнец действует не сам. И очевидно, он попал, одна рука Теодора перемещается на шею и давит. — Уверен, ты будешь рад оказаться рядом со своим другом. Разговоры с призраком, должно быть, выматывают. – Что ж, он стоял там действительно долго. Ярость не дает Винсенту задержаться на этой мысли. Близнец, вероятно, хотел его сломить. Загнать в угол, в бездну апатии, внутри которой у мальчика не будет сил мешать жизни Теодора. А точнее, гнаться за правдой. Но одно из любимых занятий Винсента — ломать чужие надежды. — Ты настолько мелочный и поверхностный, что такая очевидная зацепка — единственное, на что ты способен? – Парсон хрипит. Голова закружилась от гнета окружающей атмосферы и глаз одноклассника так близко. Теодор сжимает его горло рукой, перекрывая кислород. Это не вызывает ожидаемой паники, скорее желание засмеяться. Он достаточно часто теряет воздух, чтобы не испугаться. Вместо этого Винсент выхватывает собственную руку и прижимает к горлу близнеца. — Ну же, давай немного поиграем, Тео. –Сдавленно, но подставная приторность все же проскальзывает. Они сжимают горла друг друга, яростно глядя в глаза. Кто-то ударяется о стену, и Винсент периферийным зрением замечает блеск знакомого ножика. Нашел. Конечно, Алекс искал его. Но в стену влетает не он. Ему не требуется много времени, чтобы понять, кто это. Реакция близнеца делает это очевидным. Запыхавшаяся и немного растерянная Мэдисон забирает внимание Теодора. Парсон не успевает обратить на это должного внимания. Его рывком выдергивают из-под близнеца, и Винсент падает в руки Алекса, почти облегченно кашляя. — Я готов отрезать тебе ноги, чтобы ты больше не мог сбежать. – Шепчет Эртон на французском. Винсент закрывает глаза. Это забота, и он ощущает ее так невероятно ярко. К черту Рональда Голдмана. Близнецы оказываются в другом углу небольшого пространства. Тео трет шею, не сводя глаз с Винсента. Парсон принимает это, упираясь в ответ. Мэдисон обеспокоенно бегает глазами, осторожно прикасаясь к плечу брата. На удивление, он не дергается. — Вас действительно впечатлило задание Камня, да? – Нервная шутка сестры заставила Теодора вновь вернуться к ней. — Мы знакомились. — Узнавали друг друга напрямую. – Ехидно продолжает Винсент, с трудом сдерживая собственные ноги, чтобы не сбежать. Винс спиной чувствует, что Алекс поднимает руку. Видимо, трет переносицу. Он всегда делает это, когда Парсон ведет себя так, будто является участником клуба самоубийц. Происходит то, чего ни Эртон, ни Винсент не ожидали. Близнецы оживленно выстукивают что—то костяшками. Не сложно догадаться, что это была Азбука Морзе. В основном, они ведут себя так, словно одноклассники не сидят напротив. Это дает Алексу возможность опомниться. Он хватает Винсента за руку и настойчиво пихает к выходу. Даже голос Теодора не заставляет его остановиться. — Следи за своей собачкой получше, Алекс. Я был полезнее в этой роли, правда? Винсент сглатывает, стараясь прогнать из головы голос Голдмана. Эртон тем временем двигается быстрее. Он отпускает Винса лишь когда они заходят в комнату и дает обоим отдышаться. — Наша сделка ведь в силе? Винсент понимает и кивает. Рональд кричит в его голове. — Прекрасно. Время собираться, чудик. Они стояли непозволительно долго для людей, с таким ограниченным временем. Ночной ветер обдувал лица подростков. Начало марта ожидаемо холодное, но сейчас ребятам не было до этого дела. Гениальный план Винсента провалился с оглушительным треском, и Алекс хотел бы посмеяться над этим, если бы все это не значило возникновение у них крупной проблемы. — В моей голове это было проще. — Почему я вообще доверил что-то твоей голове? У них не было проблем с тем, чтобы выбраться из школы посреди ночи. Алекс не раз видел, как это делали другие, а у Винсента есть определенный дар, когда дело доходит до побегов. Но у них появились проблемы с возможностью добраться до пункта назначения и остаться при своей невинности. Машин было мало, и редкие появляющиеся никак не подходили их требованиям. Вступаясь за ребят, стоит сказать, что требования были действительно низкими. На самом деле, тормозил процесс Алекс, слабо верующий в их силу перед каким-нибудь сомнительным мужчиной. — У нас нет времени трястись над твоими сомнениями. Либо мы прыгаем в первую попавшуюся машину, независимо от того, кто там сидит, либо я угоню нам машину. – Эртон страдальчески простонал. Как он вообще здесь оказался? — Ты не можешь всерьез предлагать мне это. — Научись останавливать время, и я больше ни слова тебе не скажу. – Конечно, за пять с хвостиком месяцев совместного проживания Винсент хорошо понял Алекса. Оттого машина для угона уже была примечена. — Делай, что хочешь, но я не сяду вместе с тобой. Запомни эти слова, я скажу, что ты меня украл. — Сказал парень, тыкающий в меня ножом. – Винсент усмехается и направляется в сторону примеченной машины под тихую ругань сзади. Это была… Через окно Парсон заприметил оставленные внутри ключи, но открыть дверь человеческим образом у него не вышло. Несколько раз дернув ручку и убедившись, что это не от недостатка сил, Винс рукой подозвал Алекса к себе. —Твои навыки гениального взломщика застопорились на моменте, в котором ты не смог открыть дверь тем образом, которым ее открывают законные хозяева? Удивительно. — Заткнись и помоги мне приметить. –Подросток выглядел сосредоточенным, оглядывая местность в поиске чего-нибудь тяжелого. — Ты ведь не собираешься…— Закончить Эртону не дал оглушительный треск стекла. – Я собираюсь тебя убить. – Голос Алекса спокоен, но глаз начинает дергаться. — Вставай в очередь, сумасшедший близнец не уступит тебе место. — У него нет такого свободного доступа, как у меня. – Винсент лишь отмахивается и вытягивает зазвонивший телефон из кармана. —Здравствуйте. Да, мы будем где-то через час. — Ты собираешься доехать на этом за час? – Спокойствие голоса теряется. — Заткнись. – Тихо шипит Винсент. – Да, все в порядке. Мой друг склонен к неоправданной панике. – Парсон давится собственными словами, стараясь не обращать внимание на пораженный взгляд Алекса. Друг. Нет. Напарник, сосед, одноклассник, знакомый. Тоже нет. Алекс занял в его душе пограничное состояние, определение которому еще не придумали. Хотя, наверное, у других людей оно существует. Именно это другие люди привыкли называть дружбой. Но у Винсента было свое понятие дружбы, выстроенное бесконечной преданностью и долгими годами. Эртон знал это, но этого не знал Уилл Рейден. И конечно, мальчик не собирается ему объяснять. Пусть они побудут друзьями в его глазах на эту ночь, никто не пострадает из-за этого. Когда звонок завершился, Винс ловко запрыгнул в разбитое окно и устроился на водительском месте. — Я все еще слабо верю во всю эту историю с Рейденом. Это не кажется тебе странным? – Алекс недовольно залезает следом и трет переносицу. — Я привык считать странным все, что меня окружает, а нам нужно цепляться за любые возможности. — Иногда ты действительно напоминаешь мне Теодора. – Устало шепчет Эртон. Он хочет разобраться с этим делом, но порой он просто не понимает, что делает. И что важнее, совершенно не понимает, что делает Винсент. Алекс чувствует, что слова Мэдисон сейчас ближе к нему, чем что-либо до этого. И ему точно не нравится ничего не понимать. — А ты успел узнать его настолько хорошо? – Насмешливо бросает не столько Винсент, сколько голос Рональда внутри него, пока подкручивает какие-то провода. Эртон решает не отвечать, слишком странной ему показалась эта фраза. — Все, погнали. – Винсент выпрямляется и резко жмет на педаль. Они едут назад. — Винсент! – Испуганно-недовольно кричит Алекс. – Ты уверен, что у нас есть шанс доехать живыми? — Шанс есть всегда. А у меня все под контролем, я уже делал это раньше. — Я вижу. – Обреченно бормочет Алекс и падает на собственные руки. Время и вправду поджимало. – Давай, гонщик. И они поехали, на этот раз в нужном направлении. Винсент гнал настолько, насколько позволяли возможности их кареты. Эртону казалось, что она развалится под ними в любую секунду. Проблемы на этом не закончились. Парсон действительно плохо понимал карты и ориентацию местности, а инструкции Алекса не сильно помогали. — Может, все же я поведу? – Эртон был на грани истерики. Он не умрет так глупо. — Я знаю, что делаю, мы уже близко. Поспи пока, неженка. – Они были в пути около сорока минут и веря маршруту, им правда осталось недолго. За эти сорок минут они несколько раз были в секунде от столкновения с забором, чудом не стали убийцами белок, а Винсент пять раз получал серьезные угрозы расправы с правой стороны. — Да, без меня ты прям поймешь, куда ехать. – Но Алекс все же немного расслабился, привыкая к экстремальному темпу. Он не уснул, продолжая бормотать Винсу указания дороги. Несмотря на это, отпустив собственное беспокойство, Эртон достаточно легко пережил эти минуты. Они остановились у небольшого дома. Он был темно коричневым и приятным на вид. Рядом стояло еще несколько домов. Очевидно, ребята оказались загородом. — Куда мы потом денем эту машину? — Туда же, откуда мы ее забрали. Ну да, с небольшими видоизменениями, но она и без того выглядит умирающей. Разбитое стекло неплохо вписалось в образ. Подросток недоверчиво смотрит вниз, прямо в глаза одноклассника. — Ты точно не закончишь школу. Тебя посадят раньше. Их разговор прервал вышедший из дома мужчина. Молодой и высокий обладатель светлых волос в красной толстовке и спортивных штанах. Алексу удалось разглядеть его, и первое, что он отметил — мужчина совсем не был похож на ровесника Руди. Эртон мог бы принять его за их одноклассника, несмотря на высокий рост. Лицо, не потерявшее детской пухлости и огромные голубые глаза. Мужчина закурил, и это придало ему немного визуального возраста. — Здравствуйте. – Громко подал голос Винсент. Уилл Рейден откликнулся незамедлительно. — О, вы правда приехали так быстро. Я, честно говоря, плохо верил в это. И да, никаких «вы». Я чертов ребенок для этого. – Морщится Уилл, выпуская густой дым. – Давайте в дом. Подростки синхронно кивают и проскальзывают в открывшуюся дверь. — Я знаю, что у вас много вопросов, но можно я задам пару своих? –Интересуется Рейден, усаживая гостей на серый диван в комнате. Изнутри дом был не менее приятным, чем снаружи. Таким казался и хозяин. — Да. – Алекс подтверждает ответ Винса кивком. — Насколько хорошо вы знали Фреда Деккера? — Я жил с ним три года. Он был близок для меня, именно поэтому я полез в это. — Я знал его не больше двух недель, и я не собираюсь врать, что невероятно проникся им за это время. Но я люблю справедливость, поэтому я здесь. – Это было достаточно далеко от глубинной правды. — Как близнецы ведут себя? — Что ты имеешь ввиду? – Алекс правда не понимает. — После смерти Фреда и возвращения Руди. Что с ними? — Мэдисон в основном напугана и растеряна, но я не думаю, что эти слова можно применить к Теодору. — Можно. – Возражает Винсент. – Думаю, он тоже напуган. Возможно, даже больше своей сестры. Но у него страх свой, не чистый и неочевидный. — Ты прав, Винсент. – Уилл вздыхает и крутит в руке чашку. – Что вы уже знаете? — Руди был воспитанником того же детского дома, что и близнецы с Фредом. Ты, соответственно, тоже. Мы нашли фото, на котором перечеркнуто его лицо в комнате Мэдисон. Предсмертная записка Фреда написана рукой Тео. У него определенно какие-то связи с Руди, они скрывают что-то вместе, отдельно от сестры. — У Теодора есть выжженный клевер. –Дополняет Алекс, поражая сразу двух людей. — Такой же как… — Такой же, как у Руди, да. – Шепчет Уилл. Его глаза кажутся мутными. – Что же ты натворил, ребенок. – Рейден немного оттягивает собственные волосы и закрывает глаза. – Хорошо, начнем сначала. – Уилл крепче жмурится, откидываясь на спинку стула. – Ключевой момент этой истории заключается в том, что Руди насиловал Фреда с тех пор, как ему было шесть. — Шесть. – Пусто повторяет Алекс. Стены детского дома всегда были холодными для него. Боль в теле невозможно игнорировать, она буквально разрывающая. Маленький Фред Деккер не знает, что с ним делают, но знает, что это очень больно. А еще унизительно. Он услышал это слово от Уилла пару дней назад и спрятал в своей голове с мыслью, что оно отлично ему подходит. — Плохо, что вы тоже смотрите на это. – Хрипит ребенок, обращаясь к своим друзьям. Двум близнецам с одинаковыми глазами, которые смотрели совершенно по-разному. Руди любил связывать близнецов и садить в первый ряд во время своего шоу. — Это терпимо. Мы не умрем из-за этого. – Голос маленького Теодора на грани скучающего — Я тоже не умру, но я не могу терпеть. — Терпишь же. – Констатирует факт ребенок и трет горло. — Вас топили? — Немного. – Жмет плечами Тео, поглядывая на свою сестру. Сегодня был тот редкий день тишины с ее стороны. Эта тишина всегда была печальной и слышалась, как насилие. Дверь открывается, и девочка сильнее вжимается в свои колени. Теодор приветствует подростка нечитаемым взглядом. А Фред сжимает одеяло в маленьком кулачке и старается дышать. Дышать и ни в коем случае не смотреть. Он все еще верил, что, если закрыть глаза и сильно-сильно захотеть, все может прекратиться. Он навсегда перестанет верить в это лишь через два года. — Добрый вечер, ребята. – Руди улыбается приторно нежно. Эта улыбка заставляет плечи старшего близнеца сжаться и неосознанно закрыть сестру рукой. Деккер не двигается, стараясь притвориться невидимым. — Думаю, Фред сильно устал сегодня. Ему нужно чуть-чуть отдохнуть, прежде чем мы сможем снова поиграть. – Мейсон подходит и запускает ладонь в светлые волосы дрожащего ребенка. –Вы ведь сыграете со мной, пока он отдыхает, мои маленькие преданные зрители? Тео сжимает руку Мэдисон и кивает. Он знает, что через тридцать минут ему будет противно даже смотреть в ее сторону, но сейчас он водит пальцем по ее ладони и смотрит на Руди неотрывно. — Ты такой удивительный и смелый мальчик, Тео. – Подросток наклоняется прямо над ним, снижая тон голоса. –Именно поэтому, я не играю с тобой так. Я не хочу, чтобы ты сломался. Я хочу, чтобы ты ломал других. Винсент принимает эту новость с самым возможным спокойствием, игнорируя биение сердца. Он думал об этом, но это не значит, что он был готов услышать это, как неоспоримый факт. — Одно я могу сказать вам точно: Тео не убивал Фреда. Он не верит в способность склеить осколки разбитого, но он хранил его осколки как истинную драгоценность. – Эта фраза Уилла находит в душе Винса свой отклик, и он тяжело вздыхает, укладывая руку на плечо дрожащего Алекса. — Ты ведь был в группе Руди? Каким он был там, с вами? — Спокойным. Довольно тихим, даже скромным. Лишь единицы старших знали, кем он был на самом деле. – Винсент сжимает свободную руку в кулак, проводя элементарную параллель. — Руди хочет сделать из Тео себя. Он выворачивает его наизнанку морально и не оставляет шанса выбраться. —Ты умен. – Уилл слабо улыбается, и Парсон не может выдавить ответ. Ему страшно смотреть в сторону Алекса, но он вслепую находит плечо Эртона рукой, крепко сжимая. – На самом деле, это не то, что имеет действительно большое значение. В том плане, что Фреду вы уже не поможете, и я не считаю, что его убивали. Он хотел умереть, я знал это. Я заботился о Фреде больше остальных, ведь он нуждался в этом, но я не думаю, что ему можно было помочь. — Это мерзко, ты говоришь, что заботился о нем, но отзываешься о его смерти, как о чем-то хорошем. Ему можно было помочь, и я бы сделал это, если бы знал. –Хрипит Алекс, сжимая волосы мокрыми руками. Винсент лишь сдавливает его плечо со всей возможной силой и не отводит сосредоточенного взгляда с Уилла. — Главное, что тебе стоит понять — ему уже плевать. Для него все происходящее не имеет никакого значения. Ты можешь страдать и выяснять что-то до конца своей жизни, но это будет крик в вечную пустоту. – Это были жестокие слова, отозвавшиеся внутри Винса сильнее, чем он был к этому готов. Голос Рейдена оставался мягким и понимающим несмотря на все, о чем он говорил. — Ты хочешь чего-то от нас. Тео, в нем дело, да? – Догадывается Винсент. Уилл Рейден не собирался помогать им, он хотел, чтобы они помогли ему. Разгадка крутилась рядом с мальчиком, но ему никак не удавалось ее поймать. — Если вы хотите сделать что-то хорошее для Фреда — откройте правду. Остановите Руди Мейсона, и это будет лучшим посмертным подарком для Фреда Деккера. — Тео. – Настаивает Винсент. — Не только он, его сестра тоже. Но да, в основном, это он. Я до сих пор держу с ним связь, и он вернулся к тому себе из детского дома, когда к вам устроился Руди. — Ты пытаешься вызвать у нас жалость к Теодору? Наивно. – Зло хрипит Алекс, скидывая с себя руку Винса. — Что означает выжженный клевер? Уилл закрывает глаза и выдыхает. — Скорую смерть. Руди делает это в качестве предупреждения. — Он говорит, что я его брат. У меня никогда не было настоящей семьи, Уилл. Мы ведь похожи, что, если он правда мой брат? – Восьмилетний Теодор выглядит убежденным. — Это не так, Тео. Не стоит верить ему, малыш. Он никогда не говорит правду. — Он не делал со мной ничего плохого, почему? Он не хочет, чтобы мне было больно. — Зато он делает больно другим. Фреду, твоей сестре. Разве он может быть хорошим? —Никто из них не относился ко мне так, будто я нужен. Даже ты. –Тео вытирает кровь с губы рукавом и смотрит в стену, размышляя. –Нет хороших. Это все выдумки для книг и фильмов. –Ребенок снова смотрит на Рейдена. –И не называй Мэдисон моей сестрой. — Это Руди тебе сказал? — Нет. Это я решил так, когда меня вчера снова топили из-за нее. – Уилл закрывает глаза и сдерживает стон отчаяния. Ему так хочется помочь этим детям, но можно ли вырастить цветок, который был отравлен у корня? Рейден попал сюда в четырнадцать лет. Родители банально разбились на машине, и вот, его жизнь из сладкой сказки превратилась в ужасающий душу кошмар. Но именно та жизнь, которая была у него раньше помогает ему видеть то, насколько испорчены эти дети. Уилл видел хорошее, он видел яркое лето на море, видел добрые поцелуи в лоб перед сном и подарки на День Рождение. Эти дети этого не видели. Они не представляют, что в жизни может быть иначе. — Ты чувствуешь что-то хорошее рядом с ним? — Хорошего не существует. – Повторяет мальчонка, снова уводя взгляд в пустоту. Уилл не представляет, можно ли помочь ему. Он знал, как заставить Мэдисон улыбнуться, знал, как успокоить Фреда, чтобы тот мирно уснул. Он знал, какие конфеты они любят и всегда просил привозить их тетю, которая несмотря на отказ об опеке часто приезжала проведать Уилла. Теодор никогда не улыбался. Он спал только в редкие мгновения, когда усталость оказывалась сильнее мозга. И он совершенно не любил сладкое. Дверь открывается, Руди Мейсон появляется на пороге. И ребенок покорно бежит к нему. Уилл опускает голову от бессилия. — Тео говорил мне о Руди. Говорил, что Руди видит во мне угрозу. Что это значит? — Руди до смерти боится быть пойманным, это неудивительно. Он считает угрозой всех неравнодушных. Стоит признать, таких мало. — И все же. – Алекс вздыхает, начиная успокаиваться. – Почему ты рассказал нам это? Почему позвал? — Когда я узнал, что Винсент написал Джону. – Уилл ловит вопросительный взгляд Эртона. – Тоже парень из нашей группы. Так вот, я спросил Тео о нем, так как подросток, знающий Фреда, скорее всего, из этой школы. Тео сказал о напряженном настрое Руди, а это значит, что Винсент уже вмешан. — Теодор говорил Мэдисон о том, чтобы убрать меня. — Можешь считать, что он хотел тебя защитить. – Винсент не сдерживается от удивленного взгляда и впервые в жизни совершенно ничего не понимает. – Он может ненавидеть тебя, может даже ударить, но он не готов допустить еще одной жертвы Руди. — А я могу ей стать? — Определенно. А вот теперь к сути. –Уилл наклоняется ближе к ребятам. – Вы можете остановиться и забыть об этом, как о страшном сне. И это будет правильно, безопасно. Но если вы все же решите довести все до конца, вы не справитесь без близнецов, это я вам гарантирую. Я не знаю, насколько возможно найти доказательства на Руди, но я уверен, что они существуют. И Тео ваш единственный ключ. Я не могу принимать за вас решения, но я могу предупредить вас о всех рисках. Именно поэтому вы здесь. — И ты не считаешь низким рассказывать нам такие вещи о Теодоре. Я убежден, что это самое личное, что есть у него. — Это не будет иметь значения, если вы оба будете мертвы. – Винсенту нечего возразить. Стук в дверь заставляет всех троих крупно вздрогнуть. Уилл открывает. На пороге стоял Теодор Брукс. — Я останусь сегодня у тебя? Камень знает. — Конечно, проходи. – Рейден оглядывается на все еще сидящих ребят. Взгляд близнеца практически не меняется, когда он замечает одноклассников, но Винсент улавливает секундное смятение. Они внимательно всматриваются друг в друга, стараясь найти ответы, но бросаются лишь новые вопросы. — Ты так настойчиво бежишь к смерти, да? Есть ли хоть что-то, способное остановить тебя? Винсент не отвечает, но взгляда от Теодора не отрывает. — Я убью тебя, когда узнаю, сколько ты рассказал. – Ровно констатирует Тео, уходя глазами к Уиллу. Тот лишь жмет плечами. — Это все безумие. – Шепчет Алекс, утыкаясь головой в колени. Винсент понимает, что пора заканчивать. — Это все слишком для маленького защитника? – Теодор вновь возвращает приторную маску, приросшую к нему в обществе. Только сейчас Винсент понимает, что она принадлежит Руди. — Остановись. – Шипит Парсон. — Попробуй меня заставить, и я лично тебе похлопаю. Ты удивительно стойкий, кто же ты такой? Будет ли достаточно честно, если я узнаю что-нибудь пугающее о тебе после всего, что ты сегодня услышал? Я ведь знаю, что Уилл не держит язык за зубами. – Его голос оставался дружелюбным, но Винсент предпочитает не зацикливаться на его голосе. Он вновь обращает внимание на глаза. Они горят. Парсону приходится взять себя в руки и воздержаться от ответа. Нужно увести Алекса. — Думаю, нам пора. Дорога обратно будет непростой. –Подросток берет Эртона за руку и ведет к выходу. –Спасибо, Уилл. – Мужчина кивает. — На угнанной машине просто не бывает. Винсент вновь не отвечает, но все же бросает ему быстрый взгляд. Теперь Парсон знает многое, но Тео все еще чувствует себя достаточно уверенным, чтобы выглядеть самодовольным. Ребята выходят из дома, и когда дверь закрывается, Алекс падает.