дветысячи семь

      Курск – город торговых центров.       Курск – город шаурмы, она здесь продаётся на каждом шагу.       Курск – город храмов.       Курск – город троллейбусов.       Курск – город громкого смеха за полночь.       Курск – город разноцветных неформалов.       Курск – город безжизненный, город сухой и серый.       Курск последние крупинки жизни из подростков цеплял.       Из шумных, ярких и разношёрстных до нельзя.       Курск – город, где трясутся от мёртвого холода.       Курск – какой-то совершенно безликий город, город, застывший в 90-х годах.       Курск – город, где на тротуарах метровые ледяные наросты не из-за снежной зимы, а просто никто эти тротуары ни разу за зиму не чистил.       Шума ногами шаркает по асфальту перемёрзлому, носком берца стараясь разбить ледяные наросты.       Кругом крики, музыка и счастье.       Кругом ели, запах мандаринов и оливье чудится.       Кругом праздник, веселье и улыбки чужие.       А Кристина стену остервенело бьёт голыми руками, пинает кирпичное сооружение без жалости, оставляя царапины на обуви кожаной, и не одного следа стене.       Кристина к новому году её готовит, кровью с костяшек окрашивая, да слезами окрапивая.       Вокруг песни и стихи, а у Кристины мат отборный и крик боли неимоверный.       Кристина Троста другом назвать не может, а вот братом вполне.       Она слабостью собственной упивается, от того ещё слабее становится.       Спиной в куртке тёмной к стене грязной приваливается, голову запрокидывая, проклятия господу шлёт.       Кристина Троста любила, а брата родного ещё больше.       Только теперь рядом не было ни одного из них.       Это и есть облик города?       Грязь, мусор и разруху тут искать не надо, она равномерно распределена по всему городу.       И Кристина, по стене сползая и бутылку стеклянную к губам поднося, на уровень мусора спускается медленно, но верно.       Кристина слезами щёки от грязи отмыть пытается, но себя уже никак не отмоет.       Чтобы узнать цену года, спроси студента, который провалился на экзамене.       Чтобы узнать цену месяца, спроси мать, родившую преждевременно.       Чтобы узнать цену недели, спроси редактора еженедельника.       Чтобы узнать цену часа, спроси влюблённого, ждущего свою возлюбленную.       Чтобы узнать цену минуты, спроси опоздавшего на поезд.       Чтобы узнать цену секунды, спроси того, кто потерял близкого человека в автокатастрофе.       Чтобы узнать цену одной тысячной секунды, спроси серебряного медалиста олимпийских игр.       Стрелки часов не остановят свой бег, поэтому дорожи каждым моментом своей жизни.       Цени сегодняшний день настолько, будто никогда не наступит завтра.       Кристина слова эти как мантру в голове прокручивала, пока сама на листке выводила корявым подчерком что-то.       Кристина слова эти как мантру в голове прокручивала, пока сама руль сжимала до побелевших костяшек.       Кристина слова эти как мантру в голове прокручивала, пока сама пиво глушила.       Кристина слова эти как мантру в голове прокручивала, пока сама стену била, представляя безликого, сделавшего её слабой.       — Кем он был для тебя? — этот вопрос в один из будничных вечеров застал её врасплох.       А в самом деле — кем?       — Другом, — неохотно выдавливает, зная, что нагло врёт.       Он был самым лучшим другом.       Он был самым близким.       Он был самым дорогим.       Она знала, что в трудную минуту всегда может прийти к нему и он не отговорится срочными делами, не начнёт распекать и поучать, а поможет, и эта помощь не стеснит и ни к чему не обяжет.       — Тебе не понять.       А Дрозд молчал, не комментируя, и сочувственно смотрел на девушку.       Да, Трост был для неё совсем не другом.       И они оба это прекрасно знали.       Иногда наступает момент в жизни, многие называют его переломным, как будто розовые очки в один миг слетели.       И, наверное, наше восприятие мира зависит лишь от того, как именно мы потеряли те самые «розовые» очки.       Кто-то снимает их сам, кому-то их нежным движение снимает судьба, а некоторым та самая судьба разбивает в кровь лицо «кулаком» обстоятельств, а следом за тем самым «кулаком» улетают и очки.       Буквально пару месяцев назад во тьме горел огонь.       Огонь желаний и стремлений.       Сейчас же невозможно вспомнить хоть одну ту цель к которой стремился, абсолютно всё вылетело из головы.       Мир стал таким предсказуемым.       Предсказуемый день, предсказуемые люди и жизнь тоже предсказуема.       Возможно так сложились обстоятельства, никто этого не узнает.       Никто и не узнает, что в тот вечер, выйдя из машины, вновь обретённые розовые очки треснули.

×

      От неё пахнет дешёвыми духами с запахом приторно-сладкой вишни вперемешку с нотами розы и, возможно, жасмина, табаком и чем-то химическим.       Она носит исключительно недорогую, но неплохо подобранную одежду, ту, что вроде и как у всех, но вроде и что-то индивидуальное в ней есть.       Она не любит химию до скрежета в зубах, но просто обожает русский, да так, что с класса седьмого в её дневнике по этому предмету не было ни одной оценки ниже четвёрки.       Хотя по другим урокам всё было в точности наоборот.       Она курит исключительно стереотипно-дамские сигареты: тонкие, с низким содержанием никотина и до безумия сладкие, что аж блевать хочется.       Курит без повода, если, конечно, желание быть «крутой» не засчитывать.       Она встречается со Славой Рабиновичем, отшивает Диму Храмова и дружит с Викой Приходько.       — Катюха! — слышится где-то за углом, и Бурьяченко на секунду пугается, дёргаясь, но после сразу же млеет. Слава пришёл.       Ярко улыбается, закуривая сигарету, что по вкусу словно килограмм сахара с химозным привкусом.       Но сладость от встречи с тем самым перевешивает даже это.       — Слушай, я тут это… — неловко начинает, вытаскивая из-за спины букет различных цветов. — Вот, короче.       И Катя начинает улыбаться ярче, даже поспешно выкидывает свой кисс яблочный куда-то в сторону, не затушив.       И всё вокруг будто становится неважным, кроме такого красивого и любимого Славочки.       — Спасибо, — смущённо, но с присущей ей хитростью в глазах. Принимает букет, смотря выжидающе, с прищуром, пока Слава мнётся с ноги на ногу, явно что-то обдумывая. — Давай, сейчас ты должен меня пригласить куда-то типа кино или кафе, ну, или в парк на крайняк.       — Вообще-то, на хату к Треплу. — он самодовольно вскинул подбородок и подмигнул. — Это покруче всяких киношек и кафешек задрипанных.       Катя, всё также растягивая губы в улыбке, часто-часто закивала, совсем по-ребячески, мол, согласна. Слава это понял и, довольный реакцией, утянул в поцелуй.       И спустя пару минут оба уже шли за руку в сторону квартиры одного из панков.       А в квартире панка до боли в глазах ярко — старая светодиодная лента горит фиолетовым.       Отовсюду несёт алкоголем, даже нет, дешёвым пойлом, табаком со всяческими примесями и потом.       Вокруг множество людей, в большинстве подростков, которые уже изрядно пьяны и накурены.       Музыка громко долбит со всех щелей, но на кухне, что, как ни странно, является самой дальней комнатой, звук приглушён.       — Так, девки, — после глотка какого-то пива из холодильника Трепла начинает Вилка, — Скоро новый год, вся хуйня, поэтому, чтобы потом бухая я или, чего хуже, Матильда не забыла про подарки, то, — намеренно тянет последнюю букву, поднимая с пола пакет, — Йа криветко!       Кто-то пускает смешок, кто-то фыркает, кто-то лишь безразлично оглядывает Виолетту, а сама брюнетка раскладывает по одной креветке каждому, приговаривая какие-то не самые серьёзные пожелания.       — А тебе, Тумашка, в новом году желаю купить нормальные трусы. — она кладёт одну штучку напротив Юли. — А то в семнадцать лет ходить в трусах с вишенками…       — Вилка! — резко перебивает ту Чикина, смотря возмущённо и чуть покраснев.       — Всё-всё, молчу, — хихикает, переключаясь на других присутствующих в комнате.       А Тумана сзади за плечи приобнимает Медведица, тоже тихо посмеиваясь, на что получает лёгкий шлепок по руке.       Лизка из рук панкухи подарок принимает, смеётся и встаёт, вперёд куда-то уходит.       По коридору идти тяжело из-за пар, считающих лучшим местом для траха узкий коридорчик.       Они вылизывают рты друг друга, пока Лиза преодоляет эти небольшие препятствия.       Лиза ползёт и у двери замирает, а там Кристина куртку от снега отряхивает.       — Пришла?       В голосе неверие, а в глазах блеск.       — Пришла.       Люди как птицы.       У каждого человека своя высота и скорость полёта.       Воробьи летают с воробьями, голуби — с голубями, лебеди — с лебедями, орлы — с орлами.       Если орёл возьмет с собой в полёт голубя, последнему придётся лететь не на привычной ему высоте и не со свойственной ему скоростью.       Рано или поздно, каждый вернётся к своей траектории.       Поэтому, не ждите никого.       Летите на своей высоте, к своим, со своими.       Как сказал один человек: «От нас не уходят, от нас отстают».       Кристина от себя добавить готова: «К нам не возвращаются, нас догоняют».       Кристина скорость любила страшно и отстающих в жизни её было много.       Кристина безжалостно за спиной всех оставляла, продолжая рваться вперед, забыв о скорости других.       Кристину догнать было сложно, а ещё сложнее было лететь с ней с одной скоростью.       А глупая Лизка с чёлкой, кажется, до Китая, летела вперёд, не отставая и даже, кажется, постепенно оставляла Шуму позади.       И сейчас Кристина крыльями орлиными махала, чтобы догнать Сапсана с крыльями цвета индиго.       И Кристина полюбила летать с такой же скоростью.       Не только ей приходилось любить.       Любовь — это наркотик.       Поначалу возникает эйфория, лёгкость, чувство полного растворения.       На следующий день тебе хочется ещё.       Ты пока не успел втянуться, но, хоть ощущения тебе нравятся, ты уверен, что сможешь в любой момент обойтись без них.       Ты думаешь о любимом существе две минуты и на три часа забываешь о нём.       Но постепенно ты привыкаешь к нему и попадаешь в полную зависимость.       И тогда ты думаешь о нём три часа и забываешь на две минуты.       Если его нет рядом, ты испытываешь то же, что наркоман, лишённый очередной порции зелья.       И в такие минуты, как наркоман, который ради дозы способен пойти на грабёж, на убийство и на любое унижение, ты готов на всё ради любви.       Её натурально трясет, когда Вилки нет рядом, когда она есть рядом, её трясет всегда от одного только «Виолетта» в мыслях.       Её трясет, пока та креветки раздаёт, пока трусишки Тумана комментариует, пока Индиго уходит куда-то.       Тряска сама останавливается, когда на колене ладонь чужая оказывается, затем вверх ползущая и ляжку сжимающая, в чувство приводя.       Тряска сама останавливается, когда дыхание тёплое раковину ушную опаляет.       Тряска сама останавливается, когда шёпот тихий диктует ей что-то, заставляя спину покрываться мурашками крупными.

×

      На балконе душно, ровно до тех пор, пока Кристина окна не распахивает, позволяя ветру волосы путать и под одежду проникать, но Захарова не морщится.       А вот Лиза руками себя обнимает и поудобнее на диване устраивается.       — Мне что-то попало в глаз. — Лиза голову в сторону поворачивает и смотрит, как Кристина закидывает голову назад, подставляя лицо под собственный сигаретный дым и вдыхая-выдыхая воздух, колючий от холода.       — Плохо дело, — произносит недовольно, ближе двигаясь. — А в левый или в правый? — смотрит на профиль взволнованно, сквозь чёлку.       — Сейчас соображу. — а в мыслях молитва Господу и вопрос где она была все годы, чтобы отозваться на такой банальный трюк?       Лиза наклоняется, чтобы всмотреться в глаза Кристинины, которые были в десяти дюймах.       — Я вижу, — произносит совсем тихо, чёлку с лица аккуратно убирает.       — Да? Что же это? — Кристина голову набок склоняет, но взгляд не отрывает.       — Я. В обоих глазах. И вытащить меня нельзя.       И на губах улыбка.       Лиза любит свою разрушающую сторону жизни, когда единственное, чего она хочет — это исчезнуть.       Когда её кровать незаправлена на протяжении всего дня, а посуда немыта уже несколько дней.       Когда не волнует внешний вид и то, что подумают люди.       Когда с неё падают любимые джинсы, ведь она не помнит когда ела в последний раз. Может быть вчера? Или позавчера? Или уже прошла неделя?       Это когда бессонная ночь, ведь мысли в голове не дают покоя.       Это бессонная ночь с горькими слезами сожаления о прошлом.       Память убивает, правда?       Этот пустой взгляд в потолок, сквозь полуприкрытые, тяжёлые, словно свинцовые веки, прежде чем заснуть.       Это игнорирование всех близких людей, неосознанное оттолкновение всех, кто рядом.       Это нежелание встать с кровати, нежелание вернуться в реальность и нежелание жить.       Это мир в чёрных красках и медленное саморазрушение.       Но она также любит ту сторону – когда чувствует себя живой и счастливой.       Это когда при пробуждении её завтрак с Настей и Степаном проходит без плохих мыслей.       Это хорошая музыка с утра и улыбка от осознания того, что все твои близкие давно ждут в школе или на Лире.       Это долгие сборы перед выходом на улицу, ведь ты хочешь выглядеть лучше.       Это стремления.       Это прогулка с Тумашкой, которая ей так дорога.       Это долгий и искренний смех.       Это шутки, которые вырываются сами.       Это заправленная кровать и чистая комната.       Это каждая вещь, лежавшая на своем месте.       Это порядок в шкафу, поглаженные и свежие вещи.       Это уход за собой.       Это радость от того, что важно для тебя.       Это обратная сторона жизни, которая держит её здесь.       Ведь это то самое счастье в мелочах.       Красота в простоте и желание жить ради этого.       Красота в глазах Кристининых, болью наполненных.       Вика руками за плечи себя обнимает, сквозь окно наблюдая за девушками на балконе.       На талии резко тепло чужого тела появляется и голос женский на ухо шепчет.       — Даже если ты не примешь меня, я буду тенью за твоей спиной. Я не уберу оружие, отстрою вокруг тебя стены, через которые зло не просочится, я стану землей, по которой ты ходишь, твои ступни острых камней не коснутся. У меня в груди решето, но есть ты, и всё срослось. Прости, моя любовь, что я не была с тобой в твои тёмные времена, но я клянусь, что вечность тебе служить и темноту руками разгонять буду.       Крис верна ей была.       Часто люди воспринимают слово «верность» слишком банально.       Будто быть верным — это просто «не ходить налево».       Верность — это остаться рядом, когда все отвернулись.       Это понимать там, где никто не поймёт.       Это поддерживать даже тогда, когда ты безумно устал.       Это продолжать слушать тогда, когда ты слушал эту историю уже десять раз.       Верность — это дать мудрый совет и вовремя промолчать.       Это знать и чувствовать боль.       Верность — это уметь говорить правду, быть искренним и честным даже тогда, когда это безумно сложно.       Верность — это больше, чем быть просто рядом.       Это быть внутри.       Это знать сердце и душу.       Вика головой качает и за руку Кристину берёт.       — Ты должна жить ещё очень долго. Я хочу, чтобы ты была здорова, и чтобы у тебя были дети и муж, ну или жена.       — Я не хочу никаких детей и никакой жены, кроме тебя. Ты мой ребёнок и моя жена.       Её губы кожи нежной касаются, аккуратно, совсем невесомо, снова историю эту продолжая.       В этой жизни нужно уметь ставить точку.       Твёрдой и решительной рукой, чтобы она ни в коем случае не превратилась в дурацкую запятую.       Уходить из любых отношений, которые ведут в никуда, приносят боль и разочарование, и самое главное — не возвращаться в них ни при каких условиях.       Паузы хороши в театре, а жизнь их не любит, ей не нравится, когда время тянут, она слишком на него скупа.       Если тебе где-то постоянно плохо – не раздумывай, не жди, что всё наладится, образуется, каким-то чудесным образом.       Поверь, со временем будет ещё хуже.       Просто встань и уйди.       Это не твоя история — если в ней только слёзы, значит в ней тебе нечего делать.       Твоя впереди, счастливая и радостная, а из этой выйди уже и дверь закрой.       Любовь между людьми вообще сложная.       Нельзя любить человека только тогда, когда он в хорошем настроении, радует тебя и приносит одно сплошное счастье.       Если ты действительно любишь, то люби и его печаль, плохое настроение и даже нытьё.       Люби, когда он молчит, когда зол и груб — тогда ещё сильнее люби, ведь в такие моменты он особенно нуждается в твоей любви.       Настоящая любовь смягчает даже самое жёсткое сердце, успокаивает любые душевные бури.       Гелечка среди тел на диване двигается, ближе к Саше жмётся и обнимать себя позволяет, больше не скрываясь.       Она его любит теперь открыто.       Её первое время от собственных мыслей о независимости трясет.       Нет спасения тому, кого любят без взаимности, ибо над чужой страстью ты уже не властен, и, когда хотят тебя самого, твоя воля становится бессильной.       Только что ты ещё был свободен, принадлежал самому себе и никому ничем не был обязан, и вот внезапно тебя подстерегают, преследуют, как добычу, ты становишься целью чужого, нежеланного желания.       Потрясённый до глубины души, ты знаешь: теперь днём и ночью кто-то ждёт тебя, думает о тебе, тоскует и томится по тебе.       Хочет, требует, жаждет тебя каждой клеточкой своего существа, всем своим телом.       Спишь ты или бодрствуешь, где-то в мире есть теперь существо, которое беспокойно ожидает тебя, ревниво следит за тобой, мечтает о тебе.       Что толку, если ты стараешься не думать о том, который думает о тебе, что толку, если ты пытаешься ускользнуть, ведь ты принадлежишь уже не себе, а ему.       И Геля боялась, что он ускользнет.       Боялась, что она, ревнивое существо, перестанет нужна Булат.       Боялась, что его тело клеточки её отторгать будет.       Боялась, что только она тоскует и томится по нему.       Геля ближе льнётся и чувствует, как в ответ обнимает бережная рука, и Геля в лужицу превращается, мысли о невозможности подальше откидывая и к тишине квартиры новогодней прислушиваясь.       — Я сразу поняла, какая ты. — ей похуй что пять утра, что остались не спящие тела, кто-то даже абсолютно трезв, если не считать вдыхаемых алкогольных паров.       — И какая же? — голову свою тёмноволосую на плечо укладывает, голос хриплый слушает.       — Ты ещё ребёнок, Юль, ребёнок, которого когда-то обидели. Чтобы больше тебя не трогали, ты грубишь всем, но я-то знаю, что в глубине души ты хочешь, чтобы тебя полюбили и не отпускали. И я люблю тебя, Юль.       Каждая встреча не случайна, она оставляет в нас что-то, она случается для чего-то.       Человеческие чувства удивительны.       Любовь к тому, кого ты знаешь давно, можно объяснить, найти её истоки намного проще.       Любовь к тому, кого ты знаешь, уютная, она тёплая, нежная, родная и лёгкая, но вот любовь к незнакомцу.       Всегда оставляет за собой вопрос.       С первой секунды встречи и до последней секунды принятия, что отпустить ситуацию будет правильно, ты держишь у себя в голове всего один вопрос: «почему именно ты?».       Это так странно, когда посреди огромного зала, наполненного шумом людей, ты останавливаешь свой взгляд на ком-то одном и это случается.       В тот день Киру посетило поистине возвышенное чувство, впервые за пять лет ей кто-то настолько сильно понравился, с первой секунды, стоило лишь взглянуть на неё.       В тот момент она испытала озарение, некую вспышку яркого света, мир отчего-то стал ярче, звуки притихли, силуэты людей размылись, лишь её фигура была чёткой.       По её телу медленно разлилось тепло, мышцы расслабились, будто она нашла то, что так долго искала.       От Юли исходило сияние, она притягивала к себе взгляды, вызывала улыбку на лице.       В душе расцветают цветы, когда мы впервые видим того, кто нам так далёк и близок одновременно.       — Что происходит с любовью? Куда она уходит со временем? — Юля голову поворачивает, с глазами карими взглядами сталкивается.       — Со временем любовь становится лишь сильнее, а если любви не было изначально, то двое слепых и глухих людей трогают вокруг себя пустоту и слышат белый шум. Любовь никуда не уходит. Она как зрение, как обоняние, она как слух. Двое людей видят, чувствуют, слышат друг друга, они готовы защищать другого, делиться опытом и мудростью, строить совместные планы и после ссор обниматься сильнее.       — Я без тебя как слепая, а с тобой резко зрение появляется. Кирюш, я люблю тебя, знаешь?       — Знаю, мой храбрый Тотошка, спи, чуть-чуть осталось. Рассвет уже.       В пять утра люди решают уехать из клуба или отключить компьютер, погладить спящего рядом кота или покурить, позавтракать или пойти спать, выехать в аэропорт или написать смс любимому человеку, включить фильм или заказать ещё сто грамм.       В пять утра люди делают выбор.       Лиза — её пять утра.       И Кристина свой выбор сделала.       Сделала его на том самом балконе в пять утра.       Сделала его, в объятия затягивая Лизу и запахом свободы и Messe de Minuit лёгкие наполняя.