Something about Regulus

С неожиданным скрипом открылась входная дверь. Родной запах сильно ударил в нос, заставляя Регулус с непривычки закашляться. — Кикимер? — квартира была в подозрительно неухоженном, нежилом виде. Не было чуть смятых пергаментов на столах, тонкий слой пушистой пыли мягко лежал на всех поверхностях, как бы восклицая — здесь уже давно никто не живет. Реджи нахмурилась. Быть такого не может, чтобы Кикимер в ту же секунду не отозвался на клич своей любимой хозяйки. Неприятные мысли закрались в голову — неужели бедный эльф успел умереть? Или же дело в татуировке, блокирующей все родственные связи? Даже после смерти Тёмный Лорд, из-за которого ей пришлось бить магические татуировки (это меньшее из всех зол), отравлял жизнь окружающим, словно болезнь, пустившая корни, шипами вцепившаяся в свою жертву. Лёгкие взмахи руки тотчас привели помещение в порядок, давая ощущение стерильной чистоты, вызывающей ничего кроме негативных ассоциаций и горечи на кончике языка. Слёз не было. Лишь сожаления и тяжесть сердца, вынуждающие сжать губы в тонкую полоску. Картины пусты, а те, у которых нет вторых рамок, спят, оставшись без нормальной магической подпитки. Регулус нежно провела рукой по рамам, встречая своих родственников с улыбкой: ломать — не строить. Приятный полумрак клонил в сон, родные стены ласково обнимали и принимали — как хорошо вернуться домой. В комнате всё осталось на своих местах — наработки артефактов, колдографии в альбоме, тайник со сладостями, одежда в шкафу, правда теперь больше на несколько размеров. Запах духов стал значительно слабее, но он всё такой же стойкий, как и раньше. Стойкий, как и дух их хозяйки. Блэк легла на кровать, кое-как скинув туфли, расправила руки, словно крылья и прикрыла глаза. Родная подушка, родное постельное бельё — наконец-то спина и шея не болели. Сил сопротивляться не было — Регулус провалилась в сон, самый приятный и спокойный сон, впервые за несколько лет. Пробуждение было таким же сладостным и спокойным. Голова была аб-со-лют-но пустой. Реджи не помнила ничего, из того, что ей снилось, было только эфемерное чувство лёгкости и расслабления. Хотелось просто вспомнить рутину, пойти в свою ванную, потрогать все скляночки и баночки, отлежаться в воде, особенно когда она перестала вызывать учащенное сердцебиение. Постоять в халате перед гардеробом, выбирая, что бы такого надеть, сделать себе прическу, пройтись по всем мелочам со спокойной душой. Спустя неприличное количество времени, Регулус вышла в коридор только с одним желанием — пойти в библиотеку и посидеть там пару часиков, наслаждаясь интересной книгой. Прямо как в старые времена. Мурча под нос “Starman” Дэвида Боуи, девушка с походкой абсолютно непристойной для леди её положения, чуть ли не в припрыжку дошла до заветного места, шагнула в темноту, не глядя махнула рукой, включая свет и вскрикнула: — Merde! — за широким столом сидели три фигуры — Нарцисса, Андромеда и Сириус. Всех троих Рег была, конечно же, рада видеть, но не в данный момент, когда она так уязвима и абсолютно не готова держать лицо. После суда Реджи снова ненадолго уехала из Лондона, нужно было закончить все дела, со всеми рассчитаться и оставить этот жизненный этап за спиной, глубоко вздохнув. Она планировала устроить вечер семейных откровений, как сделала это с Барти, но чуть позже, однако она не учла одного: Блэки не славятся терпением. Семья сама её нашла и не дала особо выбора. Атмосфера тем временем накалялась. — Привет..? — Нарцисса не выдержала паузы и вскочила со своего места, чуть не опрокидывая стул. Она быстро подбежала к Регулус и обняла, напряженные плечи дрожали, Реджи хотелось верить, что все переживания испарились прямо сейчас. Цисси была твёрдо убеждена, что вина за все ужасы и несчастья лежит на ней, давя не хуже надгробной плиты. Ненависть к собственному малодушию и слабости пожирала миссис Малфой, не давала ни секунды покоя. Через мгновение подлетел и Сириус, а следом за ним и Андромеда. Ужасающе тёплые объятья — Рег не позволила себе обмякнуть, она мягко отстранилась и по-птичьи наклонила голову, вопрошая — что дальше? — Рассказывай, — Меда оглядела своих “сокомандников” и поняла, что никто, кроме неё сейчас не в состоянии что-то спрашивать. — Как ты знала то, чего знать не должна и как ты выжила, не вызывав подозрений Волдеморта? — Андромеда своим неосторожным вопросом разрушила эту хрупкую атмосферу семейного воссоединения, рывком сорвала пластырь с кровоточащей раны. Реджи с силой зажмурила глаза, пытаясь собраться с мыслями — она могла притворяться перед всеми, быть прекрасной актрисой, но весь её талант испарялся, стоило начать представление перед семьёй. Куда-то пропадала выдержка и стальное спокойствие, уступая место дрожащим рукам, нервным выдохам и напряжению. — Когда мне было шесть, — лица присутствующих синхронно сморщились, — как вы прекрасно знаете, я впала в кому, но… кхм, это трудно точно описать, — Регулус отошла к стеллажу и взяла маленький хрустальный шар с танцующими скелетами внутри. — Я проснулась с двойным набором воспоминаний: Регулус Блэк — младший сын Ориона и Вальбурги, умер в 18 лет, утонул в озере с инферналами, пытаясь уничтожить крестраж Волдеморта, и безымянная девушка, жизнь которой оборвалась в таком же одиноком и холодном озере. Такое тяжело осознать даже магам, чьи границы сознания шире, чем у обычных людей. Вместо того, чтобы задаваться вопросами о произошедшем, Блэк решила просто принять своё двоедушие (или даже троедушие?) за факт и просто жить дальше. Тишина казалась плотной и беспроглядной, как туман на кладбище, как взгляд человека, падающего с вершины небоскрёба. Регулус ещё немного покрутила в руках шар. Она сама его сюда положила несколько лет назад, когда разбирала вещи своего тёзки-затейника. Невероятный страх перед нежитью исчез, оставив место лишь жгучему отвращению. — Поэтому ты боялась воды… И те записи, точнее, эти дневники, которые ты заполняла, теперь всё встало на свои места, — Сириус зарылся в воспоминания, наконец расставляя всё в правильном порядке, соединяя события красной нитью, словно карикатурный детектив. Нарцисса побледнела – краски схлынули с её лица, оставив только белое полотно ужаса и сочувствия. Регулус про себя выдохнула — когда она вернулась, то Нарцисса уже успела родить Драко, так что никакие волнения (кроме Тёмного Лорда, конечно же) не повредили ей. Реджи продолжила: — Как вы можете понять — умирать мне не хотелось. У меня были лишь ограниченные знания, то, что мне могла предоставить чужая память, но даже это было… полезно. Я выстроила план, который постоянно менялся в связи с новыми переменными и старалась снизить потери. Лорд доверил мне крестраж и нужно было начать действовать. Я должна была исчезнуть и собрать все оставшиеся крестражи, — Блэк встала перед тремя своими слушателями — я прибегла к таким видам магии, за которые меня уже давно сожгли бы к чертям. Заметив явный скептицизм от членов Темнейшей магической семьи Регулус, чуть смутившись, продожила: — Ладно, в общем, я собрала все крестражи, подобрала удачный момент, убила Волдеморта, притащила его труп и сожгла в адском пламени, вместе со всеми крестражами, вуаля! — скороговорка закончилась. Регулус замерла, ожидая вердикта. Тяжесть воображаемых наручников давила — обвиняемый перед судьями. Она снова чувствовала себя маленькой хилой девочкой. После продолжительного молчания тяжелый выдох Сириуса нарушил тишину — он с силой провёл руками по лицу, будто пытаясь стереть тяжесть прошедших лет. — И ты всё это делала в одиночку? Я написал тебе тонну писем и ты не удосужилась прочитать даже одно, попросить помощи? — аврор заметил тень смущения на лице сестры и нахмурился, — Так, я знаю это выражение лица, кто-то всё-таки знал о том, что ты собираешься сделать? Клянусь Мерлином, если это всё время Барти-бой всё знал, то я сверну ему шею, я… — Регулус стремительно прервала брата: — Нет, он не знал, то есть он мне очень помог, но ничего не знал. Зато Пандора… — трое Блэков (хотя одна уже Малфой, а вторая — Тонкс) переглянулись, и с жуткими улыбками медленно стали подходить к чудом восставшей из мёртвых. А что произошло дальше — внутренние дела семьи Блэк.

***

Регулус Блэк имела большое влияние на Бартемиуса Крауча младшего. Эта встреча, казалось, было записана в книге жизни и была константой, вокруг которой строилась вселенная. В любом мире, в любой параллельной реальности Регулус Блэк и Барти Крауч — лучшие друзья. Это закон, это — неизменно. И так это было в мире, где Реджи Блэк — очень странная девочка с гидрофобией и прозрачными серыми глазами, с которых всё и началось. Им было восемь и это был детский день рождения, наполненный магическими игрушками, сладостями и всеобщим празднованием. Регулус Блэк была очень хорошенькой в своём бархатном чёрном платьице и лакированных туфельках — больше кукла, чем настоящий ребёнок. Классическое празднование: взрослые обсуждают свои невероятно важные дела, дети играют — идиллия. Маленький Барти не отличался общительностью. Правила выбиты отцовскими розгами на икрах — ребёнка должно быть видно, но не слышно. Его лучшими друзьями были “История Хогвартса” и “Теория магии для начинающих”, с которыми он очень редко расставался, к которым он мог легко сбежать, нуждаясь в защите. Конечно же такой асоциальный ребёнок абсолютно не знал, как нужно заводить друзей, поэтому немигающий взгляд Регулус он посчитал за знак свыше и собрал все свои силы, направившись прямиком к девочке. Реджи будто очнулась ото сна, ей было тяжело оставаться на связи с людьми, она постоянно уходила в себя. Стеклянные глаза напугали Барти. Он застыл. — Привет, — Реджи изобразила лёгкий книксен, — меня зовут Регулус Блэк, приятно познакомиться! — абсолютно каменное выражение лица не смутило Бартемиуса, как и затяжное молчание собеседника не смутило Блэк. — Приветствую! Ме-меня зовут Бартемиус Крауч, рад знакомству, — мальчик занервничал и упёр взгляд в пол, напряженно ожидая ответа. — Пошли посидим в тенёчке, поедим щербет, — Барти улыбнулся и пошёл следом за новоиспеченной подругой. Щербет он любил — Винки в тайне ото всех приносила ему в плохие, чрезвычайно болючие дни. Он шёл за ней следом, незримой тенью и верным товарищем, лучшим другом — почти братом. Барти верил в Регулус, в её слова, действия, он знал, что всё, что она делает имеет смысл, пусть и на первый взгляд так совсем не кажется. Между ними не было никакой другой любви, кроме как платонической, ни Регулус, ни Барти не чувствовали друг к другу романтического влечения и это знали все вокруг. Между ними была только самая чистая дружба, прошедшая сквозь годы и трудности.

***

Эван Розье был балагуром, подстрекателем, безбашенным заводилой и просто прекрасным парнем. Он горел и взрывался, накрывая всех волной своего света и тепла. Костёр среди сырых подземелий. Розье особо не общался с Регулус, он считал её скучной и пустой, абсолютно безвкусной и пресной. Так было в первый раз, во второй и третий. В четвёртый раз он увидел кого-то другого. Она стала ветром, ураганом — она сама выбирала: кого вырвать с корнем, а кого ласково потрепать, но тогда, конечно, всей картины он не увидел. Ему стало весело, а на тот момент веселье было основополагающим критерием для Розье. В Хогвартсе всё стало ещё лучше — экстраверт Эван был на седьмом небе от количества человеческой энергии, он бурлил ею, искрился. Казалось, будто ещё чуть-чуть, и он взлетит куда-то ввысь, не сдерживаемый гравитацией. Реджи была его билетом на сцену — рядом с ней всегда кто-то был, что-то происходило и никогда не было скучно. Со временем пыл поубавился, ветер в голове стал лететь по нужному направлению, а круг друзей значительно расширился. Ему нужен был его собственный флигель, роль которого сначала была отведена Регулус, а потом мягко перешла в цепкие пальцы Изабеллы Забини. Итальянка прекрасно знала, как контролировать такую буйную голову и делала это абсолютно виртуозно. Бык и матадор.

***

Изабелла Забини была… одуряюще красивой. Это первое, что бросалось в глаза, искрилось и ослепляло. Первое, на что все обращали внимание и делали свои выводы. Правда чаще всего они были ложными. К сожалению или счастью, люди так и до конца не поняли — чем ярче окрас, тем ядовитее его носитель, и именно поэтому внешностью Забини ни в коем случае нельзя было обманываться. Она была бриллиантом, беспрекословным гением во всём, что касалось зелий — её семья брала начало от Екатерины Медичи —великой отравительницы, таланты которой и унаследовала Изабелла. И конечно, как ценительница какой-то своей собственно придуманной эстетики, Иза любила окружать себя чем-то интересным. Судьба предложила ей особенный расклад, столкнув итальянку с Регулус в одной комнате. Всё началось с детского желания и закончилось крепкой дружбой. Кто бы мог подумать.

***

Рабастан Лестренж. Пожиратель. Брат одного из самых жестоких волшебников поколения. Капитан квиддичной команды. Победитель конкурса “Cамая добрая улыбка Хогварста”. Он тайком плачет над романами, использует сарказм в качестве второго языка, собирает коллекцию карточек с низзлами. Человек с самым непонятным набором качеств и странной судьбой. Его в принципе можно было описать словом “странный” и закончить на этом. Но сейчас никого не интересует каким человеком был и есть Рабастан Лестренж, да и его самого, если честно, уже ничего не волнует. Конечно его держали не в камере с Дементорами, но лучше от этого не становилось. В Азкабане царила антисанитария, сырость и густой запах смерти, который, казалось, въелся через кожу до самых костей. А ведь он пробыл в тюрьме всего лишь около двух недель… или трёх, может прошёл уже месяц? Лестренж не знал, он не был создан для таких мест, не был готов. Сокамерников у него не было — не в пору сажать пожирателей с другими заключенными, это даже как-то неэтично. Дверь отворилась неожиданно, скрип этого металлического ужаса каждый раз убивал что-то внутри ещё вчерашнего мальчишки. Однако была загвоздка — сейчас не время приёма пищи, а значит, что что-то случилось. Рабастан забился в угол камеры, максимально обернувшись в подобие одеяла, не способного произвести ни капли тепла. Каменные шаги надзирателя вызвали непроизвольную дрожь — Басти зажмурился, представил себя в гостинной Слизерина, в окружении своих друзей и спокойствия. Внезапно по решетке чем-то ударили: — Заключенный 413, на выход, — сначала Лестренж даже не понял, что обращаются к нему, но затем рывком поднялся с места, с трудом сохранив равновесие. Надзиратель обновил заклинание на кандалах и толкнул Рабастана вперед. В голове осужденного в этот момент происходила суматоха — оставалось два варианта: в первом случае его ведут на поцелуй, во втором его кто-то навещает. Конечно же первый вариант побеждал с большим отрывом. Рабастан был на грани истерики. Погруженный в свою панику он не заметил, как преодолел многочисленные коридоры и оказался посаженным на шаткий стул в неожиданно приятной комнате. “Вот и всё, последний обед”, — парень сжал руки в молитвенном жесте, сам не зная кому молится — Судьбе, Богу, Магии, Смерти? Вот так и закончится род Лестренжей — бесславно, трусливо и жалко. Дверь отворилась, пропуская внутрь чью-то лёгкую поступь и аромат знакомого парфюма. Этот таинственный “кто-то” сел на кресло перед заключенным. Басти зажмурился ещё сильнее. — Мерлин великий, Лестренж, что случилось с твоим вкусом за эти несколько лет? Полоска уже давно не в моде, — Рабастана поразило молнией. Он весь дернулся, вытаращился, словно рыба на суше. Призрак явился за его душой и взял образ его первой детской любви. — Понятно, надо дать тебе побольше времени. Вставай, я забираю тебя отсюда, — Регулус встала, стряхнула с себя невидимые пылинки и пошла к выходу. — Ты… — Рабастан, так похожий на заплаканного мальчишку, резко схватил Блэк за руку, будто бы проверяя — реальная ли она, — живая? Лицо Реджи разгладилось, она спокойно взяла чужую ладонь и потянула, призывая встать: — Да, но это долгая история для другого раза, пойдём, у меня от этого места мурашки. Рабастану резко стало стыдно за свой внешний вид — грязь, борода, истощенность. Совсем не то, как он привык выглядеть. Особенно рядом с мисс Блэк, вернувшейся из того света и выглядевшей невероятно свежо. Рабастан ещё не понял, умер ли он или нет, но честно, с него было достаточно.