Наша Принцесса

Шумная вечеринка в честь окончания большого тура шоу «Импровизация» была в самом разгаре. Все хорошо друг друга знают, эта компания приятна каждому, ведь это уже не компания, это одна большая семья. Больше пяти лет ребята работают над общим делом, над таким успешным шоу. У них нет секретов друг от друга. Эти ребята — семья друг для друга, а какие в семье могут быть секреты? Но сегодня… Арсений чувствует среди уже знакомых ему запахов другой, чужой, неизвестный. Он слегка настораживается и пробегает глазами по участникам вечеринки, пытаясь понять, кто же стал источником этого аромата. Вот мимо прошел, танцуя, Серёжа Матвиенко. За ним тянется привычный запах крепкого кофе, брутальный и немного тяжёлый, как и он сам. В углу целуются Оксана и Леша. Их ароматы — клубника и груша — давно смешались и стали одним целым. Резко запахло апельсинами — это Дима Позов подошел взять со стола бокал алкоголя. Из помещения почему-то пропал запах дорогого коньяка — Стас вышел позвонить и унес за собой аромат. А вот самый дорогой и любимый запах — запах свежей выпечки. Так пахнет Антон, и этот аромат Арсений не перепутает ни с чем. Сам же Арс пахнет яблоками, и все эти тонкие нотки вместе создают уже привычный ансамбль запахов, но сегодня к ним добавился лёгкий аромат парного молока и ромашек. Это пугает, это сбивает с толку, но кажется, кроме Арсения никому до этого дела нет — все веселятся, выпивают, общаются, не замечая ничего необычного. Когда же все решают разойтись по домам, незнакомый шлейф буквально преследует Попова. В его голове появляется одна мысль, но он тут же отметает ее от себя. Так не может пахнуть его мальчик, это точно не от него! Антон верен Арсению, тот убеждён. Но почему же тогда аромат становится все настойчивее? Едва только младший закрывает дверь их квартиры, как альфа немного резковато вжимает его в стену и носом ведёт по шее любимого. — Т-ты чего это? — Антону не совсем понятно, что происходит. — Это от тебя… Пахнет молоком и ромашками… Не сильно, но я чувствую. — Что? — омега заметно растерялся. — Но это какая-то ошибка! Этого не может быть, я же только с тобой! — Антон еле сдерживается, чтобы не разрыдаться. — Чшш, тише, я знаю, знаю, — альфа ведёт носом ниже, останавливается напротив чужого живота и втягивает в себя запах, ставший чётче, а затем мягко целует живот Антона. — Это лучший подарок, какой ты мог мне сделать, — тихо шепчет он. И Арсений не ошибается, впрочем, он никогда не ошибается. Купленный счастливым отцом в тот же вечер тест на беременность чётко показывает две полосы. — Смотри, как символично, — Арсений нежно целует Антона, — эти две полосочки совсем как мы с тобой, и они символизируют начало жизни третьей «полосочки» нашей семьи. Альфа улыбается нелепо, но вот омеге явно не до шуток и смеха. Он потерян, он не ожидал, он абсолютно не знает, что с этим делать. — Сюш, мне страшно. Вдруг я не смогу? — голос дрожит, а из рук выпадает этот чёртов тест. — Мы сможем, — Арсений смотрит прямо в зелёные глаза напротив, уже затянувшиеся пеленой слез. — Мы же вместе, вместе мы все одолеем, правда? — Угу, — Антон громко всхлипывает и утыкается мужу куда-то в грудь. — Мне теперь в декрет уйти придётся, да? А если Стас не разрешит? — Разрешит, куда он денется, — улыбается мягко альфа, прижимая к себе этого дорогого ему человека. Креативный продюсер и правда после нескольких минут, которые потребовались ему на осознание этой новости, обещает отпустить Антона в декретный отпуск, однако не сейчас, ведь сейчас срок еще слишком мал. Конечно, Арсений так не считает, он думает, что его беременному мужу нужен полный покой и изоляция от работы уже сейчас, но спорить с Шеминовым Арс не стал. Он же будет все время рядом, будет следить, чтобы Антон не перенапрягался, чтобы берег ребёнка, чтобы берег себя. И так и происходит. Первое время Шастун вечно забывал о малыше и выполнял достаточно тяжёлые физические нагрузки. Под добрым, но строгим взглядом мужа он тут же вспоминал о поставленных ему ограничениях и виновато улыбался. Когда же на третьем месяце беременности настал токсикоз, забыть о своём интересном положении у Антона уже не получалось. Он сильно похудел, стал очень слабым, практически ничего не ел, ведь его воротило от одного только вида еды. Резкие перепады настроения, тошнота, слабость и боль стали неизменными спутниками будущего папаши. Хотелось все это закончить побыстрее, но ничего сделать было нельзя, и Антон неосознанно срывался на муже. Вот и сейчас Арсений всего-навсего вышел в ванную, его не было рядом пару минут, а Антон уже вовсю рыдает. — Антош, цветочек мой аленький, ну что опять случилось? — в ответ омега только размазывает по лицу дорожки солоноватых слез. — Цветочек? Я тебе не цветочек! Это он, — Шастун указывает на живот, — это он пахнет цветами, а не я! Ты совсем перестал воспринимать меня как личность! Я вообще-то тоже человек, а не только место, где твой ребенок растёт! Арсений выслушивает всё с лёгкой улыбкой. Он уже привык, что всегда виноват, вопрос теперь только стоит, в чем именно он накосячил сегодня. — И вообще, он еще не родился, а ты уже его любишь больше, чем меня, — с тихим всхлипом заканчивает омега. Альфа аккуратно, на носочках, зная, как тяжёлые шаги стали раздражать его привередливого мужа, подходит к нему, заплаканому, и обнимает, целует нежно в лоб. — Ты мне очень дорог, и я безумно тебя люблю, Антон. Не меньше, чем его, — Арсений кладёт руку на тёплый и пока еще плоский живот. — Может, и не меньше, но не больше? — очередной всхлип. — Вы мне оба, — Арс целует Антона в носик, — по-разному, — мажет губами по щеке, — дороги, — накрывает пухлые и мягкие губы омеги своими, немного шершавыми, отдавая всю нежность и любовь, на какую только способен. Только в тёплых и уютных объятиях мужа Антон чувствует себя по-настоящему спокойно. И Арсений знает это, а потому старается чаще обнимать любимого. Попов уже не спрашивает ехидно, вкусно ли его мужу поливать жареную картошку мёдом, солить мороженое и обмакивать конфеты в кетчуп. Он знает: если Антону так захотелось, то спорить с ним бесполезно. Да и ни к чему это — пусть омега хоть что-то ест, даже если это «что-то» очень странное на вкус. Главное, чтобы питательное было. Так, худо-бедно, бесконечной вереницей тянулись однообразные дни. Вскоре, на пятом месяце, стал чётче проявляться и немного расти животик. Малыш рос, начинал двигаться, топать, толкаться, но это только со стороны казалось милым. На деле же, это доставляло Антону не абы-какой дискомфорт. Но у пятого месяца беременности были и свои некоторые плюсы. Например, именно в это время папаши узнали, кто же у них родится. В определённый день, назначенный заранее, в кабинет УЗИ на первом этаже поликлиники зашли двое уже знакомых узистке молодых людей. — Здравствуйте, Анна Ивановна, — весело улыбается Арсений. — Здравствуйте-здравствуйте, ребята, — женщина приветливо приглашает их в кабинет. Антон почти заученно отвечает на вопросы врача, привычно ложится на кушетку и задирает майку, даже не морщится, когда Анна Ивановна наносит холодный гель. — Вот, смотрите, ручки, вот сердечко, — женщина показывает на расплывчатое пятно на экране. Антон силится что-то разобрать, но ничего не понимает и быстро сдаётся, а вот Арсений, кажется, различает черты их ребёнка и с упоением и блаженной улыбкой смотрит на монитор, сжимая руку омеги. — Ну что, папаши, кого хотите? — узистка улыбается еще шире. — Мальчика, — без раздумий отвечает Арсений. — Я же чувствую, что там дочь, — абсолютно спокойно возражает Антон, и вновь поворачивается к врачу. — Анна Ивановна, ну скажите ему, что я прав. — Сейчас, ребятки, и выяснится, — доктор чуть сильнее проворачивает устройство и немного надавливает. — Говорю вам, Арсений, — женщина едва скрывает улыбку, — что муж ваш прав, девочка у вас, красавица. Антон победно улыбается, Арсений, кажется, совсем забыл о том, что хотел сына, и сейчас даже пустил слезу, глядя на экран, с тихим шёпотом: «Наша принцесса». Почему-то парни с этого самого дня, совсем не согласовывая и даже не задумываясь, называли животик «принцессой», когда разговаривали с малышкой, а потому на предложение Арсения назвать дочь как в мультике «Принцесса София» возражений не возникло. Правда, София быстро росла, и скрывать свое положение Антону становилось труднее, но декретного отпуска ему никто не давал, а потому приходилось в огромных худи продолжать улыбаться на камеру. Благо, толстовки были неотъемлемой частью гардероба парня, а потому у фанатов не возникало лишних вопросов. Арсений был против того, что его муж все еще посещает работу. Но Антону как никогда необходим был коллектив, живое общение. Ради этого альфе пришлось мириться с достаточно плотным, как для беременного, графиком съёмок младшего. — Я хочу чувствовать себя полезным, — упрямо твердит Антон на седьмом месяце беременности, натягивая новую безразмерную худи. Арсений тяжело вздыхает. Он знает: спорить бесполезно. Не один вечер он обсуждал с мужем его декретный отпуск, но тот всегда непреклонен. Ровно до того момента, пока в гримерке Главкино не появляется Стас. — Антон, послушай меня, пожалуйста. Мы же видим все, как тебе тяжело работать. Мы не хотим, чтобы ты чувствовал себя обязанным. Ты сейчас, если я правильно запомнил, на тридцатой неделе, верно? С сегодняшнего дня ты у нас уходишь в декретный отпуск. — Нет, — так просто отвечает Антон, будто речь идет о покупке мятной жвачки. — Я твой непосредственный начальник, Антон, будь добр меня слушать. Я же тебе только добра хочу, тебе и будущему члену нашей команды, — Стас переводит взгляд на округлый живот омеги. — Так будет лучше вам обоим. Антон только вздыхает в ответ. Это Попов со своей любовью и заботой Стаса подговорил, не иначе! Вновь его, Антона, воспринимают как одно целое с еще не родившимся ребенком. Это жутко раздражает, как будто если бы не малышка, всем бы и дела не было до её папаши. — Сюш, представляешь, меня в декрет отправили, — еще с порога возмущается Антон. — Вот и хорошо, — отзывается с кухни Арсений, на ходу вытирая руки, и идет обнимать мужа. Омега ловко уворачивается от объятий. — Что тебе «хорошо»? Ничего хорошего. Я работать хочу. Это ты Стаса подговорил? — Антон чуть не плачет от обиды и досады. — Антошенька, — Арсений все же обнимает его и кладёт руку на животик, — пирожочек, ты же знаешь, и тебе, и принцессе нужен отдых и покой. — Угу, — хлюпает носом омега, и в следующую секунду уже улыбается, учуяв запах с кухни. — Ты что ли мой любимый пирог испек? Арсений победно задирает голову и мягко целует Антона, ведь он безумно счастлив угодить беременному мужу. Омеге ничего не оставалось, как действительно проводить бесконечно долгие дни дома, деля их только с принцессой, ведь альфа-то на работу ходил. Однако дочь не давала папашке заскучать, напоминая о себе пинками или резкими и неожиданными вспышками боли. В один из таких одиноких вечеров, лёжа на кровати и мучаясь от боли в животе, Антон уже плакал. Хотелось так сильно обнять мужа, но тот ещё на работе. Полежав так около получаса, омега услышал голос из коридора. — Антош, я дома, — с улыбкой говорит Арсений, но, не услышав ничего в ответ, думает: «Наверное уже уснул». Сняв обувь и пальто, мужчина тихо пошёл в спальню. Антон же в это время вытирал свои глаза и щёки от слёз. — Антошенька, ты спишь? — шепчет альфа. — Угу. Но всхлип выдаёт Антона, и Арсений, кажется, все понимает, поэтому он подходит к кровати, снимает с себя рубашку и брюки, а после ложится рядом с любимым. — Что случилось? Почему плачешь? Кто обидел? — Принцесса… Юноша всхлипывает и смотрит красными глазами на мужа. Арсений обнимает Антона и целует его в лоб, а омега говорит: — Живот болит… Очень… — Ну тише-тише, сейчас все исправим. Альфа улыбнулся и, положив руку под футболку, на выпуклый животик, он начал гладить, при этом нежно целуя в лоб. И вот, спустя минут пятнадцать, Антон уже с улыбкой говорит: — Сюш, уже не болит. — Ну и кто тут лучший доктор, м? — победно улыбается Арс. — Я люблю тебя, пирожочек, и тебя, принцесса. Но больше не делай так. Ты же не хочешь, чтобы папа плакал? — он целует Антона в живот, а после ложится рядом и крепко обнимает мужа. Так они и уснули, обнимаясь, сладким и крепким сном, однако сон их был недолгим. София решила, что лучшего времени уже не будет, и потому вновь разбудила ребят, но на сей раз уже схватками. Арсений понимал, что скорую они скорее всего ждать будут очень долго, а потому, подхватив на руки плачущего Антона и сумку с вещами, направился к их машине. Аккуратно положив мужа на заднее сиденье, альфа сел впереди. — Тише, Тошенька, тише, скоро приедем, там хорошие врачи, все будет хорошо, — бормотал Арс, успокаивая то ли Антона, то ли себя. К счастью, ночной город был полупустым, а потому добраться до роддома не составило труда. Там охающий омега был передан в руки врачей, а альфа же остался в нервном ожидании в коридоре. Как ему хотелось помочь и забрать всю боль его пирожочка себе! Но он был бессилен, а потому пришлось лишь нервно ходить из стороны в сторону и спрашивать у каждого проходящего врача, что там с Антоном. Вскоре, когда ожидание стало вовсе невыносимым, Арс позвонил Сереже с просьбой приехать. Тот, не глядя на ночное время суток, спустя полчаса уже утешающе похлопывал по плечу будущего отца и вторил ободряющие слова. Спустя пару часов, когда Матвиенко спал в кресле прямо в коридоре больницы, а Арс кусал уже до крови искусанные пальцы, прямо к ним направилась молодая медсестра. — Вы муж Антона Шастуна? — Арсений лишь кивнул, не в силах вымолвить ни слова. — Поздравляю, папаша, девочка у вас! Красивая, здоровая, с очень умненьким взглядом, — медсестра подмигнула Арсу и тут же скрылась за одной из многочисленных дверей, не дав засыпать себя расспросами. — Серый, Серый, — тормошит друга новоиспечённый папаша. — Принцесса… Она… Она… Родилась! Матвиенко не сразу понимает, что к чему, но вскоре обнимает Арсения так, что тот всерьёз задумывается, не сломал ли он несколько рёбер. Следующие полчаса проходят в бесконечных звонках и приёме поздравлений от многочисленных родственников и друзей. Вдруг Арсений замечает уже знакомую ему медсестричку. — Можете зайти к мужу и дочери, только тихо и ненадолго, — позволяет она и ведёт Арса в послеродовую палату. Альфе безумно страшно входить, он абсолютно не знает, что ждёт его за дверью. Набравшись смелости, он тихо отворяет и входит внутрь. На кушетке около стены лежит его омега, он какого-то серо-зелёного оттенка и, кажется, спит. Рядом же, в небольшом боксе, похожем на кроватку, лежит небольшой сверточек. Арсений на цыпочках подходит и заглядывает внутрь этого бокса. Там спит, мило надув щёчки, его новорожденная дочь. Девочка немного ерзает и не спеша открывает глазки, а Арсений улыбается — голубые, как у него. Редкие волосики тоже были тёмными, как у Арса, также и вздернутый носик девочка взяла у него. Альфа осторожно, боясь навредить, берет этот маленький комочек на руки, когда со стороны кушетки слышится возня. Тогда Арс вместе с дочкой присаживаются рядом с Антоном, а тот измученно улыбается. — Арс, наша принцесса… — Да, пирожочек, наша принцесса, — Арсений кладёт дочь на грудь мужа. — Спасибо тебе за нее. Антон с любовью смотрит на сморщенное личико, а потом тихо смеётся. — Вот ты мучайся, рожай ее, а она на отца похожа. Но Арсений знает — в этих словах ни доли обиды или разочарования. Как и знает, что они станут самыми лучшими родителями для своей Принцессы, для Принцессы Софии.