Обретая себя.

Невилл в утро субботы через камин профессора Снейпа вышел в гостиную Лонгботтом-Мэнора. Его там уже и ожидала бабушка. Казалось, она уже все знала, знала, что все идет к чертогам Тартара для них. Вопрос в глазах: "Ты с нами будешь в Черногории?". Парень только мотает головой из стороны в сторону. - Но навещать часто буду. - сказал то, что нельзя было сказать по глазам. Августа Лонгботтом тяжко вздохнула, быстро подошла к внуку и, взлохматив его светлые волосы на самой макушке, обняла с наворачивающимися на глаза слезами. Она была умной и догадливой женщиной и понимала, что по-другому в этой ситуации никак. Они стояли так может минут 5, а может и 25 минут. Никто не смел считать минуты в момент прощания. Невилл и его бабушка могли бы стоять так час, но их прервали. Из камина вышло зеленое пламя и образовало округлую линию. Портал из Больницы Святого Мунго. Господин Сметвик и неизвестный Невиллу медицинский брат выкатили в специальных креслах Фрэнка и Алису Лонгботтомов. Их глаза казались стеклянными, как у фарфоровых кукол или мертвецов, лишь изредка они шевелили зрачками. Когда Невилл и Августа уже подошли к ним, камин вновь загорелся и из него вышел Снейп. В его руках был большой и толстый флакон. - Профессор Снейп, что это? - Подруга из России прислала. Говорит, может помочь. Писала, что 1 флакон на двух человек с лихвой хватит. - Из России? - удивился Сметвик. - А у неё есть хоть Мастерство Целителя? - немного с презрением и завистью сказал колдомедик. Они тут ищут лекарство, а какая-то девка из России после одного письма присылает это самое лекарство?! - Имеется. - Профессор Снейп, как и когда его давать родителям? - Невилл верил и профессору, и этой девушке из России. - Сначала трижды в день по одной капле, затем дважды раз в 2-3 дня, а после раз в неделю до того момента, пока лекарство не закончится. - он передал флакон Августе в руки. А после пристально посмотрел на колдомедиков и сделал выпад. - Ступефай! - они застыли в неестественных позах. - Обливиэйт! - от силы заклинания сраженные чарами маги улетели на пол и впали в бессознательном состоянии. - Честно говоря, я б тоже так поступила. - сказала Августа, глядя на работников Мунго. - Северус, обещайте, что приглядите за Невиллом. - Обещаю, Леди Лонгботтом. Придете через мой камин, мистер Лонгботтом. - ученик кивнул профессору. Северус вышел через главные ворота за территорию Лонгботтом-Мэнора и аппарировал. *** - Пап? - сказала шепотом Луна и вышла через камин в гостиную их с отцом дома. В гостиной был погром, будто кто-то ограбил их дом или здесь был проведен марафон. Папа? - Лавгуд осторожно поднялась по лестнице наверх в свою спальню. Сердце на миг остановилось. Из серебристо-серых глаз по бледным щекам потекли слезы. На полу ее комнаты, сжимая в правой ладони палочку и в левой фотографию с треснутым стеклом, лежал Ксенофилиус. Его светлые волос были окрашены еще не свернувшейся кровью. Он был мертв. Колени подкосились после этого осознания, и Луна упала на них. Она подползла к телу отца и приподняла его. Ему перерезали горло. Его стеклянные и безжизненные глаза застыли на фотографии дочери и супруги. На щеке была видна застывшая и засохшая дорожка от последней в его жизни слезы. Прижав тело к себе, Леди Лавгуд взвыла раненным зверем, и слезы покатились градом по щекам. В таком положении её и обнаружил профессор Снейп, на которого она подняла красные и зареванные глаза. Он молча присел рядом, положил руку ей на плечо, обнимая, и просто дал ей выплакать море слез от потери собственного, любимого отца, сначала над самим телом, а после и ему в рубашку. Далее они вместе вынесли тело Ксенофилиуса Лавгуда в растущий неподалеку лес. Пока ученица колдовала над гробом и надгробием с помощью палочки Северуса, Снейп рыл наколдованной лопатой яму для гроба. Через 30 минут они оба уже стояли над свежей и закопанной могилой, на которой уже покоились сорванные неподалеку белые цветы. Северус подхватил потерявшую от горя сознание ученицу, взял на руки и понес в дом, откуда с помощью камина переместился к себе в покои. Он положил Луну на свою кровать, не переодевая ее, укрыл одеялом, поставил на комод два флакона с успокоительным зельем и вышел в гостиную, чтобы отписаться Лизе о случившемся. Ему было больно на душе из-за того, что, скорее всего, кто-то из сторонников Альбуса убил последнего близкого родственника у несовершеннолетней девочки. Не понимал зачем это сделали. Вопросов было много, но ни одного ответа он не смог найти.