Детективное агентство "Анна и её духи". Новое поколение. История шестая.

Маша в этот момент смотрела, как Анна Викторовна сердито шепчет что-то Якову Платоновичу у окна. Девушка снова подняла руку к лицу и принялась было обкусывать большой палец, но спохватилась — ноготь был обгрызен до основания. Она вздохнула и отвернулась. Она вообще не любила ссор и споров, а сейчас они ей были, как ножом по сердцу. Маша посмотрела на телефон, и написать Юре захотелось со страшной силой. Усилием воли она отвела взгляд. Нельзя. Он совершенно ясно высказался, а навязываться она никогда в жизни больше не будет. Она прекрасно знала, что нельзя соединить то, что не предназначено для соединения. Ничего хорошего из этого не получится. А её сны не лгут — после короткого и ошеломляющего счастья их ждёт расставание. Маша уже пыталась протестовать против того, что напророчила ей судьба, и это осталось в душе незаживающей раной. Она не может больше проходить через это! Хватит! Но как же больно! Он даже слушать её не стал! В тот момент, когда Юра вышел из себя и принялся кричать, он напомнил ей Юлю в моменты, когда её накрывала злость. Когда такое случалось, она не видела и не слышала ничего, как и Юра в тот вечер. Это длилось всего минут пять, потом Юра будто вернулся обратно, осознал, что наговорил и что делал, и тут же почувствовал вину. Маша видела это серое облако, окутавшее его сердце. Он не знал, что ему делать, это она тоже видела. Останься он тогда дома, мог бы снова наговорить ей гадостей, поэтому он сбежал. Маша не могла его осуждать. Она сама прошла все стадии от гнева и отрицания до принятия ситуации, только в тот момент Юры рядом не было, поэтому орать ей было не на кого и разрушать она могла только свою собственную жизнь. Оставаться в Юриной квартире и ждать, когда он вернется и всё начнется заново, Маша не могла. Душа кровоточила, обида, несмотря на всё понимание, душила, а слёзы сами собой наворачивались на глаза. Она думала уехать вообще, но ей показалось это очень уж детским поступком. К тому же её тянуло обратно, причем тянуло так, что пару раз она остановила себя только воспоминаниями о том, как бывает, если делать всё наперекор судьбе. Но увидеть Юру все же надо было. Ведь они не поговорили даже. Маша прекрасно знала, что спустя пару дней подключается разум и желание разобраться в том, что происходит, становится нестерпимым. Беда в том, что разумом тут мало что можно сделать. Но надежда, крохотная надежда, что Провидение никогда не делает что-то просто так, тлела внутри. Зачем эти безумные девять лет, зачем возможность спасти Юру, все исправить, влюбиться по-настоящему — неужто ради коротких и ни к чему не ведущих двух месяцев? Нет, в это она тоже не верила. Маша решила остаться в Затонске и помочь Юре со Львовым. Когда хоть какая-то часть груза упадет с его плеч, соображать ему станет легче. К тому же, когда она переступила порог этой квартиры и осталась наконец одна, к ней наведался весьма любопытный гость с того света, после чего оставить это дело стало совсем невозможно. — Может быть, все-таки позвонишь? — сочувственно спросила Анна Викторовна, видя, что её праправнучка машинально вертит в руках телефон. Якова она спровадила, чтобы он своим негодованием не давил на девочку. Пусть лучше Юре затылок сверлит! — Нет, — покачала головой Мария. — Не время. Аня вздохнула. Эх, как же иногда сложно действовать разумно в делах сердечных. — Ба! — спросила Маша, сев поближе. — Вот объясни мне! Почему так хочется увидеть человека, хотя он тебя обидел и ты знаешь, что он неправ? Аня хмыкнула и подперла рукой щеку. — Прав, неправ, тут уже совершенно другое дело, — пояснила она. — Гордость говорит одно, а сердце другое. Знаешь, однажды Яков Платонович вот примерно так же вышел из себя, думая, что я намеренно обманываю его, пытаясь заставить поверить в то, что я разговариваю с духами. В пользу того, что всё правда, было довольно много аргументов, в то, что я обманщица — всего один. Он предпочел зацепиться именно за него, чтобы привычный порядок вещей не встал с ног на голову. Обидел он меня тогда сильно, наговорил мне всякого. — А ты? — затаив дыхание, спросила Маша. Да, ситуация у них с Юрой была другая конечно, но очевидные параллели прослеживались. — Отвергла все возможности общения, запретила себе думать и чувствовать, велела сердцу умолкнуть, а гордости — говорить! — А на самом деле? — Маша прекрасно понимала, что так просто все то, что сказала её прапрабабушка, сделать не получится. — А на самом деле выбирала такие маршруты, чтобы пройти рядом с участком и мельком увидеть его, — призналась Анна Викторовна. — Яков Платонович извинился? — прищурилась вдруг Мария. Ей было очень важно услышать ответ. — Извинился, — кивнула Анна. — Два раза. Но через восемь лет! Маша открыла рот. Восемь лет?! Нет, столько она не выдержит!