Счастье любит тишину

— Ты и без меня справляешься? — хмурится Бакуго. — Прости… мне было больно… твой феромон очень сильный, — выдыхает тихо Киришима. Бакуго запирает дверь и идет к Эйджиро, расстегивает свою рубашку и стаскивает ее и садится на кровать рядом с Киришимой, который застыл словно памятник революции, вытащив пальцы. Кацуки вставляет свои указательный и средний пальцы, сразу жмет в омежью точку G, и Киришима его целует. С страстью, с зыбким спокойствием и какой-то одурманенностью. — Люблю тебя больше всего на свете… — шепчет Киришима. — Поскорее войди в меня… умоляю, мне мало пальцев. — Естественно мало, — рычит Бакуго, стягивая брюки и сразу же спуская боксеры. — Еще бы было много. — Презерватив, — напоминает Киришима. — А что, не хочешь третьего? — смеется Бакуго. — Сам родить попробуй, — фыркает Киришима. Бакуго смеется, достает из ящика под замком презерватив, рвет упаковку, натягивает его на член и залезает на кровать. — Только тихо, мальчики уже спят наверное, — шепчет Эйджиро сам себе, и Кацуки аккуратно зажимает рот Киришиме. Порой без этого никак не обойтись. Киришима бывает чересчур уж шумным, а до кляпа они все никак не доберутся. Бакуго входит, Киришима достаточно растянут, чтобы делать это без дополнительной подготовки и смазки. Кацуки входит до упора всего одним движением и смотрит, как Эйджиро жмурится и мычит в руки Бакуго. Кацуки начинает двигаться, сразу же беспорядочно и немедля, Эйджиро тянет его к себе, и Бакуго убирает руку, целует Киришиму и берет в руку его член, начинает двигать кулаком, медленно водя только по головке. — Тихо, — шепчет Бакуго, и Эйджиро кивает, тут же беззвучно открывая рот и цепляясь за простыню. Кацуки двигался свободно, выходил полностью, а затем полностью загонял, четко попадая по точке G. Киришима выгнулся навстречу Бакуго, чтобы снова поцеловаться. — Я люблю тебя, — шепчет в чужие губы Бакуго, и Киришиму будто ломает. Ему было безумно приятно это слышать, хотя они были вместе почти половину жизни. И слышали это друг от друга миллионы раз. Но каждый раз Киришиме было приятно знать, что его любят. Сразу становится жить легче и проблемы кажутся не такими уж и крупными. — Я тоже тебя… — прошептал Киришима. — Безумно… Бакуго толкнулся чересчур сильно, вжался в чужие бедра, чуть кусая ключицы Эйджиро, а Киришима едва успеет закрыть себе рот. — Без следов, сладкий, прошу, — выдыхает как можно тише говорит он. Кацуки снова толкается также, раздается шлепок о кожу, и Эйджиро закусывает губу, выгибаясь и хватаясь за покрывало. Бакуго не прекращает сильных толчков и не перестает целовать чужое тело до одурения и сухости на губах. Кацуки облизывает свои губы, прежде чем продолжить медленное издевательство над Киришимой и чувствует на языке солоноватый вкус пота. Эйджиро кусает губу, когда Бакуго касается соска. Грудь и до беременностей была одним из слабых его мест, сейчас же Киришиме хотелось просто раствориться в этой ночи. В этих ощущениях. Бакуго стал аккуратнее. Он с выверенной точностью толкается в нутро Эйджиро, вжимаясь бедрами в чужие. Ему хотелось, чтобы Киришима получал максимальное удовольствие без воздействия феромона. Бакуго целовал родинки и пигментные пятна на Эйджиро, рукой оглаживая крепкий бок. Несмотря на то, что Киришима был омегой, у него было крепкое тело и хорошие мышцы. Иначе бы и в героику не взяли. Бакуго дрочит Эйджиро, и он кончает, громко выстанывая имя Бакуго в чужую ладонь. — Ах… Кацуки… — шепчет он, после чего зажимая себе рот, ибо по чувствительной точке Бакуго все еще попадает своим членом. Киришима кусает губу, притягивает Кацуки к себе и целует его горячие красные щеки. Эйджиро стонет, закрывает чужой рот ладонью, чтобы Бакуго не издавал громких звуков. Кацуки кончает, едва сдерживая стон. — Боже… — Киришима закрывает глаза и дрожит всем телом от напряжения. — Мы еще не закончили, — Бакуго снимает презерватив и завязывает на конце узел, берет еще один, но пока просто бросает на покрывало. Эйджиро выдыхает и садиться. Кацуки редко когда хватало одного раза, и Киришима уже привык. — Ложись, — шепчет Эйджиро, и Бакуго тут же повинуется. Киришима заставляет Кацуки чуть расставить ноги и садится между ними, наклоняясь к чужому члену и делая одно быстрое и размашистое движение по головке члена Бакуго. Кацуки, член которого еще твердый и чувствительный после прошлого оргазма, громко стонет и напрягает ноги, толкаясь вперед. Они осознают, что нашумели, когда Киришима уже берет в рот наполовину, а в их дверь стучатся. Эйджиро жмурится, понимая, что они натворили, но Кацуки берет его за волосы и опускает вниз, Киришима едва не давится от неожиданности. — Папа? — раздается за дверью голос Цукасы. — Да, Цукки, — отвечает Бакуго, чуть расслабляя руку и давая Киришиме приподняться. — Тебе больно? Я слышал… — Все хорошо. Я разбудил тебя? — хмурится Бакуго, толкаясь в горло Киришимы сам. — Да… — как-то грустно сказал Цукаса. — Не можешь уснуть? — выдохнул Бакуго, закусывая губу и пытаясь не стонать. Киришима был мастером минета, и это факт. — Угу… — шепчет мальчик. — Иди к себе, я сейчас приду. Кацуки тянет голову Киришимы вверх, утирает его слезы, целует и сажает на себя. Эйджиро двигается на его члене беспорядочно, просто желая кончить. Бакуго толкается навстречу. Им хватает пару минут, чтобы закончить. Бакуго тут же вскакивает, запинывает использованный презерватив под кровать, обтирает Киришиму, заставляет его надеть пижаму, распахивает окно настежь и сдергивает покрывало, выбрасывая его в корзину с грязным бельем. Потом подходит к двери, тоже открывая ее настежь, Киришима же только еле-еле забирается под одеяло. Бакуго уходит в детскую. Киришима слышит, как он разговаривает с Цукасой и говорит Юми выключить уже компьютер и идти спать. Бакуго говорит спокойно и даже нежно, объясняя, что ему не было больно и все было хорошо. Киришима улыбнулся, засыпая. Через несколько минут к нему на кровать заползает Цукаса, а следом ложиться Бакуго. — Ты же уже большой парень, это последний раз, ладно? — шепчет Бакуго, укрывая сына одеялом. Эйджиро выдыхает, открывает глаза и смотрит на Бакуго, который в полумраке ночника выглядел просто великолепно — его глаза казались карими, светлые волосы светились голубоватым, он с терпением и нежностью смотрел на Цукасу, подложив под голову ладонь. Эйджиро поднимает руку и проводит по черным волосам сына рукой. Все же, они чертовски счастливая семья. Даже если это всю жизнь придется скрывать.