Какой цвет у моей болезни?

       — Не думал, что добавив всего одну чёрточку, я могу изменить синюю букву, на голубую. — говорит Минхо, глядя на своих родителей, которые проверяют его работу. — О чём ты, милый? — обеспокоенно спрашивает мать, видя самые обычные, чёрные, буквы перед собой. — У всего есть свой цвет, разве вы не видите?

***

Минхо ненавидит себя. Ненавидит цвета и звуки вокруг себя, ненавидит мысли, летающие вокруг, словно рой насекомых. Он считает себя не правильным. Самой настоящей ошибкой природы. С тех пор, как он и его родители узнали о таком отклонении, как синестезия, парень, будучи ребёнком, стал ненавидеть себя. Его «особенность», была самым настоящим адом доя него самого. Сейчас ему уже восемнадцать и он студент первого курса в медицинском институте. Одна из его особенностей — видеть цвет болезней. Таким образом он может примерно определить болезнь и где её искать, просто смотря сквозь человека, забираясь под его кожу. Он научился это контролировать в двенадцать, чтобы не лезть в чужие проблемы. У разных болезней был собственный цвет, а оттенок — тяжесть болезни. Чем темнее, тем хуже. Раньше это так сильно пугало Минхо, что он отказался выходить на улицу, пока не привык. Это многие назвали даром, для самого же парня, это тяжёлая, непосильная, ноша. Он редко отрывает голову от земли, не отвечает на сообщения, потому что каждая буква или цифра имеют цвет и из-за этого рябит в глазах. По той же причине ему тяжело писать. Его преследует много проблем с этим недугом, все и не перечислить. И медицинский университет, куда он поступил этим летом — одна из них. Пока он искал любые способы избавиться от «особенности» родители решили всё за него, подав документы именно туда, ведь Минхо может спасать жизни, просто глядя на кого-то. Он спорить не стал, зная, что это бесполезно. Его без проблем взяли, потому что парень учился хорошо, хоть ему и было сложно, и школа ко всему прочему написала хорошую рекомендацию.

***

— Тебя подвезти до университета? — Сам доберусь, мам. Не первый день. — парень злится, потому что уже четвёртый месяц учится в ненавистном месте и каждое утро отвечает на один и тот же вопрос, а ещё потому что во рту вяжет от количества вкусов. Он выходит из дома за час до пар. На автобусе можно добраться минут за пятнадцать, а пешком за сорок, если постараться идти крайне медленно. Он накидывает капюшон лёгкой толстовки на голову и ёжится от холода. Декабрь, а он всё ходит в толстовке да кроссовках. Эта одежда приобрела что-то родное. Что-то своё. Капюшон спасал от роя мыслей, который в буквальном смысле висел над его головой, кроссовки отвлекали от людей и их болезней — иногда способность сама лезла людям под кожу. Для Ли это было единственное спасение. В университете тяжело. В глазах рябит сильнее обычного, когда коридоры заполняются студентами. От слов неприятно вяжет во рту, потому что куча вкусов смешиваются, от звуков, цвета которых витают тут и там, становится тошно. Хочется сжаться я комочек. Спрятаться. Но Минхо лишь покорно натягивает халат прямо поверх толстовки, собирает в хвост отросшие чёрно-фиолетовые волосы, которые обещает перекрасить полностью в чёрный с сентября, и идёт в аудиторию. Сказать, что Ли учиться очень просто, если не считать помех от заболевания, это ничего не сказать. Он заглядывает туда, куда не могут заглянуть другие. Видит так много, что ему не нужно писать шпаргалки — глаза делают это за него. Прочитанный ранее текст почти в первозданном видео появляется перед глазами, если оно нужно. Это помогает, но в то же время убивает. Его чувства, в основном. Медицина, это не то, чем он хотел заниматься, ведь душа лежит к танцам. А способность видеть цвета звуков позволяет танцевать без единой ошибки. Главное запомнить цвета песни и движения, под которые они заменяют друг друга. Глубоко вдохнув, Минхо проходит вглубь аудитории и садится ближе к окну. Жмётся к батарее, потому что замёрз в одной толстовке, и ложится на парту, закрывая глаза руками, а голову капюшоном. Пока что здесь пусто, потому что до пары ещё двадцать минут и никто не торопится заходить. Никто, кроме одного человека, который из всех возможных мест выбирает именно рядом с Минхо. Тот не дёргается. Звук шагов этого человека имеют мятный цвет. Как и сам тот человек. Через закрытые глаза он видит, как мятная полоса плавно двигалась, пока парень приближался к нему и садился рядом. Ли издаёт что-то похожее на скрип, пока встаёт, чтобы взглянуть на друга. У этого звука противный цвет, и парень старается его не рассматривать. — Тебя долго не было. — в разговоре с ним Минхо не так отчётливо чувствует вкус слов. Это всегда делало их общение намного легче. — Опять в больничке пропадал. — хмыкает Джисон, откидываясь на спинку стула. — Нашли что-то? — Смотреть сквозь парня стало чем-то неотъемлемо важным. В первую же их встречу он заметил бедно-фиолетовые, практически невидимые ветви, что обвивали сердце и лёгкие. Сейчас ветви толще, а цвет с сиреневого переходит в фиолетовый. Болезнь прогрессирует. — Безрезультатно. Как обычно. — Хан устало прикрывает глаза и лжёт, даже не подозревая, что Минхо знает о его проблеме. — А это не может быть то…от чего врачи не могут вылечить? — Хм? Ты про ханахаки? Нет-нет. Я ни в кого ни влюблён, если ты про это. — снова лжёт, от чего у Ли болезненно сжимается сердце. Ведь друг влюблён и при этом не взаимно. Джисон первый и единственный друг Минхо. Ещё на их первой встрече он заглянул ему под кожу. Прямо в душу. С тех пор ему хотелось помочь. Он часто видел эту болезнь, видел, как однажды его одноклассник прямо на уроке чуть не задохнулся от количества цветов, застрявших в его горле. Видел, но никогда не хотел помочь. Не тактильный Минхо слегка касается руки младшего. Рассматривает. Если присмотреться, будет видно слабое мятное свечение. Такое есть у всех людей, но мятное только у Хана. Это вторая причина, по которой он для Ли особенный. Тот сидит с замиранием сердца, глядя, как Минхо рассматривает его руку. Крик внезапно ворвавшихся в помещение однокурсников прервал идиллию. Старший отсел, отпуская голову на парту. — Погуляем после пар? — слегка разочарованно спрашивает старший. — Конечно, Минхо. — губы Хана растягиваются в лёгкой улыбке, пока к горлу подступает ком.

***

Холодно и мокро. Единственное, что может сказать Минхо, стоит им выйти на улицу. Он заметно сжимается и чуть дрожит от холода. Торчащие из-под капюшона пряди намочил первый снег и они мило, по мимолётному мнению младшего, завились. — Ты действительно пришёл прямо так? Знаешь что…мы идём ко мне. Отказы не принимаются! Ли не успевает даже попробовать возразить, когда его хватают за руку и ведут в противоположную от остановки сторону. Хан живёт близко. Идти пятнадцать минут, если медленно. Они справляются за девять. В поезде всё также холодно, но уже хотя-бы не мокро. Они поднимаются на пятый этаж и проскальзывают в небольшую квартирку, где живёт Хан и большой чёрный кот. Минхо впервые у него дома. Минхо только сейчас узнает, что у его друга есть кот. — У тебя есть кот? — Ли с довольной улыбкой садится на корточки, протягивая руки в черному комочку. Тот принюхивается и почти сразу начинает тереться о поставленную руку. — Да. Бася зовут. Но я его называю чёрная жопа. — Жестоко ты с ним. Почему не рассказывал? — Ты не спрашивал. Снимай обувь и проходи, чувствуй себя как дома. — после он спешно извиняется и скрывается в комнате. В квартире стоит запах и цвет мяты. Куда ни глянь, сплошь мята, и кажется, что Джисон сам из неё состоит хотя-бы на половину. Пушистый комочек проводит Минхо в небольшой зал и забирается на диван. Парень садится рядом, снова гладя кота. Через несколько минут из комнаты выходит хозяин квартиры в домашних штанах и майке. Через неё ещё лучше видны фиолетовые ветви и Минхо зажмуривает глаза. В него прилетает что-то тёплое. Что-то мятное. — Давай я твою толстовку в сушилку кину, она насквозь мокрая. А Ли ни сопротивляется. Стягивает с себя толстовку, оставаясь в рубашке, и протягивает её младшему, после чуть ли не ныряя в чужую вещь. У последнего моментально образовался ком в горле. Он хватает толстовку и забегает в ванну, сразу включая воду. Боль начинает распространяться по лёгким и горлу. По сердцу, которому тяжело биться из-за ветвей. С кашлем на раковину падают окровавленные цветы. Ромашки. У Джисона текут слёзы от боль и отчаяния, пока он старается избавиться от всех цветов в лёгких, а после от следов крови на раковине и красный глаз. Последнее удаётся с огромным трудом и не до конца. Он вешает чужую толстовку на горячую сушилку для полотенец и, наконец-то, выходит. Минхо в это время думает, как поговорить с другом, насчёт его болезней. Насчёт их болезней. — Хан. — Младший вздрагивает от такого обращения и сразу же смотрит напуганным взглядом на Минхо. — Скажи мне правду. — О чём ты? Он встаёт с дивана, оставляя мурчащего кота без внимания, и подходит к парню, укладывая руку ему в области сердца. — Об этом. Я знаю, что ты болен. Я знаю чем. Скажи мне, почему ты скрываешь? А я в ответ расскажу, откуда знаю. Джисон находится в ступоре ещё несколько минут прежде чем сделать шаг назад и уйти на кухню, чтобы поставить чайник. Минхо следует за ним и садится за стол. — Я не хотел никому об этом рассказывать, потому что моя влюблённость странная. Боялся и боюсь осуждения. — Хан стоит спиной и боится повернуться к Минхо. — Почему ты так считаешь? — Потому что любить свой пол не правильно. — уже через секунду жалеет о том, что он сказал это. — Люди ужасны, раз говорят, что такая любовь ужасна. — Ли встаёт из-за стола и подходит к парню, чтобы положить руку ему на плечо. — Я другого мнения. Джисон наконец-то поворачивается и смотрит в глаза Минхо. Он был бесконечно рад и благодарен ему за то, что он не отверг его, как это сделали однажды родители. — Так…откуда ты узнал? — он берёт кружки с чаем и ставит на стол, словно прося Минхо сесть напротив, что он и делает. — Сталкивался когда-нибудь с синестезией? — Да. Это отклонение, когда человек чувствует вкус слов или видит цвета букв. Что-то такое. — Вообще у неё очень много самых разных подвидов, но основное ты знаешь. Это радует. — Ли устало вздыхает и смотрит на кружку. — Думаю, ты понял, к чем-то я веду. По мимо цвета звуков, букв и цифр, вкуса слов и мыслей над головой, я ещё вижу цвета болезней. — Вау… — в глазах парня мерцают звёзды. Кажется, в них может поместиться целая вселенная, когда он восхищён. Ли невольно засмотрелся. — Как? Как это работает? Это постоянно? Почему раньше не рассказал? — Как много вопросов. Не торопись, у нас есть время. — он слабо улыбнулся тому, что его также не отвергли. — Не знаю, как это работает, но у каждой болезни свой цвет, и чем он темнее, тем хуже. Не постоянно, я умею это контролировать, но иногда не получается. Не хотел, потому что считаю, что это ошибка природы. — Ты не ошибка природы, Минхо. — Хан слегка улыбается, прикрывая глаза. — Как давно ты знаешь? И…насколько всё плохо? — С первой встречи. Я боюсь отвечать на этот вопрос. И не хочу. — Тогда хотя-бы ответь, какой цвет у моей болезни? — Это тот-же вопрос, но другими словами. Я не отвечу. Повисло молчание. Оно давило на плечи, и Минхо сжимался на месте от этого. Он хотел ещё сказать, но не смог. — Минхо, — внезапно разрушил молчание младший, — останься сегодня на ночёвку. Пожалуйста. Губы тронула лёгкая улыбка. Он потянулся за телефоном, чтобы написать маме, что на ночь останется у друга. Получив одобрение, за которым крылась явная радость, Ли посмотрел на Джисона. — Так уж и быть. Завтра всё равно к третьей паре. Хан ненадолго засиял, пока к горлу вновь не подступил ком. Он снова рванул в ванную. Минхо поспешил за ним. Он осторожно придерживал парня, пока тот со слезами на глазах избавлялся от цветов в лёгких. Глянув на ветви, он увидел, что они окончательно стали фиолетовыми. Ещё немного и назад пути нет. Младший хотел его прогнать из ванной, чтобы он не видел, но это бесполезно. Ли заботливо протирает кровь с губ ватным диском, помогает убрать цветы и ни говорит ни слова, пока они не садятся на диван. — Почему ты это делаешь? — Знал бы я сам. Могу лишь сказать, что ты точно не пустой звук в моей жизни.