Их венчала природа

Было очень тихо. Даже лес замолчал, и только трава шуршала под ногами. Оба, казалось, перестали дышать. Никто не решался заговорить первым. Они просто наслаждались. Уютом. Тишиной. Тем, что сейчас идут бок о бок в сторону темного леса. —Почему ты... — наконец тихо начал Ворон, — Почему ты сказал... это? Лис встрепенулся. Этот вопрос, кажется, очень смутил его, и Рэй уже пожалел, что задал его, но тут внезапно услышал ответ: —Я просто сказал то, что хотел сказать. Правду, — Лисенок неловко улыбнулся Ворону, — И я хотел бы задать тебе тот же вопрос. —Я ответил тебе такой же правдой, — Рэй остановился, глядя вдаль. —Мы... Можем поговорить о сегодняшнем происшествии? — робко спросил Лисенок. Ворон прикрыл глаза. Он не знал, как ответить на этот вопрос. Но слабо кивнул головой. —Как ты? — два простых слова. Увы, Рэй давно не знал ответа на этот вопрос. Он не знает, как себя чувствует. Не заботится о своем комфорте. Ему привычнее так. —Я просто... Просто очень волновался, — Лисенок сказал это, как самую страшную тайну, мимолётно взглянув на Ворона. Тот нахмурил брови. Волновался. Лис волновался из-за него. У Рэя почему-то зажглись все ушибы на теле, он почувствовал каждый. —Прости пожалуйста, я не хотел смущать тебя... И не стоило спрашивать, — эти слова рыжеволосый произнес слишком быстро, глядя туда же, куда и Рэй. Ворон повернул голову в сторону Лиса. Ему кажется, или парень... Обижен? Кажется, или у Лиса блестят глаза? Кажется, или у него дрожат руки? —Ничего страшного, ты не обидел меня своим вопросом, — постарался успокоить кудрявого Рэй. И, помолчав, добавил, — Если честно, то я тоже был напуган. А сейчас уже... Просто забыл. Но тогда... Просто испугался за всех вас. — Ты сделал всё, что мог. Ты защитил, и благодаря тебе мы убежали. Но... Если честно, я чувствую себя трусом... Я не помог тебе, — Лис уселся на траву, думая о чем-то своем. Его тихий голос успокаивал Рэя, но эти слова были очень жестоки. —Ты неправ. Ты чертовски неправ. Если бы ты вступился, получил травмы, я бы испытывал больший стыд. Джону хватило того, что он вступился за меня... —Я чувствую себя белой вороной. Я не могу за себя постоять, и это очень плохо... Я не умею драться, я не смогу защитить вас всех так, как это удалось тебе... Рэй вздохнул. Он не знал, как подбодрить Лисенка. Не знал, что сказать. Как выбить дурь из этой головы. —Послушай, Лис... Я так не считаю. Если ты не знаешь, как правильно махать кулаками, это не недостаток. Ты очень важен. Ты не должен служить щитом для всех. Ты всегда поддерживаешь и помогаешь. Ты в любую секунду можешь оказать помощь. И, я уверен,все это ценят. —Ты так считаешь? — Лисенок поднял голову, хлопая ресницами. В золотых кудрях гулял ветер, и они забавно растрепались. —Да. Безусловно, — Ворон улыбнулся, и Лисенку стало очень тепло от этой улыбки. Он улыбнулся Рэю в ответ, поднимаясь с земли. —Если честно, мне стало легче после нашего разговора, — Ворон расслабился. Он решил, что в этот вечер все его волнующие мысли должны раствориться. —Я очень рад, если ты говоришь правду. Спасибо, что доверился мне. —Если честно, для меня это очень... Тяжело, — Рэй сдался, шумно вздохнув, — Я доверяю вам, но боюсь рассказывать тайны. Я и сам боюсь своего прошлого... И ума не приложу, как вам удается так легко делиться друг с другом самым... Самым больным и волнующим. Лис замер. Он вдруг понял, что он точно также относится к своему прошлому. Попросту боится. Оно не хочет отпускать его. Или же наоборот?... Может быть, после душевных разговоров, все самые мерзкие воспоминания исчезли бы? Может быть, они перестали бы пожирать его изнутри? Кудрявый парень мог поддержать любой разговор. Он мог болтать без умолку, мог поддержать любую тему. Но как только кто-то спрашивал его о детстве, Лис желал исчезнуть. —Я никогда не смогу понять, — Рэй всё-таки решился продолжить, и от тихого голоса, раздавшегося в полной тишине, Лисенок поневоле вздрогнул, — понять, как проявлять заботу. Как показать всем вам то, что вы мне очень дороги. Я просто... Не могу. Мне никогда не говорили таких слов, которые вы порой говорите мне, как будто это самое обычное дело... —Но... Это и есть обычное дело, так ведь? — прошептал Лис, боясь спугнуть эту тонкую нить доверия Ворона. Но тот продолжил. —Да... Да, обычное дело, но я никак не могу привыкнуть к этому. Я не привык, за все годы в фургоне я не привык к такому количеству внимания, к такой доброте. И я не знаю, что с собой делать. Я не хочу, чтобы вы считали меня грубой невежей. —Постой... Постой, пожалуйста, послушай, — встрепенулся Лис, глядя в глаза Рэю, — Я тоже ненавижу свое прошлое. Я хочу забыть его и не хочу никому его доверять. Я хочу жить здесь. Новой жизнью, понимаешь? Но... Я никак не могу забыть. И не смогу. Лис тяжело вздохнул, прикрыв глаза. —Меня мучают кошмары. Страшные. Жуткие. Нестерпимые. Это невозможно терпеть, я пил снотворное, но ничего не помогает. Если днём я могу порой забыться и жить настоящим, то ночью меня преследуют сны, — продолжил кудрявый, — Я боюсь даже спать в темноте — всегда хочется включить лампу, но не хочу тревожить Джона... Это хуже любой пытки. Я не сплю ночами. Не сплю и боюсь... Лис затих, жалея о сказанном. Это первое, что он держал в строжайшей тайне, но всё же выпустил на волю. —Это очень плохо. А я не могу заснуть... Да и сны мне не снились много лет. Возможно, это к лучшему... Мне очень жаль тебя, Лис. Если бы я мог хоть чем-то помочь, я бы обязательно сделал это... — Ворон нежно погладил его по голове. Оба замолчали. На улице стало намного прохладнее. Верхушки елей покачивались, небо стало хмурым. —А мне... Мне вчера Джон подарил одну его картину, — Лис наконец нашел самую безобидную тему. —О, это очень хорошо, — заулыбался Рэй. Он очень хотел, чтобы этот разговор не заканчивался, — Что за картина? Расскажешь? —Конечно, — Лисенок взбодрился. Парни зашагали к фургону, — Он сейчас очень увлекается пейзажами, и вообще любит лето. Как только мы где-то останавливаемся, он сразу садится к окну. Я хотел вытащить его на улицу, но он ни за что бы не вышел. Он не любит, когда за ним наблюдают в процессе рисования. Ворон был доволен болтовнёй Лиса. Он просто слушал. Слушал и улыбался, разглядывая парня. Он казался таким живым, таким воодушевленным, казалось, для него было жизненно важно сейчас поделиться каждой мыслью, каждой мельчайшей деталью. В этом маленьком человеке было столько энергии, столько желания жить. Он был как лучик света, нет, как само солнце. Его улыбка сияла, а глаза искрились, напоминая янтарь. Лисенок говорил и говорил, а Рэй понимал, какой у кудрявого красивый голос. Искренний голос, ласковый и весёлый. Лис был рад, что его слушают. Он любил рассказывать истории. Он ценил энтузиазм к его рассказам. Он хотел поделиться догадками, хотел говорить на любую тему. Парень иногда ругал себя сам за чрезмерную страсть к разговорам. Поначалу он старался быть спокойным, не давая чувствам волю, но затем понял — в фургоне его разговоры не будут чем-то постыдным. Чем-то мешающим. Здесь Лисенок был свободен. Не было строгих правил этикета, не было пресечения малейшей попытки высказаться. И Лис был счастлив. Рассказав всё о картинах Джона, кудрявый остановился. Парни почти подошли к фургону. Никого не было на улице. Слышались из открытого окна слова разговора — трое всё-таки хотели решить, как будут звать котенка. Рэй усмехнулся, глядя на Лиса: —Они спорят насчёт котенка. Весь день. Как думаешь, какую кличку ему дадут? —Если честно, я без понятия. Пусть выбирают, мне все равно. Главное, мы решили оставить это чудо. Он бы не прожил один... —Но ведь теперь он часть нашей странноватой компании, так? — Ворон вновь усмехнулся. Лис улыбнулся ему в ответ. Оба понимали, что этот вечер закончится. Но не хотели этого. Просто стояли молча, глядя друг на друга. —Пора... — как-то печально произнес Лис, — Ребята уже в фургоне. Что-то внутри Рэя щёлкнуло. Мысли наполнились одной единственной странной фразой: Сейчас или никогда. Ворон повернул голову, заглядывая в бездонные карие глаза. В них было столько доверия... Столько ласки, столько тепла... Рэй хотел бы смотреть в них вечно. Хотел рассказать бы столько тайн, довериться этим глазам. Рэй взял чужую теплую ладонь в свою, нежно проведя подушечкой пальца по ладони Лиса. Кудрявый парень вздрогнул, после чего смутился, опуская глаза в пол. После чего сразу же прижался к Ворону всем телом, обхватив руками талию и зажмурившись. Рэй тихо ахнул, прижимая Лисёнка к себе. Руками он провел по спине, затем прошёлся по волосам, зарывшись там обеими руками. Спокойствие. Наступило спокойствие. Обоим было хорошо, тепло и... Радостно. Какое-то неизвестное чувство лилось из души. Вдруг пришло осознание. Парни синхронно разжали объятия, не решаясь взглянуть друг другу в глаза. Что только что произошло? В этом... Нужно разобраться. Как можно скорее, решить все проблемы, но будет ли это легко? Рэй и Лис опомнились лишь тогда, когда оказались в своих комнатах. Джон заволновался, спросив о причине такого внешнего вида кудрявого — красные щёки и учащенное дыхание, а также растерянный взгляд. Лис не помнит, какой аргумент придумал. Он лег, накрывшись покрывалом, и притворился спящим. Но он не переставал размышлять о том, что случилось сегодня. Рэй ворвался в свою комнату, тут же бросаясь на кровать. А что если он вновь совершил ошибку? Что если это было необязательно? Что если он спугнул того, кому только доверился? Котенок, которого Ворон и не заметил поначалу, вскарабкался на кровать, затем на грудь Рэя, которая часто вздымались при каждом вздохе. Он замурчал, потершись мордочкой об одежду. Рэй понемногу приходил в себя. Мурчание котенка успокаивало, и парень начал поглаживать малыша по спинке. Прикрыв глаза, Ворон попытался заснуть. Но он не переставал размышлять о том, что случилось сегодня.