Детективное агентство "Анна и её духи". Новое поколение. История шестая.

— Так что там с этим твоим Себастьяном? — поинтересовался Трегубов, закидывая руку за голову. — Серьезно? — глухо спросила Маша снизу. Шевелиться она не могла, но добавить изумления в голос у неё получилось. — Ты сейчас об этом спрашиваешь? — Почему нет? — улыбнулся Юра и подтянул Марию наверх. В отличие от неё он был переполнен энергией. Вся апатия последних дней испарилась, на её место пришли понимание ситуации, уверенность в прошлом, настоящем и будущем и робкое, давно забытое, но набирающее силу ощущение счастья. Маша приоткрыла глаз и выразительно посмотрела на Юру, чтобы сразу были заметны разгромленная кровать, их обнаженные тела и Муська, недовольно поглядывающая на них из коридора. Могли бы уже и ей уделить немного внимания! Она тоже всю неделю была сама не своя. Надо и её пожалеть! — Он не мой! — отвергла все подобные заявления Маша, видя, что Трегубов смотрит на неё не менее выразительно и ждет ответа. — Никогда не был, если задуматься. Но задумываться я стала слишком поздно. — Почему ты сказала, что стала с ним встречаться из-за меня? Маша тяжело вздохнула и откинулась на спину. Она не любила возвращаться в тот период, но нужно было наконец решить все окончательно, поэтому придется говорить. — Мне тогда едва сравнялось восемнадцать, — пояснила Мария. — Я уже три года видела тебя во снах, ко мн приходили умершие, все шло своим чередом. Именно тогда я впервые по-настоящему осознала, что судьба — это не шутка. Всё предрешено, так я тогда полагала. Пути назад нет, я не могу ничего изменить. Всё решили за меня, и я бесправное мелкое существо, букашка, мнение которой не стоит учитывать. И пройдёт еще много лет прежде, чем мы с тобой встретимся. Маша замолчала. Трегубов внимательно смотрел на неё, пытаясь примерить её состояние на себя. Получалось плохо. Кто-то решает все за него? Нет уж, спасибо! — Именно тогда я в первый раз услышала о том, что мои родители знали о том, что им предрешено, — проговорила девушка. — Они знали, что разобьются в аварии, но спасут при этом много других жизней. Для меня тогда это было, как красная тряпка для быка. Я восстала против всех и вся, против небес, судьбы, семьи, прошлого и своего дара. Я решила, что должна доказать, что могу выбирать сама. Могу решать сама. Ну что же, — усмехнулась Маша, — решила и выбрала. — Себастьяна? — уточнил Юра. — Да. — Который называл тебя мороженой рыбой и не ценил то, что ты у него была? — продолжал допрос Трегубов. — Да, — улыбнулась Маша. — Я чувствую, что мне стоит поехать в Париж и поговорить с ним, — мрачно сказал Юра, которому совершенно не понравилось, как подлый (да-да, отличное слово) Себастьян обращался с его Машей. — Ты как Витя! — сказала Мария, приподнимаясь на локте. — И Яков Платонович. И дяди, и дедушки. Они в очередь выстроились, чтобы учить его манерам. — Правильно! — одобрил семейный подряд Штольманов Трегубов. — Я не дала. Я ведь и против них бунтовала. Сама, значит, сама. Всё им докажу. Им, небесам и самой себе. — Ты смирилась с тем, что все уже решено за нас? — поинтересовался Юра. Он пока об этом не думал, но на данный момент это ощущалось жутковатым и отдаленным гудением в затылке. — Это не так, — помотала головой Маша. Пружинки волос взлетели и запрыгали вокруг её лица. — Я была не права и выяснила это только вчера. Жизнь предоставляет нам выбор. Всегда. Провидение, бог, судьба, называй это, как хочешь, ставят тебя в те место, время и условия, которые для тебя будут лучше всего. Но эта высшая воля не решает за тебя, как ты воспользуешься тем, что ты имеешь. Это только ты сам можешь выбрать. Мои родители могли остаться в живых, но они решили, что их две жизни не важнее тех десяти, которые в конечном итоге не были прерваны. Но они имели возможность решить все в свою пользу и знали об этом. Так и в нашем с тобой случае, понимаешь? — Ты хочешь сказать, — помедлив, произнес Трегубов, — что нас с тобой свели в данной конкретной точке времени и пространства, а дальше мы должны сами строить свое будущее? — Именно так, — улыбнулась Маша, радуясь, что он так быстро её понял. Юра улыбнулся в ответ. Это он мог принять. Это было правильно.