Змеиный принц

      Не стихала война богов и демонов, а лишь усиливалась. Вот и Сина к войскам царя Касахаки присоединилась. Поразили её подруг алмазные стрелы стражей Сахразы, обозлилась Сина, обратилась дева-воительница Синой-мстительницей, мором злым стала, повела войска гиен на Царство Антилоп. И сгорели степи бескрайние, обратились пепелищем города да селения людские, окрасились озёра кровью, иссохли долины зелёные, а за огнём и мечом, за бурями пустынными, за стервятниками да воронами алчущими, пришли болезни страшные, Синой насылаемые. Истекали кровью светлые земли, веселел Зархум с каждым днём — перевесил он чашу весов в пользу демонов союзниками новыми. Уж в воздухе дымном и горьком чудился запах победы. Пал в битве жестокой владыка Янгиз, что Царством Волн столетия правил. И владыка Самрау рану страшную получил, на смертном одре лежал, дочерью опекаемый. Рану ту ядовитую в битве с царём змеиным получил Самрау, так отомстил Касахака за сына своего. Дрогнуло светлое воинство, отступило. Но рано демоны радовались.       Собрал Унгуш повелитель морей да новый владыка Царства Волн стяги, бросил клич боевой да призвал воды солёные. Всю силу океана подчинил себе Унгуш, весь гнев его на сушу отравленную направил. Обратились в бегство демоны, переменился ветер.       И созвал тогда царь змеиный во дворце своём совет. Думать надо, как им быть дальше. Разное предлагали воеводы да советники, и мира просить, и войну продолжить, и оборону держать и в наступление идти. Настал черёд Зархума ответ держать. — О, отец мой великий, царь мудрый Касахака! О, воеводы верные, воины могучие! Шли мы в бой до сих пор, в победе не сомневаясь. Отчего же теперь трясутся руки ваши? Где смелость ваша и ярость? — Эх, принц наш любимый, — отвечал ему советник царя змеиного. — Оттого мы прежде не боялись, что сил на нашей стороне больше было. Теперь же, хоть и меньше богов стало, сомнения нас дерут. Уж какую могучую силу обрёл Унгуш! В раз он нас всех потопит, дно морское телами нашими выстелет. — Тогда узнаю я наперёд, чья победа будет, — решил Зархум. — Как же узнаешь ты, Зархум? — спросил Касахака. — Есть в стране Дождя царь Ямгир, у него друг есть любимый — Хун, что лемура дух. Вот этот Хун и есть огонь в тёмном будущем. — Силён Хун, древний дух он, — покачал головой Касахака. — Что с того, что он силён? — пожал плечами Зархум. — Не силой я с ним мериться буду.       Не хотел Касахака сына отпускать, да понравилась слугам его задумка принца будущее разузнать. Так отправился Зархум в новый путь, с отцом да друзьями простившись.

***

      Древний лес окружал храм каменный с фигурами исполинскими. Покрылись уж мхом толстым статуи лемуров, обвили их лианы ползучие да корни деревьев могучих. Обезьяны шумели в лесу, птицы пели заливисто, а в храме том тишь стояла благодатная. Не ходили сюда люди, наказывал им владыка Ямгир не тревожить святилище. И обезьяны любопытные редко в тот храм заглядывали, и птицы в нём громко не пели. Такой был храм в самом сердце древнего леса, в сердце Царства Дождя.       Сидел на камнях мужчина молодой с волосами белыми как пепел, да кожей смуглою, что дерево. Сидел да леса песню слушал. Вдруг видит он — змейка на камне пригрелась. Протянул к ней руку мужчина, доверчиво змейка на ладонь его скользнула. Погладил он её да отпустил обратно. То был сам владыка Ямгир, что в храм тот отдыхать приходил. Сидит он, на солнце щурится, лицо лучам тёплым подставляет, услышал вдруг веточки хруст. Обернулся он. Видит — стоит пред ним юноша с лицом светлым и нежным, явно пришлый. Вскинул Ямгир брови удивлённо — простой человек не увидел бы его, не добрался бы до храма. — Кем будешь ты, путник? Для чего пришёл сюда? — спросил он без угрозы, рядом с собой приглашая сесть.       Подошёл юноша опасливо, рядом со змейкой сел. Посмотрел на неё, затем на ладонь владыки, а потом снова на змейку. Ответил осторожно. — Имя моё — Зархум. Я сын царя змеиного Касахаки. Пришёл я сюда, чтобы друга вашего, духа Хуна, найти. Хочу чтобы пролил он мне свет на тьму будущего.       Улыбнулся Ямгир. — Не твоё это имя, дружок. — Моё. Этим именем мать моя меня окрестила. — Да будет так, — вновь улыбнулся Ямгир. — Что до друга моего, отчего ж ты думаешь, будто он тебе всё расскажет? Хун и мне-то будущее не открывает. — Потому что знать я хочу не свою судьбу, а судьбу мира нашего, народа моего, — отвечал Зархум. — Разве ж справедливо, что мудрый Хун-лемур один этой тайной владеет? Для того ли Всевышний наградил его способностью зрить незримое, чтоб друг ваш по лесам прятался да молчал?       Рассмеялся Ямгир. — А как же не прятаться, ежели каждый ищет его? — Тогда пусть он испытание назначит, пусть достойным правду открывает.       Покачал головой Ямгир. — А ежели Хун заранее знает, справятся с его испытанием или нет, зачем же его устраивать? — И я хотел вас о том же спросить, о мудрый Хун прорицающий. Для чего же испытываете вы меня?       Рассмеялся Ямгир, хлопнул в ладони радостно, обернулся лемуром, что на лапах задних стоял, как человек, да в людские одежды длинные одет был, да на посох опирался. — Долго ждал я тебя, дружок. Второй ты теперь, кто о моей природе знает. — А кто же первый? — удивился Зархум. Досадно ему стало, что опередил его кто-то. Улыбнулся лемур: — Догадаешься, открою тебе будущее. — Позвольте прежде спросить о прошлом? — Спрашивай, принц. — Царство Дождя всегда в стороне стояло, владыка Ямгир. Однако в той битве на Хребте Оротау вы пришли с владыкой Самрау и обрушили на город мой родной Йылкала свирепый дождь. Оттого ли вы приняли сторону, что знали исход?             Вновь обратился лемур владыкой Ямгиром. — Вмешался я потому, что так мне следовало поступить. Не приди я на зов владыки Самрау и обвинили бы меня в пособничестве демонам. Но не обрушь я дождь на Йылкала, не затопи его водами пресными, ещё больше бы жертв среди змей стало от жгучих вод морских, что привёл владыка Ямгиз с океаном. Был я там чтобы сохранить равновесие. Не желаю я зла ни змеям, ни паукам, ни антилопам, ни любому другому созданию. Все под одним небом живём, все одним законам небесным подчиняемся, все однажды родимся и умрём. Все есть части, большие и малые, единого круговорота силы.       Задумался Зархум. — Значит ли это, что предопределено будущее и никак нельзя его изменить? — И да, и нет, — отвечал владыка Ямгир. — Много дорог есть у каждого, каждая из которых известным итогом оканчивается, но от тебя лишь зависит, какой путь выбрать. И выбор твой на чужие дороги влияет, коих не счесть. — Во всём мире есть лишь один, кроме вас, кто действию предпочитает бездействие и в том видит мудрость. Мой ответ — Владыка Азрака. Лишь ему, кроме меня, известно, что вы и дух и царь.       Рассмеялся Ямгир. — Не зря ты, принц, так брату моему полюбился. Нам, древним духам, живущим с самого сотворения мира и знающим будущее его до конца, скучно здесь. С нетерпением ждём мы конца этой эпохи и начала новой. А ты, принц, волей своей скрасишь оставшееся этому миру время.       Похолодело в груди Зархума. Напугали его слова Хуна-Ямгира. Сомневался теперь принц, хотел ли он будущее знать, а владыка Ямгир продолжил: — Догадался ты, Зариэль, кто я, и про брата моего Азраку всё понял, а потому заслужил узнать, что этому миру уготовано, что ждёт страну твою и народ твой, куда все бесчисленные дороги жизни смертных и бессмертных ведут. Жестоки слова мои будут, карой они станут для гордыни твоей. Знай же, Зархум, Зариэлем наречённый, что близится конец Царства Змей. Погибнут подданные твои в пучине морской. Погибнет и отец твой царь Касахака, и мать твоя, сестра моя Акая, навеки в недрах земли останется заточенной. А из всего народа змеиного спасутся лишь змеи, что разума не имеют. Но участь эта жестокая не одно только Царство Змей постигнет. То случится повсюду, во всех мирах необъятного мира Сумрака. Сгущаются тучи. Время этого мира на исходе. Скоро, совсем скоро, дружок, небо расколется, океаны затопят землю, подземный огонь вырвется наружу, пепел и дым заполонят небо. И в тот миг страшный живые позавидуют мёртвым. И некуда будет скрыться, негде будет спрятаться. Война ваша лишь предвестник малый скорого заката. Боги и духи, кто не погибнет, уйдут в другие миры, те, что уцелеют. Мосты меж мирами обрушатся. Не все успеют бежать до обрушения их. Демоны севера, о которых ты и не слышал, тоже спасутся, удержат мосты в другие миры Сумрака и позже всех уйдут. Я и Азрака вместе с ними последними этот мир покинем. Но тысячи тысяч сгинут. И сотни лет этот мир будет оправляться, и сотни лет всё живое будет вымирать и восставать из пепла. И настанет новая эпоха. Эра людей. Потомков тех, кто выживет. Но никто из ныне живущих то будущее далёкое не застанет. На этот век уготованы лишь смерть и закат. — Отчего же такое должно случиться? — ахнул Зархум, не веря пророчеству. — От того, что всё подчиняется одним законам. Сильное поглощает слабое, слабые, объединившись, становятся сильным. Это справедливо как для муравьёв, так и для высших созданий. Десять тысяч раз Рухтаяр, каким ты его знаешь, обернулся вокруг Ашу, и всё это время наш Всевышний Наннауту пребывает в агонии, разрываемый на части другими древнейшими. Совсем скоро погибнет Наннауту, а вместе с ним содрогнутся все миры, что он создал. — Зачем рассказал ты мне это? Зачем страх вселил перед будущим? — содрогнулся Зархум. Облака солнце затянули, тень упала на храм древний. Юркнула змейка малая, что на солнце грелась, в щель меж камней. — Не ради того ли пришёл ты ко мне, принц? Не хотел ли судьбу подчинить? — рассмеялся Ямгир. — Сказал я тебе, что правда эта станет жестокой для тебя. Ничего ты не сможешь сделать. Не спасёшь свой народ. Не достигнешь справедливости утешительной ни честными, ни бесчестными путями. И война ваша померкнет пред беспощадным роком заката мира. Вот ответы на все вопросы твои. Вот твоя награда и твоё наказание. — В чём же провинился я пред тобой, чтобы наказание сулил ты мне? — горько спросил Зархум. — Обидел ты меня, дружок, — улыбнулся Ямгир. — Чем же? Впервые вижу я тебя, когда же обидеть успел? — усмехнулся Зархум. — А тем, что принёс ты Осор газель волшебную. Раньше один я на прекрасную Осор смотрел, теперь все от неё взгляда оторвать не могут. Много у неё дорог будущего, как и у всех, но лишь в тех спасение её было, где в истинном своём облике она оставалась. Отрезал ты ей дороги эти. Теперь из сотен её дорог, одна тропка зыбкая осталась, что в далёкое будущее ведёт, — вздохнул Ямгир. — Отчего же обиду вы держите? Не властен я над будущим, как ты. Хотел бы спасти её, заранее меня бы остерег за газелью охотится. Свою Марджану я в жертву Осор принёс, а ты меня в будущей её гибели обвиняешь. Воистину нет пределов твоей жестокости… Лучше бы не знал я ничего и не приходил к тебе вовсе… — Оттого и не открываю я будущего. Никто ещё не благодарил меня за знания эти. Проклинали лишь, — с печалью улыбнулся Ямгир. — Но с тобой мы ещё много раз свидимся и в этой эпохе и в будущей, и в этом мире и в иных, а потому приоткрыл я тебе завесу, чтобы готов ты был и заранее смирился. — Ты сказал, выбор каждого из нас определяет дорогу будущего, — помедлив, вспомнил Зархум. — Неужто нет ни единой дороги, что к спасению мира вела бы? Неужто нельзя помочь как-то Всевышнему? — Теперь уже нет. И пока ещё нет, — улыбнулся Ямгир загадочно. — Одно время упущено, а другое ещё не настало.

***

      В гневе и печали возвращался Зархум. Показался обратный путь ему вдвое длиннее. Легко к храму древнему он дорогу нашёл, словно вёл его кто-то, а обратно выйти не может, не отпускает его лес живой. Понял Зархум — ловушка это. Обманул его владыка Ямгир, нарочно неправду рассказал, чтобы пал Зархум духом, ведь уныние первый шаг к поражению. «Нет, ни за что не понесу эту весть лживую отцу своему», — решил Зархум, а лес всё плотнее его обступал.       Среди ясного дня стоял в лесу сумрак, а к ночи и вовсе стало не разглядеть дороги. Зажёг Зархум зелёные огоньки свои. Заворчали, зашептались лесные духи. Слышал Зархум их недовольство и всё страшнее ему становилось. Не нападут они на него, так всё равно из леса не выпустят, обрекут вечно под сенью древних крон скитаться.       Опустилась ночь тёмная. Ни одной звезды за листвой густой не видать. Тьма обступила Зархума чужая, неласковая. Не выдержал Зархум, прижал ладонь к ожерелью и позвал: — О Владыка мой огненный Азрака, если правдивы твои посулы, забери меня из леса зачарованного, помоги из сетей вырваться!       Только успел так сказать Зархум, как тотчас очутился в покоях Красного Владыки Азраки. Понял Зархум, что нарочно Ямгир напугал его, чтобы сам Зархум к Азраке воззвал. Рассердился принц пуще прежнего. Злым огнём горят глаза его. Улыбнулся Азрака. — Не о том ли просил ты, принц мой? Отчего же теперь так сердит на меня? — Как смею я, ничтожный, серчать на вас, мой Владыка. На владыку Ямгира мой гнев обращён. Насмехался он надо мной, напугал, в ловушку заманил. Ах, если бы вы, Владыка всесильный, всего одно моё желание исполнили, в тот же час я бы в верности вам поклялся, навсегда бы ваш стал.       Рассмеялся Азрака. — Ах, мой маленький мстительный дух! Хоть слабее меня теперь Хун, не убьёт его мой огонь, даже обрушь я на него всю силу Ашу. — Тогда сожгите хотя бы лес его! Это-то вам под силу? Или зазря вас Владыкой огненным называют? — Сжечь его лес мне по силам, — улыбнулся Азрака. — Но худо от этого станет не только Царству Дождя, но и всем жителям Рухтаяра. Велик лес Ямгира. Далеко разойдётся дым, далеко полетит пепел. Наступит ночь долгая, за ней холод придёт. Этого желаешь ты, принц мой? — Пусть будет так! До сих пор плохо было только демонам. Пусть же отныне весь мир живёт в агонии! — Да будет так, — ответил Азрака с улыбкой.       Вскинул Красный Владыка ладони к небу, запел песню древнюю. Содрогнулись небеса, затряслась земля, и обрушился поток огненный с Ашу на Царство Дождя. В один миг обратился древний лес пеплом. — Исполнил я волю твою, Зариэль. Теперь ты слушай мою. Отныне нет тебе дороги ни в мир богов, ни в мир демонов. Навечно связан ты со мною. Одному лишь мне служить будешь. Отпущу я тебя к отцу твоему. Близок был закат мира. Своими желаниями ещё приблизил ты его. За то я тебе благодарен. Как дух Рухтаяра бывший, всё ещё с этим миром волей Наннауту связан я. Свободы я жажду. И обрету её скоро, как и брат мой Ямгир. Совсем скоро исчезнет всё, что ты знаешь и любишь, так беги и простись с этим миром. В последний час приду я за тобой, за тобой одним. Что до мести твоей. В следующую встречу поблагодарит тебя Ямгир, — усмехнулся Азрака. — За желание твоё безумное. Лес его един с лесами царицы Осор. Придётся теперь ей силы свои объединить с ним, чтоб подданных своих спасти. Теперь тропка зыбкая их будущего совместного в широкую дорогу обратилась. Вот с какой целью злил тебя Ямгир.       Опустился на колени Зархум. Никто ему не лгал, но обманут он оказался. Плёл он паутину для других, самого в неё поймали. Горько ему стало, да ничего нынче не сделаешь. Но одно для себя благо он видел в пророчествах Ямгира и Азраки. Раз повязан он с ними намертво, стало быть не погибнет он даже при закате мира. Загорелась надежда в груди принца, запылали глаза жёлтым огнём. Покуда жив он — живо и дело его.