Детективное агентство "Анна и её духи". Новое поколение. История шестая.

До первой и весьма волнительной для Трегубова поездки в Париж оставалась неделя, а чудеса, происходящие с Затонском, всё не заканчивались. Маша дописала новую серию, выставку хотели устроить в обновленном Доме культуры, но девушка неожиданно воспротивилась. Она попросила сделать это в старом особняке Мироновых, который частично использовался местной администрацией, а частично был просто-напросто заброшен по причине недостаточного финансирования. Дом был прекрасен и имел историческую ценность, но в нем не проживали некогда знаменитые художники или писатели, поэтому туристов он не привлекал, а просто так поддерживать красоту этого здания мэр считал пустой тратой бюджета. Маша, которая еще до поездки в Затонск обговорила это со своими родными, внесла добровольное пожертвование от всех Штольманов разом (какую бы фамилию они сейчас не носили), желая восстановить дом, в котором когда-то жила Анна Викторовна Миронова, вместе с Яковом Платоновичем давшая жизнь их всем ныне населявшим Европу потомкам. Это было правильное решение и правильное время, чтобы это решение воплотить в жизнь. Когда стало известно, что Мария Штоль не только выставляет новую серию, а делает это в особняке, который некогда принадлежал её семье, пресса просто взорвалась. Вдруг выяснилось, что адвокат Миронов, который продал особняк незадолго на наступления двадцатого века, после переезда во Францию вел и выиграл несколько крупных дел, которые были освещены в газетах того времени, а вино, которое и по сей день производят на винодельне, купленной им когда-то, включено в перечень лучших вин Бордо. К тому же оказалось, что Мария Миронова, его жена, была знаменитой писательницей, автором романов, один из которых, поднимающий проблемы положения женщин и её роли в обществе, входил в список литературы, обязательной для изучения во французских школах. Это потянуло за собой настоящую лавину. Инженеры, врачи, изобретатели, адвокаты, которые так или иначе были связаны с Марией Штоль, вдруг вышли из тьмы на свет и засияли с нестерпимой силой. Вспомнился вдруг Пётр Миронов, известнейший производитель духов, чьи потомки до сих пор ежегодно выставляли новый аромат под маркой «Герлен». Неожиданно оказалось, что Затонск дал миру множество удивительных людей и это нельзя было оставить просто так. Пожертвование Штольманов немедленно пустили в дело: особняк грозился стать новым кандидатом на включение в список ЮНЕСКО, образовательным и культурным центром, давшим городу билет в будущее. Самым важным и уже осуществившимся пунктом Маша полагала создание музея, куда она передала архивные снимки, семейные бумаги и старинные предметы, которые принадлежали её семейству сто с лишним лет. Теперь справедливость была восстановлена, так казалось Маше. Со стен старого мироновского особняка на неё глядели её любимая Ба, Яков Платонович, Мироновы, Потье, Селезневы, Роттенбо и далее по списку, дорогие её сердцу и признанные наконец этим городом, который когда-то отказался дать приют сосланному в Затонск провинившемуся столичному сыщику и духовидице. Люди приходили сюда и читали о том, как они уехали в Париж, как создали детективное агенство, как дали начало целой плеяде талантливых сыщиков и полицейских, сто лет не позволяющих их фамилии потеряться в веках. Вырезки из европейских газет разных лет рассказывали об удивительных делах, которые были ими раскрыты, вызывая неподдельные интерес и восхищение. Маша гордилась тем, кто она была, гордилась теми, кто был причастен к этому. Штольман ворчал, что это лишнее, но она видела слезы на глазах Анны и понимала, что она все сделала правильно. Не только фамилии Штольмана и Мироновых проявились сквозь время. Трегубов, Чернышов, Милц, Елагин и многие другие взирали теперь с фотографий на своих потомков, а они — на них, поражаясь тому, что раньше они и не думали копать так далеко и потеряли что-то неизмеримо важное. Юра наконец прочитал книгу Рябко и теперь пытался найти в себе того, чью фамилию он носил. Усатый человек на копии старого снимка не был на него похож, но Трегубов отчего-то чувствовал родство с ним, сам не в состоянии объяснить почему. Хотелось узнать еще больше, возможно, даже попросить машу поговорить с ним, если удастся. Музей Затонска стал популярен настолько, что власти города были вынуждены даже отменить в нём выходные, ведь поток желающих посмотреть на экспонаты не прекращался. Историки, журналисты, искусствоведы заполонили Затонск, который грозили включить в список популярных туристических маршрутов, принося городу деньги и славу. Вместо скучного провинциального городка на его месте вырос настоящий исторический колосс и вовсе не на глиняных ногах. — Хорошо, что завтра мы едем в Париж, — заметил Трегубов, качая головой, пока они шли по улице. Не было и шанса прорваться сейчас к Голубцову, все было расписано на неделю вперед, а ему хотелось угостить сегодня Машу именно в этом ресторане. — Там явно не так людно, как здесь. — Это уж как пить дать, — захихикала Маша. — Жизнь в Париже не такая насыщенная, как в Затонске. Нигде нет такого сосредоточения всего на свете, как в этом городе. Он явно необыкновенный. — Где уж Европе по сравнению с нами, — пробормотал Юра, глядя, как два китайских туриста фотографируются у тантамарески в длинном сюртуке и цилиндре. — Давай купим мед, я обещала тёте, и пойдём домой, — сказала Маша, заметив, что еще двое людей посматривают на неё с любопытством и переговариваются, явно думая, подойти к ней или нет. — Давай, — согласился Трегубов, который в последнее время вообще был поразительно добродушен и миролюбив и был в принципе согласен с Машей во всем. — Ну что же, Николай Васильевич, — спросил Штольман, глядя, как его праправнучка со своим полицейским идет к машине, — теперь вы спокойны? — Да, Яков Платонович, — кивнул Трегубов-старший, — теперь мне больше не о чем волноваться. Я нынче уверен, что с этого момента у всех всё будет хорошо. Будущее светлое, и нет никаких причин для терзаний. У всех наших детей здесь всё устроится наилучшим образом. Штольман серьезно кивнул. Да, это было так. Она это чувствовал. — Спасибо вам, Яков Платонович, — повернулся Николай Васильевич к старому другу. — Вам и Анне Викторовне. Без вас этот клубок было бы не распутать. Надеюсь, теперь вам удастся передохнуть. Яков вздохнул. Их с Аней дети не ограничивались количеством двух штук. — Нет, — ответил он. — Не удастся. У нас с Анной дела в Бордо. С этими словами он исчез. Это было правдой. Дела в Бордо не терпели отлагательств.