Playing with Fire

На площади было всё так же тихо и безмятежно. Казалось, это место всё это время оставалось защищённым и нетронутым, словно его оберегал некто, кого невозможно было так просто увидеть. Махиро знал лишь то, что оно служило своеобразным небольшим островком безопасности для тех, у кого не было возможности уехать отсюда как можно скорее. Когда они добираются до дома Эмири, Зеро чувствует невероятное облегчение уже только благодаря тому, что им удалось попасть сюда живыми. Махиро бежит впереди. Когда он оказывается возле двери и стучит по ней, он неожиданно подмечает, что уже по одному лишь звуку Эмири непременно узнает, что у них случилось что-то не очень хорошее, поэтому он за ранее ожидает, что выражение её лица будет встревоженное и нетерпящее хоть капли медлительности с их стороны. И когда Эмири им открывает, она действительно выглядит взволнованной, но совсем не растерянной. — У нас небольшие проблемы, — сообщает Махиро. — Небольшие?! — переспрашивает Эмири, вложив в одно слово всё своё негодование. Она бросает взгляд на Зеро и кое-как державшегося за него Кайто и, отойдя от порога, даёт им пройти. — В спальню, — бросает она через плечо и Зеро, в очередной раз попросив Кайто не засыпать, следует за ней. В то же время Эмири видит печать на шее Кирию, слабо посвечивающаяся бледно-красным, и осознаёт, что рана — не единственное, что может угрожать жизни Такамии. Несмотря на это, она не делает никаких попыток выставить Кирию за дверь. Она думает, что если бы Кайто не доверял своему напарнику, то точно не позволил бы тому быть с ним рядом, когда он в таком состоянии. Когда они оказываются возле кровати и она внезапно просит Зеро сесть, последний смотрит на неё с нескрываемым недоумением. — Нужно, чтобы ты держал его, — терпеливо объясняет Эмири. — К тому же, если он будет к тебе достаточно близко, то ты сможешь слышать его сердцебиение. Нужно постоянно следить за его состоянием. Зеро не делает попыток ей возразить. Он был готов сделать всё, что угодно, только бы вся боль, что испытывал сейчас Кайто, прошла. Пока Эмири готовит необходимые ей инструменты и просит брата принести таз с водой, Кирию кладёт ноги Кайто на кровать, но не даёт ему лечь. Он садиться на край матраца и, приподняв напарника, обнимает его крепко, не давая двинуться с места. Кайто, словно чувство страха было ему совсем незнакомо, кладёт голову на надплечье Кирию. И Зеро кажется, что Такамия не понимает, что делает, когда прикасается лбом к изгибу его шеи. В таком положении Зеро слышит не только его сердцебиение, но и чувствует его тёплое дыхание на своей коже и почти неуловимое движение его ресниц. — И ещё один, только пустой. На всякий случай, — говорит Эмири, когда Махиро ставит на жесткий матрац посудину с водой. — Зачем? — интересуется Ишияма. — Может поплохеть, — состроив страшное выражение лица тихо отвечает она, взглядом указав в сторону Кайто. И Махиро, одарив Такамию сочувствующим взглядом, уходит выполнять поручение сестры. Эмири разрезает одежду Такамии, внимательно осматривая рану на спине. Она видит, что кровотечение не было таким обильным, как она того ожидала. От неё не требовалось многого, чтобы его остановить. Она также успевает испытать чувство облегчения, когда замечает, что и пуля не находилась столь глубоко и её можно было вытащить быстро и не сильно болезненно. — Всё не так плохо, — говорит она, набирая в шприц обезболивающее. — Могло быть и хуже. — Это должно нас обрадовать? — спрашивает Ишияма, вернувшись в комнату. — Говорю как есть, — пожимает плечами Эмири, а затем, взглянув на Зеро, спрашивает: — У него ведь нет аллергии на что-либо? Кирию бросает взгляд на пачку, откуда была выужена ампула с лекарством и, вновь посмотрев на Эмири, качает головой. Когда она вводит иголку под кожу, Зеро чувствует, как Такамия немного хмуриться, но в то же время остаётся неподвижным. На самом деле Кайто слышит всё, что они говорят, но желания говорить самому у него не было вот уже пару часов. — Обезболивающее не такое сильное, пощипает немного, — говорит Эмири, и Такамия готов поклясться, что будь у него на то силы, он непременно бы сказал, что у неё и у её брата превосходное чувство юмора. — Серьёзно? — спрашивает Махиро, подавая Эмири инструменты. Он не так хорошо разбирался в том, как обстояли у людей дела с чувствительностью. — Конечно нет, — отвечает она, надевая медицинскую маску и перчатки. Встав с кровати, она подходит к Кайто ближе. Настолько, насколько позволяло их положение в данный момент, она промывает рану и промокает кровь вокруг неё. Зеро чувствует, как здоровая рука напарника, которая до этого покоилась на кровати, крепко хватается за его одежду и сильно её сжимает. Когда Эмири разводит края раны и делает попытки достать пулю, Кайто слегка поднимает свою голову и кладёт её немного по-другому, на этот раз опускаясь лбом на надплечье Кирию. И Зеро кажется, что подобные его копошения не предвещают ничего хорошего. — Не мутит? — с подозрением спрашивает Эмири, останавливаясь. — Нет, — неожиданно чётко произносит Кайто и, судорожно выдохнув, издаёт тихий смешок, — просто не могу смириться, что во мне кто-то ковыряется. Зеро подмечает в своих мыслях, что Такамия, кажется, мог опускать подобного рода шутки когда угодно. Даже когда он был в таком состоянии. Даже когда ему было ужасно больно. Даже когда слова давались ему с трудом. Эмири удаётся вытащить пулю и Кайто в очередной раз кажется, что у него темнеет в глазах. Он чувствует, как его тело обмякает, поэтому пытается двинуться, чтобы привести себя в чувства, но проваливается при первой же попытке это сделать. И его состояние не остаётся незамеченным. Зеро забывает, в который раз он испытывает столь неприятное чувство страха за этот день, когда рука Кайто, до этого сжимавшая его одежду, вдруг резко ослабевает. Он вновь зовёт напарника по имени, но тому, кажется, становится совсем плохо. Какое-то время Такамия слышит взволнованные голоса так, будто он был под толщей воды и никак не мог вынырнуть, как бы он не старался. Он уверен, что никогда прежде ему не было так трудно открыть глаза, но когда ему всё же удаётся это сделать, он чувствует себя так, будто проделал самую тяжёлую работу из всех, что ему доводилось выполнять. Возможность нормально слышать к Кайто возвращается в то самое мгновение, когда Зеро намеревался приподнять его голову, чтобы на него взглянуть, однако он, услышав голос Кирию, находит в себе силы сделать это самому, одновременно подмечая, что голос Зеро звучал совсем отчаянно. — Спокойно, я всё ещё жив, — произносит, кое-как вдохнув и выдохнув, впервые за несколько минут вновь взглянув на Кирию. Ему давно не доводилось видеть его лицо с такого близкого расстояния, но сейчас он совсем не мог думать о неловкости, когда место раны отдавало жгучей болью. — Временное помутнение, — тише добавляет он, скорее обращаясь к Эмири, чем к Зеро. И услышав это, Кирию чувствует, как волна негодования застилает его разум. — Из-за твоего «временного помутнения» я сам едва не умер! — говорит он, совсем немного повысив голос, намереваясь донести до Такамии, что его шутки сейчас — самая плохая идея на свете. — Умерли бы в один день, звучит неплохо. — Кайто пытается улыбнуться, но его сил оказывается недостаточно, из-за чего у него получается только вымученное её подобие. — Ты с трудом говоришь, — хмурится Зеро, не желая слышать ничего подобного. — Я пытаюсь отвлечься, — в своё оправдание говорит Кайто заплетающимся языком. Эмири бормочет что-то невнятное себе под нос. Убедившись, что состояние Такамии было вновь стабильным, она снова промывает рану водой, после чего, не без помощи Кирию, аккуратно её перевязывает. И Кайто был вынужден замолчать, чтобы у него точно хватило сил и выдержки вытерпеть явно не последние на сегодняшний день подобные неудобства. В тот момент, когда Эмири говорит, что сейчас Кайто позволено лечь, Зеро чувствует, как напряжение, которое всё это время был его несменным спутником, немного отступает. Однако в то же время внезапно вернувшаяся из-за свежей пролитой крови жажда заставляет его замереть в том же положении, в котором он всё это время находился. На этот раз ощущения были настолько явными и болезненными, что Зеро боится сделать неверное движение и потерять над собой контроль. Эмири, как только замечает состояние Кирию, смотрит на него с опаской и тут же спешит сделать всё возможное, чтобы Такамия как можно скорее оказался на кровати, а не оставался в объятиях своего напарника. — Махиро, — зовёт она, и Ишияма, всё это время находившийся подле неё, немедленно отзывается, — выведи его отсюда. И Махиро, подойдя к Зеро, просит его встать и следовать за ним, однако Кирию, пусть и отходит от Кайто на безопасное расстояние при первой же возможности, но всё же бросает на него взгляд, полный сожаления о том, что он, будучи вампиром, был для него настолько опасным, что даже не мог находится рядом с ним, когда это было столь необходимо. — Так будет лучше, — говорит Эмири, будто пытаясь его подбодрить. — Здесь всё пропахло кровью. Тебе станет лучше на свежем воздухе. Осматривая пострадавшую руку Кайто она невольно задумывается о том, что она не знала наверняка, в каких отношениях эти двое были, но была уверена в том, что они были достаточно близки и дороги друг другу. Она принимается за промывку, время от времени бросая взгляд на Такамию, чтобы убедиться, что он в порядке настолько, насколько позволяло его состояние. Кайто смотрит куда-то перед собой, порой прикрывая глаза и хмурясь из-за болезненных ощущений. Эмири кажется, что мыслями он сейчас далеко не здесь и его явно что-то беспокоит. — Под присмотром Махиро он ничего не натворит, — говорит она, догадываясь, о чем могли быть его тревоги. И Кайто смотрит на неё лишь секунду прежде, чем снова устремить свой взгляд в сторону двери, за которую пару минут назад вышли Ишияма с Кирию. Судя по всему, она вела на задний двор, потому что он успел запомнить, что прошли они в комнату совсем не этим путём. Оказавшись в тишине и безопасности, в мыслях немного проясняется и Кайто настигает внезапное осознание, о чём же мог молчать Кирию всё это время. Он смело предполагает, что возможно Шиён каким-то образом узнала о их с Зеро чувствах друг к другу и что она каким-то образом могла использовать это против самого Кирию. Он уверен, что это не единственное его предположение на этот счёт, но сегодня у него не было желания размышлять об этом. Его разум сейчас представлял собой вихрь из бессвязных мыслей, боли и сожалений. Сожалений о том, что он когда-то согласился на одно большое поручение — стать тем, кто присмотрит за Кирию и будет находится где-то поблизости. У него был шанс отказаться, но откуда ему могло быть известно, что всё приведёт к одному огромному краху в виде бесполезных чувств и неловких признаний. Ему жаль. Именно это он бы хотел сказать Зеро, когда они смогут об этом поговорить. Ему жаль, что он позволил себе подобную слабость — сказать об этом вслух. Он мог бы молчать, мог бы заставить себя подавить всё то, что он испытывал. Потому что всё это было лишним. Потому что всё это было нежелательным. Он думает, что Зеро ни к чёрту все эти сентиментальности. И ему, разумеется, тоже. Всё было замечательно, всё было под контролем, а затем он осмелился и почему-то решил, что ему это было нужно. Он спрашивает самого себя о том, нужно ли было ему знать, что Зеро чувствует то же самое и внезапно осознаёт, что отвечает на вопрос смелым и безоговорочным «да». Он уверен, что испытывает облегчение от этого знания, но в то же время уверен, что им двоим подобные чувства будут в тягость. «Да любому охотнику подобное будет в тягость» — думает он. Он не понаслышке знает, что их работа — сплошная опасность, где не было место подобному чувству. Иначе они станут ещё более уязвимыми. Иначе они будут казаться ещё более слабыми перед теми, против кого они шли.

***

Холодный воздух становится сродни лекарству. Зеро уверен, что никогда прежде он не был так благодарен холодной погоде. Прежде, чем опуститься на деревянную лестницу, он позволяет себе сделать несколько глубоких вдохов и выдохов. Он надеется, что это поможет. Он чувствует, что дышать становится легче, однако боль совсем не отступает. Беспорядочные мысли и напряжение во всем теле не оставляют ему и шанса передохнуть. — Ты как? — Махиро смотрит на него, словно подобное состояние было само собой разумеющимся, словно он был тем, кто пережил подобное бесчисленное множество раз. Зеро не отвечает. Он прикрывает глаза, опирается головой о стойку перил и пытается прийти в себя самостоятельно. — Как насчёт кровяных таблеток? — Ишияма не отступает. Он, до это стоявший от Зеро поодаль, подходит к нему ближе и опускается перед ним совсем рядом. — Я уже принимал их сегодня. — Голос Зеро был хриплым и тихим, будто ему была нужна совсем не кровь, а как можно больше питьевой воды. — В таких ситуациях, как эта, ими можно и злоупотребить, — говорит Махиро, после опустив глаза и еле заметно усмехнувшись, словно вспомнив что-то, чего он никогда не желал вспоминать. Кирию бросает на него взгляд, полный раздражения. Ишияма был не тем существом, которому он был готов поведать свои проблемы. — Не поможет, — бросает он. — Почему нет? Когда ты принял их в последний раз? Перед тем, как приехать в это место? Зеро становится забавно от его предположений. Настолько наивными они были. — Перед тем, как выйти из нашего последнего укрытия. — Зеро не знает, от чего ему становится не по себе, когда выражение лица Махиро тут же меняется после сказанных им слов. — Ещё перед тем, как мы с Кайто потеряли тебя из виду. — Чёрт возьми… — И перед тем, как найти Кайто, тоже. Ишияма молчит. Он старается не показывать Кирию всего своего удивления, но уверен, что у него это получается из рук вон плохо. — А кровь? — осмеливается спросить он. — Когда ты пил её в последний раз? — На днях. У одной из целей. — Зеро всем своим видом показывает, что говорить об этом — самая настоящая пытка. Его голос, и без того звучавший тихо, становится ещё тише. Его выражение лица слегка искривляется в недовольной гримасе. Его движение головой в сторону выходит резко и дёргано, словно он как можно скорее намеревался скрыть свою реакцию. — Неужели подобное состояние только из-за запаха? Зеро не нравятся размышления Махиро. Он бы хотел, чтобы тот заткнулся. Потому что слишком быстро подбирался к правде. Потому что лез не в своё дело. Потому что если тот узнает, то он мог только догадываться, какая реакция последует. — Да быть не может. — Ишияма пытается найти объяснение, но всё без толку. Лишь одно предположение не давало ему покоя. Если всё, что он озвучил ранее — неправда, то оставалось только одно. Он надеялся, что дело не в этом. Он надеялся, что ему не придётся прибегать к воспоминаниям, которые с такой болью были стёрты. — Я испытывал нечто похожее, когда… Он начинает неуверенно. Идея о том, чтобы говорить о подобном с существом, которого до этого дня он знал лишь по рассказам других, казалось ему донельзя абсурдной. Однако, несмотря на это, он всё же договаривает негромкое и короткое: — Любил. И Зеро, поклявшийся себе более не смотреть в его сторону, пусть и с опущенными глазами, но всё же поворачивает голову. Он и не догадывается, сколько смелости Махиро потребовалось, чтобы сказать ему об этом. И сколько ещё потребовалось, чтобы продолжить. — Она погибла несколько лет тому назад. Зеро не знает, с чего вдруг Ишияма решает, что ему нужно об этом знать. В любой другой ситуации он уверен, что ни сам Махиро не решился бы рассказать ему нечто подобное, ни сам он не стал бы его выслушивать. — Именно Эмири нашла меня в состоянии, когда я больше не мог оставаться в своём уме. — Махиро, до этого смотревший на Зеро сверху вниз, наконец решается опуститься рядом с ним. — Она всё ещё отказывается говорить мне о том, каким образом уговорила одного из чистокровных стереть мои воспоминания о чувствах к той, кого я любил больше всего на свете. Зеро невольно задумывается о том, решился бы он на подобное, если бы Кайто вдруг не стало. Сейчас Такамия и без того был не в порядке, от чего лишь мысль об этом приносило ему всё новые переживания. — Но ты всё ещё о ней помнишь. — Он решается сказать хоть что-то, только бы скрыть свою растерянность. — Я помню, что знал её когда-то и то, что любил — тоже, — отвечает Махиро незамедлительно, — но чувств больше нет, поэтому могу насытиться кровью любого. — И зачем же ты рассказываешь мне всё это? — спрашивает наконец Зеро, не желая более выслушивать о чьей-то смерти и расставаниях. — Ты сказал, что принимал кровяные таблетки несколько раз за день и совсем недавно пил кровь. Либо что-то происходит с твоим телом, потому что ты обращённый, либо же всё-таки есть кто-то, чья кровь тебе сейчас просто необходима. Кирию всё же решается поднять на него свой взгляд. — Погоди, — Махиро опешил. — Ты знаешь, из-за чего всё это с тобой происходит, так ведь? — А ты всё это время думал, что нет? — Зеро еле заметно усмехается подобному открытию. Махиро хотел помочь ему понять истинную причину его состояния? Он и сам, чёрт возьми, с самого начала понял, что с ним происходит. С того самого момента, когда кровь других вампиров внезапно перестала его насыщать. С того самого момента, когда после кровяных таблеток состояние стало улучшаться совсем поверхностно, убирая, разве что, лишь неприятно жгучую пульсацию в горле. — Так всё-таки проблема в этом? — Разумеется, — совсем холодно бросает Зеро. — Тогда в чём дело? — С чего вдруг я должен говорить тебе об этом? — Кирию внезапно чувствует, как усталость и боль сменяются злостью и он надеется, что подобная перемена не отражается в его голосе. Сейчас ему было не до выяснения отношений. Почувствовав новую волну неприятных ощущений, он хмуриться, а затем и вовсе опускает голову, не желая показывать Махиро своё состояние. — Ты прав, — так просто соглашается Ишияма. — Вот только ты живёшь с человеком. Забыл? Такамия ведь ещё и твой надзиратель. Если накинешься на кого-то, спрашивать будут и с него тоже. А если ты и ему навредишь, что тогда? Последний вопрос звучит для Зеро слишком громко. Нет, Махиро не повышает голос, проговаривая каждое предложение в своей обычной манере. Зеро не знает, от чего же последние сказанные Ишиямой слова воспринимаются им так остро и болезненно. Они снова и снова звучат в его голове, не думая стихать ни на секунду. «Что тогда?» — спрашивает он самого себя. Он не знает, что на это ответить. Возможно, он сойдёт с ума. Возможно, он попытается исправить то, что совершил. Возможно, что тогда он в жизни не посмеет и близко подойти к нему. С подобными мыслями Зеро поднимает голову и смотрит куда-то перед собой и Махиро готов поклясться, что никогда не видел взгляд более потерянный, чем у него. — Если это безответные чувства, тогда ты мог бы поступить, как я, — произносит Ишияма осторожно, не исключая вероятности, что его слова могли ранить Зеро в самое сердце. Кирию убеждается, что его нервы ни к чёрту. Он уверен, что вот-вот рассмеётся, но его сил хватает лишь на короткое хмыканье, что только отдалённо могло напомнить нечто, похожее на смех. Махиро, заметив это, успевает отметить про себя, что подобную реакцию он уже наблюдал у Такамии несколько часов назад, ещё задолго до того, как Зеро сюда явился. И это кажется ему странным. Ведь тогда они говорили именно о Кирию, а не о ком-то ещё. Он бы продолжил размышлять об этом и дальше, если бы Зеро, после нескольких секунд молчания, не произнёс уверенное, но такое отчаянное: — Не безответные. И услышав это, у Ишиямы появляется только больше причин думать, что тем, кого любит Кирию Зеро, является никто иной, как Такамия Кайто. Он не исключает вероятности, что подобное предположение — полная брехня. Он не исключает вероятности, что если он осмелиться это озвучить, то получит кулаком Кирию по своему лицу. Он не исключает вероятности, что ходит по тонкому льду, что он, несмотря на то, будет ли его предположение верным или нет, получит безмерную ненависть и больше ничего. «Но попытаться, наверное, стоит?» — проносится в его голове. И перед тем, как начать говорит, он клянётся себе в том, что будь он неправ, то непременно ударит себя сам. Изо всех сил. — Это ведь Такамия, да?