Саморефлексия

      Яркий свет освещает прихожую, а я чувствую, как напряжение постепенно заменяет себя успокоением и оборачиваюсь к темноволосой женщине. Рука Сьюзен взлохмачивает мои волосы, она громко смеется и под мой шуточный поклон проходит первая. Кажется, роль чужой дочери не осталась замеченной для миссис Вандом: она не подозревала, конечно, что она могла подозревать, общаясь с Вандом младшей так, словно ничего после аварии не изменилось.       Наконец в полной мере, почувствовав свободу и отсутствие адреналина в крови, усталость охватывает тело, ноющее от оставшихся синяков и долгой поездки, а глаза слипаются, веки становятся тяжелыми, так что я, улыбаясь в ответ матери Вилл, прохожу в темную комнату, затуманено замечая расставленных по полкам и на кровати плюшевых лягушат.       Зеленые, пухлые и пучеглазые игрушки — вроде бы, если не подводит память, по сериалу Вилл любила лягушек.       Оттого-то Сьюзен иногда называла меня «лягушонком».       Ситуация в моей голове выглядела донельзя странной, однако отказываться от сна и бросаться в крайности я не хотела, чувствуя, что завтра, на рассвете, можно будет попытать удачу и включить компьютер в ее комнате. Может, родители увидят сообщение? Друзья? Ответят и скажут, где я и что произошло? Не заостряя внимание и протяжно зевая, оказываясь на мягкой подушке, в покое, вздох облегчения разрезает тишину комнаты, за приоткрытой дверью на пол падает желтая полоска света, слышно, как громко шагает за дверью Сьюзен. А я чувствую, как тело окончательно расслабляется.       Школа.       Вилл должна будет пойти в ту самую школу.       Подумалось, что если события канона произойдут и сдвинут жизнь с места, было бы неплохо, имей возможность хоть кто-нибудь без препятствий понять, что делать с этим.

***

      Стараясь не заострять внимание, я отстранилась от окна в нашей новой комнате, прекращая наблюдать за гуляющими парочками и проезжающими по долгам машинами.       Сказать, что я была по-настоящему рада проснуться в незнакомой квартире от бьющего в глаза солнца — значит, соврать и преувеличить: наверное, когда-нибудь, когда тело осознает, что это сон, я увижу свою лампу на тумбе. И снова эта ложная надежда, место на которую уже не остается.       Снова.       Пусть так.       Наскоро переодевшись в одежду Вилл — футболку и штаны, вытащенные из сумки с оставшимися неразложенными вещами, перевезенными миссис Вандом, — я остановилась напротив большого, удачно вытянутого зеркала во весь рост. Спешно расчесывая пушащуюся рыжую короткую стрижку, я внимательно посмотрела на отражение в зеркале, остановившись, сжала в пальцах расческу: горящие в рассветном сумраке глаза выдавали волнение, смягчившееся удивление, на бледном лице отчетливо виднелись темные круги.       — Все еще не я, — самозванка в зеркале коснулась щеки и наклонила голову в сторону, в точности как я, зубья расчески неприятно укололи ладонь, отчего я поступила взгляд, замечая высаженного на пол лягушонка.       — Вилл!       Без стука, с сонной улыбкой, миссис Вандом заглянула в мою комнату, громко ударив дверью по стене, заставляя меня вздрогнуть и обернуться.       — Что с тобой, плохо себя чувствуешь? — беспокойно спросила она, закусив губу. — Выглядишь как зомби.       — А как иначе, — пожимаю плечами, но на самом деле паникую, — после такого-то путешествия       — В точку.       Следующие несколько дней я не спала. Вилл Вандом была свободна, прежде чем пойти в новую школу, что дало мне достаточно времени, чтобы побыть наедине с мыслями и успеть пройтись по незнакомому Хитерфилду. Вот только я не могла мыслить здраво.       Что было правильным? Что было не так? Грани между тем, что я знала о мультсериале и его персонажах и тем, чего произойти в жизни никогда, ни при каких обстоятельствах, не могло, сливались в одно.       Рука не писала родным языком, только неровно и по-английски; не на родном языке, отчего вместо латиницы я видела перед глазами только родную кириллицу, выписывая все знакомые мною пароли и инициалы друзей и знакомых в цветастом блокноте. С компьютера миссис Вандом и Вилл я легко смогла найти нужные мне социальные сети и попыталась найти почти всех в списке контактов, в том числе свои когда-то зарегистрированные страницы. Но ничего не нашла ни о себе, ни о своих знакомых. Большинство из них оказывались не найдены, пароли не воспринимались, а электронная почта не подходила вовсе, выдавая ошибку и уведомление о несуществующем профилей, как будто человека с моей личностью никто никогда не знал.       Но у каждой попытки был один и тот же ответ — вымышленный город также не числился в списках по штатам, вместе с какими-либо сведениями о пятерых крылатых ведьмах «Чародейках».

***

      В школьном холле, заполненном разнообразными занятыми подростками, повисло напряженное молчание, будто бы Хай Лин объявляла мне приговор в преступлении, а не убеждала присоединиться к ней и остальным на чаепитии. Сквозняк, разгулявшийся по помещению, заставлял мелко задрожать, а смех и разговоры развлекающих самих себя групп школьников не отвлекали, хоть и звучали громко.       Когда же звонок?       Компания столпилась полукругом передо мной. Я, скептически глядя на то, как улыбалась Хай Лин, поморщилась, уже предчувствуя не самые приятные приключения и магические проекции у бабушки будущей стажницы. Они сошлись острыми мрачными взглядами в молчании возле лестницы и куллера. Трудно было не заметить, как от напряжения едва ли не загустел воздух. Впрочем, это продолжалось недолго. Оглядела застывших девочек и остановившись на сложившей руки на груди Корнелии, я растянула губы в усмешке, едва склонив голову, из-за чего не заколотая челка упала на лицо.       — Ну-у-у, знаете, — Ирма присвистнула, переступила с пятки на носок.       Видно, что остальным девочкам — возможно, только Хай Лин и более менее Тарани были не против, — точно так же, как мне, самим не по душе был такой сюрприз: Стражницы действовали сообща, не желая пускать никого в свою дружескую группу, но это несомненно вызывало возмущение. Как в таких условиях контролировать ситуацию?       — Кто-нибудь хочет печенье? — наконец отстраненно разрядила тишину Тарани и достала из кармана сумки смятый бумажный пакет. — тот, что для пикников, для завтраков.       – Вилл, Хай Лин права: ты никого не знаешь в городе, в одиночестве в Хитерфилде слишком скучно, – ненавязчиво вмешалась она.       Стать крылатой ведьмой и заходить в незнакомый вам мир не скучно? Извини, Тарани, я не хочу увидеть сцену с порталом на свалке. — Вы давите на Вилл, — скептически выгнула брови Ирма, дотягиваясь до печенья, поскольку пакет к ней был поближе. — Так ты пойдешь или нет?       Отчаяние на моем лице, вероятно, было достойным кисти художника, но Хай Лин, поглядев на Ирму и остальных, обернулась ко мне в свое той же ободряющей улыбкой. Корнелия же, не изменяя возмущенную позу, удивленно посмотрела на Лэр, потом — на меня и немного нахмурилась.       - Думаю, вы правы, мы же одноклассники. Только обещайте, что я смогу уйти домой в любой момент.       Блондинистая Хейл, пробежавшись по мне глазами, не скрывала почти злой взгляд. И пусть я не чувствовала к ее поведению агрессии или желания специально насолить искрометному самолюбию, я сокрушенно сжала губы, почти сдерживая едва раздраженный смешок, и, поправив спавшие волосы, посмотрела на необъявленную Стражницу чернозема в ответ, чувствуя огромное желание согласиться назло именно ей.       — Если ты так настаиваешь, Хай Лин, я согласна, — закатывая глаза, с кривой усмешкой выдавила из себя я девчонке, словно не чувствуя дрожь в коленях.       В ответ на мою реплику через несколько секунд я заметила, как все та же Корнелия, откинув за спину белокурые локоны, которые продолжала поправлять то и дело, снова удивленно посмотрела на молчащих девочек, некоторое время ища их взгляда. Тарани без эмоций протянула мне печенье, а Ирма, показательно громко выдыхая, хитро наклонилась к лицу блондинки, улыбаясь ей широко.       Волнение ударило в голову с ощутимым приступом тошноты. Нет, никакого Сердца Кандракара на шее, никаких превращений, но с другой стороны и смотря в детстве мультсериал, я бы не отказалась получить суперспособность разговаривать с электроприборами — такое было бы мне по душе.       И пусть во втором сезоне.       Нет, никаких Стражниц.       Ирма сверкнула ядовитым взглядом и ткнула Хелл логтем, ведь явно и так прекрасно понимала, что характер блондинки чересчур потешный: их шуточные колкости между собой и прозвища мне нравились, и наблюдать вживую, как в ответ Корнелия взмахнула волосами, специально ударяя ими Ирму, отчего та замахала руками, было еще забавнее, чем на экране. О Корнелия, она всегда найдет соответствующую отмазку, если захочет что-то получить.       Недолго думая, Хай Лин расплылась в улыбке и щёлкнула пальцами.        — Клянусь, я тебя держать не буду, — сразу же отрезала китаянка. — Нужно отдыхать хоть иногда, правда, Корнелия?       — Когда встречаемся? — немного сердито в ответ спросила блондинка.       — После уроков, конечно, — лучезарно улыбнулась Хай Лин. — Мы отлично проведем время.       Весьма забавно, спасая меридианца от огромного змея?       От ироничных мыслей я почти заулыбалась и, на последок окинув взглядом заметно развеселившихся девочек и протирающую очки Тарани, накинула свою сумку на плечо и зажмурилась. Похоже, только я сейчас находилась в незнании и ожидании: исход разговора был понятен, Хай Лин посчитала, что она получила еще одну гостью для первого выпуска и убедила остальных, а вот озвучить результат импровизированных дебатов никто не торопился.        — Что ж, увидимся… — протискиваясь мимо девушек, коротко попрощалась я, судорожно бегая взглядом по расписанию в поисках расположения нужного нам кабинета и чувствуя, как крошки липнут к пальцам. — Спасибо за печенье, Тарани.       Бегом поднимаясь по лестнице, я толкнула дверь женского туалета и прошла в самую глубь к большому окну, опускаясь на подоконник. Тело резко перестает слушаться, сердце колотиться и дышать от паники становится нечем. От осознания встречи именно с ними чертовски страшно, и сейчас бы мне хотелось вернуться обратно домой, чтобы не принимать участие там, где меня априори быть никогда не должно — четыре Стражницы хотели видеть с собой за столом Вилл Вандом, вечно веселую и улыбающуюся новенькую, вручать Сердце ей и доверять тоже ей.       Слезы с подбородка катятся на эту дурацкую малиновую кофту из шкафа ее новой комнаты.       Всхлип срывается с искусственных губ.       Поднявшись с подоконника, я облокотилась на белую раковину, поднимая на зеркало покрасневшие от слез глаза, надеясь увидеть собственное отражение. Но было ли это правдой? Я ненавидела видеть ужасы в своем отражении, но при всех обстоятельствах не могла оставаться в стороне       Мне нужно было видеть.       Мне нужно было знать.       «Все в порядке» – нужно повторять себе это как можно чаще, чтобы окончательно и безвозвратно убедиться в честности этих слов. Действительно, все более чем в порядке, я сильна, а другой мир, в котором нет никаких моих знакомых, а меня и вовсе, по идее, не существует – это прекрасно, чудесно, невероятно. Здесь столько возможностей, здесь никто не будет напоминать тебе о прошлом, здесь все начинается с чистого листа, как ты хочешь. Все наконец можно сделать по-другому.       Изображение размыто, и я даже не стесняюсь сморгнуть мутную пелену, отчего кожу лица холодят мокрые дорожки. Слезы душат. Комок в горле не дает вдохнуть достаточно, и мне лишь остается ловить ртом воздух, как беспомощной рыбке на суше, повернуть кран с холодной водой на полную мощность и плеснуть себе в лицо.       Отражение в зеркале сквозь слезы все также не соответствует мне настоящей. Дурацкая малиновая кофта, застегнутая по горло, темные слезящиеся глаза, не мои пепельные волосы, липшие к мокрым щекам рыжими намокшими от воды прядями. В глазах Вилл ни при каких случаях, даже рядом с Корнелией, не могла витать насмешка, в отражении так и читается горестное «съязвить». На губах Вилл также никогда не было ядовитой, пририсованной усмешки.       — Я не Вилл, — шепчу я. И все же почему они видят ее?       Грудную клетку разрывает от вспышек боли, горло сдавливает от рыданий. Как будто душу покромсали на мельчайшие кусочки и вернули обратно в свой сосуд, перепутав, но вернули не в мой. И случилось это еще тогда, почти несколько недель назад в госпитале другого города — просто этого никто не заметил: Сьюзен не заметила изменчивость в поведении Вилл, а остальные ее пока не знали. А теперь слишком поздно было возвращать все назад, так как никаких способов не было, а возможность пожить во вселенной мультсериала напрочь вскружила мне голову, заставляя тонуть так же, как при детских фантазиях много лет назад.       Ни о какой радости и речи быть не может.       — Я не Вилл, я не Вилл.       Вилл Вандом была для них лидером и почти не сомневалась в собственных решениях, вела коллектив за собой, соответствуя своей роли. Это не я, имея ее тело, ее родителей и имя: я не могла бы никогда быть ей, будь точным двойником или старшей тайной сестрой.       — Точно, — услышала я слова, произнесенные собственным голосом, или, может, не я схожу с ума, а они? Может, осознание этого или встреча со сверхспособностями сериала поможет мне узнать, как вернуться обратно в свое тело и жизнь? Нет. — Я не Вилл.       Черт. Почему картинки прошлого так упорно стояли в сознании, не желая сходить на «нет»? Почему сейчас они так яростно оживали в уме, создавая иллюзию какой-то виртуальной игры?       О чем я думала, когда говорила Хай Лин «да»? О закономерности попаданцев встречать персонажей канона или о стечении обстоятельств становиться частью сюжетной линии? Я не могла сражаться. Точнее нет, не так – я не знала, как это делать, как в драке можно защитить себя, когда у тебя буквально из оружия взмахи рук и фокусы с физической силой, а у врага – смертельные удары, от которых можно превратиться в кости и плоть в любую секунду, а также навыки, проработанные тяжелыми тренировками. Я, черт возьми, и не подозревала, как защищалась бы в реальности, не говоря о защите других...       В реальной жизни ни у одной Стражницы нет шансов против нечисти, тем более против Фобоса.       Но ведь побыть наедине мне не суждено, не так ли?