Отражение прошлого, или Никто здесь не говорит о Вэй Усяне

Глава Цзян чувствовал взгляд Лань Ванцзи физически. Ваньинь потянул носом воздух и, наконец, смог посмотреть ему прямо в глаза. Кажется, он даже разглядел что-то на этом безэмоциональном лице. Однако Цзян Чэн лишь моргнул и перевел взгляд на пустой стол подле Ханьгуан-цзюня. Сердце пропустило удар. Его рядом не было. Усянь мог быть там, сидеть рядом со своим мужем, будто ничего и не произошло. Но он отсутствовал. Цзян Чэн осмотрел другие столы – Вэй Ина вообще не было в составе делегации Гусу Лань. Взгляд остановился на Лань Цзинъи, и выражение лица Ваньиня стало мягче. В его глазах плескалось так много: вина, сожаление, благодарность. Парень смотрел в ответ, однако, удивительным было то, что его эмоции, в отличие от младшего из Нефритов, прочитать было невозможно. Цзян Чэн чувствовал, как на него косятся другие, и не будь он собой, возможно, кто-то посмел бы даже спросить напрямую о том, почему весь совет не спал ночью из-за мужского голоса, выкрикивающего его имя. Но все предусмотрительно молчали. А потом пришел Он. Не взглянул ни на него, ни на мужа. Прошел и сел на отведенное ему, оказывается, место, после чего Не Хуайсан продолжил совет как ни в чем не бывало. По спине Цзян Чэна поползли мурашки. Больше он не позволял себе смотреть в сторону Вэй Ина, чтобы не вызывать лишнее любопытство, вернул лицу привычную напряженную серьезность и старался унять желание уйти скорее из зала, чтобы крепко прижать к себе шисюна. Вэй Усянь выглядел при этом невозмутимо. Но он видел все: кто молчал, кто демонстративно не смотрел в их сторону, кто перешептывался. Было достаточно одного его взгляда, чтобы заставить их проглотить языки. Конечно же, они потом опять будут болтать за спиной. Он успел и забыть, каково это… Такие же взгляды были среди адептов, когда он пререкался с учителем во время обучения в Гусу. Такая же тишина была в его присутствии, когда он овладел тьмой. Такой же шепот он слышал, когда они с шиди заходили в зал советов, будучи еще совсем юными. Все так же. И сейчас его раздражало, как и тогда, не то, что косые взгляды были направлены в его сторону – они всегда его мало заботили – а то, что присутствующие смели обсуждать Цзян Чэна. Раньше Вэй Усянь подначивал бы их, говоря в лицо о снобизме, лицемерии, спросил бы прямо, что именно так увлеченно эти люди обсуждали. Однако теперь заклинатель прекрасно понимал, что пересуды закончатся лишь тогда, когда им не будут давать поводов для разговоров, когда их будут игнорировать. Вэй Ину просто хотелось сделать так, чтобы его присутствие не навредило больше никому. Именно поэтому он попросил Хуайсана об отдельном месте, а тот сразу понял, что такой вариант его размещения выгоден и ему в том числе – конфликты никогда не делали чести главе клана, проводящему совет. Больше никаких провокационных действий. Лишь один раз Усянь, не удержавшись, мазнул взглядом по Цзян Чэну, замечая напряжение в его плечах. Сразу возникло желание: прижаться, как когда-то раньше, скорее даже как в детстве, когда одним объятием можно было отвлечь от тревог. Мысли роились в голове Вэй Усяня, и он молчал, мало вникая в дела кланов, прислушался лишь тогда, когда заговорили о Ночной охоте, планируемой в последний день совета. Хотелось поучаствовать, но теперь он не в клане. Ни в чьем. Да и куда ему, с этим слабым телом, способным управлять лишь тьмой. Как только объявили перерыв, он, сорвавшись с места, вышел из зала и направился в сторону безлюдных на данный момент садов главы Не, зная, что Цзян Чэн вряд ли последует за ним. Перерыв означал, что у заклинателей появилась возможность обсудить дела лично, а не праздно распивать чай под щебетание птиц. Да и Вэй Усяню нужно было о многом подумать. Ваньинь заметил то, как шисюн покинул зал, но идти за ним было действительно не сподручно, и у него оставалась надежда, что им удастся пересечься вечером. Но вечером Вэй Ин не пришел. Мужчина даже начал волноваться и честно ждал его, но пришлось лечь спать одному. Если тот хотел уехать сразу, то зачем тогда был сегодня на совете? Ждал, что Цзян Чэн сам ему предложит быть рядом? Нужно было предложить? Он же ушел от Лань Ванцзи, чего тогда Цзян Чэн ждал?.. На следующий день глава Цзян едва скрывал напряжение оттого, что не увиделся с шисюном, и теперь выискивал его взглядом, почувствовав облегчение только тогда, когда тот пришел, опять же последним. Он не уехал. Ваньинь теперь плохо понимал, что происходило, но он был рад его видеть. Соскучился. Разве без Вэй Ина проще, чем пустить его снова в дом и сердце, страшась, что тот может вновь его покинет? Ваньинь просто… боялся принять это решение. Следующим вечером Усянь тоже не пришел к нему в покои. Зато пришел Цзинь Лин. Цзян Чэну пришлось рассказать о том, что происходило между шисюном и им, и этот разговор был недолгим – они оба не выдержали. Племянник слишком нервничал и отказывался принимать все как есть, поэтому Цзян Чэн отпустил его, дав пищу для размышлений. И себе тоже. После того как озвучил что-то вслух, становится проще понимать и расставлять приоритеты. Вэй Усянь же эти два дня шатался по садам Юдоли бесцельно. Не Хуайсан выделил ему отдельные покои, еще и недалеко от него самого, а потому они два вечера подряд праздно пили вино и вспоминали годы молодости. Вэй Ин давно так не смеялся. Он забыл, как это – проводить время в компании с другом за кувшином вкусного вина, не тревожась о шуме и правилах. Ему отчаянно хотелось прийти к Цзян Чэну, но он отчетливо понимал, что его присутствие приведет лишь к новым сплетням, да и все нужно было обдумать здраво, а не срывая голос от удовольствия во время близости. Кроме того, Ваньинь так и не сказал, нужен ли он ему рядом. Он даже не сказал, позволит ли ему жить в Ляньхуа. А было бы здорово, поселиться в небольшом домике у озера, ранним, или не слишком ранним утром ловить рыбу, чтобы после приготовить ее, например, в остром соусе. Они делали так с шиди: еще совсем юными ловили рыбу, иногда даже голыми руками, и, разведя костер, чтобы ее тут же сготовить, за беседой фантазировали о том, как было бы оно, не будь они теми, кем являлись. Цзян Чэн тогда жутко злился, возмущался, говорил, что их судьбы решены, у них обязанности и доля каждого определена, но тем не менее после он обязательно добавлял, что ни за что в жизни не доверит своему шисюну готовку рыбы. Именно эту фантазию он однажды и показал в своем сне супругу, совершенно ненамеренно. Прекрасно понимая утром, что все это так и останется фантазией. Вряд ли Лань Ванзци, несмотря на его слова, был способен отказаться от обязанностей, от того, кем он был – братом главы клана, опорой и поддержкой. Да и Вэй Ину видеть в этом сне супруга было странно, но в этом он себе не признавался. Как и в том, что он всегда знал – его пребывание в Гусу будет недолгим. Вино все меньше скрашивало дни, горные туманы пронизывали зимой холодом, от которого не спрятаться, а яркое, такое близкое солнце слишком быстро пробегало по небосводу, прячась за близко расположенными горными массивами, не давая собой насладиться. Как Вэй Ину казалось, его дни спасало только тепло близкого человека, но и оно грело не изнутри, а лишь прятало от холода снаружи. Прятало его настоящего и от самого Усяня, возможно, даже умышленно. То и дело все его воспоминания Лань Ванцзи мягко переводил в другое русло, а просьбы супруга жить новой жизнью, не просить прощения и не благодарить, только сильнее взращивали ощущение собственной слабости. Он определенно поговорит спустя время с Лань Чжанем и сделает все, как полагается, после завершения совета. Главное, теперь супруг понял, что в этот раз его намерения – не шалость, а наконец-то попытка жить собственной жизнью. Желание исправить то, из-за чего он наказывал себя своей же ненавистью. Вэй Усянь больше не вернется в Юньшэнь. И, может быть, наконец-то займется развитием собственного ядра. Кажется, теперь появился повод? И все же, несмотря на то, что он знал, как ему поступить, заклинатель понятия не имел, куда ему податься после. Стоило ли возвращаться в Юньмэн? Он пока не знал. Знал только, что без Цзян Чэна задыхался, и надеялся, что будет хотя бы возможность посещать его. В общем, было тревожно… Но Вэй Ин все же позволил себе не думать об этом до завершения совета. Тем более, ему и дело подвернулось. В их последние посиделки с Не Хуайсаном, когда тот понял, что не раздобудет ни одной подробности из отношений его друзей, прежде чем упасть в пьяное бессознательное состояние, он попросил помочь его адептам на Охоте. Якобы в благодарность за отдельное место в зале советов. Усянь не думая согласился. Это был малая плата за то, что он получил поддержку от хозяина Юдоли. Кроме того, это немного, да развлекло бы и самого Усяня. На следующий день все собрались в отведенных для них местах перед территорией, где должна была проходить Охота. Все приветствовали участников, пока сам глава Не, пусть и пытался это скрыть, но мучался от головной боли. Хуайсан щурил глаза и старался не смотреть на снег. Ваньинь наблюдал за ним некоторое время, прежде чем понять причину такого поведения главы Не. Цзян Чэн вскинул бровь: неужели нажрался? Когда только успел, да и с кем? Однако Хуайсан между тем все равно контролировал ситуацию вокруг – он предусмотрительно рассадил их с главой Лань, хотя претензий к нему у самого Ваньиня не было, да и от Лань Сичэня неприязни не исходило. Но, возможно, мужчина смотрел недостаточно внимательно. Усянь мелькал то тут, то там, пока не выбрал себе место для наблюдения за церемонией открытия Ночной Охоты. Он прокручивал Чэньцин в руках, чем особенно напрягал стоящих рядом заклинателей. Выглядел он свежо и бодро, вызывая почти обиженный взгляд у Хуайсана. Вэй Ин улыбнулся: друг явно боролся с похмельем, видимо, не успел выпить отвар, но судя по пристальному взгляду, очень хорошо помнил об их уговоре. В ответ он подмигнул главе Не, намекая на то, что и он обо всем помнил. С неба срывался снег, дул легкий ветер. Идеальная погода для нечисти, затаившейся в лесах Нечистой Юдоли. Вэй Усянь посмотрел на адептов, которые выстроились в шеренги перед большим гонгом и задержал взгляд на Лань Юане. Вчера юноша хотел с ним поговорить, но пока не время. Он и сам не знал, что сказать воспитаннику. После Вэй Ин перевел взгляд на Цзян Чэна, пристально следящего за его юньмэнцами. Удивительно, но если главы кланов Юньмэн Цзян и Гусу Лань вели себя спокойно, то между их адептами ощущалось очевидное напряжение. Наверное, будет даже разумно, если ни те, ни другие не победят. Вэй Ин ухмыльнулся. Стоило прозвучать гонгу, как Усянь ловко исчез из внимания окружающих. На самой Охоте все оказалось проще простого. Несколько темных тварей он погнал к адептам клана Не, позволяя тем самим с ними управиться. От нескольких избавился сам, не дав другим адептам их поймать. Его действия были незаметными, но весомыми. Никто не сможет придраться. Надо платить по долгам. В конце концов, главная цель – уничтожение нечисти. В небе то и дело вспыхивали вспышки разных цветов, сигнализируя о том, адепты какого клана справились с нечистью. Цзян Чэн про себя считал, и его радовало то, сколько темных тварей уничтожили его адепты. Долгое время счет шел практически ровно, и все же клан Не вырвался вперед. Неужели? Ваньинь посмотрел пристально на Не Хуайсана, но в ответ получил лишь мягкую улыбку, тут же скрываемую за веером. Цзян Чэн тихо выдохнул, считая, что это не столь высокая плата, все могло бы быть хуже и более невыгодно для клана. После охоты в главном зале развернулся огромный пир, который пропустить было невежливо, но и присутствовать особо не хотелось. Завтра все должны были разъехаться по домам, включая клан Цзян. И нужно было перехватить Вэй Ина раньше, которого, к слову, на самом пире не оказалось вовсе. Адепты клана Лань ушли раньше, у них скоро отбой, и Цзян Чэн, тоже уже разобравшись со всеми формальностями, хотел покинуть пир в поисках шисюна. Но глава Не присел рядом, подлил ему вина, сам при этом свою пиалу лишь пригубив, тут же пряча лицо за новым веером подстать его одеяниям. Хуайсан стал болтать о постороннем, спрашивал, что Ваньинь думал о совете и как провел время в Юдоли, прежде чем поближе подобраться: – Ох, глава Цзян, буду благодарен, если не забудете передать мою благодарность Вэй Усяню. Он поймет за что. К слову… – Хуайсан прошептал, где именно можно было найти шисюна. Выждав еще немного времени, Цзян Чэна откланялся и сам, сославшись на дела. Пока он шел, успел разволноваться – вдруг Вэй Ин уже передумал и совсем не хочет в Ляньхуа? Каким же придурком он будет тогда себя чувствовать. Костяшки пальцев негромко постучали по двери. Вэй Ин вздрогнул, чуть не выронив палочки с мясом – заклинатель попросил принести ужин к нему, чтобы не оставаться на пире. Он отложил еду и торопливо встал, подошел к двери: – Кто? – Я, – сердце у Ваньиня забилось чаще. Разволновался отчего-то еще сильнее, будто бы он хотел украсть, будто бы ему обязательно должны были отказать. Но поворачивать назад уже поздно. Да и не хотелось. Дверь открылась, как показалось Цзян Чэну, спустя вечность, хотя прошло лишь пару мгновений. Стоило ему увидеть шисюна, как слова застряли в горле, и голос вышел сиплым. – Я думал ты уже уехал.