Carpe Diem:re

      Когда Ито, извинившись, сообщил, что вынужден вернуться к бумагам, чтобы уточнить информацию о пациенте, Хао возликовал: он, наконец, сможет остаться наедине с Йо!       Медбрат тихо произнёс:       — Йо, ты уверен, что уже согрелся? Ито-сан ушёл, поэтому теперь можно не опасаться, что он нас увидит.       — Хорошо, Хао-кун, спасибо, — хрипло проговорил Асакура, прекрасно понимая, что хочет сказать медбрат: Хао получал удовольствие от того, что дрожащее от холода и от чего-то неясного тело Йо находилось так близко к его собственному. Асакура и сам наслаждался этим моментом в крепких уверенных объятиях человека, которому был дорог, а потому практически без раздумий подошёл к Хао и мягко уткнулся медбрату в шею, которую щекотал своим неровным дыханием.       — Йо-кун, мне щекотно! Постарайся не дышать мне в шею, пожалуйста, — попросил медбрат, молча гладя пациента по голове.       Хао с трудом сдерживался. Это бесконечно сильное желание нарастало с каждым моментом, заставляя медбрата изнывать от сладкого протяжного нетерпения, которое охватывало его при взгляде на Йо. Хао внезапно взял Асакуру за лицо в области щёк и начал изучать его губы каким-то диким, голодным, пугающим, звериным взглядом.       — Х-Ха-о? Всё нормально? Твой взгляд меня пугает, — дрожащим от лёгкого страха голосом спросил Асакура.       — А? Чёрт, прости, Йо-кун, я не хотел тебя напугать…       — Почему ты кусаешь губы? Они у тебя уже в кровь разодраны! — с грустью спросил Хао.       — А? Не знаю, я как-то не замечал, привычка, наверное, не обращай внимание, забей просто, — легко ответил Йо, несколько удивившись, что медбрат настолько внимателен к нему.       — Ты не уверен в себе, Йо-кун? — вдруг выпалил Хао.       — Нет, с чего ты это взял? — ещё сильнее удивляясь такому странному предположению, спросил Асакура.       — Базовая психология, — ответил медбрат так легко, будто это знал любой школьник, — губы кусают люди, неуверенные в себе, либо люди, которые не получили достаточно любви в детстве. Но я сомневаюсь, что ты был обделён родительской любовью, поэтому предположил первое, — просто ответил Хао.       — Ох, сколько всего ты знаешь! Это действительно восхищает! — с искренним детским восторгом проговорил Асакура.       — Йо, я уже говорил, что ты мне нравишься, но я не думал, что настолько сильно. Прости.       В следующее мгновение произошло то, что Асакура не сразу осознал.       Хао вдруг, без предупреждения, аккуратно, мягко, почти с любовной осторожностью накрыл искусанные воспалённые губы Йо своими тонкими.       Асакура хотел растаять, его мысли унеслись куда-то прочь, за пределы разума и тела. Глаза Йо закрыл в потоке наслаждения, растворяясь в этом мягком, почтительном, целомудренном поцелуе. Асакура хотел, чтобы время замерло, растягивая этот момент до размеров вечности, но не всем его хотелкам суждено сбыться, и Хао, исполненный вселенского сожаления и негодования, отстранился на телефонный звонок. Из трубки Йо услышал громогласные негодования Анны:       — Хао! Чёртов ты засранец! Где тебя черти мотают?! Я тут одна должна таблетки разносить по палатам?!       — Прости, Йо-кун, пора нам возвращаться, меня уже ищет Анна, прости… Кстати, я вроде как в тебя влюблён…

***

      Что значило это его «я вроде как в тебя влюблён» Йо было непонятно. Как можно быть влюблённым «вроде как»? Ум Асакуры упорно отказывался понимать.       И тем не менее Йо испытал какое-то приятное тёплое спокойствие от услышанного, пусть и оставался в состоянии лёгкого удивления.       Перед тем, как отпустить Йо в кабинет, Хао шепнул пациенту:       — Надеюсь, тебе понравилось, потому что вообще-то эти щенячьи нежности немного не в моём стиле, но ты не волнуйся, когда-нибудь, если ты согласишься, я покажу тебе, как я целую тех, кто мне нравится очень сильно… Просто сейчас я подумал, что тебе это не понравится, а я очень хочу, чтобы тебе понравилось…