Метро

Шумное метро. Час пик. Мимо проносятся сотни людей, которых никогда больше не встретишь. Рюджин покорно шагает к своей платформе, не замечая вокруг никого. В наушниках любимая музыка, а в рюкзаке блокнот, в котором содержится вся душа девушки. Стихи то, что она никому никогда не покажет и не прочтет, но будет писать их всю свою жизнь. Они никогда не будут опубликованы, и Рюджин не будет подписывать свои сборники с новыми стихотворениями, от которых люди будут смеяться и плакать. Она не спасет людей своими словами, не покажет стихи этому миру. Люди — существа, которые мечтают остаться живыми, но губят и искушают чужие души, без доли сожаления, оставляя лишь холодный прах от мира. Рюджин не рассматривает губителей миров. Она не рассматривает одежду людей, тем более не пытается прочитать их эмоции. Но, иногда, люди успевают наполнить эмоциями нашу поэтессу, каковой Шин себя не считает. Девушка набрасывает пару слов о людях в своем заветном блокноте, оставляя в этих строках небольшие портреты нескончаемых незнакомцев. Девушка входит в свой вагон метро, слушая музыку о любви, которой руки Рюджин ни разу не касались, но она так искусно изображает ее в своих очерках. Любовь у Шин такая нежная, совсем не душащая. Она только умеет ласкать, вовсе не убивает людей, которые пытаются выкарабкаться и открыть, запертую навсегда, дверь. Ее любовь не заставляет людей съеживаться от судорог, очередной бессонной ночи. Ее любовь неторопливая, она не топит корабли, она открывает подачу кислорода. Сегодня Рюджин снова придет в пустую квартиру, покормит своих родных — котов и уснет. Снова. Одна. Шин копошится в рюкзаке, не успевает закрыть карман, как объявляют ее остановку. Она поспешно выходит из вагона. Та же остановка, тот же эскалатор, те же поезда, все они — безнадежны. Спасает только музыка, книги и друзья, которые вытаскивают ее за уши из депрессивных эпизодов, когда она почти захлебывается в себе и мыслях. Рюджин быстрым шагом направляется к выходу из душного и надоедливого метро. — Извините, у вас упало, — протягивает банковскую карту девушка с пышным букетом в руках. Внутри что-то защемляет и Рюджин забывает, как дышать. Она не может налюбоваться глазами напротив, которые черней мириад неугасаемых звёзд. — Спасибо, — промямлив, улыбнулась Шин, как-то трепетно, по-детски. — Хорошего дня! — Рюджин не успевает разглядеть ее полностью, как оборачивается и наблюдает за отдаляющимся силуэтом с пышным букетом роз. Незнакомка держит парня за руку и о чем-то так красочно рассказывает, от чего ноги Шин подкашивается, а в груди неприятно саднит.

***

Прошло пару часов, как Рюджин встретила восхитительную незнакомку с букетом, что оставила приятное тепло в душе у Шин. Она не выходила из головы писательницы. Такие чувства настигли Рюджин впервые. Нет до этого, Рюджин тоже влюблялась, но ее чувства были вывернуты на всеобщее обозрение, от чего Шин хотелось раствориться в воде, в которой она пыталась смыть весь этот позор. Эта девушка была губителем мира Шин. До сих пор, Шин с дрожью в руках, вспоминает свою первую искусительницу хрупкой души. Рюджин чувствовала, как от той незнакомки наперегонки бегут мурашки, ее уголки губ дергаются, и на щеках появляются ямочки. А позже Рюджин вспоминает ее счастливую с кавалером. Видимо, этот юноша подарил неизвестной такой восхитительный и красивый букет. Незнакомка понравилась Шин с первых секунд, растворяя девушку в потоке неспящих лиц. Незнакомка окрылила ее, а после разбила ее колени об асфальт. Рюджин очень хотелось познакомиться с ней, но шансов ее найти — просто нет, да я и не думаю, что Шин осмелилась бы подойти. Рюджин поздно легла в свою холодную постель, сноваю пытаясь забыться в фальшивой истории любви, очередного сериала. Раздумья о прекрасной неизвестной, не покидали разум писательницы. «Где-то там в метро…» — пробежало строкой в голове у Шин, от этих мыслей она вздрогнула и проснулась. — Где-то там, в метро… где ты меня спасешь… — прошептала шин в полумраке, а после сорвалась с постели. Босиком, топая по холодному паркету, девушка села за письменный стол, включила лампу и достала заветный блокнот. Проговаривая и проживаю каждую строчку, она написала: Где-то там в метро… где ты меня спасешь, От потока лиц неспящих, Может на моих плечах уснешь, А я никогда не устану от твоих губ пленящих. Незнакомка с красивым букетом. Глаза чернее мериад звезд, Что не смеркнут с холодным рассветом, Ты — всегда мой любимый, нежданный гость. Ты разбудишь меня бренным утром И расскажешь почему не спалось, А я высплюсь с тобой, путая пальцы в кудрях, И никак по-другому, без твоих грез. Я разбредусь по комнате искрами, Но ты успокоишь меня в ответ, Ведь без тебя я больше не выстою. Ты — мой счастливый билет. Перемирие настанет, мое созвездие, И я постучусь тебе в окно. Тихим вечером, принося с собой тонну конфет, И мы вместе побредем в бессонное метро. Вспомним поцелуи, за чашкой делового кофе, Что совсем не старомодно для нас. И я… я тоже расскажу под утро, Почему не смыкала я глаз. Заплетая свои шипы в твои губы, Которых пряней нет на земле, Я помолчу, снова под утро, Ведь только ты позволяешь творится весне… Она продышала каждое слово, вкладывая в него частичку своего мира, пусть и слегка покалеченного. Перечитав еще пару раз, легла в холодную постель, в которой она ждёт незнакомку.

***

Горький латте, который заставил сморщиться, ни капли не ободрял и не раскрашивал серый осенний день. Кругом пролетали красочные листья, а ноги промокли, как и вся Рюджин, из-за дождя. Но душа вымокла, из-за неизвестной, и Шин духовно захворала. Сейчас бы не помешали теплые объятия и глаза напротив, что смотрели, будто насквозь, будто вся Рюджин прозрачна для нее, как дешевый полиэтиленовый плащ. А она была готова, быть ее плащом, спасать от хандры и холодных дождей. Она перечитывала стихотворение вновь и вновь, вспоминая ту самую искусительницу. Прошла неделя с того, самого дня, как Рюджин очаровала красивая и особенная девчонка. Шин вглядывалась во все лица, ища ту самую, но все безуспешно. Рюджин вглядывается в каждую персону, этого душного места, под названием — метро, которое позволило ей порхать, а после раскололо ее хрупкое сердце, что открывалось только избранным. Каждое лицо она проносит через себя, но ей не хочется писать об этих людях, ей хочется найти ее. Только ее. Она была готова отдать все, лишь бы неизвестная вновь появилась на горизонте и ее глаза, которые навсегда впечатались в память Шин, глядели бесконечно-длинно в не такие уж, и пронзительные очи, Рюджин. Эта незнакомка — единственная пристрастия в жизни Шин. Пытаться забыться — не вариант, этот номер не пройдёт, настолько притянула неизвестная Шин к себе.

***

И снова ночь, которая бесшумно ложиться на плечи и сжимает их, будто успокаивая. Рюджин не может найти ту самую, от которой хочется улыбаться до коликов в животе, да так, чтобы сводило скулы. Но скулы не сводит, да и коликов в животе нет. Шин каждый день ищет ее в метро, на улице, в кафе и кофейнях, но все безрезультатно. Будто неизвестная растворилась в этом огромном городе, что совсем больше не светит для Шин. Каждый день, ложась в свою холодную постель, Рюджин думает о ней. Она устала. Рюджин просто устала от того, что каждую ночь приходит одиночество, и ее плечи сжимает печаль, которую в руках сжать невозможно, как и тревожность.

***

Рюджин выходит из своего вагона, поспешно перебирая ногами. Все тот же рюкзак, та же остановка, те же поезда. Она идет безумно радостная и обольщенная тем, что ее стихи похвалили. Ей хотелось обнять весь мир, прям вот так, схватить его всего своими хрустальными руками. В голове нет того бардака, что был. Приятный воздух и ветерок от движущегося состава. Она заправляет волосы за ухо, и в наушниках снова что-то звучит. Шин двигается в такт музыки и тихонечко напевает. Рюджин направляется к выходу из метро, а на встречу идет та самая. Она не успевает ухватиться за воздух, как ныряет в эти бездонные глаза. Все те же прямые волосы и прекрасная улыбка, что еще ярче выкрасила этот день. Шин подходит ближе, неизвестная останавливается рядом с ней: — Я искала тебя… — она шепчет это так сладко, что слезы непроизвольно катятся по разгоряченным щекам. А Рюджин, лишь улыбается, не смея ничего говорить. Неизвестная тянется к щеке и оставляет невесомое касание теплой рукой. Рюджин окрыляется от этого чувства, и ее сердце готово разорваться на миллиард частичек. Шин не может терпеть и целует так волшебно, что ноги не выдерживают, и Рюджин пятится назад, ухватываясь за тонкую талию. — Ты прекрасна. Я хочу провести с тобой всю свою жизнь… — неизвестная плачет, и Шин смахивает хрустальные капли с щек. Она чувствует себя такой безукоризненно счастливой. Такой живой. Бабочки заполняют все метро, заставляя содрогаться от мыслей. Рюджин нашла ее, среди сотен искалеченных и неизлечимых душ. Слышится прекрасная музыка, которая переливается в сердцах обеих. Они обнимают друг друга так крепко, будто они прилипли. Музыка играет громче, не унимаясь, а они все еще держат друг друга, пытаясь не упасть. Музыка не умолкает, стирая все то, что произошло во сне. Рюджин вздрагивает и поднимается с постели, попутно ища телефон. — Блять, Юна, ты видела время? — ворчит она, пытаясь проснуться и прийти в себя. — И тебе доброе, сестренка! — смеется девушка в трубке, а Рюджин лишь закатывает глаза. — Слуушай, ты помнишь какой завтра день? — Суббота… — проговаривает старшая Шин, почесывая затылок. — Ии?! — протягивает Юна. — Юна, ты можешь хотя бы раз дать мне выспаться? Мне откуда знать, что завтра у тебя за день? — Тупица, в календарь посмотри! — Юна ужасно недовольна, потому что ее любимая сестричка забыла, что у той завтра день рождение. — Ну, завтра семнадцатое апреля, и что с того? — Рюджин, все еще не понимает, что от нее требуют. — Ты реально прикалываешься? — Че ты ко мне пристала? — У кого-то завтра день рождение, Рюджин! — повышает тон Юна. Рюджин хватается за щеку и вскакивает с постели. Она проходит на кухню, где вовсю слепит солнце. Она наливает стакан воды и выпивает его. Шин действительно не помнит, что завтра ее день рождения. Она запуталась за все эти полгода, ища ту самую. Ее выводило то, что она никогда не сможет найти неизвестную. Еще и экзамены на носу, что подливали масло в огонь. Все эти полгода, как будто прошли в тумане. Они пролетели незаметно, оставляя лишь те самые глаза. Правда ли то, что Рюджин действительно полюбила эту девушку? Она знает точно, что да. Шин, каждый вечер перед сном, представляет, что скажет ей. Она почему-то была уверенна, что незнакомка тоже полюбит ее. Но сейчас Рюджин почти остыла. Ее чувства ослабли и утихли, она больше не ищет неизвестную в толпе губителей миров. Шин жаждет полюбить по-настоящему, хотя бы раз в своей жизни. Да полюбить так, что навсегда, до боли в животе и истерзанном напрочь сердцем, но полюбить. — Але?! Ты жива там? — Юна пытается достучаться до сестры. — А?.. да… да, — Рюджин все еще пытается прийти в себя. — Мы тут с девчонками подумали, что неплохо было бы посидеть завтра вечером у тебя. Ты как? — Я — за, просто я ничего не планировала… — бесчетно моргая, промямлила старшая Шин. — С тебя — еда, с нас — алкоголь. Идет? — Ага. Юна, только дай мне выспаться. — Бай, систр! — и Юна кладет трубку. Рюджин остается наедине сама с собой, обдумывая сон, который все еще остался в памяти. Она шаркает по квартире своими тапками, пытаясь привести себя в порядок. Шин пыталась забыть те глаза, которые душили ее среди ночи. Она пыталась все эти полгода, забыть улыбку, что виднелась с рассветом солнца. Она забыла неизвестную, но сон… этот чертов сон… она так хочет обнять ее, что бы забыть обо всем, что тревожило ее. Она хотела прижаться только к ней… только ее она хотела видеть утром в своей постеле, но тут нет даже единого шанса, что бы найти свою любовь. Она скиталась по улицам города, по этому бессонному метро… Кругом лишь пустые лица и серые тона. Она знала точно, что никогда и никто не заседал так глубоко, чтобы до искр. Рюджин вновь склонилась над столом, чтобы испытать себя на прочность. Освещая своими слезами заветный блокнот и ели как держась на ногах, она написала: Я ищу тебя во дворах и подъездах, В этом чуждом городе слез, Лишь бы кругом была надежда, Которая спасет меня от своих грез. Разрывая страницу вновь, Я прикоснусь к своим воспоминаниям. Я не могу вспоминать твою улыбку без слез, Снова касаясь отчаяния. Разбуди меня утром, пожалуйста, Расцелуй до коликов внизу, Я обещаю, что только тебе Свои грузные записки с улыбкой протяну. Расскажу, как ждала перемирие, В затмениях и почестях, в лживых кометах. Чаем в час ночи напои меня. Я навсегда оставлю тебя в заметках. Шин закрыла лицо руками, переносицу неприятно покалывало, а по ладоням спускались соленые капли. Эти полгода знатно помотали ее. Рюджин забыла, как это, писать про погоду, про прохожих, про сверхразумную любовь. Чувства, которые касались незнакомки, сжимали ее легкие до боли, а руки охватывал холод. Она очень хочет увидеть ее, хотя бы еще один раз.