Ты мне веришь?

Вторник — 5:43 Артур Снова утро нового дня. Всю ночь я пролежал упёршись взглядом в потолок. Я хотел, чтобы это мучительное ожидание наконец закончилось, но утро почему-то совсем не радовало. Отсутствие сна вторые сутки подряд давали о себе знать. Я приподнялся на локти и этим как будто покинул звукоизолирующий барьер. Тишина испарилась, все звуки вернулись. С соседней комнаты доносились тихие всхлипы. Как обычно небрежно вытянул из шкафа скомканную одежду, на скорую руку сварганил бутерброд из того, что было в холодильнике, и с завтраком в руке как мышь подошёл к двери ведущей в самую унылую комнату в нашей квартире. Дверь со скрипом открылась, а вот мать глаза открыть не соизволила. Тихо сквозь зубы прошипела: — Пошёл вон. Сколько раз тебе нужно сказать, чтобы твоя пустая башка поняла. Я не спала всю ночь, и как всегда всё из-за… — Хорошего дня, мама. Не дослушав её, я схватил рюкзак и с бутербродом в зубах выбежал на улицу. Я знал наизусть каждое слово. Она повторяла это раз за разом. По её словам я причина всех её бед. Но мог ли я это изменить? Конечно мог. И изменил бы, да только это бы убило мать. Как бы гнусно она ни отзывалась обо мне, что бы ни делала, как бы ни била, я знал: уйди я с этого дома, не выдержит одна. Дорогой к техникуму вспомнил, что сигареты кончились. Настроение в миг стало ещё хуже. Всё равно опаздываю, от пяти минут ничего не изменится. Только с пятью минутами я очень погорячился. Ну вот почему всем старикам и старушкам внезапно приспичило зайти в этот грёбаный магазин именно сейчас? Естественно ещё и повезло повстречать бабулю с вечными претензиями к кассирше. Женщина за кассой выглядела невозмутимо, спокойным голосом отвечала на вопросы, пробивала продукты. Когда бабка поняла, что её криками не вывести, плюнула ей прямо в лицо и что-то бурча себе под нос вылетела из магазина. Продавщица брезгливо сморщилась, нащупала где-то в кармане не раз использованную салфетку, вытерла ею лицо. Я бы мог работать кассиром. Ни одна кричащая бабка меня не сломила бы. А если бы плюнула, я бы вернул ей это в трехкратном размере. Уже минут двадцать я провёл в очереди, а она даже на миллиметр не продвинулась. Мой взгляд упал на пачку дорогих сигарет, полка с которыми находилась прямо возле меня. Рука практически лежала на них. Хватануть? Почему-то я не стал долго раздумывать, сразу привёл свою спонтанную идею в жизнь. Воспользовался суматохой. Сделал вид, будто бы устал стоять в очереди и опаздываю на учёбу. А в принципе так и было. Ещё год назад я бы себе этого не позволил. Легче потерпеть, но остаться с чистой совестью. Так я думал раньше. Чтобы не заподозрили, бежать не стал. Спокойно сунул руку с сигаретами в карман. Отойдя немного подальше ускорил шаг, потом и вовсе переключился на бег. Такими темпами добрался до величественно возвышающегося здания с огромными панорамными окнами и воспользовавшись картой студента вразвалочку вошёл вовнутрь. В аудитории на меня обратили внимание только пару человек. Даже профессор не посмотрел в мою сторону, что-то чёркал в своём блокноте. Я молча прошёл к своему месту, привычно сел рядом с Радиком. Тот уже видимо готовил вопросы, где меня чёрт носил. Но вместо возмущений он лишь спросил: — Снова мать? — Да. После этого он с улыбкой на лице продолжил с кем-то переписываться. Я поинтересовался: — Кто на этот раз пишет? Радик посмотрел на меня с презрением и отсёк: — Никто. После этого слегка развернул телефон, чтобы я не мог разглядеть переписку и больше ни слова не произнёс. К сожалению мне пришлось признать, что это очередная нудная пара. Очередной нудный день. Однако долго мне скучать не дали. Когда пара закончилась, профессор подозвал меня к себе. В его глазах читалось раздражение в перемешку с разочарованием. Испытывающий взгляд впился мне в горло когтями. Голос его был жестоким, не щадящим никого. — Артур, столько пропусков, а ты ещё умудряешься опаздывать? Я же просил тебя. Поблажка за поблажкой, мог бы хоть немного постараться меня отблагодарить. — Профессор, я вам на самом деле очень благодарен, но такая ситуация просто… — Я устал слышать твои отговорки, Арт. У меня уже за спиной шепчутся, понимаешь? С какой стати я помогаю какому-то студенту? Один идиот даже спросил лично. Выгораживать тебя перед другими профессорами становится всё сложнее. У вас с Радом есть совесть вообще? Донос был на вас, курили в женском туалете во время пары. Я думал там и лягу. Кто вам запрещает курить на улице? Выйди и покури. Перерывы для кого есть? Уж так невтерпёж что-ли? — Вас понял, профессор. Постараюсь больше не попадаться на глаза. — Делай, что хочешь, но если я ещё раз что-то подобное услышу, помогать тебе не стану. Я лишь кивнул и пристыженный вышел из аудитории. С одной стороны плевать было, но с другой мужик уже с первого курса меня хвалил и помогал, если нужно было. Тогда я ещё был полон амбиций, в любом проекте участвовал, организацией праздников занимался, во всём первый. Короче говоря гордость теха. Со временем раскрепостился и стал творить что в голову взбредёт. Ну не жить же мне сложа ручки перед собой. Друзья в различных мероприятиях принимать участие не спешили, а я там один торчать не намеревался. А каких-то развлечений хотелось. Подружиться со старшекурсниками было хорошей идеей, связи должны быть везде. Но за такие связи своя плата. «На, попробуй. Да чего ты ломаешься?». Естественно не отказывался. Выбора не было. Из мыслей меня вытянула Лиза. Не знаю, откуда она появилась, но от неожиданности я аж подпрыгнул. — Испугался? Извини, что мало. Идёшь в пятницу к Радику? — А что у Радика? — Как что? Вписка. Твою мать, в одной группе находитесь, а он тебе ничего не сказал? В этот раз у него решили устроить. Так придёшь? — Постараюсь. Снова слушать мать не хочется. — Артур, ты уже вроде взрослый мальчик. Придумаешь что-нибудь. Или мне за тебя нужно попросить её разрешения? — Нет… — Ну вот и не ной. Платона видел? — Сегодня ещё нет. — Ладно, пойду найду его. Беги, маменькин сынок. — Пока-пока, папина дочка. Лиза просверлила во мне дыру своим строжайшим взглядом, резко развернулась и быстрым шагом направилась обратно в здание. Я знал, что попал в самое яблочко, но радости я не испытал. В каких бы хороших отношениях я ни был с этой русой, не стоило давить ей на больное. Идиот. Лиза ушла от родителей очень рано. Не выдержала каждодневных драк. После этого количество синяков на её теле значительно уменьшилось. Физически нанесенные увечия может и быстро пройдут, а вот кто ей вернёт те деньки, когда она могла наслаждаться беззаботным детством, но вместо этого слушала родительские крики. Жизнь у подруги немного смягчила её. Она даже как-то пришла в родительский дом поболтать с предками. У меня никогда не вязался в голове её характер со стилем. Не одного парня своими приёмами уложила, при этом только в юбке и ходила. Наша компания относится к ней с уважением, некоторые даже боятся. Бедный Радик. Казалось вечность я стоял у дерева в ожидании своего непутёвого друга. Жизнь шла своим чередом, студенты кучами выплёвывались с техникума лишь бы поскорее покинуть это место. За кем-то приезжали, другие садились в свои машины или байки. Остальным же ничего не оставалось, кроме как пользоваться общественным транспортом. Мне повезло больше — у меня был свой личный водитель в виде моего друга Платона. В отличие от нас с Радиком, он был четверокурсником.Уже имел свою машину, множество различных знакомств, внимание девушек со всех курсов и доверие учителей. Даже не знаю, как так вышло, что именно мы стали ему друзьями, но я не смею жаловаться. Если бы не он, наша жизнь в техе бы кардинально изменилась. Наконец моё ожидание подошло к концу. Радик запреметив меня подошёл. Неужели удастся с ним поговорить, без того, что он будет таращиться в переписку со своими девочками. Блондин с ухмылкой на лице язвительно спросил: — Чо, отчитали? — Да пошёл ты, не тебе это выслушивать приходится. — Но и не мою задницу из дерьма вытаскивают. Пришлось молча согласиться. Радик продолжил: — С тебя уже ржут все, слышал? Говорят про тебя всякое… Я пытаюсь их унять, но я не могу остановить размножение слухов, понимаешь? Тем более когда я с ними согласен. Скажи уже своему «телохранителю», чтобы отстал. Нас бы точно не выгнали после одного раза в туалете. — Тебе по чём знать? Недавно слышал, пацана хотели выкинуть за неподобающий вид. А парень всего-то был в прозрачной сетчатой безрукавке. — Слышал. Всё равно мне не нравится, что он тебе жопу лижет. А вдруг захочет за это какую-нибудь награду? Позовёт к себе в кабинет. Закроет дверь… — Заткнись. — А-ха-ха-ха. Да не кипятись ты так. Пойдём лучше уже, Платон наверное уже на месте давным давно. Идти было недалеко. После пар мы почти каждый день собирались в баре с необычным называнием «Падение метеорита». В отличии от других тут чувствовался уют, даже несмотря на свою крошечность. В основном людей было мало, поэтому для нас это было подходящее место. Из-за частого посещения администратор и официанты стали как родные, для нас даже делали специальные скидки. Радик уместился на своё привычное место — я на своё. Платона на удивление ещё не было. Повисло неловкое молчание. Скорее всего только для меня оно было неловким. Радик не успел дотронуться до кресла, как уже вытащил телефон. Я не выдержал, спросил: — Да сколько можно уже, кому ты там строчишь? — Тебе какое дело? Кому надо. Не лезь. — А ты чего сразу злишься? Неужели влюбился? — Да, в мать твою. Я на секунду замолчал. В голове всплыл образ матери с яростными, налитыми злостью, глазами. По спине пробежался холодок. Я решил перевести тему. — Кстати, почему ничего не сказал про вписку? — Блин, забыл. А ты вообще сможешь прийти? Мать не будет бушевать? — Будет. Под каким-то предлогом придётся смываться. Может в пятницу перед началом зайдешь ко мне и скажешь матери, что я тебе нужен? Помочь может с чем-то. Она при посторонних ангелом обращается. Точно не откажет. Может потом, как вернусь, устроит скандал, но это будет потом. — Арт, честно, я с твоей мамой дело иметь не хочу. Чтоб мне ещё потом влетело за ложь? Она ж как-то узнала, что ты у Лизы тогда был. — Как хочешь. Я всё равно найду способ. Мне нужен отдых. Дверь бара за моей спиной открылась, кто-то вошёл. Радик поздоровался кивком, встал, чтобы Платон мог сесть на своё коронное место. Пришедший что-то махнул официанту. Мы до сих пор не смогли расшифровать их тайный язык жестов. А мы вообще пытались? Платон резвыми движениями снял куртку, повесил на спинку своего кресла, уселся и начал допрос. — Ну что, Радя, у тебя всё готово к пятнице? Слышал, придёт чуть ли не весь тех. Так что сам надеюсь ощущаешь масштаб происходящего. –Обижаешь. Я сразу всё организовал. Связи имеются. Да и не раздувай из мухи слона. Как будто я для королевской семьи и её гостей праздник устраиваю. –Всё равно деньги немалые ушли. Что-то не так пойдёт, знаешь, кто платить будет? Платон ткнул свой длинный указательный палец Раду в грудь и слегка наклонившись к нему твёрдо бросил: — Ты. И мы тебе не сможем помочь. Сам заварил — сам и давись своей кашей. Теперь понимаешь какую ответственность ты на свои плечи взял, малой? Наконец Платон решил перестать издеваться над побледневшим Радиком и улыбнулся, оголяя свои слегка кривоватые зубы. — Ладно, проехали. Платон помедлив уставился на меня. — А что насчёт тебя, Арт? Идёшь? — Если поможешь, то да. — Ну ничего себе. Какого рода помощь? Платье выбрать сам не сможешь? — Платье я уже выбрал. Только злая мачеха не пустит бедную Золушку на бал. Краешки губ Платона поползли вверх. Он любит, когда его весёлое настроение подхватывают. — Мне подогнать карету для моей принцессы? — Да, и мачеху уговорить отпустить. Мой принц справится с такой лёгкой задачей? — Для моей Золушки я готов пойти на любые жертвы. Радик закатил глаза и сунув два пальца в рот издал характерный звук. — Фу, что вы творите. Придурки. Ещё раз так сделаете, я вам рёбра переломаю. Мы с Платоном захихикали. В баре царила спокойная атмосфера. Неоновые вывески придавали уюта, разливались разноцветными лучами по всему заведению. Как же хорошо находиться в компании своих друзей. Эти несколько часов проведённых тут, за этим столом, давали мне силы жить дальше. Я предложил заказать ещё по коктейлю. Платон без раздумий подозвал официанта. Радик же скривился. — Нет, извиняйте братья, я пас. Нужно ещё решить пару вопросов касаемо пятницы. Завтра увидимся. Мы попрощались. Радик быстро скрылся в темноте вечерней. Как только за ним закрылась дверь, Платон залился заразительным смехом. — Ха-ха-ха-ха-ха. Видимо я его сильно шуганул. Бедняжка, теперь будет трястись из-за каждой мелочи. Ну ничего. Пусть учится ответственности. Хороший опыт. Платон внезапно замолчал, посерьёзнел. Засмотрелся в коктейль, который ему принёс официант. Помешал трубочкой, затем поднял на меня очень пронзительный взгляд. Его карие глубокие глаза могли и мертвого заставить отвернуться. Справиться с этими двумя лазерами, прожигающими насквозь, могли единицы. Представляю, как тяжело девушкам, когда он на них пялится. — Арт, мне нужно с тобой серьёзно поговорить. — Я тебя слушаю. — Уже не первый день вроде на свете существуешь. Я думал может ты наконец сам попросишь о помощи, но ты всё продолжаешь терпеть мать, жалеешь. Ты себя видел? Мешки под глазами, мятая одежда, вечные пропуски. Твой усталый вид даже мне передаётся. Неужели тебе это всё не надоело? — Ну началось. Конечно, Платон, тебе легко сказать. Ты не знаешь, каково это. Мне все постоянно свои советы суют, да вот только мне от них проку никакого. — А я к тебе не с советами лезу, дослушай сначало. Тебя, малыша, подталкивать надо, чтобы не стоял на месте. — А кто сказал, что я хочу, чтобы меня толкали? Плат не стал отвечать на мой вопрос. Сразу продолжил: — Поживёшь у меня какое-то время. Дом просторный, места хватит на всех. Первое время платить не будешь, потом работу тебе найдём. И это не просьба. Это утверждение, Арт. Я хочу тебя здоровым видеть, как на первом курсе. — То есть никакие отговорки не подействуют? — Никакие. — Я вам только мешать буду. Может лучше какую-то съёмную квартиру? Или просто комнату. — Ты хоть представляешь, сколько с тебя сдирать будут? Ничего страшного, какое-то время у меня поживёшь, никто от этого не умрёт. Короткая тишина. Я поднял глаза на него и сразу же об этом пожалел. Снова этот взгляд. Возможно это самовнушение, но я почувствовал жжение на коже. Нужно ему как-нибудь сказать, какой дискомфорт людям приносят его глаза. Немного помедлив я спросил: — Платон, зачем оно тебе? — Хочу так. После этих слов он залпом выпил свой коктейль и кинув несколько купюр на стол, засеменил к выходу. Мне пришлось оставить недопитый напиток, чтобы потом не идти пешком домой. Я вышел на улицу и почувствовал внезапный приступ тошноты. Ноги подкосились, но я не упал. Платон уже успел сесть в машину. Когда он увидел меня, я уже согнутый пополам спотыкаясь плёлся к нему. Парень быстро среагировал, выбежал, обвил моей рукой свою шею и потащил в машину. Последнее, что запечатлила моя память, это его холодные руки укладывающие меня на задние сидения.