Всё за тебя отдам...

Я Натали Аргуэлло, испано-ирландо-американской крови. У меня карие глаза и каштановые волосы. Мне 24 года, а мой рост составляет 168 см. Из-за гена в роду, я выгляжу несколько моложе своего настоящего возраста, и нередко в магазине при покупке обычного вина у меня просили удостоверение личности. У меня грудь 2-го размера, а из-за физической подготовки хорошее тело с бёдрами и талией. Я жила в Испании с самого своего рождения без отца и с мамой алкоголичкой и наркоманкой. Она была ирландо-американского происхождения, как и эта часть моей семьи, которая жила в США. На сколько мне было известно, очень много лет назад мои бабушка и дедушка развелись, разъехались по разным континентам, и потому та часть моей семьи отказалась отрезана от нас. Вернее мы от них. Моя бабушка переехала в Испанию и нашла себе испанца-ухажёра, у которого был сын. Общего ребёнка они не завели, но зато были моя мама и сводный дядя. Испанская национальность уже скорее въелась мне в кровь, ведь все долгие 24 года я жила в Испании. Моя мама не была образцом материнства. Упрекала за всё, за что только можно было и била конным хлыстом при первой возможности. В прошлом она была наездницей, и этот хлыст стал моим страхом. Когда мне было 14, мама залетела от какого то со-наркомана, и не сделала аборт. У меня родилась ни в чём не повинная сестра, и я защищала её всеми своими силами от матери. Она не работала, а я с сестрой на руках хоть как-то выживала благодаря дяди и его молодой жены, которая до безумия любила детей. Всего через год, когда мне было 15, и я почти закончила испанскую школу, а сестра по счастливой случайности была у дяди, мама сгорела в нашем доме. По вердикту полиции, она перебрала с наркотиками и алкоголем, не потушив сигарету. После похорон матери, на которых я не была, я с сестрой на руках переехали в большой дом дяди Даниэля, сводного старшего брата мамы. Он был охотником со стажем, и в прошлом боксёром. Поэтому он обучили меня технике боя ещё до моего поступления в военную академию. Через 3 года, на 2-м курсе, с полученной травмой колена я не хотела уходить из академии, и перевелась там же на специальность военного хирурга. Ещё через год, когда жена дяди была беременна и мы отдыхали далеко за городом, у неё неожиданно начались роды. У неё было только начало 8 месяца, и роды не должны были начаться. Бабушка, которая к счастью была с нами, была акушером и всё прошло бы хорошо, если бы матка была раскрыта. Ситуация была обратная и сопровождалась кровотечением. Пришлось делать кесарево, и оно не увенчалось успехом. Малыш, как и Карла, не выжили. Семейные выходные быстро закончились, и нам пришлось ехать домой и заказывать гроб. Доучившись последний год в академии, я, дядя и моя сестра после похорон бабушки переехали в Джорджию, где как раз жила оставшаяся часть моей семьи, семья Грин. Эта большая семья жила на ферме глубоко в сельской местности в 4,5 часа езды от Атланты. Месяц мы жили в большом городе, и ездили к родным каждые выходные. Мне нужно было работать в больнице, дяде — детским тренером по боксу, а Изобель, так звали мою сестру, учиться в школе. Что косаемо моего отца. Он есть. Мама всегда говорила, что это он бросил её, но зная её постоянную манеру раздувать из мухи слона, не удивлюсь если это она ушла, а не он. Я обратилась по интернету в Международную организацию по поиску людей, и через 2 недели сложной работы и кругленькой суммы денег у меня было на руках имя моего отца, номер телефона, адрес электронной почты и место жительства. Он жил в Вашингтоне, в городке Александрия, и работал физрук ом в местной школе. Я не ездила к нему лично, но зато мы часто созванивались. Первый телефонный разговор был очень сложным и долгим, но зато после него мы каждый день звонили друг другу по видео связи. Прям Happy End какой-то. В своём ритме прошли ещё 3 года, пока всё не полетело к чертям собачьим, а причина тому — апокалипсис. В прямом смысле. * Поражение в этой «войне» не прошло бесследно. Бесконечные синяки и ссадины это ещё не проблема. Ещё на обучении в академии я получила перелом колена и на пол года выпала из колеи. 5 лет травма не давала о себе знать, а при попытке устранить мертвецов в городе я неудачно упала, запнувшись об один из трупов. Тупо? Да, и даже очень. Оборону города лично мне пришлось оставить и зафиксировав колено фиксатором, в ещё целой больнице я с оставшимися медиками организовала мед пункт для всех раненых, но как понимате это будто и небыло нужно. Больница довольно быстро наполнилась ходячими и я сожгла её со всеми мертвецами внутри. Это было концом недельной обороны города, т.к. не успела я даже далеко уехать на угнанной машине, как на город с вертолётов стали сбрасывать гранаты. Это была так называемая чистка от властей, но это не помогло от слова совсем. Те, кто ещё был жив умерли и зомбировались. В итоге власти не улучшили положение, а усугубили его. Несколько дней я с родными готовились к «переезду»: искали целую машину с бензином, сливали его с других автомобилей чтобы хватило на потом, искали еду в дорогу и вещи на жизнь. Мы были на небольшой поляне в лесу, когда неожиданно появилось 4 внедорожника, а в них было 13 мужиков. Им не нужны были наши пожитки. Им нужны были женские тела. Своим первым вопросом на испанском я показала родным не использовать английскую речь, и они это поняли. Эти уроды чуть не положили глаз на Изи, но я приняла удар на себя. Дядя хотел дать отпор, но его угомонили электрошокером для собак. Меня изнасиловали 13 мужиков прямо на глазах дяди и сестры. С этой бандой был парень, котрый явно был не из их числа. Он стоял в стороне, и даже не смотрел на происходящее, но уйти ему не позволяли. После содеянного они уехали так же бесследно, как и приехали. Остались лишь синяки на моих бёдрах. Внутренняя травма осталась со мной навсегда, но переживать её времени небыло. Максимум ограничение в мужских прикосновениях. Через день подготовки и пути мы наконец добрались до фермы, где нас само собой приняли. Некоторые члены семьи через некоторое время были зомбированы, и помещены в большой амбар. В этом вся проблема Хёршеля, моего дяди, которому было под 70. Он верил, что ходячих можно вылечить, а этот вирус всего лишь вирус, как грип. Но я то знала, что это не так. Даже если отбросить все мои познания о ходячих, то как ты вернёшь к жизни человека без внутренностей и конечностей? Со временем хидячих в амбаре стало больше, а Хёршель был неприклонен. С одной из соседних ферм, чьи хозяева не остались живы, к нам прибежал пёс. Чехословакский влчак. Внешне не отличимый от волка, но с дружелюбием собаки. Он стал нашим другом и защитником фермы. В частности его «приручением» занялась я, ведь когда то вместо военной академии хотела пойти учиться на кинолога, и псу дала имя Ральф. Через 2 недели нашего пребывания на ферме дядя, моя сестра и ещё пара выживших с соседней фермы поехали в пригород за медикаментами и едой, но не вернулись. Я неделю жила от рассвета до заката, и по 9 часов в день пропадала с Ральфом в окрестностях в поисках. Всё в пустую. Ни единой зацепки. Ещё неделя прошла практически без вылозок. Я фактически сдалась, но продолжала ездить по окрестностях на лошади. На несколько дней я выбралась на своей лошади в Атланту. Ничего. Ни дивой души. Здание ЦКЗ, где меня и мой Легион ввели с курс дела, было взорвано и превращено в руины, а количество мертвецов увеличилось в разы.