Отражение прошлого, или Никто здесь не говорит о Вэй Усяне

Слишком много дел навалилось на главу Цзян в период чушу*. Нельзя сказать, что они не виделись с Усянем – засыпали и ели они вместе – но для иного времени не хватало. Усталость все ярче проявлялась на лице мужчины, что вызывало волнение у Вэй Ина. Тот старался помогать в делах днями, а вечерами надоедал с заботой, от которой у Ваньиня не было сил отказаться. Он стал даже привыкать к ней… Нежность, которая появлялась между ними, вдруг оказалась для обоих тем еще испытанием. Удивительным было то, что после ссор они не ломали мебель друг другом, не занимались сексом, а неловко пытались говорить. Неловко, а оттого многое вслух так и не произносилось. Цзян Чэн зачем-то думал об этом, хмурился мыслям, которые не хотели складываться в голове в что-либо вразумительное. Возможно, виноват в этом был Вэй Усянь, который сейчас носился по покоям. У Ваньиня не было сил вникать в происходящее, а его шисюна это устраивало. Вэй Ину было бы сложно объяснить, зачем он возился с курильницей необычной формы, являющейся еще и древним артефактом. Объяснять, откуда она, тоже не хотелось. Несколько лун назад ее прислал Лань Ванцзи вместе с некоторыми его другими вещами, про которые Усянь успел и забыть. Вещи и одно короткое письмо. Говорить об этом не было смысла, да и его намного больше волновала усталость Цзян Чэна, которая, кажется, съедала того изнутри. – Вот. Эта вещица должна помочь расслабиться и отдохнуть, погрузиться в приятные сны, – заклинатель очень много работал в последнее время над ее усовершенствованием и хотел ее опробовать, желая избавить их обоих от уже редких, но все же кошмаров. Вэй Ин положил благовония во внутреннюю чашку курильницы и поджег. Дым красивым потоком завихрился, а после стал водопадом стекать вниз, наполняя комнату теплыми хвойными ароматами. – Что там у тебя? – Ваньинь вяло покосился на столик, принимая в объятия мужчину. – Неважно. Должно помочь, – Усянь вытянулся рядом в постели, уже предвкушая, какими отдохнувшими они проснутся. Они уснули моментально. Так же быстро они и проснулись. Проснулись? Вэй Усянь сел, не сразу понимая, что это были не их покои. – Что за?.. Полумрак. Редкие свечи и талисманы освещали пространство, зелеными бликами играли под сводами пещеры. В углу куча тряпья, будто чья-то лежанка, а рядом булыжник, который заменял стол. На нем разбросаны свитки и кисти, а ниже стояли грязные пиалы. Где-то что-то тихо шуршало. Пещера на Луаньцзан?! Он определенно спал. Но чей это было сон? Он здесь один? – Цзян Чэн?! – Мгх… Чего кричишь? – Ваньинь оказался рядом, закопошился внизу. – Что за… – А-Чэн! – Вэй Усянь обернулся на голос и вдруг замер. Глава Цзян недовольно смотрел на шисюна снизу, сидя на полу. Громкий голос Вэй Усяня посреди сна бил по нервам, а потому Ваньинь не сразу заподозрил что-то неладное. Тело ощущалось странно, а окружение было незнакомым. Нет, забытым. Цзян Чэн встал, отряхнулся, поправил одежды, натыкаясь пальцами на завязку, которой на поясе быть не должно. Это сон? У него другие одежды во сне? Мужчина посмотрел на руку и вскинул брови – та была меньше, моложе, мягче. Ваньинь коснулся лица, ощупал челку, которая была значительно короче. – А-Чэн… – Вэй Усянь подошел ближе, осматривая мужчину, – Небо… Это точно сон… Ты… – обеспокоенно. – Что я? – Совсем юный… Неужели… Цзян Чэн, ты это ты или мое воспоминание во сне? – Чего? – ситуация для Ваньиня не становилась понятнее. – Я же сплю, видимо, мой? – Значит, ты это ты, – Вэй Ин выдохнул. – Тогда чей это именно сон? Твой или мой? – Небо, да что происходит, что ты несешь? – Курильница, – Усянь взмахнул руками, указывая на окружение. – Артефакт. Позволяет видеть совместные сны, осознавать себя в них, взаимодействовать с окружением. Я над ней так много работал, хотел, чтобы… чтобы у нас сон был хорошим. Чтобы ты смог отдохнуть… – А меня не забыл спросить? – Все должно было быть… приятнее. Видимо, артефакт еще не стабилен. – Блять, Вэй Ин, – Цзян Чэн потер переносицу и посмотрел осуждающе, но на таком юном лице выражение было не пугающим, а милым для Усяня, в итоге эффекта возмущение не произвело. Цзян Чэн в целом выглядел сейчас скорее беззащитным, и Вэй Ин поймал себя на мысли, что не мог отвести взгляд. Между тем Ваньинь посмотрел в сторону: – Надо выбираться, видимо. Как мы вообще тут оказались? Мы в пещере Фумо? Разве там не должен быть выход? – Но его там нет, – тихий голос неожиданно раздался за их спинами, и они оба обернулись. В тенях можно было заметить очертания худощавого мужчины: одежды распахнуты, небрежная прическа, алый, но при этом тусклый взгляд, на бледной коже груди ярко выделялся шрам от клейма. – Какого… – Вэй Усянь замер, с нескрываемым удивлением уставившись на себя прошлого. Цзян Чэн тоже застыл. Как это возможно? Ваньинь вдруг с ужасом осознал, что почти забыл, как Вэй Ин выглядел раньше, в прошлой жизни, и сейчас ощутил сильный укол вины за это. Как он мог забыть?.. Первое время, когда Усянь только переехал в Ляньхуа, он помнил. Видел мнимые родинки, тянулся к знакомым местам, которые больше не были такими значимыми. Он чувствовал вину за то, что смотрел ночами на спящего Вэй Ина и представляет его другим, думал, каким он мог бы стать, если бы… А теперь виноват в том, что забыл его прежнего? – Вэй Ин... – Цзян Чэн произнес одними губами, а лицо исказилось горечью. Можно ли так болезненно скучать по тому, кто и так с ним рядом? – Шиди. Решил навестить? – юноша расплылся в улыбке и вышел на свет, переставая быть просто призраком в тени, приобретая четкие черты. Вот теперь Вэй Ин занервничал, он переводил взгляд с одного на другого, и ситуация ему совершенно не нравилась, особенно не нравился взгляд, с которым Цзян Чэн смотрел на него прошлого. Он настоящий был здесь. А то не Вэй Ин. То есть, то прошлый Вэй Ин. Плод воображения. Часть сна. Воспоминание. Чье? – А-Чэн, нам нужно проснуться… Цзян Чэн коротко кивнул. Им нужно было проснуться, но отвести взгляд было выше его сил. – Шиди, ты куда-то торопишься? – юноша неторопливо, уверенной походкой подошел к Ваньиню, протянул руку и прохладной ладонью нежно коснулся щеки. Так осязаемо… – Почему так смотришь? Тоже скучал? Улыбка широкая, спокойная. Наглая. Знакомая. Темный заклинатель не обращал внимания на Вэй Ина, будто того здесь и не было, а сам Усянь не рисковал предпринимать каких-либо действий, пока только наблюдая – было неизвестно, чей это сон и как воспоминание могло себя повести. Видимо, курильница не собиралась поддаваться его формулам и творила свою магию. Поэтому заклинатель тянул. А еще хотелось посмотреть на реакцию Цзян Чэна. Зачем? Ответ искать не хотелось. Ваньинь моргнул пару раз, не отстраняясь, и только теперь опустил взгляд на распахнутый ворот ханьфу, отмечая, как Вэй Ин исхудал. Он видел его таким? Острые скулы, темные круги под глазами. Осунулся. Он выглядел сейчас намного хуже, чем при их встрече в этом месте, когда они решили разыграть уход Усяня из клана. Выглядел как перед смертью? От которой Цзян Чэн не защитил. Мог ли спасти? Мог ли не допустить того, что случилось? Он злился. В тот момент у него не было достаточно сил и смелости, чтобы подняться против Цзинь Гуаншаня и общественного давления. Ваньинь жизнь положил на то, чтобы больше не жалеть о собственных поступках. А Вэй Ин в это время погиб. Кто виноват? – Прости, – Цзян Чэн постарался собрать мысли в кучу. – Ты погиб из-за моей трусости. Одновременно: – Что? – Что? Вэй Усянь нахмурился, подошел еще ближе к Цзян Чэну и заговорил, не давая возникшему образу и слова сказать. Не давая себе сказать то, что мог ляпнуть в прошлом. – А-Чэн, ты чего такое говоришь? Ты не мог. Если кто и виноват, то я, – Вэй Ин улыбнулся растерянно. – Он не с тобой разговаривает, – призрак прошлого только теперь обратил на него внимание. Удивительно, но это воспоминание, похоже, четко осознавало, кем являлся Вэй Усянь. – Ой, да закрой свой рот и отпусти его, – Вэй Ин все же не выдержал и перехватил запястье юноши. – Ты лишь воспоминание. Небо, как ты ужасно выглядишь – смотреть на себя противно. Удивительно, но спорить с собой вот так было… удобно? – Как же раздражаешь… – вырвалось из уст Усяня вдобавок. – Ты меня не меньше, – Вэй Ин из сна повторил его интонацию. – Только посмотри на себя? Неудивительно, что А-Чэн по мне скучает. – Благодаря тебе я стал таким! – Усянь злился больше. Почему ситуация его так выводила из себя? Он будто чувствовал то раздражение, которое было его частым гостем в этой пещере: – Это все ты. Сбежал, помешался на тьме, на себе, сошел с ума… – Сошел с ума? Что за бред?.. – алый отблеск в глазах стал ярче. – Вэй Ин! – Цзян Чэн нахмурился, встревая в разговор шисюна… с самим собой, – Это все тьма. Ты ошибся, думая, что можешь ее контролировать, но откуда тебе было знать? Учитывая, что ты ушел из-за меня... Какие были варианты? – Вот именно: я ошибся. Я мог бы вообще с ней не связываться. Мне говорили… Ее нельзя контролировать, – усмехнулся. – Что значит ее нельзя контролировать? Я прекрасно справляюсь, – прошлый он будто только подтверждал, каким самоуверенным Усянь был тогда, как безответственно относился к тому, что в последующем отобрало у него жизнь близких. Отобрало Цзян Чэна. – Ургх! Как ты выдерживал меня, А-Чэн?.. – Усянь вскинул руки, а после и вовсе отошел, словно уступая место себе прошлому. Вся эта ситуация, весь этот сон… Будто они попали не в воспоминание, а в изнанку его души. Все, что сейчас происходило, раскрывало его мысли против его воли. О чем он умалчивал, чего стыдился в этой жизни, говорил вслух прошлый он, воспоминание. Так был ли толк в том, чтобы скрывать мысли? – Сбежал как трус. Оставил одного. Не выполнил ни одного обещания, – Усянь бубнил, будто произносил нечто незначительное, пока смотрел по сторонам, в попытках найти способ проснуться. – Какие обещания? – темный заклинатель вскинул подбородок, посмотрел брезгливо. – Что еще я должен? – Небо… Я сейчас ему такую оплеуху залеплю… Ваньинь сглотнул. Он будто оказался в каком-то сне. Ах да. Он в нем и был. Перед ним стояло его прошлое, позади он слышал голос настоящего. Верная ли очередность? И где его место? Почему в глубине души Цзян Чэн не хотел сейчас просыпаться? Почему был готов отвечать на вопросы, которые так давно разъедали их обоих, вопросы, ответы на которые у него появились только после возрождения Усяня. Мог бы Вэй Ин не связываться с тьмой? Не мог. Он хотел иметь силу, чтобы победить Вэней, чтобы отомстить. Потому что у него не было ядра. Потому что свое он отдал Цзян Чэну. Потому что свое Цзян Чэн потерял. Ваньинь закрыл глаза ладонью и горько усмехнулся. Даже в своих снах Усянь не переставал себя винить. Они так похожи… Боль не проходила так быстро, как они надеялись. И кошмары до сих пор преследовали обоих по ночам. Усянь так сильно хотел их укрыть от этого, что даже нашел какой-то артефакт, и в итоге они теперь оба здесь? Шисюн опять хотел как лучше? В чем-то Вэй Ин никогда не менялся. Поменялся ли Ваньинь? – Ты не был виноват, – Цзян Чэн вздохнул, – Ты был не в себе. Винить тебя в том, что ты потерял рассудок... Бессмысленно, не находишь? – собственный голос казался странным, слишком высоким. Молодым. После Ваньинь тихо рассмеялся – несмотря на юное тело, усталость все равно не покидала его даже во сне. – Ты думал, ты можешь ее контролировать. Был так убежден, что я тебе верил. Позволил тебе загнать себя в рамки, в которых я не мог тебя защитить и в которых мое влияние не имело никакого веса. Я был слаб, и все мои силы уходили на восстановление клана и противостояние совету глав. Если честно, иногда я думаю о том, что было так мало шансов возродить клан и вновь сделать его великим, что мне помогло лишь чудо. И сильно облегчило всю работу громкое звание убийцы Старейшины Илина. Говорить такое в лицо прошлому Усяню было невыносимо тяжело. Хотелось, чтобы этот разговор был в прошлом. Цзян Чэн чувствовал позади дыхание настоящего Вэй Ина, но растерянный взгляд шисюна перед ним разрывал самое сердце. – Ты потерял контроль над Вэнь Нином, и он убил Цзинь Цзысюаня. До этого момента я еще хоть как-то мог повлиять, если бы не боялся, но после все пошло по пизде, да? – хмыкнул. – Шицзе осталась одна с сыном в Ланьлине. Цзинь Гуаншань и до этого недвусмысленно намекал на то, что ее жизнь зависит от него, в такой ситуации я не мог возразить ни слова. И в этот момент ты уже не был в рассудке, я думаю. Все было предопределено? Поход кланов на Луаньцзан... Смерть Яньли, прикрывающую тебя от разъяренных заклинателей. Тишина. – Я ненавидел тебя в этот момент. Когда собирал против тебя поход, когда за мной поднимались знамена. Когда тебя рвали заживо твои же мертвецы. И все равно я убил тебя своим мечом. Из милосердия. Я не мог смотреть, на твою боль. Эгоистично не хотел продлевать и свою. Вздох. – Я столько лет гоняю это все в голове и думаю лишь о том, что все началось с того, что ты решил за мной вернуться. Отдал ядро... Сумасшедший. Мне просто нужно было умереть тогда у Вэней. Всего бы этого тогда не было. Войну бы закончили своими силами, ты бы справился с кланом, ты всегда был талантливее меня, уж если я разобрался, то ты – тем более. И цзэ-цзэ была бы жива. И ты бы не умер. А все остальное... То, как тьма поглотила тебя. Это не твоя вина. – …Если бы ты умер – все бы потеряло смысл. Я не восстановил бы клан. Это был мой выбор – отдать ядро, никогда не жалел об этом, пусть и хотел откупиться за то, что не сберег тебя. Шицзе. Что навлек беду… Пока сам Усянь прятал свое лицо за спиной Цзян Чэна, прошлый он смотрел болезненно, будто действительно переживал эмоции от услышанного. И все же, чье это воспоминание? Оно было словно недостающим звеном, помогающим им говорить обо всем сейчас. Цзян Чэн убрал руку за голову, чтобы погладить Вэй Ина по щеке. – Ну и придурок, – хмыкнул. – Я только что рассказал тебе, как было бы лучше для всех, а ты... Он посмотрел на Вэй Ина перед собой с горечью, а после протянул другую руку и коснулся груди, провел пальцами по клейму. – Шиди? – алый взгляд словно прожигал. Цзян Чэн бездумно провел ладонью выше, положил ее на шею и сдвинул в сторону ворот ханьфу – одежда легко поддалась, будучи не по размеру. – Небо… – прошептал пораженно, – Видеть тебя таким... Непросто, – попытка оправдаться перед Вэй Ином за слабость. Цзян Чэн хотел уже отстранить руку, но юноша поймал запястье и притянул к себе, оставляя мягкий поцелуй. – Ты ведь скучаешь, шиди. Как и я. Я же вижу, – призрак прошлого перевел взгляд на Усяня, – И ты видишь, – оскалился в ухмылке. – Закрой рот… Цзян Чэн не встревал в разговор Вэй Ина с самим собой, он поджал губы, и, не отнимая руки, посмотрел на оголенное плечо юноши, ловя себя на мысли, что хотел видеть больше этого тела. Чтобы убедиться, что оно выглядело как в его воспоминаниях. Шрамы. Родинки. – Не хватало тебе поссориться с самим собой, – Ваньинь вздохнул, не уточняя, кому он это адресовал. – Это же ты сам. Оба из вас... Вэй Ин, которого я люблю. И вновь одновременно: – Что? – И я тебя… Ваньинь не говорил этого раньше. Не сказал Вэй Ину до его смерти. Зря... Все могло быть иначе. Цзян Чэн смотрел на Старейшину, хотелось оправдаться, объяснить, но стоило ему попытаться, как голос позади остановил: – Не надо… – Вэй Усянь прижался со спины. – Он… Я это знал. Зарываясь пальцами в волосы Вэй Ина и поглаживая шею юноши, Цзян Чэн рвано выдохнул. – Что бы ты ни сотворил, я не смог тебя разлюбить ни тогда, ни после. Как бы ты ни выглядел. Только сейчас к Усяню пришло осознание, что Цзян Чэн воспринимал их как одно целое. Он видел взгляд, с которым тот изучал черты лица юноши перед ним. Его прошлые черты. Такие неприятные, слишком острые, ярко выделяемые тенями на лице. Сложно было не заметить и нежное, почти трепетное прикосновение к нему прошлому. Но эти прикосновения предназначались ему? Магия древнего артефакта, кто бы ни придумал эту курильницу, работала по собственным правилам. Удивительно, но именно в этот раз все происходящее не вызывало в Усяне чувство некого сюрреализма, вседозволенности. Да, Вэй Ин ощущал неуловимое напряжение вокруг, в отличие от Цзян Чэна он его знал. Но сейчас все происходящее было правильным, затрагивающим не столько физическое желание, сколько душевное спокойствие. Может быть, этот сон имел еще шансы стать приятным? Хотя бы для одного. – Доверься мне… – Вэй Усянь аккуратно подтолкнул Ваньиня в тот самый момент, когда он прошлый подхватил того за подбородок и поцеловал, прижимая к себе за талию. Поцелуй был их: жадный, глубокий, без предварительных ласк и просьб, без пробы, собственнический. Стон Ваньиня отозвался мурашками. Стонали не в его губы, но Усянь чувствовал, как внизу живота завязывался клубок тепла. Цзян Чэн растерялся, хотел оттянуть шисюна, но на деле прижал к себе больше. Вэй Ин сзади касался между лопаток горячими ладонями, напоминая о том, что он рядом, что есть реальность. – ...Это нормально? – спросил тихо, но юношеский голос не слушался, и Цзян Чэн прозвучал более робко, чем намеревался. – Да, это ведь сон… – Усянь проговорил тихо у уха. – Все в порядке, отпусти себя. Волнительно. Такого с Ваньинем еще не было. Вернее было, но тогда… ** Руки, что касались его… Откуда эти воспоминания? Они так глубоко в нем, это было так давно, что не должно было беспокоить. Но сейчас он в юном теле, а шрамы на груди еще не настолько загрубевшие. Жгли памятью. Но это же Вэй Ин. Вэй Ин был перед ним, целовал голодно. Вэй Ин был позади него, поддерживал. Вэй Ин его прошлое, настоящее. И будущее. Вэй Ин выхаживал его. Вэй Ин отдал ему ядро. Вэй Ин умер из-за него. Вэй Ин возродился и теперь он с ним. ВэйИнВэйИнВэйИн… – Вэй Ин... – тихий шепот. Желание, удовольствие, тепло. Тьма пещеры словно окутывала их, стала для них мягким настилом, принимала в объятия. В ней не было страшно, теперь она не пугала. Не была кошмаром. Ваньинь задыхался. Его так правильно ласкали, будто чтобы он совершенно точно сошел с ума. Так делал только Вэй Ин, он ни с кем не сравнится. А сравнивать с ним самим же глупо. – Любого, – хрипло. – Хочу тебя... Любого... Прошлый Усянь разливается ядом по венам, ощущением опасности и контроля. То, как он смотрел сейчас красными глазами. Так же, как и тогда, когда упрямо настаивал на своем, ругался со всеми, даже с ним самим. Но под всей этой мишурой был его Вэй Ин. И теперь в глазах Вэй Ина тоже был огонь, он мог так же держать руку на его горле, доводя до экстаза от удовольствия. И не менее приятно было заниматься с ним нежной, трепетной любовью, без цели вырвать душу. Уже владея этой душой. Вся ситуация была для них откровенной, пошлой. Ваньинь не знал, куда спрятаться от ощущений. Наслаждение наполняло его, буквально распирало, толчками выбивало стоны. Усянь не мог остановиться. Он все шептал и шептал, как нуждался, как виноват, будто плотина, что сдерживала его, позволяла прикрываться улыбкой, вмиг рухнула. Под Ваньинем же в удовольствии выгибался прошлый Усянь. Такой надломленный, но такой трепетный, тянущийся за своим шиди. Нуждающийся в нем. Цзян Чэн стонал в голос, раскрепощенный и не сдерживаемый ничем, даже самим собой. То ли фантазия играла, то ли глаза слезились, но, казалось, будто у его Вэй Ина… у них двоих одно лицо. Усянь вздрагивал, когда касался своих же рук на теле Ваньиня, но чуть позже расслабился, тоже отпустил себя и иногда даже удерживал за запястье. Ничего такого… Просто. Согревающее прикосновение. Но от этого ощущения будто удваивались. Эта любовь Цзян Чэна для них. Для него. Так какая разница, в каком он теле? Цзян Чэн их связывал, склеивал по осколкам. Он в них обоих, забрался под самую кожу, равно, как и Вэй Усянь был в нем, где-то там, около даньтяня. Они оба цеплялись за Ваньиня руками, стонали слишком похоже, ощущая, как к ним подкатывал оргазм. Они оба… Он чувствовал, что Цзян Чэн близок к своему пику тоже. Ваньинь не знал, сколько потребовалось времени, чтобы он мог разлепить глаза – наслаждение его накрыло волной, и теперь он не мог отдышаться, ощущая шум в ушах. Он опустил взгляд, чтобы оглядеть Вэй Ина под ним, но замер, приоткрыв рот, как если бы хотел что-то сказать, после поджал губы, неуверенно оглядываясь через плечо. На спину больше никто не наваливался. Цзян Чэн сморгнул еще раз, и еще, нахмурился, всматриваясь в незнакомое лицо. – Вэй Ин... Усянь запоздало заметил реакцию Цзян Чэна, все еще отходя от своего удовольствия. – А-Чэн, что… – замолчал. Его голос был не таким. Другим. Это не голос его прошлого. Это и не голос, доставшийся ему от Мо Сюаньюя. Усянь широко распахнул глаза и посмотрел в удивлении. Цзян Чэн тоже изменился, он был прежним, взрослым. А он сам? Ваньинь смотрел внимательно, не веря собственным глазам. На груди – шрам от тавра клана Вэнь. На плече – шрам от дерева. Взгляд мазнул по телу и нашел родинку и пупка. А еще лицо... Знакомое и незнакомое одновременно. Осунувшееся, повзрослевшее. Это так странно, что в груди защемило. Таким он должен был стать? Такое будущее могло бы быть у Вэй Ина? Возможно ли, что… Цзян Чэн видел сейчас саму его душу? – Что ты… – Вэй Усянь понял по взгляду, каким был сейчас перед ним. – Что ты видишь? – Ты... такой... – вздохнул. – Мы снова ровесники? Лицо... Нет кругов под глазами. И щеки... Красивый… – слова нельзя было подобрать, а сдержать эмоции и вовсе не было возможным. Успокаивало лишь то, что Усянь не мог их скрыть тоже. – Я люблю тебя, шиди, – улыбнулся, скрывая волнение, ощущая влагу на щеках. – Прости меня, – Цзян Чэн сморгнул, не желая закрывать глаза, желая видеть и запоминать. – Если бы не мои поступки. Если бы я только поддержал. Если бы я был смелее… – То, возможно, меня бы не было сейчас рядом вовсе. Если бы не наши ошибки, мы бы не осознали, что на самом деле ценно. Я бы не понимал, насколько сильно люблю тебя… Хватит жалеть. Ты единственный, кто смог сберечь меня, мое сердце, ядро, но никто не способен спасти человека от себя самого. Неважно, в каком он теле был теперь. Теперь он по-настоящему отпустил. – Шиди... То, как Вэй Ин звал Цзян Чэна таким голосом, было лекарством, стирающим старые раны без следа, позволяющим отпустить прошлое и принять настоящее. Больше не нужно было думать о том, каким могло бы быть их будущее, если бы не их ошибки. Пробуждение ото сна для обоих не было неожиданным. Крепкие объятия, любимое тепло. Усянь в новом теле. – Шиди… – и такой родной и любимый голос.