Расклад

Расклад такой – Кай про себя не помнит ничего, и, возможно, это и к лучшему, потому что все смутно знакомые лица, подающиеся ему на пути, смотрели на него с плохо скрываемым ужасом – и да ему это понравилось.       Расклад такой – Бонни, может, что-то и помнит, но это никого не касается, слишком много лет постылого бессмертия, о котором она не просила, заковали сердце в стальную броню, и ей это нравится – она больше никого не подпустит.       Расклад такой – Кэтрин много чего помнит, чаще всего еще и припоминает всем и каждому, но это не значит, что она собирается об этом трепаться, но только если за деньги, потому что сколько был лет не прошло ничто не заберёт её любовь к красивым платьишкам.              Кай встречает Бонни – ещё одно смутно знакомое лицо, но она не смотрит на него с ужасом, а скользит равнодушным взглядом, вся такая в коже и в металле, и он почему-то останавливается, потому что ему, кажется, что сейчас произошло что-то неправильное.       Кэтрин и Бонни часто встречаются в баре – ведьмочка сухо кивает, а Кэтрин громко фыркает в ответ, обе старательно топят воспоминания в бурбоне, но они никак не хотят тонуть, всегда выживают.       Как и они сами. Одно отличие – воспоминания, ненужные, яркие, делающие слабой упорно, не хотят умирать, а Бонни бы уже давно ушла на покой, и иногда ей, кажется, что Кэтрин тоже охотно пошла бы за ней, но они об этом не говорят, они уже давно ни о чём не говорят.       Кай не знает зачем преследует незнакомку в коже, ведь ему всё в его жизни нравится, а неизведанное таит в себе опасности, но при это он всё равно торчит в баре, пытаясь понять, почему у него такое чувство, как будто у него что-то отобрали.       Шатенка рядом выглядит какой-то совсем домашней и очень хрупкой, и чувство неправильности готово захлестнуть его с головой, ему бы бежать отсюда, желательно, убив десяток-другой нерасторопных людишек по пути, но он этого не делает.       У Кая острое чувство, что у него что-то отобрали, а он очень не любит отдавать своё.       Взгляд Бонни становится ещё более пустым, а значит Кэтрин даже не стоит оборачиваться, чтобы понять, кто стоит у бара и пялится на них в окно, она и не оборачивается, потому что разучилась изображать равнодушие уже очень давно.       - При мне можешь не притворяться, - говорит Кэтрин, и её пытаются прожечь взглядом. Где-то на полпути их долго дороги они, кажется, поменялись местами – Бонни заковала себя в доспехи, а в Кэтрин что-то сломалось.       Яростной магией Бонни прошлась о воспоминаниях о своей перемене и по просьбе Кэтрин убрала её часть воспоминаний, самое забавное – Бонни помнит, многое про Кэтрин, а та помнит, многое про Бонни, но они никогда об этом не заговорят.       - Будешь молчать, даже если это человек предложит деньги на новые брендовые шмотки? Кэтрин бы оскорбиться – но она устала играть – перекинуть Бонни через барную стойку, так чтобы все кости хрустнули – уже давно не в ее стиле – расплакаться, чтобы пробудить в ведьмочке остатки совести – фу, как пошло. Вместо этого она показывает средний палец, платит за свою выписку сама (возможно, впервые в жизни) и гордо удаляется. «Этот человек».       Кэтрин ведь и не знает точно, что в своей ярости поудаляла из своих воспоминаний Бонни, поэтому то они и не разговаривают, Пирс может ляпнуть что-то не то, хотя не то чтобы ей хотелось разговаривать о Кае.              «Этот человек» заявляется к Кэтрин на следующий день с таким растерянным видом, что та громко фыркает и тут же злится на себя – таким мягким это фырканье выходит, почти что родственным.       Кажется, даже Кай это замечает, стоит с этой своей растерянной физиономией – как будто потерянную игрушку пытаются заменить другой, более новой, и он понимает, что это подделка, но не может понять, в чём разница. Кэтрин собирается, поднимает идеальную бровь и стучит наманикюренным пальчиком по непростительно дорогим часам – время деньги, а пока они тут разводят сантименты кто-нибудь купит ту дизайнерскую сумочку. Кай продолжает смотреть – хрупкая, изломанная, но в стерву играет красиво, и эта красивая пустота внутри в него почему-то хочет чем-то заполниться, от чего умный внутренний голос кричит – беги, беги, беги, но ноги почему-то не слушаются.       - Мы знакомы? – голос звучит более хрипло чем хотелось бы.       - Денег хватит на информацию только об одном человеке, - деловито отзывается Кэтрин, она знает, что тогда он будет спрашивать только про Бонни, и это нормально, и это логично, и её устраивает более чем, не нужен ей Кай с его растерянной физиономией и расспросами.       Ничего из этого не мешает ей разозлиться, когда Кай предсказуемо выбирает Бонни, ведьмочка всегда была на первом месте, этого из памяти Кэтрин не удалить никакой магией, она ровным голосом выдает о ведьмочке кучу информации – всё, чтобы отработать полученные деньги, и ничего такого, за что ведьмочка может оторвать её красивую голову.       - То есть мы враги? – выражение его лица не читаемо, и это пугает больше всего. Бонни, конечно, не убиваема, но Кай упорен и изобретателен, да и не хотелось бы чтобы он гонялся за ведьмочкой со своими злодейскими планами по её наводке.       - У вас перемирие, - отвечает Кэтрин, и явное облегчение на его лице приводит её в неописуемую ярость – да-да, она не очень логична – может, он просто радуется, что его не хочет убивать сильная ведьма. Ой, да кого она обманывает?       Кай уносится вдаль какой-то окрылённый. А Кэтрин раздумывает, стоит ли сообщить Бонни, что она немножечко её сдала, конечно, она скажет, что Кай её пытал, конечно, ей не поверят, особенно когда увидят новую сумочку.              Кай теперь знает, откуда это пустота, Бонни была его лучшим врагом, а он любил своих врагов побеждать, пустота из-за перемирия, может, он его нарушит, может, нет, но теперь всё ясно, он всё еще социопат, всё в порядке.       Но что со второй? Она пыталась казаться бесстрастной, но получалось у нее непередаваемо плохо, а эмоции сменялись ежесекундно, что, кажется, для неё самой было неожиданно, она тоже враг, это он её сломал? Кай любил ломать, но нелогично расстраивался, когда любимые игрушки не восстанавливались.       О Кэтрин он пытается узнать информацию от жителей – и она настолько противоречивая, что у него голова трещать начинают – безжалостная убийца-манипулятор и безобидная любительница дизайнерских нарядов, которая может доставить любую информацию, в одном лице?              Вести о том, что Кай дотошно собирает о ней информацию, до Кэтрин, разумеется, доходят очень быстро, у неё в этом городе предсказуемо нет друзей, но как всегда очень-очень много связей.       Она, закатывает глаза и начинивает складывать вещи в чемоданы, нафиг ей такое внимание, ей льстит это внимание, она злится, что сначала он всё-таки разузнал про Бонни, лучше бы он, вообще, оставил Кэтрин в покое – да-да, насчёт логики мы уже разобрались.       Она раздумывает дольше привычного, когда звонит Бонни, но всё же отвечает на вызов – надо бы попрощаться, ведь всё-таки они очень много вместе прошли, пусть больше и плохого, чем хорошего.       - Кэтрин, а какого чёрта Кай вежливо интересуется у меня не могли бы расторгнуть наше перемирие и снова приступить к интересной вражде? – обманчиво спокойным тоном начинает спрашивает ведьмочка.       Значит, Кэтрин поняла его радость не правильно. Старый добрый Кай просто воодушевился новостью об интересном противнике – Кэтрин понимает, что нужно сваливать, а не лыбиться посреди гостиной – но вот такая она сентиментальная.       - Я слышу, как ты лыбишься, - злится Бонни, а Кэтрин обвинение яростно отрицает.       - Кэтрин ты устроила проблему, чтобы купить очередную чёртову дизайнерскую вещицу, я же тебя знаю, вот и решай её, делай, что хочешь, заинтересуй Кая кем-нибудь другим, в конце концов, но пусть он от меня отстанет поскорее.       Они обе понимают, что она говорит – переключи внимание убийцы-социопата на другую игрушку, и плевать, что там будет дальше – прежняя Бонни никогда бы такого не сказала, и Кэтрин вдруг сентиментально хочется погладить её по голове. Возможно, Бонни это понимает, потому что кладёт трубку, не прощаясь.       Кэтрин буравит острым взглядом сотовый – Кай не её проблема, он никогда не был так помешан на ней, как на Бонни, она была приятным дополнением, надёжным союзником, и тогда она жёстче и решительнее, сейчас Каю она, наверняка, совсем не интересна.       Внутренний голос услужливо подсказывает, что Бонни интересовала Кая и мягкой, и Кэтрин решительно берётся за чемоданы. Она вернулась после уничтожения ада и не стареет, но никаких суперспособностей и у неё больше нет, и отправить на тот свет её человеческую хрупкую тушку очень даже легко. Может быть она снова вернётся, но не то чтобы очень хочется проверять.       Бонни всегда получала плюшек больше от судьбы и от Кая, а у Кэтрин по-прежнему нет ничего кроме красивых платьев, так пусть разгребает последствия сама, не всегда же получать только бонусы. И не важно, что бонусов теперь не осталось, а личное кладбище ведьмочке ничуть не меньше личного кладбища Кэтрин, не смотря на огромную разницу в возрасте, в конце концов, они не подруги, никогда ими не были.               Бонни всегда на заднем сидении – молчаливая совесть, буравящая их взглядом. Кэтрин иногда к ней прислушивается, потому что уверена, что у ведьмочки припасён для неё осиновый кол, на случай если эксперимент по их с Каем перевоспитанию, ожидаемо не принесёт результатов.       С какой стати к ней прислушивается Кай, не совсем понятно, потому что все в этой машине понимают, что не убьёт его ведьмочка никогда, какие бы там яростные взгляды она на него не бросала. Хотя, зачем же себя обманывать? Конечно же, она всё прекрасно понимает, и она бы уже давно раскроила чем-нибудь тяжёлым эту улыбающуюся Бонни физиономию, если бы он иногда также не улыбался и ей. Очень иногда. Надо отдать должное Бонни (не вслух, конечно), она довольно терпелива и все реже закатывает глаза, в первые недели Кэтрин боялась, что её хватит удар, и Кэтрин придётся долго доказывать её многочисленным друзьям, что они с Каем к хладному трупу ведьмочки не имеют никакого отношения. Вряд ли бы доказали. Но разумеется напряжение растёт, ситуация устраивает только Кая, окружённого двумя прекрасными женщинами (Кэтрин, конечно же прекраснее, без сомнений), которые умеют его лю терпеть. Кай опять просыпается весь в поту, и опять не помнит снов, только помнит, что у него что-то забрали, он, очень не выспавшийся и очень довольный, садится в свою видавшую виды машину, и в ней чего-то остро не хватает: холода рядом и огня позади, это он помнит, вот только знать бы, что это значит. Совесть настигает Кэтрин в аэропорту, что не очень-то честно, Бонни давала ей не так уж много доброты, да и не давала бы ничего, если бы не Кай, они всегда обе это хорошо знали, так уж получилось, что к Паркеру всегда прилагалась Кэтрин.       А, возможно, даже не так: к Паркеру навсегда прочно прицепилась к Кэтрин, потому что цепляться больше ни к кому не получалось, все, кому она нравилась, неожиданно обзавелись моралью.       Стефан, Деймон, Элайджа. Кэтрин иногда бросала острожные взгляды (оставалось надеяться, что не очень перепуганные) на его безмятежное лицо: не сильно ли Бонни усердствует с перевоспитанием, сколько там ещё осталось от Кая, не посмотрит ли он на неё однажды, как остальные? Так что, возможно, она это перевоспитание пыталась тормозить, но вряд ли успешно. Яркий огонь Бонни вытаскивал что-то на свет, что-то о чём Кай раньше в себе и не подозревал, что-то из-за чего Бонни до сих пор не убила их обоих во сне. И она даже успела привыкнуть к этому, это стало её жизнью.       Мягкое ворчание Бонни, все более смягчающийся, но пытающийся изображать из себя крутого злодея Кай, даже её взгляд немного смягчился, что ей не нравилось, она долго придавала себе привычный стервозный вид. А потом всё поломалось. Бонни смотрит на телевизор, и очень кстати странно, что он до сих пор не загорелся от её взгляда, столько ярости она не испытывала очень давно: очень довольный собой Кай Паркер лыбится на неё с экрана в окружении кучи заложников. Кэтрин влетает к ней со всеми своими чемоданами, и это очень даже мило, но если сказать об этом Пирс, то можно физически пострадать, поэтому она просто сухо кивает и продолжает пепелить взглядом телевизор. - Это приглашение, нам обеим - говорит Бонни. - Ты хотела отвлечь его на новую игрушку, так не приходи. Я так тем более не приду. Какой-то другой герой обязательно бросится. И Кай потеряет к нам интерес. Все решается легко и просто. Так? - Или все умрут. - Или все умрут. – Кэтрин видела среди заложников парочку детских лиц, а тон у Бонни сухой и деловитый, и они не подруги ни разу, и, вообще, ее ждет Милан и модные шмотки, а она неслась сюда, так что сломала каблук безумно недешёвых туфель. Врезать бы, в общем, по этой тупой макушке, но маникюр жалко. Видимо желание четко отписалось на её лице, поэтому Бонни смотрит настороженно, а ещё как- то растерянно, она долго смотрела, когда Кэтрин и Кай выписывались из шаблона, то есть вели себя по-человечески, а потом привыкла. А потом… а что потом? Кэтрин прекрасно знает, почему Бонни приняла простое решение подшаманить над их воспоминаниями, но почему на это согласилась Кэтрин, и спрашивал ли кто-нибудь при этом чего хочет Кай? А ещё она дала себе слово никогда не спрашивать. А там по телевизору слишком уж воодушевлённый Кай, пытающийся заполнить пустоту, а Бонни хмуро протягивает ей вместо покалеченных туфель свои балетки, которые Кэтрин никогда не наденет, и она так устала. Так устала. - Бонни, почему я согласилась, чтобы ты стёрла мои воспоминания? - В смысле??? Я тут при чём??? Это же ты что-то сделала с воспоминаниями??? Они переводят обескураженные взгляды на довольную физиономию в телевизоре и одинаково закатывают глаза. Ну, разумеется, теперь все гораздо понятнее. Ведь если честно, разве могли они от него отказаться? Он привык к этому. Яростная, страстная, непримиримая, ранимая, неуверенная, сильная, меняющаяся Бонни позади, холодная, поломанная, чинящаяся, играющая в стерву, сентиментальная Кэтрин рядом. Он не хотел, чтобы это закончилось, о, он бы в этом не признался бы и под самыми страшными пытками, но да – он не хотел, чтобы это закончилось, он надеялся, что это будет длиться всю отмеренную им вечность. Он давно перестал творить всякую дичь под чутким руководством Бонни, а теперь учился делать добро под её же руководством, рядом училась Кэтрин менее охотно, но более умело, она всегда была старательной. Почему Деймону и Елене взбрело в голову, что он причастен к серии новых мистических и очень кровавых убийств в стране, в принципе можно было понять, они никогда не понимали, почему Бонни возится с двумя психопатами и не даёт прикопать их в саду Сальваторе. Понять, зачем они притащили на разборки свою дочь подростка, уже сложнее. Хотели показать, как нужно убивать злодеев или напомнить доброму сердцу Бонни о Стефани, ведь мордахой девчонка пошла в дядю? Сложно понять этих придурков. Никто так и не понял, когда ситуация накалилась, и девчонка кинулась к нему с ножом, которым, кстати вряд ли его было можно убить. Какого чёрта Кэтрин пыталась глупо заслонить его своей хрупким тельцем, а Бонни использовала магию, он тоже тогда не понял. Но всё вышло, как вышло. Деймона и Елену он немедленно вырубил, пока они не успели натворить или сказать глупостей. Лечить очень раненную девчонку под истерический плач Бонни и рвение Кэтрин, собирающей их вещи в попытках свалить подальше, было очень тяжело, поэтому он просто вызвал 911. Он дождался, когда врачи скажут, что жизни этого туповатого создания ничего не угрожает, бросил взгляд на своих притихших женщин и принял решение, они, конечно, вольны творить какие угодно глупости, но не из-за такого куска говна, как он. Он исказил воспоминания, показал Бонни, Кэтрин, Елене и Деймону, что это он напал на девчонку. Мягко прошёлся по воспоминаниям Бонни и Кэтрин, убрал много общих моментов, чтобы его было легко отпустить, но оставил немного, чтобы они не захотели его убить, умереть от их рук было бы уже перебор, мстительно вырвал некоторые милые совместные моменты семейной жизни Деймона и Елены, и ушёл. Кэтрин будет думать, что Бонни не захотела ничего помнить о негодяе, напавшим на дочь друзей, а почему Пирс решила стереть воспоминания о нём, она из гордости не спросит, Бонни из той же гордости никогда Кэтрин никаких вопрос не задаст.       Он хорошо изучил своих девочек. Когда Сальваторе и неудачная копия Кэтрин нашли способ его убить, не сопротивлялся, только убрал все свои воспоминания напоследок, о своей живучести и возвращаемости он хорошо знал, а искушение когда-нибудь вернуться к Бонни и Кэтрин было уж слишком высоко. - Я её чуть не убила из-за вас, - Бонни бросает на Кэтрин непонимающий взгляд. Воспоминания восстановлены, но не то чтобы это сильно обрадовало. Ей действительно сложно понять. - Будешь рефлексировать? Её уже нет давно. Теперь нам треплют нервы её принципиальные правнуки. - Я её чуть не убила именно из-за вас, - Бонни выглядит такой растерянной, что Кэтрин громко фыркает, и снова злится на это слишком мягкое фырканье, а потом обувает гребаные балетки. - Дурында ты. - А ты? - И я, - соглашается Кэтрин, - ты же понимаешь, что остановить этого придурка можно, только восстановив воспоминания? И вернётся старая жизнь в этой гребаной машине и дешёвых мотелях, где ты будешь учить нас жизни и долгие годы искренне удивляться, что ты тут, вообще делаешь? На это Бонни отвечает категорическим отказом, потому что у неё своя жизнь, чёткая и размеренная, пусть и скучноватая, и не надо в ней никаких недозлодеев, которые почему-то к ней настойчиво липнут к ней. Не надо и всё тут. Кай периодически бросает почти панический взгляд в зеркало заднего вида, чтобы убедиться, что сердитая Бонни никуда не делась, Кэтрин при этом каждый раз закатывает глаза, от неё веет обиженным холодом (Милан накрылся), от Бонни привычной яростью (они немного насильно затолкали её в машину), и пустота внутри медленно заполняется.