Когда дует ветер

      Незуко понимала, что совершает ошибку, идя на поводу у Санеми. Знала, что всё это в конечном итоге обернётся очередным кошмаром, но всё же не смогла ничего изменить, поддаваясь влечению. Так как его угрозы были лишь оправданием собственной слабости, потому что Незуко интуитивно чувствовала, что Санеми никогда подобным образом с ней не поступит. Она успела изучить его достаточно, чтобы сделать очевидный вывод: обойтись подло и низко с женщиной Санеми не способен.       Но, зачем он так отчаянно помогает ей раз за разом? Ответа на этот вопрос у Незуко не было. Только предположение: чувствует вину или жалость. И хоть осознание этого было унизительно для её гордости, душа всё равно тянулась к Санеми, словно мотылёк к пламени.       В положенные пять минут Незуко подошла к машине. Санеми, как и предполагалось, стоял недалеко, увидев свою проблему, он взглядом указал ей на дверь, и Незуко понимающе кивнула.       Она не собиралась начинать разговор с Санеми, просто села в салон и отвернулась к окну. А Санеми тоже продолжал молчать, правда, выезжать не спешил. Краем глаза Незуко заметила, что он потянулся за чем-то на заднем сидении, но не предала этому значения. Зря, потому что через несколько минут на её колени опустился плед бледно-розового оттенка.       — Спасибо, но не стоит, — сдерживая дрожь в голосе, проговорила Незуко, при этом сжимая мягкую на ощупь ткань. Ей не хотелось выглядеть ещё более жалкой в его глазах. Хоть эта забота и была такой убийственно нужной. — Мне не холодно.       — Именно по этой причине ты дрожишь, как осиновый лист, кутаясь в своё пальто? — с иронией уточнил Санеми. Эти её попытки показать свой характер заставляли его испытывать раздражение, но он старался держаться отстранённым. — Не страдай ерундой, укройся и помолчи.       Санеми завёл машину и тронулся с места. В больницу ехать было бессмысленно, большинство анализов сдаётся с утра и натощак, так что им было решено, что придётся везти эту проблему домой. Незуко молчала, не отрывая взгляда от окна. В плед, правда, завернулась, но на этом всё её здравомыслие куда-то подевалось.       Хотя Санеми поймал себя на мысли, что её болтовни ни о чём ему всё же не хватает. Тишина в исполнении Незуко была ещё хуже, чем бесконечные рассказы обо всём на свете. Дорога показалась долгой и какой-то тяжёлой, поэтому Санеми искренне порадовался, когда они уже, наконец, приехали.       — Выходи, — остановив машину, попросил он. Санеми ожидал, что Незуко тихо выйдет из машины и подождёт, пока он припаркуется, однако сегодня, видимо, был день каких-то исковерканных мыслей.       — Зачем ты привёз меня сюда? — с обидой вместо того, чтобы выйти, спросила Незуко. Она ожидала, что они посетят гинеколога в круглосуточной клинике, и Санеми от неё отстанет, но ситуация почему-то разворачивалась иначе. Привезти её в свой дом было абсолютно глупо и нелогично, если только… — А, подумал, что долго искать новую игрушку для развлечения и решил воспользоваться старой? Как же я сразу не догадалась, всё же было очевидно… Тебе всё равно, просто захотелось приятно провести время, и тут я подвернулась. Ладно, хорошо, я сейчас выйду, раз это плата за молчание.       Незуко усмехнулась, сглатывая ком. Она, конечно, знала, что он ничего к ней не чувствует, однако роль приложения для его потребностей была ещё более горькой. Хотя сама виновата, чего стоило ожидать, если подавала ему себя, словно товар. Незуко собиралась выйти из машины, взялась за дверную ручку, как неожиданно услышала:       — Выйди и жди у подъезда.       Голос Санеми прозвучал, словно выстрел в лесу, отдаваясь невиданным эхом. Незуко вздрогнула: она никогда не слышала в его словах столько льда и злости. Он раздражённо сжимал руками руль и смотрел перед собой. Пару секунд понадобилось ей, чтобы понять, какую глупость она озвучила.       Воспалённый непониманием мозг исказил картину с точностью наоборот. Какая больница работает ночью и какие анализы можно сдать в это время суток? Дура… Почему она сразу об этом не подумала? Раздражение сегодняшнего дня накопилось внутри и вылилось в совершенно несправедливые упрёки в сторону человека, который был ей небезразличен. Пусть Санеми порой вёл себя с ней грубо, таких едких слов, он явно не заслужил. Чувство вины заставило сжаться и испуганно сделать короткий вздох.       — Санеми, я…       — Иди. Отсюда. К подъезду, — раздражённо, делая акцент на каждом слове, произнёс он. Её слова неожиданно для него самого задели что-то внутри. После всех его поступков, считать, что он шантажом будет заставлять спать с ним? Неприятно. — Немедленно.       Но Незуко не была бы Незуко, если бы молча подчинилась. Она осторожно потянулась пальцами к его ладони, лежавшей на колене, стараясь хотя бы нежным прикосновением смягчить колкость своих слов. Она чувствовала, что Санеми задели её слова, несмотря на то, что он старался не подавать вида.       — Прости меня, прости, — наскоро затараторила Незуко, дрожа всем телом и сжимая его ладонь своей. Санеми постарался отстраниться от её прикосновения, но она удержала его. На минуту ей даже стало страшно, что её касания противны ему. — Я не хотела говорить всего этого. Я никогда не считала, что ты можешь так поступить. Прости меня. Я… просто разозлилась, потому что… Прости меня. Ты прав, я…       — Меня не интересует, что ты хотела, — холодно ответил Санеми, вырывая руку из плена маняще ласковых женских пальцев. — Переночуешь у меня, утром поедем в клинику, а дальше катись на все четыре стороны. Кроме жалости к тебе, у меня ничего и нет.       Больно. Слишком. Настолько, что нет сил сделать вдох.       — Спасибо… но я в твоей жалости я не нуждаюсь, — едва справляясь со своими эмоциями, тихо произнесла Незуко, чувствуя себя при этом полной дурой. На душе с каждой секундой было всё паршивее и паршивее, сил оставаться здесь просто не осталось. Впрочем, логично, что всё закончилось именно так. Рано или поздно это бы произошло. Лучше так.       Незуко потянула ручку двери и вышла из машины. Нужно было вызвать такси и уехать отсюда куда подальше, да что уж… вообще не нужно было соглашаться на этот акт его доброй воли. Незуко сделала несколько шагов, а потом внезапно ощутила, как его пальцы обхватывают её запястье и тянут назад.       Она подалась вперёд, стараясь освободиться, но не удержала равновесие. От падения на асфальт её спас Санеми. Незуко не успела даже вскрикнуть, прежде чем оказалась в кольце сильных рук, прижимающих её к мужскому телу. Сердце внутри отчаянно забилось, однако Незуко всеми доводами разума пыталась его унять.       — Отпусти, — шепнула она, опуская голову вниз, чтобы не встречаться взглядом с ним. Ей казалось, что Санеми сразу же её отпустит и уйдёт, но почему-то вместо этого, Санеми теснее прижал её тело к себе.       Незуко мгновенно почувствовала, как он напряжён. А потом судорожно, чтобы удостовериться в своих догадках, опустила ладонь на его грудь. Ощущения не обманули, его сердце сильно колотились в груди. То ли от испуга, то ли от злости, то ли от всего сразу. Выдохнув и сглотнув, Незуко всё же приподняла подбородок, чтобы посмотреть в его глаза, заметить хоть какое-то смятение. Однако Санеми так и оставался неприступной скалой.       — Прекрати истерить, — потребовал он в ответ на её просьбу и обиженный взгляд. Он чувствовал, что перегнул палку в своих словах о жалости, но в воспитательных целях это было даже немного полезно. Незуко тоже допускала резкость в его отношении, так что потерпит. — Забыла про условия? Ничего не изменилось. Раньше надо было думать, а сейчас решать самой не получится. Переночуешь, а потом на все четыре стороны.

***

      Уже дома, лёжа в постели, Санеми осознавал, что весь их разговор на улице был полнейшей глупостью. Сцепились как малые дети, причём, непонятно по какой причине. Из-за их уязвлённого самолюбия, что ли? Бред, да и только. Наговорили друг другу гадостей, а теперь даже не разговаривают. При том, что для равнодушного ко всему Санеми этот выход из своей зоны комфорта в очередной раз за день явно не был нормой.       Вообще, с появлением этой девчонки, женщиной назвать её у него просто не поворачивался язык, всё в его жизни пошло наперекосяк.       Санеми слышал лёгкий шум, исходящий из ванной, и понял, что Незуко решила принять душ. Он ожидал, что после него она привычно появится на пороге спальни, чтобы забраться в постель и лечь рядом, но этого не происходило. Видимо, диван для неё оказался неожиданно мягким, а слова о жалости слишком колкими для её самолюбия.       Впрочем, Санеми это интересовало мало, он удобно устроился в постели и выключил свет, собираясь спать. Только вот сон почему-то не шёл. Может быть, сказывалась усталость после рабочего дня, а, может быть, виной всему было нервное перенапряжение. Чертыхнувшись, он всё же встал с кровати, чтобы выпить таблетку от головы, которая, к несчастью, находилась на кухне.       От мысли, что придётся проходить через зал, где, видимо, сейчас спала Незуко, Санеми немного нахмурился. Он вышел из комнаты, направляясь на кухню, но вдруг замер, заметив два широко распахнутых, испуганно смотрящих на него глаза.       — Чего не спишь? — задал Санеми вопрос, подходя вплотную к дивану, чтобы понять причины бодрствования Незуко. Интуиция вопила, что с ней что-то не так, и он собирался это проверить.       Несмотря на то, что уже была ночь, свет, исходящий от фонаря за окном, позволял разглядеть женскую фигуру.       Незуко почему-то лежала в неестественной позе и была завёрнута в одно полотенце. Странно, ведь он заранее принёс ей тёплое тканевое одеяло, чтобы укрыться, а, вместо этого, она лежала на нём. Ничего не понимая, Санеми опустился на корточки перед диваном, а Незуко лишь немного привстала и тут же в защитном жесте обняла себя руками.       — Не спится, — донёсся до него тихий ответ. Незуко явно не была настроена разговаривать и продолжала гордо вздрагивать, делая вид, что всё в порядке.       — Почему не переоделась в сухую одежду и не накрылась одеялом? Обида и гордость важнее здравого смысла? — иронично и с налётом высокомерия уточнил Санеми, заранее предчувствуя, что причина не так проста, как кажется. Однако эта упрямая ослица продолжала молчать, видимо, ожидая, что он отстанет. — Руку свою дай сюда.       Незуко покачала головой в знак отказа, но Санеми уверенно обхватил своей рукой её холодные пальцы. Настолько холодные, что он даже испугался, что она дуба даст. Ситуация уже выходила за рамки бытовой ссоры, поэтому Санеми понял, что надо принимать меры, иначе дело примет ещё худший оборот. И не они приедут в больницу, а больница к ним.       — Незуко, не веди себя, как ребёнок. Твоя злость на меня…       — Я не злюсь на тебя, — перебила она и неожиданно ласково свободной рукой погладила его плечо. Она выглядела какой-то измученной и невыносимо уязвимой. От вида такой картины даже их прежние разногласия перестали иметь хоть какой-то смысл. Что тут скажешь, Незуко умела удивлять. — Просто… неудобно даже говорить как-то.       Санеми напрягся, инстинктивно сильнее сжимая её ладонь, готовясь даже к мировому потопу, однако причина оказалась другой.       — У меня очень тяжело во всех смыслах протекают критические дни, и по медицинским показаниям мне рекомендовано пользоваться именно прокладками. Как итог, во сне я… часто могу испачкать одежду, постельное бельё и даже немного мебель. А тебе будет это неприятно.       Санеми усмехнулся от её признания и вины в глазах. Глупая дурочка. Как будто он сопливый подросток, который не знает, с какими сложностями сталкивается женский организм. Ничего страшного в этом нет, странные страхи и стереотипы. Правда, глаза эти её перепуганные говорили ему совсем об обратном. Хотя, как будто испачканная одежда или даже постель стоят такого самоистязания.       — Ерунду не говори, кошмара не произойдёт, — ответил Санеми. — Одевайся.       Вся витавшая между ними напряжённость и недоговорённость в эти минуты почему-то незаметно испарилась. Незуко осторожно поднялась с дивана и наскоро переоделась в его спортивный костюм, собираясь лечь обратно, но Санеми почему-то неожиданно поднял её на руки и направился в спальню.       И пусть вот эти полёты на его руках были не новы, однако каждый раз они всё равно поражали до глубины души. Не вязался как-то грубый и равнодушный мужчина со всеми этими жестами. Так же заботятся о тех, кто нужен, а не о тех, кого жалко, хотя, может быть, он просто человек с повышенной ответственностью. Верить в то, что она ему важна, было слишком страшно.       Санеми опустил свою ношу на постель, торопливо накинул на неё одеяло и лёг рядом, всё также не говоря ни слова. Минута. Две, а потом Незуко сама привычно подкатилась к нему под бок, укладывая голову на грудь. Сейчас ей внутренне было очень хорошо и спокойно, и было глупо с этим спорить. Не хотелось ссориться, выяснять мотивы всех его поступков, а хотелось просто зависнуть в этот моменте и поставить его на паузу.       — Прости меня за те слова в машине, — пролепетала Незуко, всё же чувствуя за собой небольшую вину. Всё-таки Санеми, правда, о ней заботился, пусть и в своей грубой манере, даже сейчас во время ссоры. Пошёл проверить, как она, хотя сам себе в этом вряд ли признается. А если так, то порой и ей несложно сгладить острые углы.       — Я не злился на тебя, просто был раздражён, — отмахнулся от её извинений Санеми. Он всё ещё считал свою реакцию и поведение идиотскими, но в той ситуации почему-то поддался эмоциям. Его ладонь коснулась её щеки и опустилась к шее. Незуко прикрыла глаза, пытаясь сконцентрироваться на его прикосновениях, а не на боли внизу живота, которая ощущалась сейчас очень сильно. Санеми заметил эти потуги и постарался аккуратно расположить Незуко на своём теле, чтобы смягчить спазмы. — Так удобно?       — Да, спасибо.       Её голос был совсем тихим и безжизненным, и Санеми категорически это не устраивало. Он пальцами коснулся её поясницы, услышал чуть более облегчённый вздох и начал осторожно массировать эту, видимо, тоже страдающую часть тела. Во всех этих жестах Санеми сам не узнавал себя. Когда он в последний раз просто так беспокоился о женщине, которая ему никем не приходится? А главное: зачем?       Однако благодарный взгляд Незуко и россыпь лёгких поцелуев на его скуле заставили отложить этот вопрос на какое-то время. Почему-то его это тоже успокаивало. Несмотря на то, что они просто лежали рядом и касались друг друга, обоим было хорошо. В какой-то момент даже чувство вины всё же коснулось души Санеми. Как ни крути, она всегда первой делала шаг к нему, извинялась и признавала свою неправоту.       — Мои слова… тоже были не до конца справедливыми, — всё же выдавил из себя он, стараясь произнести это с максимальным равнодушием. Но, несмотря на его деланное высокомерие, нетипичная для него фраза заставила Незуко улыбнуться.       — Признание вины от непоколебимого Санеми? Это что-то новенькое, но приятное. — Незуко приятно удивилась и ещё крепче прижалась к нему, пряча лицо на его груди.       — Тем не менее сути дела это не меняет, — в момент став серьёзнее, ответил Санеми. Состояние Незуко, действительно, вызывало опасения, и о нём нужно было поговорить. — Тебе плохо — это факт. Завтра с утра едем в больницу, заключение отдают мне на руки, и мы решаем, что делать дальше.       — Зачем тебе это? Я ведь тебе никто, Санеми, — с грустью уточнила Незуко. Их отношения были какими-то до ужаса неправильными, но разорвать этот круг они никак не могли, притягиваясь каждый раз, словно магниты.       — Засыпай уже, — оставив её последний вопрос без ответа, произнёс Санеми и незаметно поправил одеяло, чтобы было тепло. — Холодно?       Незуко замотала головой.       А Санеми вдруг неожиданно понял, что не знает ответа на её вопрос.       Может быть, он просто не выносит её боли?