Олег + Серёжа = любовь

Мерный перестук колёс, тихий шум ветра за прочными стёклами железной гусеницы с электрическими усиками, что несётся сквозь пространство, никогда не завершая свой путь по проторенной дорожке. У всего есть свой путь, есть начало и конец, но порой Олегу казалось, что он лишён этой привилегии. Он не знает, куда ему деть себя в этом безграничном мире, полном возможностей, не знает, как перестать чувствовать те эмоции, что чувствует, когда Серёжа вновь и вновь рассказывает о своих успехах и любимых вещах. Когда слушать его стало так горько, Олег не успел понять. Просто однажды очнулся от грузных свинцовых мыслей и морщинка между хмурыми бровями разгладилась, стоило почувствовать нежную ладонь на своей собственной. — Тебе плохо? — заботливо спросил тогда Серёжа, с лаской заглядывая ему в глаза, а Олег и не нашёлся, что ответить. Жгучая злость, невыносимое отвращение и желание врезать. Но нет, не Серёже, конечно, а себе, только себе идиоту, что не может угнаться за идейным и вдохновенным юношей. Что паскудно завидует, видя как расцветает Серёжа на учёбе, как устраивается в жизни, найдя своё в ней место. Где его собственное место? Где оно? Есть ли оно вообще в этом поганом мире? Сможет ли он когда-нибудь ещё хоть раз увидеть прекрасную улыбку Серёжи, щебечущего о своих чувствах и планах, а не насмешку в родных глазах, что рисует ему его больное сознание? Двери со скрипом разъезжаются, Олег невольно смотрит в ту сторону и в душе его мелькает обречённость. Его лучик света, его улыбчивый парень озаряет серый вагон электрички яркой одеждой и волосами, подходит и привычно садится рядом. В его глазах вселенская усталость, в движениях слабость. — Привет, Олеж. Еле успел, представляешь, идиот Елисеев задержал с этой дурацкой стенгазетой, а там... Рука в руке, плечом к плечу, теплом и светом души к сосущей тёмной пустоте. Олег болезненными глазами смотрит на ладонь Серёжи и почти ничего не чувствует. Раньше пугало, сейчас — нет. Совсем не пугает. — Я ухожу в армию, — спокойно сообщает, разбивая собственными же словами ироничную, но искреннюю улыбку на губах Серёжи, разбивая выражение спокойной уверенности его лица. Пустота в душе не откликается, не дрогнет ни один мускул на собственном лице. Олег голову клонит к холодному стеклу, жмётся бестолковым лбом, словно хочет выдавить его или, даже лучше, расшибить голову, чтобы больше никогда не думать. Никогда не думать, не думать, не думать. Губы дрожат по-дурацки, скачет возмущённый Серёжин голос, что ничуть не смущается осуждающих взглядов, Олег отпускает чужую ладонь и провожает взглядом первую мелкую каплю, разбившуюся о безразличное стекло. Начинается дождь. — Я всё решил. Хочу найти себя, я устал, Серёж. Давай поговорим дома... Электричка трогается. Усиливается дождь, окропляя стекло маленькими каплями. Серёжа на него больше не смотрит.