Новое сердце

Небеса на коне, на осеннем параде…**

      - Вот и хорошо. Вот и славно, - суетился вокруг Арсения с Антоном невысокий довольно пожилой мужчина. – Сейчас тортик из холодильника достанем, и попьём чайку.       На этот самый тортик с жутковатыми кремовыми цветами Арс смотрел не без опаски, вспоминая, что видел подобный где-то лет десять назад последний раз. Сейчас магазины заполонили нежные йогуртовые десерты и чизкейки с ягодами всех форм и видов, но стоило делать поправку на то, что местная обстановка как раз тянула на тот самый пресловутый две тысячи седьмой, в который многие, судя по постам в соцсетях, очень хотели вернуться. Арсений, по доброте душевной, готов был всем им написать в личку адрес.       - Анатолий Петрович, да будет Вам, - Антон в который раз за недолгий визит подорвался, не сумев усидеть на месте. – Давайте я помогу. Отдыхайте.       - Так, - Анатолий Петрович со строгой заботой посмотрел на Шаста, который под его взглядом медленно осел обратно на старый школьный стул. – Я же говорил, Антош, что мне абсолютно нетрудно о вас позаботиться. Даже приятно, что вы нашли время для того, чтобы выпить чаю со стариком.       - Да какой Вы старик?! – Антон снова возмущённо вскочил, но уже не помочь, а просто от наплыва чувств.       - Какой-какой? – хитро улыбнулся Анатолий Петрович. – Самый обыкновенный. Могу паспорт показать. Там всё чёрным по белому указано: когда родился, сколько лет небо копчу.       - Он Вам врёт, - насупился Антон. – Я уверен, что лет двадцать Вам приписали, пока Вы отвернулись.       Арсений, не решившись вступать в разговор о возрасте, с интересом рассматривал стены небольшого кабинета, где органично сочетались старые-старые, скорее всего советских времён, портреты писателей и поэтов с какими-то картами сражений, кажется, нарисованными вручную, а на добротных деревянных полках были расставлены какие-то вещи, при более пристальном рассмотрении оказавшиеся так называемыми экспонатами импровизированного музея, в котором учитель, видимо, хранил всё, начиная от недурно сделанных поделок на историческую тему, и заканчивая какими-то гильзами, видимо, кем-то когда-то найденными на местной территории.       - Заинтересовались нашей скромной коллекцией? – по-доброму улыбнулся Анатолий Петрович, глядя на Арса. – Мы с Тамарой Ивановной предложили как-то ребятишкам поучаствовать в оформлении родной школы. И смотрите, в какие масштабы это выросло! И ведь продолжают приносить что-то иногда. Я даже подумываю ещё одну полочку сколотить, чтобы как-то сгруппировать по тематикам и историческим периодам.       - Но Вы же не историк, - всё-таки аккуратно заметил Арс. – Не хотелось сделать кабинет именно в литературных мотивах?       - Ох, милый мой. Я и историк, и литературовед, и математиком стану, если вдруг вот Антоша заболеет. Помнится, как-то неделю, когда он с гриппом лежал, вёл и математику, и физику, и даже информатику. Её, конечно, сложнее всего было. Компьютер я, конечно, освоил, но на уровне включения, выключения и поиска необходимой информации, а уж в то, как там всё устроено, решил не влезать от греха подальше.       - А тут пришлось? – улыбнулся Арсений.       - А как же? Когда дети смотрят на тебя и ждут, что ты им расскажешь что-то новое, просыпаются внутренние ресурсы организма. Так что теперь я готов рассказать и какие порты бывают, и чем отличается оперативная память от внутренней.       Антон смотрел на Анатолия Петровича горящими глазами и, если честно, Арсений начал его понимать. Старый учитель был не таким, как запомнились подобные в школе и в универе. Те безынициативно читали заученный годами материал, даже не интересуясь, понятно ли хоть что-то из потока сознания, извергаемом ими, тем, на кого, собственно, он и был направлен. Они давали какие-то замшелые домашки, выполнение которых доводило до зубного скрежета. Они напоминали Арсу загаженный птичками старый памятник в каком-то парке, в котором он однажды прогуливался. Вроде, и стоит себе на постаменте. Никого не трогает. Но зачем стоит, никто не знает. Анатолий Петрович был другим. Он, не молодясь, умудрялся поставить себя не как ментора, а как этакого старшего товарища, наставника, который и поможет, и подскажет, и пожурит, если сделаешь что-нибудь неправильно. Арсений даже успел пожалеть, что такой преподаватель не встретился ему в годы его обучения. Может, и побольше толку бы тогда из него вышло.       - Вы тортик-то берите, не стесняйтесь. Это ребятки из шестого класса подарили. Я уж их и отговаривал, и предлагал тогда вместе чаю попить и поговорить о том, как у них каникулы прошли, но что им? Конечно, им интереснее побегать по лесу и у речки полежать, пока погода позволяет. Тамара Ивановна обещала забежать на огонёк, но пока и её нет, а мне одному такую красоту не одолеть.       - Представляете, что они Вам на День учителя притащат? – фыркнул Антон, расправляясь попутно с солидным куском торта.       - Даже представлять боюсь, - картинно схватился за сердце Анатолий Петрович. – И главное, твержу же им, что главный их подарок мне – горящие глаза и знания в головах, но нет. Учебники с тетрадками дома забывают, а торты приносят.       - Ну это всегда так, - улыбнулся Арсений. – Это не значит, что они Вас меньше любят. Просто проявление любви у них вот такое.       - Понимаю я всё, конечно. И я этих оболтусов люблю, и хочу, чтобы у них всё получилось в жизни. Вот куда можно пойти, если не знаешь родного языка? На стройку? Конечно, любой труд важен и почётен, и, если, например, Миша Селезнёв захочет пойти работать прорабом, я не просто не буду его отговаривать, но и пожелаю счастливого пути, а потом с удовольствием въеду в построенный им дом престарелых, но ведь нельзя же всем строителями быть. Абсолютно точно нельзя.       - Миша Селезнёв, Юлька сказала, собирается в программисты, - с улыбкой заметил Антон. – Так что это теперь моя головная боль, а не Ваша. Русский язык с литературой ему там пригодятся постольку-поскольку, а вот математику с информатикой будем подтягивать ударными темпами.       - Я только сейчас понял, - поднял голову Арс от блюдечка с почти нетронутым куском торта, - а кто у вас иностранные языки преподаёт? Сейчас же без английского никуда.       - Тамара Ивановна, - отозвался Антон. – А я дополнительно уговариваю всех, кого могу, скачивать бесплатные курсы и их проходить, а ещё периодически устраиваю у себя дома коллективные просмотры фильмов на английском.       - И приходит кто? – Арсений всерьёз задумался, пользовался ли бы он такими подарками судьбы, если бы жил в подобном месте, или всё, что бы его интересовало – сходить потусить с друзьями куда-нибудь, а все эти учителя с их желанием запихнуть в непутёвую голову побольше информации, шли бы лесом-полем.       - Не так много, как хотелось бы, но человек десять обычно набирается. Кинотеатра-то у нас нет. Либо так, либо в город ехать.       - Так можно же дома с тем же успехом на ноуте посмотреть, - удивился Арс. – Зачем напрягать мозг и ходить к учителю? Я не против, если вы вдруг так подумали. Просто пытаюсь понять.       - Вы немножко лучшего мнения о местном материальном достатке, чем стоило бы, - грустно улыбнулся Анатолий Петрович. – Компьютеры есть не у всех, а у тех, кто ими обзавёлся, они не личные для ребёнка, а общие. Остались-то у нас тут, в основном, те, кто по какой-либо причине переехать не может. Работы здесь почти и нет – школа, продуктовый, хозяйственный, крошечная больница на два помещения, администрация и полиция. Те, кто работает, в основном, делают это через интернет.       - Или живность разводят, - пожал плечами Антон. – Кур, гусей, коз.       - А коров? – зачем-то поинтересовался Арс. – А лошадей?       - Лошадей точно нет, - помотал головой Антон. – На них тут ничего не заработаешь. Пахать на них и не надо, и нечего. Как транспорт использовать тоже бесполезно. Остаётся как развлечение, но у местных на такое денег нет, а городские не поедут – у них и поближе есть. Корова, вроде, у Марии Степановны была, но та её продала в прошлом году. Их тоже содержать тяжело.       Арсений молча уставился в исцарапанную поверхность стола и задумался. Компьютеров толком нет, поэтому информацию получать можно только из школы и, дай бог, из смартфона, хотя в наличии у всех школьников оных он тоже начал сомневаться. Развлечений никаких. Летом носись туда-сюда с собаками да ныряй в речку до посинения, а зимой, видимо, до этого же посинения бегай по лесу на лыжах. Работы нет, перспектив нет. Только уезжать, а, чтобы уезжать, нужны деньги, которых нет, потому что работы нет.       - Боже, - прошептал Арс. – Замкнутый круг.       - Ну что Вы? – тут же засуетился Анатолий Петрович. – Выход есть всегда, и даже не один. Вот мы всей школой работаем на то, чтобы он был. Не волнуйтесь так. У нас замечательные ребятишки, которые однажды станут замечательными взрослыми. Гораздо лучше и успешнее, чем мы.       Арсений пытался вспомнить, так ли всё было плохо, когда он приезжал сюда ребёнком? Казалось, что в те годы и народу было побольше, и такой мрачности не было, но стоило сделать поправку на то, что ему было пять, а когда тебе пять, вообще все взрослые проблемы кажутся далёкими и неважными. У него был злобный гусь, добрые дедушка с бабушкой, потакавшие всем его капризам, и лето, которое можно было проводить на речке, в поле или в лесу, и везде было весело и интересно. Возможно, в это же самое время местные взрослые едва сводили концы с концами и бежали в город за лучшей жизнью, а он этого не замечал за малостью лет.       - Арс, - Антон легонько задел мизинец Арсения своим, - всё нормально?       - Да, - будто вырвался из липкого кокона паутины Арсений. – Давай, может, на выходных устроим какой-нибудь кинопоказ?       - И Диму с Катериной обязательно позовите, - улыбнулся Анатолий Петрович. – Катюша мне как раз недавно говорила, что соскучилась по человеческому общению.       - Конечно, - подмигнул Антон.

***

      - Знаешь, мне кажется, что я начинаю понимать мысль о том, что в деревнях люди лучше, чем в городах, - Арсений в лёгкой задумчивости сидел на качелях и высматривал впереди дом Анатолия Петровича, который было видно самым краешком с этого ракурса.       - Нет, Арс, прости, но я не согласен. Люди везде одинаковые, если начинать разбирать их по косточкам. В деревнях, разве что, чуть меньше налёта усталости и ненужности, который ловишь, отрезанный от мира железной дверью в бетонной коробке.       - А здесь, кроме тебя, есть кто-то, кто переехал? Или все коренные? – Арс на ощупь протянул руку в темноту и почти сразу же почувствовал, как Антон взял её в свою.       - Про прямо переехавших не знаю. Серёга, например, раньше жил в городе, хотя родился здесь.       - А зачем вернулся?       - Про любовь к малой родине тебе не затирать, да? – фыркнул Антон. – Да родители совсем сдали, а переезжать не хотят, вот и пришлось самому перебираться. У него в городе девушка осталась. Почти невеста. Они иногда друг к другу ездят, но ни он, ни она насовсем перебраться не могут.       - Практически трагедия, - вздохнул Арс.       - Практически, - согласился Антон. – Но вот третий год уже пошёл, как всё это началось – Серёга прямо в одно время со мной приехал. Мы на этой почве и познакомились. А пока вывозят, так что считаю, что это не просто трагедия, а красивая история любви, возможно, с налётом некоторой трагичности.       - Поцелуешь меня? – Арсений говорил, даже не поворачиваясь, специально чтобы не видеть чужого выражения лица. После того сумасшествия на поле они толком и не поговорили даже.       В ночной тишине звук шагов и шелест ткани звучал чуть ли не набатом, поэтому, когда губ коснулись губы, Арс был, как сам думал, готов, но сердце всё равно забилось, больно колотясь о рёбра, а свободная рука вплелась пальцами в мягкие волосы, будто только это и удерживало Арсения в этой реальности. Язык то нежно проходился по губам, чуть задевая зубы, то сплетался с чужим, и всё это было так правильно, что щемило где-то в груди.       - Я не могу от тебя уехать, - прошептал Арс, когда смог оторваться от Антона дольше чем на пару секунд, но всё равно легонько потираясь своим кончиком носа о его. – И остаться тоже не могу, потому что ну как тут жить?       - Ну вот у Серёги с Юлей как-то выходит, - грустно пробормотал Антон, легонько гладя Арсения по скуле подушечкой большого пальца. – Может, и у нас выйдет.       - Да простит мне бог, если он существует, моё кощунство, но у них это не навсегда, потому что находиться здесь – желание не Серёги, а его родителей, которых однажды не станет. Прости. Правда, прости. Я понимаю, что звучу отвратительно.       - Ничего, - Антон успокаивающе коснулся тёплыми губами кончика Арсеньевского носа. – Ты только Серёге подобное не ляпни, а я мысль понял. А я сам хочу тут остаться, и это не зависит от чьей-то жизни или смерти.       - Да, - Арс почувствовал, как в груди опять что-то колет от подобной несправедливости. – Даже если тут перестанут рождаться новые дети и идти в школу, то ты тут минимум лет на одиннадцать ещё застрял. Я не смогу ждать тебя одиннадцать лет, Тох.       - Я понимаю, - от этого глухого обречённого тона в горле снова начал образовываться этот ужасный ком. Если подумать, раньше Арсений никогда не подходил под понятие плаксы, а свежий воздух, воспоминания и Антон его как-то размягчили до состояния лизуна из баночки.       - Но это не значит, что я готов от тебя отказаться, собрать манатки и уехать, - прошептал Арс. – Я буду бороться до последнего. Не знаю пока, как, но буду. Пока мы оба хотим быть вместе, я буду стараться сделать хоть что-то, понял меня? И дом этот чёртов я теперь, конечно, продавать не буду – куда я его продам? Куда ты пойдёшь? К Анатолию Петровичу?       - Наверное, со стороны кажется, что мне как-то поебать – есть ты, нет тебя, - как-то горько заметил Антон. – Это не так, если что. Я с ужасом понимаю, что ещё чуть-чуть, и прятать собственные чувства от тебя и от себя у меня больше не выйдет, а что делать в таком случае я не знаю. Пока можно отмахнуться, сказать, что всё несерьёзно, и как-то жить дальше. Я всегда так и делаю, если что-то хочу получить, но не могу. Проще убедить себя, что оно тебе и не было нужно. Знаешь, вот раньше хватало просто перед сном напомнить себе о том, что я тут ради детей, и не хотелось уехать, а теперь в любую свободную минуту как мантру это читаю, и всё равно, сука, не помогает.       Арс уже хотел что-то ответить, как Антон вдруг громко сглотнул и поднял на него подозрительно блестевшие в лунном свете глаза:       - Я не умею бороться за себя, Арс. И я не знаю, что с этим делать. И не могу тут всё бросить. И тебя бросить, кажется, уже тоже не могу. Что мне делать?       - Для меня всё уже серьёзно, - устало прошептал Арсений, легко касаясь губами чужой щеки. – Я уже не смогу отмахнуться и сделать вид, что ничего не было. Борись за меня, Тох. Если ты не можешь бороться за себя, а только за других, то борись за меня. Я без тебя не справлюсь. Мне нужна твоя помощь.       Антон, не ответив, снова поцеловал его, но не требовательно, а нежно-нежно, будто хоть так показывая, что на самом деле для него всё это значит.

***

      - И долго они ещё сюда таскаться собираются? – недовольно уставился Арсений на спины полицейских, неторопливо выходивших за забор.       - Пусть лучше таскаются, - горько отозвался Антон. – Так у меня сохраняются хотя бы какие-то иллюзии, касаемо их деятельности.       - Да нет у них никакой деятельности, кроме того, чтобы ездить тебе по мозгам. Нашли, блять, козла отпущения! Если на кого и надеяться, то на Серёгу. У него есть что нового?       - Нет, - вздохнул Антон, после визитов полиции всегда превращавшийся в бледную тень себя. – Хотя мне кажется, что в таком деле иногда лучше отсутствие информации, чем увеличение её количества.       - Боишься за других девочек? – спросил Арс больше для того, чтобы просто не молчать, чем из реального интереса. Он сам, зная в лицо только двоих, боялся за всех скопом, на всякий случай, и даже иногда, когда не спалось, молился кому-нибудь, кто услышит, чтобы больше ни с кем ничего не случилось.       - Боюсь. И за Машку боюсь. Уже столько времени прошло, а она всё не очнулась.       - Она – боец, - Арсений постарался придать голосу уверенности. – Она со всем справится.       - До сих пор поверить не могу, что это сделал кто-то из тех, кого я, возможно, на улицах встречаю. Может, здороваюсь даже. Может, спрашиваю, как дела. Он отвечает, а сам думает о том, найдут его или нет. Или не думает, - Антон раздосадовано толкнул кружку, и та немедленно упала на бок, благо, была пустая. – Как же страшно. За детей страшно. Вообще за людей страшно становится, когда такое происходит.       - А почему вы все поголовно решили, что это кто-то местный? Почему не гастролёр какой-нибудь? Может, она ушла куда, там на него натолкнулась, и он сделал своё гнусное дело, а потом выбросил её как ненужную игрушку?       - Потому что.       Антон явно сначала не хотел договаривать, но потом всё же решился:       - Потому что, во-первых, придумать себе какого-нибудь внешнего злодея и спихнуть всю вину на него – не более чем бегство от реальности, а во-вторых, я не всё рассказал тебе.       - В смысле? – тут же ухватился Арс за последнюю фразу. – Ты что-то знаешь? Что-то видел? Почему не рассказал?       - Я рассказал, но только Серёге. Он под страхом смерти запретил мне говорить об этом кому-либо. Так что, если он узнает, что я трепался, мне капец, - Антон грустно хмыкнул. – Машка чего-то боялась. Ходила вся дёрганая. Я пытался её разговорить, но она отмахивалась, а я не настоял. Думал, что с мальчиками проблемы. И в тот день я тоже её видел.       - Где? – не сдержался Арс.       - Просто на улице. Она странная какая-то была. Шуганулась, когда я её окликнул. И я тогда не остановил её, не удержал, не выспросил. Никогда в жизни себе не прощу, - Антон до побелевших пальцев вцепился в столешницу. – Серёга сказал, что я, видимо, последний её видел перед этим всем. А потом ещё я же её и нашёл. Если расскажу, они точно меня заберут. А я не тюрьмы боюсь, а того, что тот, кто это сделал, на свободе останется, а я даже защитить никого не смогу. Хотя, я и так не могу, получается.       Арсений на секунду вспомнил о том, как Антон, не запнувшись, соврал полицейским по поводу местонахождения его, Арса. Мог ли он и сейчас врать? Мог ли он всё это время врать? Почему полиция так сильно к нему приклеилась, а не разрабатывает всех остальных? Почему? Почему? Почему?       - Антох, - Арсений даже сам удивился собственному неестественному тону, - а ты точно больше ничего не знаешь? Может, что ещё? Просто скажи мне. Я постараюсь понять.       - Это ты так завуалированно интересуешься, не сам ли я её изнасиловал и чуть не убил? – горько вздохнул Антон. – Это ничего, если что. Нормально всё. Я не в обиде. Но я не знаю, как тебе доказать, что не я. Поначалу, когда полиция приходила, я всё думал, что могу сказать такого, чтобы мне поверили, а потом решил, что в общем-то всё равно. Если они меня подозревают, то и ладно. Мне от их подозрений не горячо, не холодно. А вот тебе, пожалуй, доказать хочется, потому что ты мне важен. Глупо, да? Мы тут о жутких вещах говорим, а я опять скатываюсь в сопли какие-то.       - Не глупо, - перебил Арс. – Не глупо, Антох. Мне очень важно слышать, что ты думаешь обо мне и о наших взаимоотношениях.       - Хорошо, - как-то механически кивнул Антон. – Но я всё равно понятия не имею, что сказать. Тут нет камер, которые в нужный момент засекли меня где-то в другом месте. У меня нет свидетелей. Я даже не знаю, когда всё это случилось, и что я в это время делал. И хорошо, наверное. А то, представляешь, узнаю, что ел картошку, например. Больше никогда к ней даже близко не подойду. А ещё я понимаю, что никто не должен верить мне на слово, потому что это неправильно. Я могу быть искусным лжецом, и водить всех за нос. Я бы не верил.       - Пока мне достаточно, если ты мне просто скажешь, что не делал этого. Просто скажешь. Только, прошу, не называй меня доверчивым идиотом. Я и так об этом знаю.       Антон поднял на Арсения глаза, синяки под которыми выделялись так сильно на бледной коже, будто были специально нарисованы в угоду какой-то новой моде:       - Я этого не делал.       В голове пронеслись слова Серёги, который ни на чём не настаивал, но просил помнить о его мнении касаемо ситуации, если вдруг Арсения одолеют сомнения.       - Ты не обязан мне верить, если что. Блять, я просто почему-то хочу доказать… Сам не знаю, нахуя. Никакие там чувства не должны стать…       - Я тебе верю, - оборвал Арс. – Я с тобой, помнишь? Помнишь о том, что борьба продолжается, пока мы оба этого хотим? Борьба продолжается сейчас. Если я буду бороться не только с обстоятельствами, несправедливостью мира и тараканами в твоей голове, но и с полицией, что ж, так тому и быть.       - Спасибо, - одними губами произнёс потрясённый Антон.

***

      - Маше стало хуже, - похоронным голосом заявил Антон, ввалившись в комнату к Арсу.       - Насколько? – по-деловому отозвался Арсений, в пару щелчков закончив деятельность на этот вечер и закрыв ноут.       - Серёга сказал, что не критическое состояние, но нехорошо. До текущего времени оно было стабильным.       - Так это значит, что она борется. Вот увидишь, завтра пойдёт улучшение. Это как в жизни – нужно оттолкнуться от дна, чтобы всплыть, - на самом деле, Арс сам понимал, что нёс абсолютную чушь, никак не относившуюся к реальности, но Антона требовалось срочно успокоить, и если для этого нужно было соврать, то и ладно.       - Новостей по поискам этого гада тоже нет, - Антон тяжело опустился на кровать, привалившись плечом к Арсению, и затих.       - Вот Маша очнётся, и всё расскажет. Этот урод не отвертится, - сквозь зубы процедил Арс.       - Я боюсь, что она такая не одна, - вдруг прошептал Антон. – Боюсь, что есть, были и будут ещё, если не положить этому конец.       - Но они ничего не расскажут, - Арсений не спрашивал, а утверждал. – И то, что случилось с Машей, явно заставило их молчать ещё старательнее. Если они, конечно, есть.       - Господи, хоть бы не было, - промычал Антон, практически не разжимая напряжённых губ и зажмурившись. – Хоть бы я ошибался. Ты меня спрашивал, что бы я загадал на звезду. Я бы загадал остановить тогда Машку и не пустить её никуда. Даже если бы мне это стоило встречи с тобой. Даже если бы мне это стоило жизни. Обижаешься?       - Во-первых, - Арс положил щёку на кудрявую макушку, - я бы всё равно приехал сюда, и у меня не было бы шансов в тебя не влюбиться. И если ты сейчас хочешь что-то сказать по поводу формулировки, то, молю, заткнись. Во-вторых, не обижаюсь. Я бы тоже загадал что-то подобное.       Повисшая тишина не была некомфортной или давящей. Наоборот, слушать чужое мерное дыхание было уютно.       - А где ты её видел? Давай сходим и попробуем прикинуть, куда она могла идти? Можем посчитать разрыв по часам, поискать какие-нибудь следы.       - В детектива решил поиграть? – со странным раздражением поинтересовался Антон.       - Почему поиграть? – огрызнулся Арс, подхватывая тон разговора. – Если эти специалисты нихуя не делают, а всё ждут, пока ты признаешься, и они закроют дело, то надо брать всё в свои руки. Кто мешает походить, посмотреть, поспрашивать? Ты-то в школе занят, но я за ноутом сижу часа три-четыре в день, а в остальное время вполне могу заняться.       - Арс, я тебе, блять, напомню, что этот урод чуть не убил ребёнка. Разбил ей голову каким-то камнем. Она выжила чудом. Хочешь за ней отправиться в больницу? Да пожалуйста! – Антон, отстранившись, до боли сжал плечи Арса и смотрел с искренней яростью.       - А что ты предлагаешь? Сидеть и ждать у моря погоды? Долго ждать придётся. Сам же говоришь, что другие девочки потенциально в опасности. И да, - Арс, не понимавший резкой перемены настроения, злобно шипел, - напомню тебе, что мне не двенадцать, и я не маленькая девочка, не способная себя защитить.       - А я тебя напомню, что даже огромные взрослые мужики бессильны против удара камнем по голове со спины, - Антон уже почти кричал.       - Так я, блять, не глухой и слепой, и умею оборачиваться временами.       - А ещё ты, блять, в единственном экземпляре, и проверять твою удачу на тебе же я не позволю! – Антон резко впечатался губами в губы, грубовато сминая их и сразу же раскрывая языком. – Придурок, блять, бессмертный.       - Это ты так переживаешь что ли? – в перерывах между поцелуями уточнил Арс, слегка расслабившись.       - Ну конечно, - Антон уже не выглядел злым – только смущённым и грустным.       - Над выражением эмоций мы с тобой, конечно, ещё поработаем, - ехидно фыркнул Арсений. – А то так подерёмся ещё.       - Прости, - Антон мягко целовал родинки на щеках. – Меня иногда несёт дальше, чем я соображать успеваю. Я как подумал, что с тобой что-то случиться может, так и завис.       - Я понял, - целомудренное касание губами губ. – Я не буду подставляться, чтобы ты во цвете лет не хватанул инфаркт.       - Тем более Серёга там излазил каждый миллиметр, после того, как я ему рассказал.       - Нашёл что-нибудь?       - Не знаю, - Антон устало улёгся головой Арсу на колени и тот послушно запустил пальцы в волосы, прочёсывая. – Мне, по крайней мере, не сказал. Допускаю, что там могла валяться какая-нибудь моя зажигалка – я в той стороне часто курю. Курил.       - Я не знаю, что делать, - вздохнул Арсений. – Очень хочу тебе помочь, но не знаю, как. Ненавижу чего-то не знать.       - Ты мне и так помогаешь, - Антон легонько толкнул Арса в солнечное сплетение и, когда тот лёг, переместился так, чтобы улечься головой где-то в области груди. – Кто бы ещё стал так со мной возиться?       - Ты всерьёз так думаешь или лукавишь? Только честно.       - Всерьёз. Я искренне считаю, что мои страдания-стенания на фоне того, что сейчас происходит с Машей и её родителями, а также на фоне потенциально существующих других жертв, и яйца выеденного не стоят, но ты по какой-то неизвестной мне причине считаешь их заслуживающими внимания.       - Дурак ты такой, конечно. С высшим образованием, работой, лоб здоровый такой, а дурак, - Арс невесело хмыкнул. – Во-первых, хватит обесценивать то, что ты чувствуешь, сравнивая с переживаниями других. Кому-то, может, ногу оторвало, так что теперь мне не переживать, что шоколадного мороженого в магазине нет?       Антон фыркнул, но было понятно, что мыслью он не проникся, в очередной раз плюнув на себя. Арсений уже даже не удивлялся этому, понимая, что, если им удастся остаться вместе, то впереди их ждёт огромная работа.       - А во-вторых, - Арс сделал небольшую паузу, чтобы собраться с мыслями. – А во-вторых, мне, по некоторым причинам, интересно всё, что с тобой происходит. Я с восторгом буду слушать, даже если ты мне будешь рассказывать про то, как удачно помыл голову. Понимаешь?       - Арс.       - Помнишь, что я говорил тебе сделать, если вдруг захочется обесценить мои чувства?       - Я не хочу обесценивать, - Антон приподнял голову, чтобы, видимо, смотреть прямо в душу. – Просто не понимаю, как так получилось. Я же совершенно обычный.       - Ты совершенно особенный, - улыбнулся Арсений и аккуратно подхватил пальцами кудряшку-пружинку где-то у самого уха.       - Тогда для тебя слова вообще ещё не придумали, - Антон по-кошачьи потёрся щекой о футболку, сминая ткань.       - Обычно друзья говорят, что я ебанутый. Те, кто повежливее, что с нюансами. Можешь выбрать что-то из этого.       Антон упёрся руками в матрас и подполз поближе:       - А если не хочу выбирать из этого?       - Придумай что-нибудь своё – я не против, - Арс улыбнулся, с нежностью глядя глаза в глаза.       - Как насчёт космического? Или невероятного?       - Думаешь, во мне есть что-то от пришельца? – Арсений без задней мысли забрался пальцами под чужую футболку с целью пощекотать, да так и оставил ладони на горячей коже, увидев в глазах напротив отголосок чего-то доселе незнакомого.       - Я уверен, что ты прилетел с какой-нибудь Альфа Центавры. На Земле таких не бывает, - Антон приблизился аккуратно целуя.       - Получается, прилетел ради тебя? – хитро улыбнулся Арсений. – Не слишком ли много чести?       - Так, может, не ради. Но случайно увидел, и отменил все дела, - хихикнул Антон.       - Так и было. Отвечаю, - Арс со всей серьёзностью поцеловал чужие губы снова. И снова. И снова.       Остановиться, казалось, было нереально. Как-то на краю сознания вспомнилось, что на человеческом теле масса мест для поцелуев, поэтому, долго не раздумывая, Арсений спустился губами к шее и ключицам, так растягивая ворот чужой футболки, что в нормальном состоянии уже проклял бы себя трижды за порчу вещей, но тут только задумался, не проще ли её снять, раз так мешается.       - Арс, Арс, - Антон шептал как-то хрипло и неуверенно, - ты это просто? Или нет? Мне важно.       - Что просто? Что непросто? – Арсений и так не особенно хорошо соображал, а стиль изъяснения Антона вообще не помогал.       - Ну то есть ты что-то подразумеваешь? Или мы просто целуемся? – Антон, казалось, покраснел настолько, что приближался по колеру к ковру, висевшему на стене.       - Меня абсолютно поражает то, как ты избегаешь слова «секс», но спишем на слишком близкое общение с детьми и особенности профессии. Нет, знаешь, я сейчас собираюсь обслюнявить тебе шею, а потом пойти поиграть с Шариком.       - Да? – как-то странно поинтересовался Антон, будто бы чуть грустнея. – Хорошо.       - Да, господи, блять, нет, конечно, - взвыл Арс, внутренне думая, приближает ли его использование обращения к Богу и мата в одном предложении к аду. – Я собираюсь стащить с тебя эту идиотскую футболку и целовать, пока у меня губы не отвалятся.       Антон просто молча потянул ткань вверх, соглашаясь со сказанным, и внешний мир отключился напрочь. Наверное, где-то за окном дул ветер, зажигались и гасли звёзды и гуляли люди. Возможно, хотя и вряд ли, даже кто-то хотел зайти в крохотный домик, но двоим, которые лежали на старой скрипучей кровати было не до них. Этим двоим было вообще не до всего, потому что у них были они, и этого было даже немножко больше, чем один маленький человек способен осознать.       - Всё в порядке? – Арс, с которого футболка тоже как-то незаметно пропала, знал, что по плечам и шее сейчас расходятся неровные красные пятна – так у него проявлялось смущение, и надеялся, что Антон слишком занят поцелуями, чтобы заметить эту дурацкую особенность. – Я имею в виду, мы не торопимся?       - А ты считаешь, что торопимся? – брюки не скрывали значительного натяжения в районе паха, а ладони замерли, перестав сжимать ягодицы Арса, и это, к слову, было неприятно.       - Я считаю, что мы неприлично тормозим, но хочу быть уверен, что тебе комфортно, - Арс прижался ближе и легонько поцеловал Антона прямо в родинку на самом кончике носа. – Если что, мы можем остановиться в любой момент.       - Единственное, что я уяснил из твоей пламенной речи, ты хочешь пойти дальше. Поправь меня, если я выдаю желаемое за действительное, - Антон, будто, с трудом выстраивал предложения длиннее двух-трёх слов.       - Хочу, - хрипло пробормотал Арсений, красноречиво толкнувшись бёдрами, чтобы проехаться своим пахом по чужому.       - Отлично, - пробормотал Антон и, не отставая действиями от слов, забрался пальцами под резинку мягких спортивных штанов, из которых Арс в честь жизни в деревне, практически не вылезал.       Арсений, которому дали зелёный свет, на ощупь нашёл пуговицу чужих брюк и аккуратно расстегнул её, а затем медленно потянул за язычок молнии, боясь случайно зацепить чувствительную кожу.       - Как ты относишься к минетам? - Арс кое-как стащил чужие штаны до колен, надеясь, что дальше Антон там сам как-нибудь справится.       - В теории? – Антон, кажется справляться не спешил, тяжело дышал и вообще выглядел то ли так, будто пробежал стометровку без подготовки, то ли так, будто планировал прямо в эту секунду отправиться к праотцам от перевозбуждения.       - На практике, - Арсений показательно спустился поцелуями к середине чужого живота и замер, ожидая вердикта. – Обещаю, что ничего не откушу.       - Положительно, - Антон отвёл взгляд, покраснев, кажется, ещё сильнее. – Только если тебе самому хочется.       - Нет, знаешь, я обычно просто так спрашиваю, - хмыкнул Арс. – У меня тут важный вопрос назрел: а ты, Тох, случаем, не девственник?       - А какой ответ предпочтительнее?       - Честный.       - Нет, но я понимаю, почему ты спросил, - Антон так и смотрел куда-то в потолок, не в силах отвечать глаза в глаза. – У меня не особо большой опыт, да и практики давно не было. Спать со мной, наверное, неловко. Прости.       - Спать с тобой восхитительно, - Арсений провёл губами по члену прямо через ткань трусов. – Насколько давно практики не было?       - Ну, года три? – голос неуверенный, будто боящийся, что Арс испугается и сбежит.       - Значит будем рассчитывать на инстинкты, - улыбнулся Арсений, стягивая чужое бельё куда-то к штанам. – Мышечная память нам тут тоже вряд ли поможет.       Язык аккуратно обвёл крупную головку, чувствуя солёный привкус естественной смазки.       - Я вот сейчас на всякий случай спрошу, у тебя съедобной смазки нет случайно? – Арс дразняще скользил губами по стволу. – Если нет, на слюне справимся, но мало ли.       Антон медленно покачал головой, зачарованно наблюдая за движениями Арсения.       - Я тоже как-то, когда ехал, не планировал тут кому-либо сосать, - почему-то молчать не удавалось. Видимо, так проявлялось волнение.       - Я вообще чаще всего дрочу насухую, - вдруг пробормотал Антон, снова отведя взгляд. – Не то чтобы так больше нравилось, но тут купить смазку нереально, а в город ради этого гонять – бред.       - Понял, - Арс всё примерялся к тому, насколько глубоко может взять, чтобы позорно не закашляться. – Поделюсь своей. А потом общую купим.       - Говоришь так, будто собираешься остаться тут, - сквозь закушенную губу слова разбирались плохо.       - На какое-то время точно, - Арс на пробу пропустил в рот член почти наполовину, но тут же отстранился, понимая, что навык утерян, пусть и не безвозвратно. – Я же говорил, что просто так ты от меня не отвяжешься.       - А ещё ты говорил, что не сможешь жить тут.       - А ещё я могу откусить тебе член, так что аккуратнее с выражениями.       - Ты обещал, что не откусишь.       - Это он, блять, запомнил, - возвёл глаза к потолку Арс. С членом у рта это смотрелось несколько комично и слегка порнушно. – Помоги лучше.       Арсений взял Антона за руку и положил её себе на затылок, намекая. Тот неуверенно пропустил волосы между пальцев, поглаживая. Арс вздохнул, понимая, что грубо насаживать его на собственный член Антон не будет, что было вполне ожидаемо, поэтому, помогая себе ладонью, он вернулся к прерванному было занятию, стараясь вспомнить, как там оно вообще было-то. Отсутствие секса в его жизни продолжалось, конечно, покороче, чем у Антона, но, видимо, это не работало как с плаванием и велосипедом. Не делал полгода минетов – учись заново.       К счастью, партнёр ему достался не просто замечательный, а невероятный вообще – нежный, чуткий и при этом очень чувствительный. Стоило аккуратно погладить мошонку пальцами, с нажимом провести по головке языком, слегка застонать, потому что, боже, наконец-то он может касаться как того хочется, Антон отзывался. Антон тяжело дышал, закусывал губы, сжимал руки в кулаки, захватывая покрывало, и иногда совершенно несдержанно коротко всхлипывал, и это не просто распаляло ещё сильнее, а ещё и очень стимулировало на то, чтобы сделать лучше.       - Арс, Арс, - шёпот в ушах мешался с собственным пульсом. – Подожди.       - А? – Арсений поднял голову, вопросительно глядя на смущённого донельзя Антона. – Я что-то не так сделал?       - Всё так. Только я сейчас кончу через несколько секунд, если ты продолжишь.       - А наш интерактивчик не за этим затевался, разве? – чуть удивился Арс.       - Не хочу сейчас так, - прошептал Антон. – Иди ко мне, пожалуйста.       Арсений послушно поднялся и плюхнулся рядом, надеясь, что это испытание не станет для кровати последним. Антон тут же повернулся и навалился сверху, целуя без малейших сомнений. Не то, чтобы у Арса были какие-то проблемы с брезгливостью, но партнёры и партнёрши у него были разные и понятия о том, можно ли целоваться после того как кто-то кому-то отсосал тоже были разные.       - Ты сверху или снизу? – щёки красные-красные, но в глазах столько желания, что просто затапливает с головой.       - Сейчас снизу лежу, но можем поменяться, - фыркнул Арс, прекрасно понимая, о чём его спросили. – А ты?       - По-всякому могу, - Антон снова прижался губами к губам, видимо, решив собственную неловкость глушить поцелуями. Не сказать, что Арсению это не нравилось.       - Предлагаю подобные эксперименты оставить до более серьёзной подготовки, - Арс заёрзал, стараясь стащить с себя трусы.       - А сейчас что? – Антон снова спустился поцелуями на шею, слегка царапая нежную кожу зубами.       - В кулачок и на бочок, блять, - Арс еле удержался от стона, почувствовав наконец-то Антона кожа к коже. – Кулачок предоставишь?       У Арса естественной смазки даже с избытком – пачкает всё вокруг, но плевать; у Антона ещё остатки слюны, но он всё равно несколько раз проводит языком по собственной ладони, а потом опускает руку вниз, обхватывая, прижимая плотнее, двигая кулаком в каком-то космически-правильном ритме. Арсений, вспомнив, что услышать их может разве что Шарик, но тот поймёт – даром что кастрированный, перестаёт сдерживаться, сбиваясь на стоны разной степени громкости, глуша особенно откровенные с помощью бесстыдного сжатия зубов на чужих ключицах, засосы на которых с успехом скроет рубашка.       Арс чувствует чужой оргазм за пару секунд до его наступления по тому как Антон весь напрягся, по тому, как задрожала рука, сбиваясь с ритма. Сперма тепло брызгает куда-то на живот, и Арс, боясь, что дальше придётся самому, уже тянется рукой вниз, чтобы перехватить, как чувствует, что ласка не прекращается, снова становясь ритмичной, как губы легко касаются каких-то особенно чувствительных точек на челюсти, а потом зубы чуть прикусывают мочку уха.       - Не останавливайся, - сил хватает только на этот хриплый выдох, потому что уже хочется. Хочется, но ещё чуть-чуть не хватило.       - Конечно, - этот шёпот возле уха, большой палец, по кругу ласкающий головку и укус где-то у основания шеи – слишком много, чтобы сдержаться.       И долгие минуты, чтобы отдышаться и вернуться в реальность.       - Точно засос останется, - Арс с деланым неудовольствием изучал себя в зеркале, не удосужившись одеться – зачем?       - У меня тоже, - усмехнулся Антон, развалившийся на кровати звёздочкой.       - У тебя рубашкой закроется, а вот на меня вся деревня пялиться будет.       - На тебя и так пялятся. Надо ж было как-нибудь дать понять, что ты занят, - буркнул Антон, снова покраснев.       - А, ага.       Арсений решил, что чуть позже подумает, как на подобное реагировать. Вообще-то ревность – мерзкое чувство, от которого нужно избавляться, но было, чёрт его дери, приятно смотреть на это воплощённое смущение. Значило ли это, что иногда можно чуть-чуть потакать своим слабостям?       - И что, даже не скажешь ничего? – Антон поудобнее устроился на кровати, явно не планируя с неё слезать в ближайшее время.       - Скажу, но ты опять будешь сомневаться в моей способности чувствовать то, о чём я говорю, - фыркнул Арсений и любовно погладил красноватый след на шее кончиками пальцев.

***

      - Арсений, здравствуйте, Вы что тут? Антошу ищете? – растеряно стоя посреди школьного двора Арс меньше всего рассчитывал на встречу с Анатолием Петровичем, но признал, что в ней определённо нуждался.       - Здравствуйте! Нет, мне бы, наверное, Тамару Ивановну.       - У неё сейчас ещё один урок, но Вы не стесняйтесь. Заходите-заходите. Сейчас я Вам чаю налью. У меня снова тортик есть, но в этот раз вафельный.       Подгоняемый поощрительными репликами, Арс дошёл до знакомого уже кабинета и почти привычно уселся за первую парту, запомнив, что Анатолий Петрович не любит, когда ему мешают ухаживать за гостями.       - Я подумал, что, наверное, если это подойдёт вашей школе, мог бы вести уроки изобразительного искусства, мировой художественной культуры, черчения для желающих. У меня, правда, нет соответствующего образования. И опыта преподавания тоже нет. Но мне и зарплата не нужна. Просто подумал, что могу быть полезным.       - Это же замечательно! – глаза напротив воодушевлённо загорелись. – Конечно, официально оформить мы Вас не сможем, наверное, но, если Вы действительно готовы делиться знаниями, то ребята это обязательно оценят. Вы кушайте тортик, кушайте. Сам покупал. Как раз думал кого-нибудь угостить, а тут Вы прибыли. Судьба.       - И Вы не думаете, что я не справлюсь? – озвучил Арс сходу свой самый главный страх. – Я же никогда в жизни с детьми не работал.       - Все с чего-то начинают, - пожал плечами Анатолий Петрович. – Когда Антоша пришёл впервые, у него коленки тряслись так, будто он не в класс идёт, а на орбите выходит в открытый космос без скафандра. И не помогло образование-то. Всё постигается в практике, мальчик мой.       - И Вы тоже боялись?       - Конечно, - усмехнулся Анатолий Петрович. – Пуще вашего боялся. Тогда и нравы построже были, и к званию учителя требования повыше.       - Думаете, что сейчас проще?       - Нет, упаси Господь. Думаю, что сейчас по-другому совсем. И вы, молодёжь, в эту реку вливаетесь гораздо успешнее. Нам, старикам, только и остаётся, что у вас учиться и стараться не разбиться о камни.       - А, если честно, то как тут с финансированием? Мне не зарплата нужна, а материалы всякие для ребят.       - С этим плохо, - погрустнел старый учитель. – Почти все ресурсы идут на городские школы, потому что там и олимпиады, и кружки на любой вкус, и медали, и будущая гордость страны учится. Мы по остаточному принципу. И то, всё, что приходит, Тамара Ивановна, в основном, на ремонт пускает, потому что учебники и новые парты - это хорошо, а целая крыша – ещё лучше. Но Вы только не опускайте руки. Что-нибудь да изыщем.       - Ничего, - пробормотал Арс, подсчитывая, что удастся купить в ближайшее время, чтобы не пришлось ущемлять бизнес. – Мне один хороший человек сказал вещь важную. Я не помню формулировку, но помню суть: пока я здесь нужен, я останусь. Вот и я решил собезьянничать и следовать этому же принципу.       - Антоша всегда был очень добрым мальчиком, - улыбнулся Анатолий Петрович. – А Вы кушайте тортик, кушайте. Не стесняйтесь.

***

      - Юля, я кому говорил, что солнце в уголке – дурной тон? – Арс с улыбкой уставился на карандашный набросок, который на следующем уроке планировалось залить акварелью.       Поверить в то, что в одночасье ты стал учителем очень сложно, и Арсений справлялся с этой задачей постольку-поскольку, периодически выпадая из темы урока и возвращаясь только после оклика от какого-нибудь ученика. Единственным, что примиряло с суровой реальностью, было то, что детей в этой школе было действительно немного – если суммировать по всем классам, сорок три человека, поэтому проблем с запоминанием практически не было. Часть он уже видел, когда Антон всё-таки собрал ребят на просмотр фильма на английском. С частью познакомился уже в стенах школы. Вопреки опасениям, они оказались весьма обаятельными и неконфликтными, и к знаниям тянулись весьма охотно, хотя Антон, смеясь, говорил, что на подобное ещё очень сильно влияет предмет, который ты пытаешься впихнуть в непутёвые головушки.       Антон вообще воспринял новость о новой деятельности Арсения странно. Сначала, конечно, удивился, а потом подошёл ближе и серьёзно уставился глаза в глаза:       - Это и есть твой способ бороться?       - Не совсем. Кажется, твоё сумасшествие заразно. Прямо чувствую, как рядом с тобой становлюсь лучше. Аж противно, - Арс усмехнулся, но чужой прямой взгляд выдержал с честью. – Если остаться здесь – единственный способ на данный момент быть с тобой, значит двигай вещи – я переезжаю.       - Арс, ты не обязан…       - Кажется, мы что-то говорили про важность личного выбора и иже с ним, а ты опять всё позабыл.       - Я не уверен, было ли это личным выбором или вынужденными действиями, - Антон угрюмо ковырял носком кроссовка пол.       - Про обесценивание моих чувств, кажется, речь тоже уже шла, - Арсений иронично поднял брови, улыбнувшись краешком губ. – У меня, если что, есть план. Я собираюсь преподавать так плохо, что все сбегут от меня, прихватив родителей, по другим сёлам, деревням и городам за лучшей жизнью, а я заберу тебя в Москву.       - Не ври, - Антон притянул Арса к себе, нежно целуя куда-то в висок, - ты будешь замечательным учителем. Даже не сомневаюсь.

***

      - Арс, - Антон взволнованно влетел в кабинет, который выделили Арсению, с размаху усевшись на жалобно скрипнувший стул.       - Что-то страшное случилось? – Арс аккуратно приблизился и легонько коснулся своими пальцами чужих, нервно подрагивавших.       - Нет. Не знаю, - Антон горестно выдохнул и, кажется, даже сжался немного. – Помнишь, говорил тебе, что меня Оля беспокоит? Ведёт себя почти так же, как и Маша.       - Помню, - Арс старался сделать тон голоса как можно размереннее, чтобы ещё больше не взбудоражить Антона, который и так явно не знал, куда себя деть. – И мы тогда решили, что нельзя на неё давить, чтобы не сделать хуже.       - Она подошла ко мне и попросила зайти завтра вечером. О чём-то хочет поговорить.       - Думаешь, оно? – помрачнел Арс.       - Если честно, я бы предпочёл, чтобы она мне в любви призналась. Всё лучше, чем это.       - Да просто скажи уже, что тебе хочется потешить собственное эго, - невесело усмехнулся Арсений.       - Да-да, именно его, - в том же тоне отозвался Антон.       - Мне завтра уйти?       - Можешь, по сложившейся традиции, посидеть в саду. Если поймёшь, что дело не об этом, свалишь.       - А как же там хранение секретов и преподавательская этика? – Арс подначивал скорее по инерции, чем из надобности.       - Всё так, - выдохнул Антон отчаянно. – Я просто боюсь за свою реакцию. Не знаю, как поведу себя, если услышу то, что мы с тобой ожидаем. Просто надеюсь, что ты меня подстрахуешь, если что.       - Всегда, - кивнул Арс спокойно, будто они миллион раз так делали.

***

      - Как там Машенька, Антош, ты не знаешь? – Анатолий Петрович, собравший их на очередное чаепитие с тортом, выглядел расстроенным, что, как заметил Арс за последнее время, ему было не свойственно.       - Не говорят ничего нового, - вздохнул Антон, остервенело ломая чайной ложечкой сухой корж. – Значит всё стабильно. Стабильно плохо.       - Бедная девочка, - вздохнул пожилой учитель и на пару секунд отвернулся. – Я уверен, что всё будет хорошо. Арсений, как у Вас дела? Есть ли среди детишек будущие художники?       - Насчёт художников не знаю, но, вероятно, будет скульптор. Так в восемь лет божественно лепить из пластилина не каждый сможет!       Арс постепенно начал понимать Антона с этими его восторгами по поводу чужих детей, дарящих ему каляку-маляку с комментарием: «это Вы». Ему пока никто подобного не дарил, но даже по собственной реакции на чужие крохотные достижения он уже понял, что равнодушным остаться не сможет. Надо взять у Анатолия Петровича пару уроков по изготовлению полок – будет ставить на них в кабинете маленькие шедевры прежде чем их заберут куда-нибудь в Третьяковку.       Когда Юлька, скрипя зубами, всё-таки нарисовала солнце над лесом не в углу, а потом ещё и тени наложила, он был готов собственноручно сколотить рамочку и повесить это над кроватью. Остановило его только то, что художница забрала работу домой, чтобы подарить маме, но Антон всё равно весь вечер слушал, какую красоту потерял этот дом в лице этой замечательной картины, и, смеясь, пообещал поговорить с Мишкой на дополнительных занятиях по информатике о цене шедевра живописи. Может, удастся полотно-таки заполучить.       - Спрятались? – кругленькая розовощёкая Тамара Ивановна всегда передвигалась по школе с улыбкой и имела поразительный нюх на тортики. – Не ждали?       - Ждали-ждали, - тут же подскочил со своего места Анатолий Петрович, галантно отодвигая даме стул и, дождавшись, когда она присядет, отправляясь за кружкой и чайником.       - Антоша, ты не представляешь, какая у меня для тебя хорошая новость! Нам закупят компьютеры. Немного – всего четыре, но всё же. Ура?       - Ура, - кивнул Антон, солнечно прищурившись. – А то пиратская Винда очень плохо работает на наших доисторических монстрах.       - Не обижай моих зайчиков, - притворно насупилась директриса. – Мы их с Павлом Сергеевичем ещё выбивали. Он тогда директором был, а я начальные классы только вела.       - Ну Вы же понимаете, что зайчики поизносились. Шубка облезла. Пора им на пенсию, - довольно фыркнул Антон, доламывая свой кусок торта.       - Можно организовать компьютерный клуб, - воодушевлённо заметил Анатолий Петрович.       - Или исторический, - подмигнул Антону Арс. – Показывать ребятам, какие компьютеры были до их рождения.       - Это всё равно не раньше Нового года, - улыбнулась Тамара Ивановна. – Пока работаем с зайчиками.       - Если на новые компьютеры встанет Автокад, я вам такое черчение устрою – закачаетесь. Детей без экзаменов в университеты возьмут, - мечтательно протянул Арс.       Уже не особенно тёплое солнце пробивалось лучами сквозь мутноватые стёкла и заставляло жмуриться. Происходившее ощущалось невозможно правильно. Наверное, ни разу в жизни он не чувствовал себя так хорошо в компании людей, не считая бабушки с дедушкой, но это семья – совсем другой уровень.       - А Димочка сегодня, вроде, чуть попозже зайдёт, - вспомнила Тамара Ивановна.       - Надо ему и Катерине тоже тортик оставить, - кивнул Анатолий Петрович.       Арс довольно откинулся на спинку стула. Ещё и Дима придёт. Добавить в этот коктейль Катю с Серёгой, и готов рецепт счастья для одного конкретного Арсения Попова. Как мало ему, оказывается, надо было. Или как много – тут точно не разберёшь.       Дверь открылась, и Арс уже был готов с вялой от переваривающегося в желудке торта радостью поприветствовать Диму, но в кабинет зашёл хмурый Серёга.       - О, а вы тут все? – на лице проступила непонятная печаль и, вроде бы, сочувствие. Кому? Чему?       - Сергей! – обрадовался Анатолий Петрович. – Вы так вовремя. У нас есть тортик, и мы обязаны Вас угостить.       - А я пришёл Вас задержать, - как-то хрипло отозвался Серёжа, старательно не смотря на Антона.       - Что? Почему? – встрепенулась Тамара Ивановна. – Глупости какие-то. Кого это «Вас»? Анатолия Петровича что ли? Это точно какая-то ошибка. Серёженька, давайте чаю налью и поговорим. Это недоразумение обязательно разрешится.       - Ничего не разрешится, - Арс отстранённо заметил на чужом лице проступающую ярость. – Маша очнулась.       - О, какая же радость, - всплеснула руками Тамара Ивановна. – А при чём здесь Анатолий Петрович?       Арсений как-то сразу понял, при чём, пытаясь дышать поглубже и не делать резких движений. Лучше бы его глупый мозг работал помедленнее. Где-то под столом он на ощупь нашёл ледяную влажную ладонь Антона и крепко сжал её в своей.       - И вы всей полицией решили поверить глупой девочке, которая могла сказать что угодно, а не мне? – Анатолий Петрович не выглядел растерянным или обескураженным, не пытался угадать, в чём именно его обвиняют, напротив, он был собран и, будто бы, зол. – Понимаете, что она могла обидеться на то, что я, например, поставил ей двойку?       - Но Вы не ставили, - выдохнул сквозь зубы Серёга, который явно держал себя в рамках только из-за служебного долга.       - Я сказал «например», если у Вас проблемы со слухом, - зло выплюнул Анатолий Петрович.       - Зачем камнем? – Арс бы никогда в жизни не узнал этот голос, если бы не видел, что рот при звучании этого вопроса открывал Антон.       - И ты туда же, - хлопнул по столу ладонями пожилой учитель. – Потому что она пообещала рассказать тебе, дурья ты башка. А ты же у нас сердобольный – пошёл бы спасать эту шлюху малолетнюю. А от чего спасать? От судьбы? Она выполняла своё предназначение.       Арс почувствовал, как ладонь в его руке мелко затряслась. Видимо, наступило время для поддержки не только метафорической, но и вполне реальной:       - Просто не добили или так и планировали? – никогда в жизни он не думал, что сможет с таким спокойствием спрашивать такие вещи.       - Она не дёргалась, - пожал плечами Анатолий Петрович, ответив на вопрос сполна.       - Но Вы же в первых рядах вышли на поиски, - прижала ладони к щекам Тамара Ивановна.       - Если бы я сказал вам и её родителям, что шлюхе шлюшья смерть в канаве, кто бы меня понял? Пришлось изображать поиски. Честно говоря, я не переживал – был же уверен, что поздно что-то делать.       - Какое счастье, что Дима так не считал, - пробормотал Арсений.       - Как же так? – Тамара Ивановна смотрела на коллегу, видимо, надеясь, что всё это глупая шутка. Слёзы лились сплошным потоком. – Дети же Вас так любят.       - И я их люблю, - удивлённо ответил Анатолий Петрович. – Дети – прекрасные создания, и я делаю всё, чтобы сделать из них достойных членов общества. Шлюхи – совсем другой класс. Им не нужно образование. Им нужно стоять на трассе и помалкивать. Я даже обеспечивал им больший комфорт. А эта. Неблагодарная.       - Им? – зацепился за слово Серёга с профессиональной цепкостью.       - Конечно, - как что-то само собой разумеющееся сообщил пожилой учитель. – Вы что действительно думали, что шлюх так мало? Проедемся до трассы? Я вам покажу парочку мест – вы живо растеряете свои иллюзии. Да и пользоваться одной и той же шлюхой долго нельзя – они привыкают, а им это вредно. Единственная их прелесть в новизне.       - Боже, боже, - Тамара Ивановна всхлипывала, прикрывая скривившийся рот ладонью.       - А почему Вы не переживали, что она очнётся и всё расскажет, что она, собственно и сделала? – Арсений из последних сил давил в себе начинавшуюся истерику.       - Я был уверен, что она умрёт. Зачем ей жить? Она не смогла стать хорошей шлюхой, а никем больше ей быть не дано, значит она должна умереть. У всех есть своё предназначение. Вы увидите. Я всегда выбирал правильно. Вы можете посмотреть. Кто спился, кто на панель ушёл. Кто-то поуезжал, и я потерял их из виду, но, думаю, и там картина та же. А всё потому что я вижу людей насквозь. Вот Антон добрый дурачок, Вы, Арсений, тёмная, конечно, лошадка, но в принципе неплохой человек. Вам на пользу общение с Антошкой пошло. И школа наша на пользу. Ну а шлюхи, они всегда были и будут, тут уж ничего не попишешь.       - Так, ладно, - отрезал Серёга, - я больше так не могу. Ещё пара вопросов, и до участка он не доберётся. В канаве найдут дней через несколько, а искать я буду долго. За дверью ещё двое, так что дёргаться не советую.       - А чего дёргаться? – спокойно пожал плечами Анатолий Петрович. – Проедусь с удовольствием. Вы же ничего не докажете – эта беседа шла не под протокол.       - Я, блять, мостик из положения стоя делать десять лет учился из принципа, и тебя посажу, - выплюнул Серёжа. – Даже если мне на это потребуется ещё больше времени.       Арс с Антоном и Тамарой Ивановной сомнабулически вышли за полицейскими и, посмотрев, как Анатолия Петровича посадили в машину и увезли, неожиданно встретились взглядами.       - И что теперь делать? – директриса растеряно смотрела на Арсения, будто он мог подсказать ей стратегию дальнейшего поведения.       Арс хотел, было, что-то ответить, но вдруг вспомнил, как ел торт, улыбался, а рядом с ним сидел человек, насиловавший девчонок и чуть не убивший одну из них безо всякой жалости, и почувствовал резкий спазм в желудке. Он успел лишь отвернуться к газону, на который его тут же и вырвало. На спину успокаивающе легла родная огромная ладонь и слегка погладила по рубашке.       - Пойду я чего-нибудь от давления выпью, - пробормотала Тамара Ивановна. – У меня ещё кружок вечером. К этому времени надо бы постараться не слечь.       Арсения мелко трясло, а во рту обосновался противный привкус собственной рвоты.       - Пойдём до туалета, - как-то отстранённо сказал Антон, разворачиваясь к школе.

***

      Не в силах куда-то идти после недолгих водных процедур, они уселись на старые ступеньки у входа в здание, надеясь, видимо, на то, что учеников пока нет, и те не удивятся, увидев двух своих учителей в таком состоянии.       - Антох, знаешь, в чём основное дерьмо всего этого? – вздохнул Арс, испытывая потребность говорить хоть что-нибудь. – В том, что он остался офигенно интересным человеком, классно преподающим свой предмет и горящим учениками и жизнью. Только оказалось, что он ещё и насильник и практически убийца, чего абсолютно не стыдится, потому что, видимо, поехавший крышей. Нас как-то с детства учат, что плохие люди прямо плохие – выглядят мерзко, разговаривают гадко, и все поступки их отвратительные. Ну вспомни любого злодея из мультиков. А тут приятный человек, интересный собеседник, выглядит располагающе. Я теперь вообще не знаю, во что верить в этом мире.       - Верь в любовь, - как-то хрипло отозвался Антон.       - Думаешь, это самое главное в жизни? – спросил Арсений, не особенно рассчитывая на ответ.       - Не думаю. Знаю. Очень хочу, чтобы люди берегли друг друга. И любили. Нет ничего важнее этого, - Антон повернулся к Арсу лицом, и тот тут же заметил и блестящие глаза, и нервно подрагивающие уголки губ. – Помнишь, ты что-то говорил про мужское плечо, которое ты готов предоставить, если мне захочется поплакать? – по щекам скатилась пара солёных капель.       Арс помнил, причём сказал он это больше в шутку тогда, когда добрый час рыдал на груди у Антона после просмотра слайдов, чтобы сгладить лёгкую неловкость, но сейчас это никакой шуткой не было.       - Моё плечо в твоём распоряжении всегда, когда тебе это будет нужно, - очень серьёзно сообщил Арсений, надеясь, что это не звучало издёвкой, потому что ею оно ни в коем случае не подразумевалось.       Антон молча уткнулся ему куда-то в место соединения шеи и плеча, обнимая и прижимаясь сильнее. Арс мимоходом подумал, что он, возможно, все эти два года воспринимал Анатолия Петровича даже не как старшего товарища, а как этакого доброго дедушку, всегда готового помочь и поддержать, и всю глубину этой, поселившейся внутри Антона в одночасье боли он даже боялся определять. Самым отвратительным было то, что он снова ничем не мог помочь – только быть рядом. Оставалось лишь убедить самого себя в том, что эта форма помощи тоже нужна, а порой только она и применима.       Они придут домой, заварят чай и будут долго-долго молчать. Или говорить. Но важно одно – они будут рядом друг с другом. Будут беречь друг друга по мере сил. И любить. Обязательно любить.

***

      - А это, если кто не узнал, Солженицын, - удовлетворённо показал Павел Алексеевич на фото пожилого мужчины, висевшее на свежевыкрашенной стене. – Давно пора было обновить эти ваши раритеты.       - Ваш кабинет, Павел Алексеевич, ваши правила, - улыбнулась Тамара Ивановна, которую новый учитель русского и литературы тоже зазвал на импровизированную экскурсию.       - А на полки эти поставим книги – будет вроде местной библиотеки.       - И правильно, - Арсений с лёгким содроганием реагировал на любые упоминания об Анатолии Петровиче, поэтому, когда Павел Алексеевич, быстро ставший Пашей, сказал, что приглашает желающих для генеральной уборки и мелкого косметического ремонта класса, они с Антоном согласились, не раздумывая.       - Ляся приедет – жена моя – и будет вести хореографию с физкультурой.       - Замечательно, - сложила руки на груди Тамара Ивановна. – Люди нам всегда нужны.       После громкого ухода Анатолия Петровича из школы забрали нескольких учениц. Арс даже не удивился, когда услышал среди них имя Оли, надеясь, лишь, что и у неё, и у остальных девочек всё будет хорошо. Маша на учёбу тоже не вернулась, но против визита Антона к ней в больницу возражать не стала. Арсений тогда поехал с ним и нервно курил возле машины, пытаясь чем-нибудь занять руки. Антон вышел только спустя пару часов и упал в объятия практически с разбегу, ничего не рассказывая. Единственное, что он тогда упомянул: Маша его простила. Арс не чувствовал за ним вины и предполагал, что ученица была схожего мнения, но понимал, что Антону это было важно, поэтому просто прижал к себе крепче, давая время на возвращение в реальность.       Дело, по словам Серёги, шло тяжело, но доказательная база потихоньку собиралась. Его, конечно, к работе даже с материалами не допустили, но через каких-то знакомых детали узнавать удавалось. Арсений почему-то был уверен, что справедливость восторжествует. Может, потому что Серёжа как-то, смеясь, показал, как встаёт на этот самый мостик. Что там какой-то Анатолий Петрович?       - Арсений Сергеевич, - вернула Арса в реальность Тамара Ивановна, - как у Вас дела с историей? Осваиваетесь потихоньку?       - Если Вы найдёте историка, благодарен буду и я, и дети. У ютуб-каналов с лекциями поменьше просмотров, конечно, будет, но они переживут как-нибудь, думаю.       - Историк? – повернулся Паша заинтересованно. – У меня есть одна знакомая девочка. Очно, конечно, без шансов, но, если организовать дистанционные уроки, думаю, она могла бы и согласиться. Оксаной зовут. Спросить?       - Конечно! – вместо Тамары Ивановны ответил Арс. – Мы с Антоном даже проектор купили для просмотра фильмов – можем организовать для занятий.       - Арсений Сергеевич, - улыбнулась директриса, - Вы наш добрый фей. Как только Вы к нам пришли, всё будто бы начало налаживаться.       Арс понимал, что это, скорее, стандартное улучшение неизлечимо больного перед смертью – тридцать восемь учеников в сумме говорили об этом весьма явно, но Арсений знал, что они всё равно будут учить каждого, чтобы у всех этих тридцати восьми детей появился выбор, как и говорил когда-то в прошлой жизни Антон, лёжа на пледе в поле под метеоритным дождём, скрытым густыми облаками.

***

      - Арсений Сергеевич, - Юля выглядела преувеличенно довольной, - а Вы подарите нам по Вашей футболке, если мы закончим год на отлично?       - Только если по всем предметам, - усмехнулся Арс, не скрывавший своей основной деятельности от учеников. Всё равно раскопают. – А какую хотите?       - С крестиками. Про службу спасения. А Миша Селезнёв хочет «я перестал высыпаться».       - Если он намерен всё-таки сдать информатику на сто баллов, как обещает Антону Андреевичу, она ему пригодится. Сдаст – подарю.       - А у Вас на сайте написано, что готовится новая футболка – покажете? – Мила подскочила откуда-то сбоку и обняла Арсения за талию.       - Покажу, - Арс подмигнул и потрепал ученицу по коротко стриженым волосам. – Позже.       Сначала опытный образец нужного размера должен был приехать из Москвы для человека, в честь которого делался. Простая чёрная футболка с розовым стикером в области сердца и хештегом #этомоё. Возможно, Арсений тоже немного был собственником.       Главное, что теперь он был не один. Он берёг, он любил – всё по заветам Антона. И его в ответ берегли и любили, а значит, мир был не так уж и плох.       - Спорим, я угадаю, что на этой футболке написано? – влезла Ира в их маленький кружок.       - Попробуй, - прищурился Арс, чуть по-лисьи сморщив нос.       - Там что-то про любовь, - категорично заявила девочка.       - Ну это-то понятно, - лукаво протянула Юля. – Вопрос, что именно?       - Что-то завуалированное, - тут же включилась Мила.       - С чего вы вообще это взяли? – попытался невозмутимо пожать плечами Арсений, чувствуя, как предательская краска приливает к щекам.       Девочки вместо ответа просто переглянулись, захихикали и убежали куда-то в туалет, оставив собственного учителя в растерянных чувствах.       - Неужели так заметно? – вопросил он в пустоту коридора.       - Очень, - раздался откуда-то из-за спины голос Димы.       - И что делать?       - Любить.       - Потому что это самое главное в жизни?       - Молодец, - Димка легонько похлопал Арса по плечу и обогнал, куда-то торопясь.        Ну любить так любить. Это он умеет. Спросите хотя бы у Антона Шастуна.

И если вокруг одно лихо,

И привычное нам слишком тонко,

Люби всех нас, Господи, тихо!

Люби всех нас, Господи, громко!**