По законам мирного времени

Дождик мелко постукивал хрустальными капельками в окна. Хоть на дворе стоял июль, но хмурые тучи на небе никто не отменял. Они прекрасно остужали знойные дни, пусть и редкие в этом самбийском крае. Комнату в небольшой квартире заливал жёлтый свет, по воздуху плыл тонкий запах горящих дров, умиротворяюще потрескивающих в немецкой печи. В гостиной то и дело слышался детский голосок среди обыденного разговора взрослых. — Ну и что ты думаешь делать-то? — женщина в домашнем халате сидела за столом и мелкими стежками подшивала край большой пелёнки в горошек; из-за складки халата нельзя было сразу приметить округлый животик. — Не знаю. Наверное, буду просить дать время на доследование. — ответил ей мужчина сидевший на диване, на руках его была годовалая девочка, которая увлечённо крутила в руках небольшого резинового зайца, иногда желая покусать ему ушки. — А дадут? — женщина подняла взгляд полный сомнения. — Не знаю, Свет. Но я всё равно попрошу. Вдруг всё же согласятся. — Может быть… Но я бы на твоём месте, Вань, не стала дальше копаться в этом всём. Ты виновного нашёл? Нашёл. А дальше — пусть сами в своём полку разбираются. — На моём месте, Светик, тебе ещё долго не быть! — с улыбкой ответил Иван, потом обернулся к играющей дочери, — Да, дочуль. Скажи, куда ты, мама, собралась! Ждёшь мою сестричку или братика, а сама на работу! Куда это годится! Малышка продолжала беззаботно играть не понимая родительских разговоров; девочка перебралась с отцовских коленей на сам диван, где лежали ещё игрушки и стала перебирать их пытаясь что-то говорить на своём детском языке. Светлана смотря на это, слушая что говорил Ваня тоже улыбнулась. А потом снова принялась за своё шитьё. — Анют, а ну-ка, скажи: «Па-па». — Иван как положено по слогам проговорил нужное. — Анютка, скажи: «Па-па». Как утром маме сказала, скажешь мне? Ребёнок отвлекся от игрушек, поглядел на папу. — Па-па. — строго по слогам сказала девочка. — Умница моя! — папа засиял улыбкой, он поцеловал дочку в тёмные волосюшки. — Молодец! Детские кудряшки были собраны утром мамиными руками в косички и внизу перехвачены розовыми ленточками. Всё это вместе с платьишком придавало воздушный и по истине ангельский вид ребёнку. Маленькие пальчики девочки между тем опять перебирали разбросанные на диване кубики и мягкие игрушки с куклами. — Анютка, а кто там за столом сидит? — и Иван показал в нужную сторону. — Кто там? Дочка обернулась и сразу же ответила: — Мама. Тама мама. — детский пальчик указал на вышивающую Свету. — Правильно! Мама там у нас сидит. Анютке что-то шьёт. — глядя уже на жену сказал Иван. — Платье, наверное, новое, красивое. — Платье… Плёнку в кроватку шью. — усмехнулась мама Света. — Закончу и пойдём купаться. — Свет, да рано ещё, семь только! — запротестовал муж. — Тебе рано, ей самое время! — но спорить со Светой было бесполезно, да Рокотов и не собирался — он в вопросах воспитания всецело доверял жене. Девочка наигравшись на диване решила вернуться туда, откуда забрал папа не так давно — на пол. В конце концов, там было удобнее и места значительно больше. Она спустила ножки, но папа был внимательный и его большие и сильные руки опустили дочку на землю. — Ваня, ну ведь избалуешь! Ей самой надо! — в дело вмешалась мама, она тоже была очень внимательной. — А упадёт если? — папа Ваня беспокоился. — Не упадёт. Ты же рядом. А Аня тем временем затопала к комоду, где всегда был приоткрыт нижний ящик — там виднелись ещё игрушки. Иван шагнул следом. — Вань, — вновь Света вмешалась, — ну чего ты за ней по пятам ходишь? Пусть ребёнок сам играется. — жена, наблюдавшая за мужем целый день, всё же решилась сказать о том, что дочке уже целый год и она кое-что может теперь сама, не обязательно за ней везде ходить. Но Ивана эти вопросы от Светы не смутили, он присел рядом за стол и смотря на то, как из ящика дочка один за одним вынимает другую часть пёстрых кубиков и бублики пирамидки, сказал: — Светик, я целую неделю был в командировке! Мы столько не виделись! А до этого — я с утра до вечера на работе. Я прихожу, а она чуть поигралась и уже всё — спать. А я вообще-то соскучился очень! — последнее он сказал улыбаясь, а потом Иван встал с места и приобняв с боку за плечи жену, шепнул ей, — По тебе я, между прочим, тоже очень соскучился! Света смущённо заулыбалась. Ох, давно Ваня ей таких слов не говорил! И Ваня видя это смущение быстро поцеловал в щёку Свету. А сам шагнул к малышке занятой игрой. Света ещё долго подшивала и как раз к восьми закончила свою работу. Аня за это время успела походить вокруг стола под присмотром папы, который кажется, не собирался дальше чем на метр её от себя отпускать, успела разнести игрушки в другие комнаты, а потом снова на полу в гостиной пособирать с папой башенки из разноцветных деревянных кубиков и пирамидку, за одно узнавая цвета. Голос папы вообще всё это время не умолкал. Он то смеялся, то просто разговаривал с дочкой. В конце концов папа заметил, что стоило часам шагнуть за цифру восемь, как малышку потянуло в сон — всё чаще девочка в милом платьишке зевала и потирала кулачками свои усталые зелёные глазки, капризничала если что-то шло в игре не так. А ведь только что она бодро шагала туда-сюда придерживаясь за папину руку, а то и сама. Когда Аню мама искупала и пошла укладывать на новую чистую постель в своей кроватке, то папа сидел рядом и теперь уже просто наблюдал за всем этим. Неделю он их не видел. Неделю не слышал Светиных колыбельных, которыми она каждый день убаюкивала дочку. Её ровный голос, казалось, и его самого убаюкивал. Ваня очень любил слушать её пение с самого первого дня, как в эти стенах раздался детский голосок… О, Рокотов навсегда запомнил тот день, когда ему, в дальнем гарнизоне телефонист передал сообщение на его имя, где всего два слова: «Ты папа». Иван когда отвёз жену в роддом, так хотел дождаться того самого момента рядом с ней, но его убедили, что жена здесь на несколько дней, дети быстро не рождаются. Вернувшись домой он был в лёгком мандраже от понимания, что скоро всё кардинально изменится… Вечером его срочно вызвали и отправили разбираться в дальний гарнизон. Рокотов себе места не находил там томясь ожиданием. И вот, на следующий день, как он приехал долгожданное известие… Когда дочка крепко уснула, Иван ещё немного посидел у её кроватки наблюдая за тем, как Аня безмятежно спала. Света ушла в душ, она сейчас могла спокойно потратить время перед сном на себя. Он же хорошо знал, как это важно для неё — Света вот уже на протяжении года каждый день в домашних заботах, да к тому же она в ожидании их второго ребёнка. А это всё вместе ничуть не легче, чем вести ответственное запутанное дело. Первые дни, когда Иван забрал Свету с дочкой из роддома, у обоих была эйфория от того, что у них на руках — их дочка. Такая кроха, малышка совсем! Всё было абсолютно прекрасно и невероятно милым… А дальше начались трудные родительские будни с капризами, долгим ночным плачем, бессоницей и временами полным непониманием, что с ребёнком и от этого одновременно и страхом, и растерянностью. Особенно тяжело было Свете, потому что ребёнок первый, да уже в весьма зрелом возрасте, муж часто вынуждено отсутствовал, а когда он был дома, то жутко уставшим. Света понимала, что ему нужен отдых, что он один тянет на себе содержание семьи. Она это понимала, но ещё она понимала, что этот самый отдых очень нужен был ей самой. Иван слепым ко всему, что происходило в семье не был, тоже осознавал, что Света ждёт от него помощи. И Рокотов пересиливая себя старался помогать. Конечно, иногда накопленная усталость вырывалась наружу короткими спорами и ссорами. А порой от усталости и от того, что все тяготы новой жизни семьи легли на плечи Светы, она по ночам плакала уткнувшись в подушку, чтобы Ваня не услышал и не подумал, что это он причина этих слёз. Помимо трудностей нового быта с младенцем, новых страхов связанных с ним, появились у Светы ещё другие страхи — что она стала некрасивой. Рокотов, когда услышал от неё фразу: «Ваня, посмотри какая я толстая стала! Как же я страшная теперь!», хотел засмеяться, потому что это была неправда. Но по её тону быстро понял, что жена не шутит, это не послеродовые капризы. Света серьёзно видит себя такой. Долго пришлось убеждать её в том, что она хороша, что накопленное лишенее скоро уйдёт. И вообще, муж любит её с любыми формами. Во все эти моменты спасало их семью одно — их любовь и то, что так или иначе жизнь теперь мирная. Они оба так отчаянно мечтали о ребёнке и заветная мечта всё же исполнилась. Осознание этого быстро сглаживало сиюминутные обиды друг на друга, помогало найти силы тогда, когда казалось их нет, а они нужны. А меж тем Аня росла и понемногу становилось легче. Рокотов помнил, когда дочка сказала первое слово — это был выходной и они всей семьёй гуляли по парку. Он помнил и её первый шаг, о котором, правда, он узнал со слов Светы. Но он всё равно был очень счастлив. Недавняя поездка в Крым помогла на время отвлечься от всех трудностей. Санаторий не только лечил тело, но и дал возможность отдохнуть душам родителей, которые к тому же готовились стать родителями дважды. Рокотов нарадоваться этому не мог и поэтому часами мог разговаривать с женой на тему будущего прибавления, бродя по горам, по каменистому морскому берегу, гуляя по набережной и другим невероятно красивым местам Крымского берега. Света вернулась в спальню тогда, когда Иван только лёг в постель погасив в спальне лампу. — Не спишь? — шёпотом спросила Света. — Нет ещё. Тебя жду. — также шёпотом ответил ей муж. И сквозь сумрак спальни, под тихий шелест дождя, он разглядел, как на носочках к нему ступала Света, как она нежно улыбалась после его слов: «Тебя жду». Как приятно знать, что тебя ждут! Вскоре под большим тёплым одеялом мужские ладони крепко обнимали женские плечи, губы целовали бархат мягкой кожи, каждый ощущал, как нежный туман опутывает их двоих трепетными касаниями кончиков пальцев и тем самым родным запахом, что путается в волосах. Да, каждый очень соскучится.