Black swan

      До начала спектакля оставалось два часа, Маша сидела на диване и пила кофе. Вдруг зашел Пьер и оповестил ее о приезде отца. Волнение захватило девушку. Ей бы очень хотелось, чтобы после спектакля он хоть раз подошел к ней и сказал, как любит её. Но всё, что бы она ни делала, не вписывается в его представления о балерине. - Ты выйдешь к нему? - спросил Пьер, подойдя ближе. - Да, - ответила Мари и суетливо встала с дивана, - уже иду. - Давай, только не позволяй ему испортить тебе настроение. Ты должна быть холодна и приберечь свои эмоции для Одиллии. - Я попробую, - девушка обняла Пьера. Отец сидел за сценой и ждал ее. - Привет, Маша. С днём рождения, - сказал высокий мужчина с темной бородой и немного поседевшими волосами, протянув огромный букет цветов. - Спасибо, пап. - К вам приезжала Аксакова? - Да. - Надеюсь, ты сумела произвести на неё должное впечатление? Ты же не хочешь до конца карьеры танцевать здесь? - Пап, я не хочу ни на кого производить впечатления. Я - это я, и мне очень нравится быть здесь и сейчас в этом месте. - Я вложил много денег в твое развитие, поэтому, будь так добра, постарайся не подвести меня. Кстати, почему ты ушла с вечера? - Нужно было помочь подруге, - ответила Маша и почувствовала, что уже не может следовать совету Пьера, - я взрослый человек и могу сама решать, где мне быть, а где нет. - Пока ты танцуешь, ты должна зарабатывать. Присутствие на разных мероприятиях, в том числе общение с прессой - это часть твоей работы. - Я выкладываюсь на сцене и не жалею себя. Искусство - это не про прибыль, и если ты этого не понимаешь, то не нужно было вообще это начинать, - Маша ощутила ком в горле. Такие разговоры в официальном тоне с отцом разрушали ее мир, в котором была только она и любовь к танцу. В нем появлялись деньги. - Маш, иди готовься и делай так, чтобы всем людям сидящим в зале, особенно на первом ряду, понравилось. - Пап, а ты зачем пришел? - Маша начала говорить громче, - оценить, на сколько прибыльный твой проект в виде дочери-балерины? Если бы ты хоть раз подумал о чем-то, кроме денег, с нашей семьей не случилось бы то, что случилось.       Маша бросила букет на лавку, стоящую рядом, зацепив вазу с водой, которая предназначалась для этих цветов, и быстро ушла со сцены. Пройдя длинный холодный коридор, она зашла в гримерку, закрыла дверь, повернув ключ, и села на пол. Она чувствовала, как по ее щекам растекается тушь, аккуратно нанесенная визажистом; как щеки краснеют от слез, оставляющих обжигающие следы; как руки и ноги холодеют от мелкой дрожи, пробирающей всё её тело. В дверь постучали. - Маш? - услышала она знакомый голос, в котором всегда так нуждалась. - Уходи, Пьер. Пожалуйста, уходи.       И Пьер ушел. А Маша так и осталась сидеть на полу. Тушь превращалась в черные пятна под глазами, губы немели от укусов, на ладонях оставались следы от ногтей. Она понимала, что время идет, и ей нужно наконец взять себя в руки и сделать хотя бы что-то. Но она не могла: её тело уже полностью расслабилось, не желая выходить на сцену. Прошлого не было. Было только сиюминутное рвение сделать так, чтобы все это наконец кончилось, чтобы все, кто сидел и ждал от неё шоу, ушли из зала и больше никогда не возвращались в него. Маша уже забыла, кто она и где находится. Обида и слезы заполнили всё: она вспоминала о Насте, которая обманула её, о Луиз, которая уехала, об отце, который сидит сейчас где-то в зале и даже не думает о том, как ей плохо. В дверь еще раз постучали. - Кто? - слишком агрессивно спросила Маша, пытаясь на секунду задержать дыхание, чтобы рыдания не превратились в крик. ***       Луиз вышла из отеля, держа за ручку черный чемодан. Легкие снежинки падали на её волосы, оставляя мокрые следы. Ей не хотелось уезжать, и она подняла взгляд к небу. Оно везде одинаковое. Если я буду сидеть в Париже в своем любимом ресторане, а потом выйду и точно так же посмотрю на небо - увижу то же самое. Что держит меня здесь? Да, там не будет ее. Я никогда не узнаю, как она отреагирует на мой любимый фильм, что она наденет, когда придет весна, какую музыку будет слушать по пути на работу. Но ведь там будут другие. Сотни красивых людей всех возрастов посещают оперу каждый день, оставляя шлейфы приятных духов в зале. Разница лишь в том, что мне совершенно неинтересно знать, что они чувствуют, смотря на радугу после дождя или вдыхая запах мокрого асфальта. Луиз обернулась и увидела черный «Mercedes», подъехавший прямо к ступенькам. Она быстро подозвала швейцара и попросила отнести куда-нибудь её чемодан. Молодой мужчина растерялся от такой просьбы, ведь она уже выехала из отеля, но пообещал, что вещи будут в сохранности. Луиз села в машину. - Московский вокзал? - Нет, Михайловский театр.       Через десять минут она уже стояла в фойе и искала глазами знакомых людей. Она увидела Пьера, сидевшего на лавке и разговаривающего с кем-то по телефону. Увидев Лизу, он сбросил звонок. Его взгляд изображал страх, растерянность и удивление одновременно. - Ты что здесь делаешь? Ты разве не должна уже быть на полпути к Москва? - Почувствовала, что нужно остаться. - Понятно, - сказал Пьер и опустил взгляд в пол. Это было совсем на него не похоже. - Что случилось? - Маша. - Что Маша? - Вспылила. Поругалась с отцом. Сидит сейчас в гримерке и никого к себе не пускает. Я не знаю, что делать. Если об этом узнают все остальные, ее работа в этом театре будет под вопросом. Никто не потерпит такого отношения. - Можно я попробую? - Попробуй, что еще делать. Только я тебя прошу: будь аккуратна. Если она еще не успокоилась, я уже представляю, что будет дальше. Она сидит там почти час. - Во сколько начало? - В восемь.       Лиза посмотрела на часы, которые показывали двадцать минут восьмого. - Я не обещаю, но я попробую. - Саша, проводи Луиз до гримерки Мари, пожалуйста.       Лиза пошла за взволнованной девушкой быстрым шагом. - Поговорите с ней, пожалуйста. Всё-таки у вас больше в этом опыта, чем у меня.       Луиз постучалась и услышала раздраженное «кто». Да, видимо Пьер был прав. - Можно? - Лиза не хотела говорить, кто она, но в глубине души надеялась, что Маша узнает её голос. - Заходи, - ответила балерина.       Лиза зашла и увидела удручающую картину: Маша сидела на полу, опираясь спиной о диван; рядом с ней валялись пачка сигарет и новые пуанты, которые девушка так и не приготовила к выступлению. На её голове был блестящий белый ободок, обрамляющий её красивое, несмотря на разводы туши, лицо. - Кошечка, ну ты чего? - Луиз села на пол напротив девушки, всматриваясь в её глаза.       Маша не знала, что ответить, потому что объяснения действительно не было. Она почувствовала, как силы окончательно покинули ее, и уткнулась головой в шею Лизы. Прерывистое дыхание, мешавшее девушке говорить, прошлось по телу. Лиза обеими руками обняла Мари за плечи, гладя по голове. - Я здесь, чтобы помочь тебе. Нужно собраться. Это твой день, и ничей больше.       Лиза помогла встать и посадила девушку на диван. Потом распаковала пуанты и начала надевать их на ноги балерины, обратив внимание на синяки. - Не болит? - заботливо спросила она. - Болит, но ты и сама знаешь. Конечно, она знала. Ей лишь хотелось проявить капельку заботы. - Вставай, - сказала блондинка. Маша последовала указаниям Лизы, встав и сделав несколько релеве. Лиза разбила «коробочку», остались ленты. - Натяни стопы, - попросила Лиза. Маша делала все так, как говорила Луиз.       Она аккуратно отметила место, где будут ленты, а потом принялась их пришивать. Большой опыт в этом деле позволял ей сделать все хорошо и быстро. - Теперь лицо, - сказала она, пытаясь быстро помогать и не думать о том, какие прекрасные глаза сейчас заполнены слезами и смотрят на неё. - Сейчас я все вытру, а потом пообещай мне, что пойдешь и сделаешь все так, как нужно. Ты может это. - Мой отец… Он пришел и посоветовал мне больше стараться, потому что в первом ряду сидят люди, на которых нужно произвести впечатление. - Не думай о них. Подумай о тех, кто знает, что такое балет. Подумай о тех, кто купил эти билеты, чтобы получить наслаждение и пройти через все вместе с твоей героиней. Таких здесь большинство. - Я буду думать о тебе, - сказала Маша, и на её лице появилась улыбка. - Хорошо, - сказала Лиза и перевела взгляд с щек Мари, с которых она пыталась оттереть тушь, на её глаза, - я тоже буду думать о тебе.       Еще мгновение, и их губы сливаются в долгожданном с обеих сторон поцелуе. Лиза не хочет, чтобы он заканчивался. - Продолжим после спектакля,- произносит она после последнего прикосновения губ, - я буду ждать. - Я тоже буду очень ждать.       Макияж был исправлен, Маша встала, выдохнула, обняла Лизу и пошла за кулисы. - Ни пуха ни пера! - К черту! - радостно ответила она. Лиза прибралась в гримерке и пошла в зрительный зал.       Одетта как всегда чудесна. Легкая, светлая, изящная. Лиза пытается рассмотреть эмоцию Маши, и она радостно улыбается и отводит взгляд, когда понимает, что все получилось: на лице девушки нет следов слез. Дальше - бал в доме Зигфрида. Принц грациозный и задумчивый. В «Белом» адажио эти двое гармонично дополняют друг друга. Появление Одиллии и Ротбарта вызывает бурные аплодисменты в зале. «Черное» па-де-де. Маша на мгновение закрывает глаза, перед перед тем как прикоснуться к Зигфриду во время адажио. «Давай, сделай это», - думает Лиза. Одиллия ведет принца за собой, кружит, быстро и властно меняет позы. Зловещий огонек в глазах Мари доходит до самых дальних рядов. Лиза поворачивает голову на Пьера и видит искреннюю радость в его глазах. «Идеально!»,- шепчет он Лизе. Потом она смотрит на Анастасию, сидящую по диагонали: по щекам девушки катятся слезы, сбивая её дыхание и заставляя закрывать время от времени лицо руками. Тридцать два фуэте, покрывают кожу зрителей мурашками, и зал снова взрывается: Зигфрид у ног черного лебедя. Никто не в силах уже спасти Одетту, она и её возлюбленный повержены силами судьбы - злыми и коварными силами. Занавес.