Пути Инквизитора неисповедимы.

Я предпочитаю рисовать человеческие глаза, а не соборы, потому что в глазах есть что-то такое, чего в соборах не найдешь... человеческая душа. В. Ван Гог

      Я проснулась после кошмара. С болью во всем теле и ужасом, который может сравниться только с пребыванием в Аду. Тело жгло и трясло одновременно. Но в миг, крики, оглушавшие меня, стихли и я обрела покой. А потом, сырой запах плесени, холодный каменный пол и резкая боль в руке.       — Кто ты? Как тебя зовут? Ты понимаешь, что происходит?        Жесткий женский голос прорывался через пелену морока в моей голове. Шум, голос, шипящие звуки резали слух. Я помотала головой. Закрыла руками уши, в надежде, что тишина поможет. И, спустя мгновенье, звуки стали четче и чище, я открыла глаза и осмотрелась. Полумрак. Огонь от факела на стене освещал стоящих передо мной людей. Я смотрела на них снизу вверх и пыталась рассмотреть. Для меня они казались странно одетыми. Как-будто время пощадило их существование, замерло и казалось остановилось вовсе. Я пыталась понять слова… Ты понимаешь, что происходит…и не понимала. Не могла вспомнить ничего. Только по наитию я шевелила руками, видела и чувствовала.       — Где я? — тихо прошептали мои губы, но ответа не последовало.        Все смотрели на меня, как на привидение или что-то похожее и не смели приближаться.       Опять заболела рука и я прижала её к груди, сжимая всё тело в один комок я зажмурилась. Жжет, очень сильно. Ммммм…       — Ты понимаешь меня?       Опять этот голос, женский, жесткий и четкий раздался так близко, что я ощутила её дыхание. В знак согласия я кивнула.       — Значит понимаешь. Хорошо. Пойдем.       Она помогла мне подняться, дала платок, обвязать руку и мы вышли на улицу.       Яркий свет ослепил и я зажмурилась. Что-то затрещало, как молния и меня затрясло. Боль в руке стала нарастать и полилась кровь из раны, мгновенно пропитывая ткань красным цветом.       — Что ты смотришь! — отрезала женщина.       Она достала из сумки флакон с мутной жидкостью и полила на рану. Я заорала от боли.       — Да сколько уже можно!!! — крикнула я и отдернула руку.       Но рана уже успокоилась, стягиваясь на глазах в линию. Я наконец могла разглядеть шрам, который рассек мою ладонь на линии сгиба. Рваный. Он напоминал скорее ожог, чем порез. Кожа уже затянулась, но еще дышала, то раскрывая, то закрывая свои края. И был виден блеск, еле заметный, но такой ощутимый физически, как будто загнали в рану металлическую пластину, вживили в плоть и оставили существовать вместе с хозяином.       — Пойдем!       Женщина, накрыла меня жесткой кожаной накидкой и указала на высокие деревянные ворота, подталкивая в спину. По бокам стояли солдаты, облаченный с ног до головы в металлический доспех.       — Открывайте ворота!       Тяжелые и крепкие ворота, нехотя, открывали взору северный склон. Ветер, морозный обдал нас с небывалой силой, заставляя кутаться в одежды. И вдруг стих. Я убрала руки с лица и увидела небо. Расколотое на части, рассеченное зелеными линиями молний, оно трещало под натиском наваждений извне. В разные стороны стремились электрические разряды, вспыхивая сильными взрывами на черной обугленной земле.       Мы направились вниз по заснеженной тропе, где крики людей становились громче, а лязг металла сильнее врезался в слух.       Рука, она опять заболела, зарезала занозой в ладони, и я остановилась, сжала её, сжала зубы от боли и слегка застонала. Но меня уже схватили за плечо, и трехнули, перевели взгляд вниз склона и я ахнула.       Огромная мутная стена из зеленой жижи возникла буквально из воздуха по центру поля, как дверь из преисподней. Раскрываясь всё сильнее, она выпускала из себя чудовищ, мерзких и опасных, жестоких и безжалостных. Они, с одного хвата, отрывали головы и разрывали в клочья еще не остывшие тела. Запах металла и крови смешался воедино, пыль столбом поднималась всё выше, накрывая покрывалом смерти уже уставших солдат. Земля все сильнее становилась цветом крови.       Моя спутница ринулась вниз, яркой сверкнувшая сталь клинка уже принимала на себя бой. Оборона щита глухо отразила удар щупальца, а сам металл впитал непонятную струю холода.       Не знаю, что толкнуло меня на это безумство. Может стадное чувство, может чувство вины или помощи другим, но я подхватила с земли еще теплое оружие и, с яростным и отчаянным криком, ворвалась в пекло. Жаром пыхнуло в лицо, сухим и горячим песком обдало всю меня с ног до головы. С тяжелым клинком на перевес я бежала на помощь, что есть силы, размахивая им, пыталась дотянуться до черного, скользкого тела существ. И…я ранила, срезала кусок ткани и существо взревело, развернулось и увидело, кинулось на меня. Если бы не знакомый щит, я бы так и не вышла из оцепенения. Моя спутница закрыла меня и приняла удар на себя, ловко и метко срубив голову этой мерзости.       Я сидела в пыли, убирая со лба мокрые волосы.       — Ты в порядке? — женщина подала мне руку.       Сердце выбивалось из груди, в ушах звон, я еле стояла на ногах, и всё еще жива. Но расслабляться было рано. Резкая боль, опять пронзила мою руку. Пробежал легкий статический разряд, меня передернуло.       — Что-то новенькое.- подумала я и развернула ладонь.       Резкий рывок сбил меня с ног и потащил куда-то вперед с вытянутой рукой. Через куски тел, обваленных сажей, через песок, проникающий во все открытые щели, через солдат в конце концов, все еще стоявших на ногах…через весь этот хаос меня волокла какая то немыслимая сила к этому зловещему порталу. И никакие мои сопротивления не могли это прекратить. Наконец, меня кто-то схватил и сжал с немыслимой силой, но окончательно отринуть от портала всё еще не мог. Я немного приоткрыть глаза.       Крики, лязг оружия и пронзительный рев существ, все заглушил жуткий треск. Бездонная дыра портала зияла передо мной, притягивая мою руку с немыслимой силой. Металлический шрам налился свечением, испуская волны статической энергии прямо в адские ворота и…они стягивались, потрескивая молниями по кромки проема.       Ах как горела рука! Было ощущение, что вскипала кровь. Стало невыносимо душно и больно и страшно. Я потеряла сознание.       Казалось все стихло. Но внутри меня продолжалась борьба. Я металась из стороны в сторону, пытаясь убежать, спрятаться и бороться одновременно. Силуэты жуткие и бестелесные, холодом окутывали мои мысли, от чего меня бросало в жар. Они ходили вокруг, провоцируя, дразня, но не решались подойти близко. Они нашептывали что-то, тихо, около уха, пугая и путая мысли. А потом они замолчали и исчезли. Я почувствовала, что кто-то взял мою раненую руку. Кто-то телесный, живой, но сильнее меня и духовно и физически, кто не боялся. И он понял это и сидел рядом до тех пор, пока сердце перестало колотить в предсмертных конвульсиях. Я улыбнулась во сне.       Я долго не решалась выходить на улицу. Страх неизвестного пугал до глубины души. Этот страх без ответов, без жалости накручивает новые и новые темные мысли, истязая душу.       Проснулась и села в угол комнаты, обхватив ноги.       — Кто ты? — говорила я сама себе.       — Что там, за дверью?       Я гипнотизировала дверь. Столько эмоций не давало возможность принять сейчас решение. Я смотрела на дверь и ждала ответа.       Наконец дверь открылась и вошла та самая женщина. Обвела взглядом комнату. Остановила взгляд на мне и слегка подняла бровь. Думаю в тот момент она всё поняла. И страх и боль ей ведомы не хуже чем мне сейчас. Так же как поле боя, она протянула руку и сказала:       — Ты в порядке?       Воинственная, статная, но такая понимающая. Я готова была идти за ней куда угодно, потому что знала, она рядом будет до последней минуты своей жизни. Но шла она за мной. Она стала моим защитником, какую бы цель мы не преследовали. Всегда на моей стороне, за моей спиной, щитом прикрывает мне спину. Доверяя друг другу, сражаясь рядом, мы всегда возвращались. Но это потом, а сейчас…       Я стояла перед овальным деревянным столом, на котором лежала карта, потрепанные края который, были прижаты деревянными фигурками с непонятной мне символикой. Меня представляли каким-то людям, обо мне говорили. Многое я все-таки не понимала, но смысл был ясен — мне опять не везет. Рубец на моей руке — это ключ, который может закрывать двери в потусторонний мир, с которыми, оказывается, и борются все эти люди. А я, каким-то образом его получила и теперь, снаряжают экспедицию со мною в главной роли… Омрачала все эти новости ещё и моя амнезия, другой язык и одиночество.У меня опускались руки всё ниже и ниже, голова становилась тяжелее и навеяла такая тоска, что навернулись слезы и я сбежала…       — Не хочу! Нет! Это сон! Это не я!       Я ловила чужие взгляды, осуждающие и восхищенные. Каждый смотрел мне в след, а я все больше напоминала испуганного ребенка, который ищет помощи, материнского тепла, а вместо этого только снег в лицо и слезы. Моя одежда быстро промерзла, а я все бежала и бежала, пока не споткнулась и прилетела в сугроб. Ах как меня скрутило от всего. Еще и это. Лицо щиплет… Закрылась руками… Я не была ко всему этому готова.       Пришла в себя довольно быстро. Еще бы! Мороз уже пробрался под одежду и кусал, но мне так не хотелось возвращаться… Но, я вернулась. Не сразу, медленно, но вернулась. Прошла за домами, стараясь не попадаться на глаза. Быстро открыла дверь недавнего пристанища и опять забилась в угол. Горел камин, создавая уют и я задремала. Сквозь сон слышала, что кто-то заходил, но ушел, не пытаясь меня разбудить. Уснула.       — Ты должна быть сильной! Помоги им!       Я дрогнула и огляделась по сторонам. Комната была пуста. Только дрова потрескивали. Теплое дерево так приятно пахнет. Дико захотелось есть…именно дико. Действительно, наконец до меня дошло, что уже столько времени прошло, а я еще ничего не ела. Встала, огляделась в поисках съестного. На столе лежало несколько яблок и хлеб…или что-то наподобие хлеба.С жадностью съела, забывая об осторожности. Но уже было все равно…       Увидела книгу…на непонятном для меня языке, но несколько страниц были пустые и я, под хруст оставшегося яблока села у камина взяла кусочек обугленной ветки и стала рисовать. Сначала неловко, как первые шаги, прочувствовала каждую линию, но темп нарастал и линии складывались в фигуры, фигуры в композиции и вот уже на листе изображен камин и я…       — Вот как мне общаться! — пронеслось в голове… С помощью рисунков!       До первых лучей солнца я накидала еще несколько набросков. В них были сцены борьбы с чудовищами, моя рука со шрамом и воительница, чьего имени я до сих пор не знала. Есть образы, которые лучше передаются чувствами, а не штрихами. Вот и её образ — в нем все дополняет друг дуга. Лицо — воинственное и такое женственное. Темные короткие волосы, коронованные тонкой косой. Сильная, но всегда проявит заботу. Разве можно передать всё это сухими стяжками угля, нет, только через душу. Я провела по портрету пальцем, растирая грубую линию и улыбнулась своей работе. Да — это она.       В дверь постучали. Я захлопнула книгу и оглянулась.       Моя защитница. Она обвела меня взглядом, комнату, посмотрела на книгу в моей руке, которую я тщетно старалась спрятать и встретила мой взгляд. Затем села рядом около камина. Вздохнула.       — Кассандра. Так меня зовут. А тебя?       Я пожала плечами. Зачем мне врать, если ничего не помню.       — Твое состояние. Как ты себя чувствуешь?       Она переводила взгляд от огня и на меня, пытаясь понять, прислушаться ко мне. Ей нужна была моя помощь, я знаю, я вижу. Так хотелось найти общий язык… Ах да!       Я быстро открыла книгу на мной испорченных страницах, не задумываясь, и не видя упрека показала мои зарисовки… Тыча пальцем в силуэты, как немая, я рассказывала ей истории своей рукой.       — Я поняла тебя! — она сдерживала улыбку.       Казалось, в её глазах расцветало счастье. Она знала, что найдет способ заговорить. Мы обе вздохнули. А мне, после, выдали чистую книжку.       Вскоре, мы отправились в ближайшие окрестности, искать бреши, как стали называть двери для чудовищ, и пытаться закрывать, параллельно отбиваясь не только от вылезшей нечести, но и от разных фанатиков, провозгласивших себя пупом земли. На вопрос, почему они не борются вместе с нами, мне не дали однозначного ответа. Одни говорили что, на общем хаосе и страхе можно выставить свой страх, другие, что на этом можно заработать. Но в итоге, все стояли в стороне и общая проблема легла на плечи нескольких человек.        Радовало одно, что сначала простые люди, а потом и верхушка общества, стали понимать, что есть способ спасти, закрыть, запечатать разрывы. Что не оскверняется больше земля и не гибнут люди, а значит и посевы взойдут и можно идти на охоту… И нам предлагали кров, дары и помощь, если понадобиться. Так за год мы прошлись по окраинам, и вернулись к себе в Убежище. И там, где ступала наша нога, стояли знамена (под защитой Инквизиции) и направлялись солдаты для обучения рекрутов и поддержки земель в безопасности.       Но каждая брешь давалась мне нелегко. Она меняла меня, испытывала мою волю и тело на прочность. Но я боролась, рычала от боли, но неслась вперед потока энергии, с которым притягивали меня эти врата. Меня защищали, отбивали и укрывали от всяческих атак существ, которые становились всё жестче и сильнее. Мой отряд никогда не сдавался. Разные люди и полу-люди, с разными техниками боя, все сплотились ради одной цели — спасти мир от исчезновения. И я в них верила, как в саму себя.       Сегодня мы вернулись. Потрепанные и довольные. Протрубили в рог наш приход, и народ хлынул. Нас обнимали, целовали, признавались в вечной любви, а мы шли, улыбались и мечтали завалиться около очага и заснуть. Накрыли столы, играла музыка и вино лилось рекой. Сегодня можно немного отдохнуть, забыть о смерти, и побыть свободным от обязательств. Эх, хорошие будут зарисовки.       Рядом со мной села моя защитница. Принесла еще вина, ударила бутылкой по моему стакану и заявила:       — За мою лучшую подругу!       Она была слегка пьяна, но даже сейчас не теряла самообладания. Я ответила тем же и выпила до дна. Слегка кружилась голова.       Мы стали вспоминать наши походы по грязным и душным пещерам с пауками, разрушенные деревни, с трупами невинных людей, фанатиков, гробивших свою и чужую жизнь ради забавы…но во всем, уже после, сидя у костра, мы находили и забавные моменты, которые давали немножко свежести в наше затхлое время. И улыбались, следя из-за кустов, как особо брезгливые очищали свою одежду сидя на берегу в нелепой сорочке. Как обнаженные убегали с визгом из озера ночью, потому что наступили на что-то склизкое и не удалось помыться. Или как у нашего рогатого спутника, пока он спал, пауки свили гнездо и с утра он орал, как резанный, потому что проснулся, а дышать нечем, думал замуровали лицо. И мы гонялись за ним, чтобы распутать, падая от смеха…       Потом к нам подсели еще рассказчики и гомон, разбавленный гоготом, до утра разносился по промерзлой почве Убежища.