Project: Zombie's heart

— Майки, отодвинься, и так жарко, — Такемичи отодвигается поближе к стенке. Майки мычит что-то нечленораздельное и берёт пульт от кондиционера, понижая температуру до максимума. Лето в этом году выдалось очень жаркое, ни кондиционеры, ни вентиляторы никак не улучшали ситуацию, а прогулки приходилось переносить на вечер, когда невыносимая жара спадала. Людей на улице практически не видно, все сидят либо дома, либо в прохладных офисах — Такемучи, поехали купаться? Мицуя недавно нашёл дикий пляж, он далеко от Токио и там нет людей, — Майки придвигается ближе к Ханагаки и гладит парня по плечу, едва касаясь. Такемичи выдыхает, наблюдая за длинными пальцами, которые выводят странные невидимые узоры на бледной коже голубоглазого. Такемичи медлит с ответом, ведь выходить на улицу жутко не хочется, хоть они и поедут на мотоцикле. Но стоило Ханагаки взглянуть в глаза, которые практически умоляли о поездке, как лень словно рукой сняло. Блондин улыбается и треплет Майки по волосам. — Ладно, пойдём собирать вещи, — парень хотел встать, но Сано внезапно нависает над ним, поставив руки по обе стороны от его головы и наклоняется, накрывая своими губами губы Ханагаки, нежно сминая их и слегка прикусывая. Такемичи охотно отвечает на поцелуй, но понимает, что если они не остановятся, то сегодня на пляж не пойдут. Такемичи легонько бьёт Майки по спине, призывая прекратить. Манджиро отодвигается, и, напоследок легонько чмокнув парня в губы, встаёт. — Я быстро съезжу до дома, захвачу вещи и вернусь за тобой, поэтому собирайся быстрее, — Майки уходит, и Такемичи слышит хлопок входной двери. Предвкушая предстоящее свидание, Ханагаки лезет в шкаф за необходимыми вещами и снэками для перекуса. Спустя пятнадцать минут он уже сидит на крыльце в ожидании своего парня. Они встречаются уже почти три месяца. Такемичи долго думал над тем, как лучше признаться Майки в своих чувствах, в душе боясь быть отвергнутым и высмеянным. Но всё оказалось намного проще — надо было просто выпить какую-то адскую алкогольную смесь Казуторы. Такемичи совершенно не умеет пить, а этот коктейль окончательно добил его в ту весеннюю ночь. Ханагаки сидел перед туалетом, а Майки следил за другом, чтобы тот в таком состоянии случайно не убил себя. Когда желудок был полностью опустошён, Сано силой затолкал сопротивляющегося блондина в душ, чтобы хоть немного привести его в чувства. Такемичи в полудрёме из-за огромного количества выпитого и тёплой воды бормотал о том, как же сильно он любит Майки-куна, но боится признаться. Сано смог разобрать несвязное бормотание и в качестве доказательства решил записать Такемучи на видео, чтобы трезвый голубоглазый не смог списать всё на то, что Майки это приснилось. *** — Запрыгивай. Ехать недолго, держись крепче, — Такемичи крепко обхватывает своего парня за талию, предвкушая поездку Ветер приятно обдувает тело, жара уже не беспокоит, парни просто наслаждаются поездкой, хоть и не очень длинной. Через двадцать минут они приезжают на пляж, который Мицуя показал Майки. Паре открывается прекраснейший вид: на голубом небе не было ни облачка, оно словно сливается с морем на линии горизонта; вода была такой прозрачной, что можно было увидеть дно на глубине нескольких метров; солнце отражается в море и создаёт яркие блики на поверхности. Песок на пляже был серого оттенка, но так Такемичи нравилось даже больше, ведь это не туристический пляж с белоснежным, возможно искусственным песком, а девственная, не тронутая людьми природа. Шум волн успокаивает, а запах солёного морского воздуха кажется приятнее любого парфюма. Такемичи снимает обувь и делаеь первый шаг, но тут же подскакивает, садясь на байк. Из-за палящего солнца песок раскалён, босиком не побегать. Майки усмехается и подхватывает Ханагаки на руки, словно принцессу, и несёт к воде. Манджиро заходит в воду по щиколотку и отпускает Мичи. Сначала ему в голову приходит идея кинуть его в воду, но представив крики и причитания отказывается от этой затеи. Вода была прохладной, отлично контрастируя с горячим воздухом. — Я пойду вещи разложу, принеси остальные, пожалуйста, — Такемичи начал выходить из воды, уводя за собой Майки. Парень надувается, ему хочется поскорее окунуться. Ханагаки стукает Сано по голове. — Давай, вперёд. Там зонтик, надо его установить. Вскоре всё было готово, вещи разложены, и парни начали раздеваться, дабы поскорее оказаться в спасительной прохладной воде. Майки с разбега прыгает в воду, Такемичи старается угнаться за ним, но блондин слишком быстрый. Они брызгаются, дурачатся и лежат в надувных кругах, отдыхая. Накупавшись вдоволь, парни плывут к берегу наперегонки. Такемичи даже смог вырваться вперёд, но стоило ему оглянуться назад и не увидеть Майки, как за ногу его что-то схватило. Ханагаки выкрикивает и уходит с головой под воду, захлёбываясь. Манджиро сразу же выныривает, вытягивая голубоглазого на поверхность. Парочка находится близко к берегу на небольшой глубине, поэтому они твёрдо стоят на ногах. Такемичи начал откашливаться изо всех сил, он прилично нахватался солёной воды. Майки уводит его на берег и усаживает на мокрый прохладный на песок, похлопывая по спине. — Ты нормальный вообще? Знаешь хоть, как я испугался?! — Такемичи зло смотрит на Сано, в уголках глаз блестят слёзы из-за сильного кашля. — Прости, я не думал, что ты так резко под воду уйдёшь, — Майки принёс банку содовой, подавая её своему парню. Он и правда переборщил. — Ну не злись, я больше так не буду. — Ты постоянно так говоришь, а потом всё по новой, — Такемичи хмурится и делает глоток. — С таким не шутят. Ещё раз так сделаешь, и я перестану с тобой разговаривать. Надолго. — Такого больше не повторится, — Сано садится рядом с парнем, приобнимает его и целует в макушку. — Но барахтался ты смешно. — МАНДЖИРО! *** Такемичи лежит на горячем песке, положив голову на руки. Солнце приятно припекает, а морская соль пощипываео кожу, но ополоснуться после купания было негде, поэтому приходится терпеть. Майки копается в песке и вроде как строит замок, но Ханагаки так разморило, что он уже ни на что не обращает внимание и находится в полудрёме. Они искупались и перекусили, а теперь решили позагарать, но Сано надолго не хватило и он ушёл под зонтик, чтобы спрятаться от солнца, которое, по его словам, "сжигало нежную кожу". Такемичи всё глубже проваливается в сон, но тут большая ладонь с размаху бьёт его по ягодице. Ушибленное место начинает жечь, а блондин еле сдерживает вскрик. Он подскакивает и смотрит на нарушителя его спокойствия. — Ты совсем охренел? — Такемичи не злится, просто этот удар оказался слишком сильным и неожиданным. — Не лежи долго, уже вся спина красная, — Майки протягивает солнцезащитный крем. — Намажься, а то с такой белой кожей ты не загоришь, а сгоришь. Такемичи кивает и уходит под зонтик. Спина и и плечи и правда уже пощипывают, поэтому парень открывает тюбик и обильно выдавливает крем на ладонь. Он равномерно распределяет лосьон везде, до куда мог дотянуться и накидывает футболку, чтобы не усугублять ожог. Но спину он так и не смог намазать, поэтому просит Майки о помощи. Манджиро приподнимает футболку, выдавливает небольшое количество крема на руку и начинает аккуратно наносить его, стараясь не надавливать, чтобы не причинить боль и так сгоревшей спине. Тонкие пальцы плавно скользят по красноватой, но всё такой же идеальной и чистой коже. Сердце Майки пропускает удар, когда Такемичи тихонько постанывает из-за того, что Сано начал слишком сильно втирать крем в плечи. Блондин на секунду останавливается, а потом резко припадает губами к шее, мягко покусывая её, словно пробуя на вкус. Такемичи дёргается, но не отстраняется, что очень радует Майки. Кожа голубоглазого соленоватая на вкус, но соль смешивается со вкусом не полностью впитавшегося крема. Майки кладёт руку на плоский подтянутый живот и притягивает к себе так, что теперь спина Такемичи касается груди Манджиро. Ханагаки наклоняет голову вбок, ещё больше открывая вид на прекрасную длинную шею. Майки плавно переходит на плечи, целуя их сквозь одежду. Такемичи вздрагивает, ведь кожа болит от солнечного ожога; но в то же время эта боль резко контрастирует с нарастающим удовольствием, возбуждая ещё сильнее. Поцелуи нежные, медленные и тягучие, а горячий язык выводит разные узоры на покрасневшей коже. Рука Майки опускается с живота на бедро, ласково поглаживая мягкую кожу. Такемичи разворачивается всем телом, усаживаясь Манджиро на колени и накрывает чужие губы поцелуем. Он зарывается пальцами в светлые волосы Майки, перебирая пряди, обращаясь с ним так нежно. Когда Ханагакт привстает на коленях, поцелуй Сано соскальзывает с губ и падает на подбородок, оттуда — на шею и ключицы. Он осторожно касается зубами выступающей косточки, едва заметно сводит челюсти и ловит довольный скулеж. Пальцы Такемичи в его волосах, он так приятно массирует скальп широкими линиями от висков к затылку, что Манджиро не сдерживается, закидывает голову назад и прикрывает глаза от удовольствия. Ханагаки любуется им. Он любуется тем, кто за все эти месяцы стал ему кем-то большим, чем просто возлюбленным. Наверное, Майки слишком часто шептал ему — в ночи с грозой, в ярко-алые закаты, в нежно-розовые рассветы, — как любит его, никогда не уточняя, что именно значат эти слова. Каждый раз был разный. Это были и «Ты самый верный друг для меня», и «Ты самая большая драгоценность в моей жизни», и «Без тебя я бы погиб» с последующим «Спасибо, что спасаешь меня в этом шторме». Такемичи лишь сжимал его пальцы в своей ладони, осторожно водил по ним ногтем, иногда — целовал, прижимал к щеке, опускал себе на грудь. Но каждый раз отвечал: «И ты для меня — ровно то же самое». «И ты для меня самый верный друг», «И ты для меня самая большая драгоценность в жизни», «И ты тоже всегда спасаешь меня». Он неловко улыбался, опускал взгляд на губы старшего, быстро краснел и — поворачивался на другой бок, уходил из спальни, делая вид, что у него появились внезапные дела. Сейчас Майки наслаждается моментом, когда голубоглазый не убегает. Он все так же пропускает между пальцев шелковые пряди его волос, внимательно следит за тем, как дрожат его ресницы, а с губ срывается шумное дыхание. Сано жмется к парню всем телом, задевает вздувшуюся ткань шорт и давит стон, чтобы услышать, как сдастся ему младший. Такемичи, не открывая глаз, тянет голову Манджиро к себе, его губы — к своим. Стоит их языкам столкнуться, он выпускает стон Майки в рот, и тот пробует его на вкус, катает туда-сюда как сладкую карамель, шумно дышит носом, чтобы горлом глотать, скулить, рычать. Обе ладони Майки ложатся ему на бедра, скользят выше под кромку шорт. Колени подводят Такемичи — он мелко дрожит, стоит обоим большим пальцам Сано оказаться на внутренней стороне бёдер. Он выпускает дрожащее «Майк-и» вместе с горячим выдохом, подается вперед и прижимает голову лидера к груди, и тот едва заметно кусает через футболку. Ханагаки покачивается на месте, ощущая пустоту под собой и слабое давление на тазовых косточках и вокруг талии. Ему кажется, что ладони Майки такие большие, что обхватили её полностью и теперь это единственная опора, которая у него есть. Такемичи тянется с нижнему краю футболки — он хочет чувствовать эти руки у себя на коже, — захватывает его и снимает одежду через голову. Манджиро замирает, держит парня в объятиях как драгоценность и почти не дышит. Перед ним раскрасневшийся Такемичи, на пухлых губах выступила краска — настолько они зацелованные, — глаза совсем немного слезятся и широко вздымается грудь. Сано, не моргая и не сводя взгляда с лица, приподнимает туловище Мичи так, чтобы губами касаться тонких косточек ребер и сосков. Он медленно ведет по ним по очереди языком, губами, касается кончиком носа и выдыхает, чтобы от воздуха кожа покрылась мурашками. Он наблюдает снизу за Такемичи, видит, как тот тоже старается не отрывать взгляда, держится за его волосы и шепчет «Манджиро» каждый раз, когда он грозится обнажить зубы. Первый легкий укус приходится на бок Такемичи под косточкой особо выступающего от глубокого вдоха ребра. Майки закрывает глаза и погружается в мягкость кожи и сладость аромата кремя от загара, Ханагаки приходится приподнять руку, под которую ныряет голова старшего. Его дыхание останавливается напротив нежного бока, скользит по коже и редким родинкам. Сано облизывает губы и действует неторопливо: целует, лижет, кусает, останавливается и ловит гулкий стон, затем — по кругу. Он приподнимает Такемичи еще выше, сам — сгибается всё ниже и оставляет такой же укус на талии и дальше, ближе к бедрам. Майки осторожно укладывает младшего на кровать — тот чувствует голыми лопатками жар песка и сжимается. Когда его накрывает прохладное тело Манджиро он расслабляется, тянется к его волосам и жмурится от того, как по очереди — плечи, грудь, живот, бедра — притирается к нему парень. Он гнется волной — когда из-за этого плечи Майки оказываются так высоко, а его голова — опущена к Такемичи, щеки — красные, губы — влажные, — Ханагаки обвивает руки вокруг его шеи и тянет к себе, жмется к нему пахом, трется, скулит громко в самый рот, словно не боится — наверное, впервые в жизни настолько крепко не боится. Ему хочется остаться в этом мгновении и прижимать к себе Майки, целовать его, гладить между лопаток под футболкой — лишь бы он разрешил, — перебирать пряди его волос, шептать какие-то глупости и — если только разрешит, если точно-точно можно — тихонько стонать и просить не останавливаться. Ханагаки нравится, что и Сано не боится — трется носом о его шею, кусается и лижется, громко дышит и — совсем немножко и едва слышно — постанывает ему в кожу, словно тоже волнуется — а можно ли? Когда Такемичи выставляет вперед колено и несильно трется им о пах Манджиро через одежду, тот впервые за вечер скулит. Он прячет лицо в сгибе шеи младшего, дышит так громко и скользит по бедру голубоглазого, поднимаясь и опускаясь. Такемичи чувствует искорки тока, бегущие по его позвоночнику от осознания того, что Майки хочет всего, что происходит сейчас, так же сильно, как и он. Сано теряется в ощущениях: пальцы Такемичи в его волосах, он сам под ним, и тихие стоны младшего, смешивающиеся с его. Мягкое «Майки» застает его врасплох, он понимает, что болезненно твердый и обжигающе — как раскаленное железо — податливый всем движениям. Сано приподнимает верхнюю часть туловища на вытянутых руках, видит перед собой расслабленного и улыбающегося Такемичи и, опустившись на локоть, другой рукой тянется к бедру младшего. Он запускает ладонь под ткань шорт, прижимает парня к себе и несильно толкается вперед, словно пробует. Дыхание Манджиро соскальзывает на шею Мичи, когда тот запрокидывает голову и, зажав рот одной рукой, стонет, закатывает глаза и давится его именем, словно оно важнее воздуха. Лидер смотрит на Такемичи, следит за каждым его действием, будто бы тот знает лучше, как надо и что можно. Майки думает о многом и ни о чем одновременно. Ему кажется, что если найти ту самую точку, куда поцеловать блондина, то самое место, к которому прикоснуться, и тот самый угол, под которым соединить их тела, откроется нечто прежде не доступное. Он пробует все сразу — он ищущий, ему интересно до частого сердцебиения в груди, ему приятно и вкусно, ему не терпится: прикоснутся, погладить, поцеловать, укусить, лизнуть, сжать. Майки внимательно ловит стоны Такемичи, запоминает, где и как тому нравится больше — он хочет, чтобы ему нравилось еще больше, чтобы только он сам, Манджиро, смог открыть в нем все те загадочные места, чтобы только он знал карту его тела, все ее рытвины и изгибы, долины, сладкие озера, острые возвышенности. Парень боится, что не имеет на все это права, но думает, что смог бы его заслужить, показать, насколько сильно тот ему дорог. Если Майки сделает все верно, Такемичи сможет полюбить его еще сильнее — ведь он сам смог, за один лишь поцелуй. — Я хочу дотронуться до тебя, — шепчет старший в самое ухо. Он краснеет, он теряется, он чувствует, как стыд гулом крови шумит у него в голове, но все равно продолжает двигаться, гладить кожу кончиками пальцем, а губами сминать мочку уха. Майки старается быть смелее — не только ради Такемичи, но и ради себя, — он позволяет телу двигаться естественно. Когда голубоглазый стонет, он поворачивает его к себе лицом и повторяет. — Я могу сделать это? Их губы очень близко, но Манджиро прежде поцелуя хочет получить ответ, он хочет знать, что делает все верно. Такемичи кивает и соглашается. — А я могу коснуться тебя? — Ханагаки опускает руки ему на плечи. Блондин краснеет, когда Майки сам встает на колени и снимает футболку через голову. Он кажется Такемичи таким сильным, когда возвращается, снова прижимает его к себе под бедра и трется. Ханагаки хватается за запястья Манджиро. Ему едва достает сил сдвинуть одну его руку и опустить себе на живот, неловко дернуть ей. — Можешь и ниже. Пожалуйста, — а затем ощутить необъяснимую пустоту на спине и животе из-за отсутствия тела старшего на себе. Если сейчас опуститься на колени перед Такемичи, думает Майки, можно почувствовать аромат его кожи. А еще можно провести языком влажную дорожку до линии его шорт и, если он позволит, снять их или хотя бы приспустить, и целовать его там, целовать. Манджиро будет большими пальцами гладить тазовые косточки парня, внимательно слушать его загнанные стоны и целовать, целовать. Сано сдвигается ниже, берется за пояс шорт и вопросительно смотрит на парня. Тот спокойно смотрит в ответ, на губах легкая улыбка и яркие звезды в глазах. Майки прячется лицом в голой коже живота, целует открытым ртом и под тихие «Все правда хорошо, Майки» спускает плавки ниже, до коленок, помогая Такемичи выпутаться из одежды. Парень не открывает глаз, все еще вдыхая аромат кожи живота, и чувствует на груди влажные капли прекама. Он вздрагивает, опускает к ним руку и скользит по дорожкам пальцами. В его голове образ Такемичи, такого податливого и мягкого, обнаженного — лишь в его футболке — и прекрасного. Майки переводит дыхание, опускает ладонь на бедро Мичи и понимает, что дрожит. Ему не страшно, но словно, чтобы сделать следующий шаг, нужно еще больше смелости. — Все хорошо, Майки, — говорит Такемичи и запускает пальцы в его волосы. Он рад уже тому, что они так близко, будто все эти годы их разделяло что-то невидимое, а сейчас этого нет. Ему нравится чувствовать дыхание и поцелуи Сано на своей коже, наверное, он бы и не посмел мечтать о большем прямо сейчас. — Ты знаешь, как я тебя люблю, верно? — выдыхает Такемичи, ощутив прикосновение губ к животу, — и всегда им будешь. Ты столько для меня значишь. Старший обвивает его талию руками, перекрещивает их за спиной и, подтянувшись выше, поднимает Ханагаки и снова усаживает его себе на бедра. — Я хочу дотронуться до тебя, — бормочет Манджиро, когда разморенный Такемичи открывает глаза. — Хорошо. Можно, если ты спрашивал разрешения. — губы младшего расплываются в мягкой улыбке. Он не смеется и не шутит, он чувствует тепло от того, как парень хочет быть уверен в каждом своем прикосновении. Майки кивает ему. Сано опускает ладонь на складку между бедром и туловищем, устроив большой палец близко к члену Такемичи. У того перехватывает дыхание — он чувствует жар руки, ему нравится это спокойное ожидание, не наполненное спешкой или страхом. Когда Манджиро нежно обхватывает его ладонью, Ханагаки кладет голову ему на плечо и тихо урчит. Ему хорошо; по его телу растекается удовольствие и тепло, и он осторожно толкается вперед, словно проверяя себя или Майки, или их обоих. Такемичи знает, что это будет ощущаться лучше, чем собственная рука — и так и есть. Пальцы старшего длиннее, рука — жарче. В этом прикосновении есть эмоции и чувства. Он негромко шепчет над ухом: «Мичи, ты такой красивый», — и голубоглазый тает. Наверное, если он тоже скажет, насколько красивый Лидер, тот почувствует то же самое. Такемичи кладет ладонь ему на грудь. Она широкая и тонкокостная, хотя руки у парня кажутся такими сильными. Под пальцами бьется сердце, и, устроившись своей грудью вплотную к груди возлюбленного, Ханагаки чувствует это еще отчетливее. Его пальцы снова в волосах старшего. Его губы на его голом плече, затем — выше по шее, поцелуи остаются на ухе, челюсти, щеках и, наконец, губах. Такемичи жмется ближе, целует глубже и толкается, желая получить больше, чем, возможно, ему положено. Майки усиливает хватку и осторожно размазывает прекам большим пальцем. Ему хочется слизать его с подушечки пальца, попробовать на вкус, проверить, такой ли Такемичи сладкий, какими оказались его губы и его кожа. Когда старший тянет ладонь к лицу и с громким звуком облизывает большой палец, голубоглазый не видит этого, но спиной ощущает движения и тихонько стонет, стоит ладони вернуться на прежнее место, влажной и горячей. Манджиро двигает ей — осторожно, но не неумело, — жмется губами к шее Мичи. Он крепко закрыл глаза и воссоздает по памяти в своем воображении весь образ старшего, чтобы быть уверенным, что сможет вспомнить его в каждую следующую ночь своей жизни. Ему под кожу забираются высокие стоны Такемичи, на плечах и лопатках остаются следы от крепкой хватки, а на ладонях — фантомное ощущение его мягкой кожи и острых косточек коленок и таза. Ханагаки прижимается своей щекой к его щеке, и загнанный горячий шепот льется Сано прямо в ухо: — Вот так, Майки, чуть побыстрее. Ты же хочешь сделать мне приятно? Я вижу, как хорошо ты стараешься. Его прошибает холодный пот. Майки никогда бы не подумал, что будет чувствовать себя так правильно от похвалы Такемичи, который сейчас — если быть честным — не выглядит как человек, который держит ситуацию под контролем. Его темные плавки собрались на одном колене, а белая широкая футболка, которая была в пору Майки, сбилась на животе и бедрах, уже немного влажная от пота и капель прекама. Как и было велено, Сано ускоряется. Он думает о том, как ему нравится быть вежливым для Такемичи и слушать, что именно тот хочет от него получить. Когда младший сбивчиво шепчет ему куда-то в шею — чтобы сдержать очередной скулеж, — как правильно он все делает, Манджиро кажется, что он способен кончить только от этого низкого голоса голубоглазого. Он повторяет снова и снова «Ты заставляешь меня чувствовать себя так хорошо» и «Только ты так можешь, нет никого лучше тебя»; он шепчет это ему в самую кожу, словно ставит отметины, от которых не избавиться, как маленькие ожоги; он небольно кусает плечи и основание шеи, чтобы сдержать подступающий к горлу стон. У Майки теплеет в груди от того, какой Мичи сейчас потерявшийся в своих чувствах, насколько он не заботится о том, как выглядит со стороны и позволяет моменту просто случиться. Сано убирает одну руку с его талии и приподнимает лицо младшего за подбородок. Его губы опухли от закусывания, а на щеках и ушах яркий румянец. Когда Такемичи открывает глаза, старший видит, насколько тяжело фокусируется его взгляд, и улыбается, затягивая парня в поцелуй. Тот благодарно скулит, тянет Майки за шею на себя, зажимая его руку между их телами, и ловит такой же одобрительный рык. Такемичи старается двигаться сам, подталкивает себя к краю. Он знает, что только после этого снова сможет мыслить ясно, снова сможет целовать парня так, как тот того заслуживает — внимательно и сладко, — снова сможет запомнить всего его, словно бы Манджиро у Мичи кто-то отберет. Ханагаки скулит — ему и страшно и томно. Он трется о плечи Сано лицом как кот, возвращается к его губам и целует вперемешку с укусами. Наверное, ему слишком хорошо сейчас, раз тело ведет себя так неразумно. Голубоглазый поддается эмоциям, шепчет «Правда, люблю тебя» и «Мой Майки», не замечая, как старший завороженно на него смотрит, стоит Мичи выпрямиться и откинуть голову назад. Сано держит его за талию, позволяя косточкам груди натягивать кожу изнутри. Он касается его взглядом и запоминает каждый звук, который только слышит на шумном пляже: тяжелое дыхание Такемичи, его шепот и стоны, влажное прикосновение кожи к коже, бешенный шум собственного сердца. Майки хочет его поцеловать. Майки хочет его укусить. Майки хочет прижать его к себе и не отпускать. Когда он чувствует пульсацию в ладони, растекающуюся по ней влагу, просачивающуюся между пальцами, и слышит низкий стон Ханагаки, парень жмется к младшему ближе, желая почувствовать, как по их телам скачут искры. Мичи соединяет их рты, открытые для шумных вдохов и глубоких поцелуев, скользит языком по зубам Манджиро, по его небу и языку. Он вылизывает его как кот, переводя дыхание и прося «Еще, пожалуйста, еще немного». Его бьет дрожь от сверхстимуляции, но Такемичи хочется больше. Он чувствует, как его тело напрягается и расслабляется в соответствии с движениями Сано. Наверное, в нем не остается ни капли. Такемичи падает на Майки, и тот поддерживает его одной рукой за талию. Вторая так и остается влажной, он смотрит на капли, стекающие по пальцам дальше по ладони. Они собираются в ямке-лодочке, такие сладкие на вид. Сано тянет руку к себе и лижет. Мичи совсем немного соленый и скользкий, густой запах забивается младшему в ноздри. От его ладони словно идет пар. — Майки-и, — протяжно выдыхает Такемичи, — тебе помочь? Я бы хотел тебе помочь, правда. — Его голос такой тихий, он едва различим. Когда Ханагаки отстраняется и потягивается, несколько его косточек хрустят от долгого пребывания в одном положении. Он выпрямляет ноги за спиной Майки и откидывается назад, опираясь на ладони. Мичи по-прежнему обнажен только ниже пояса, кожа там влажная и горячая — он медленно остывает. — Ты уверен, Такемучи? — охрипшим от долгого молчания голосом спрашивает Сано. — Ты не… — Я бы хотел это сделать, Майки. Младший ведет себя спокойно и умело: запускает руку в плавки и почти сразу принимается осторожно гладить. Он шепчет что-то одобрительное, Майки понимает это по интонации. Он берет руку парня за запястье и направляет туда же, в белье, почему-то так и не снимая его. Сано становится жарко — сперма Такемичи хлюпает в его ладони, и этот звук кажется постыдным, но младший, видимо, им наслаждается, снова улыбается и жмурит глаза, усиливая хватку. — Уступишь мне? — шепчет он и, стоит Манджиро убрать ладонь, возвращает свою, придвигается ближе и шепчет парню на ухо. — Ты самое лучшее, что со мной когда-либо случалось. Майки пару мгновений смотрит перед собой — на грудь Такемичи, тяжело вздымающуюся от глубоких вдохов. Он видит на ключицах несколько едва заметных следов от его укусов, но знает, что они сойдут уже к утру. Сано прокручивает в голове слова младшего примерно сотню раз. Такемичи оставляет легкие поцелуи на висках Майки и вдыхает аромат шампуня, смешавшегося с запахом солёной морской воды. Его пальцы скользят по плечу парня, поднимаются по шее к нижней челюсти, иногда задевают мочку уха. Сейчас в его руках старший такой податливый. Такемичи снова чувствует это — тепло, ощущение дома. Оно появляется только рядом с Манджиро. Его невысокая стройная фигура, сильные руки и большие ладони, длинные ноги, узкие бедра — все это складывается в образ того самого, чего Ханагаки словно недоставало всю жизнь, его пропавший кусочек пазла. Голубоглазый следит, как меняется выражение лица Лидер: как ломается линия его бровей, как они хмурятся, как приоткрываются губы и опускаются их уголки, как румянец заливает уши и грудь. Майки расслабляется, выдыхает вместе со стонами и хрипло просит не останавливаться. Ханагаки шепчет ему на ухо, что никогда бы так с ним не поступил, и старший испытывает благодарность. Он снова приближает испачканную ладонь к лицу и, глядя Мичи прямо в глаза, облизывает пальцы, один за другим, пока не чувствует, как хватка младшего усиливается, а движения ускоряются. — Слижешь мою? — хрипит Майки и глотает. Сперма на ладони почти высохла, но от его слюны она размягчается, становится липкой и сладкой. Сано наслаждается этим вкусом, как, наверное, ничем раньше. От этих слов и вида такого развратного и разрушенного старшего Такемичи тихо стонет. Он часто-часто кивает, опускается губами на грудь парня и целует. Он прижимает его к себе, повторяя «Давай, Манджиро, я так хочу попробовать тебя»; он изнывает от этого тянущего чувства сам, а во рту от нетерпения копится слюна. Сано привлекает его к себе, зарывается в волосы обеими руками и запоздало думает о том, что может испачкать Мичи; глубоко целует и несильно морщится от того, как тянет вены по всему телу, как они наливаются возбуждением; а затем негромко стонет в рот Ханагаки, изливаясь ему в кулак, и тут же добавляет: «Остановись, пожалуйста. Я сейчас слишком чувствительный». Такемичи убирает руку и снова целует его. Их языки медленно касаются друг друга, и Мичи не может усидеть на месте от того, как в его голове роятся тысяча мелких мошек-вопросов «Какой Майки на вкус?» Он отстраняется и, мазнув напоследок губами по подбородку парня, опускается к его животу и целует. А потом, положив голову на бедро Сано, достает руку из белья и кладет два пальца себе в рот. Консистенция и вкус тут же бьют по рецепторам, и Такемичи, не сдержавшись, стонет, облизывает всю ладонь, причмокивая и благодарно потираясь щекой о бедро. Он чувствует легкость, словно именно сейчас все окончательно встало на свои места. Ханагаки чувствует, как Манджиро нежно гладит его по волосам, пытаясь привести их в порядок. Когда он поднимает взгляд, старший встречает его лучезарной улыбкой и легкой усталостью, поселившейся в глубине глаз. Они оба выбились из сил, но по-настоящему поняли это только сейчас.

***

Такемичи щёлкает Майки по носу и ухмылсяется. Сано шипит, недовольно глядя на возлюбленного. — А я говорил тебе побольше нанести крем от загара на нос, он у тебя постоянно обгорает и начинает облезать, — Такемичи копается в тумбочке, выуживает оттуда баночку с увлажняющим кремом и кидает Майки. Парень тонким слоем наносит крем, изредка шипя от неаккуратных прикосновений.