Где-то посреди ночи

      Вот я и осталась совсем одна. Не пойми как оказалась посреди поля, да ещё и ночью. Жизнь меня явно к такому не готовила.       Хорошо, будь, что будет. Я ложусь обратно на мягкую траву представляя, что это сон, в котором ничего плохого случится не может. (так думать было выгодно.)       На миг закрыла глаза, начиная представлять своё будущее. Возможно, встречу с Катей и мамой. Было бы, конечно же, неплохо. Вспомнила Костю, который сейчас должен спать в своей кровати где-то неподалёку. Вновь мысленно сравнила с Кириллом, о чем даже пожалела.       Ветер приятно касается моего лица холодными потоками воздуха. Трава щекотала открытые участки моей кожи. Я открываю глаза и смотрю в тёмное, но полное звёзд небо. Поймала себя на мысли о том, как хорошо бы было улететь в космос, чтобы хоть немного быть поближе к звёздам. Но если сделаю это — замёрзну. Там намного холоднее, чем даже у меня на душе.       — Что ты тут забыла? — недовольно произносит человек, стоящий, судя по всему, где-то недалеко от перепуганной насмерть меня.       Я поворачиваю голову, вижу Кирилла. Он стоит, спрятав руки в карманы своей мешковатой толстовки, что полностью скрывало его верхнюю часть тела. Черные волосы вновь падают на глаза, не давая разглядеть их и прочитать эмоции.       Несмотря на все свои размышления насчёт его внешнего вида, я оставила вопрос риторическим. И с травы я подниматься никак не собиралась — сил совсем нет. Кирилл присаживается около меня, запуская свою руку в мои волосы. Я совершенно не понимаю, что он делает. Кажется, сейчас мне нужно было бы бояться за свою никчемную жизнь и убегать от своего хозяина, но Тимошенко и не собирался делать что-либо ужасное. Он просто улыбнулся и глубоко вздохнул, смотря на меня.       Я аккуратно заправила его волосы за ухо. Он и не сопротивлялся, просто продолжая смотреть на меня. И наконец я увидела его глаза. Клянусь, они блестели ярче звезд, что были на небе.       Мы молчим. Кирилл ложиться рядом со мной, утыкаясь носом в моё плечо. Вздыхаю, вновь смотря в небо. Время текло медленнее обычного, а может и вовсе застыло. Лежащий рядом вздрогнул. Холодно. Этот холод забирается под кожу, далеко-далеко, не давая согреться. Страх охватил меня полностью. Я утонула в нем.       Но один вопрос интересовал меня с недавнего времени больше всего:       — О чём ты думаешь?       Сжигающее изнутри молчание, которым я вот-вот подавлюсь. Вновь миллиарды раз жалею об озвученном мною вопросе. Подул холодный ветер. А Кирилл всё молчит. Только лишь шумно дышит. Его дыхание обжигает мою кожу через тонкую ткань моей мятой футболки.       — Это не важно, — он говорит со мной совершенно спокойно, так и не отстранившись от моего плеча.       Проходит пару секунд, и он обвивает мое тело руками, легонько прижимая ближе к себе. Мурашки по коже, но я молчу. И он молчит. Опять.       Больше ничего не помню. Тьма. Помню только, что хотела лежать так вечность. В его объятиях. Без криков и матов, в полной тишине. С его дыханием мне в плечо.

***

      Глаза я открыла рано утром, лёжа на мягком матрасе, судя по всему, не от моего жестковатого дивана. Постепенно картинка передо мной становилась всё чётче и чётче, и я смогла разглядеть комнату. Лениво поворачиваюсь на правый бок. Я в комнате Кирилла. Небольшой, но очень светлой и красивой. Кровать стояла в правом углу у окна, напротив неё был телевизор. Прямо под ним стояли две гитары — акустическая и электро; это меня очень обрадовало, так как свою гитару я по непонятной причине оставила дома. К моему глубокому сожалению, мозоли на пальцах уже сошли.       У другой стены стоял письменный стол, заваленный бумагами разного размера. Там же ещё один стол. На нём был монитор с системным блоком. Признаюсь честно, я даже позавидовала, ведь моё «игровое» место, что находилось в Москве, было в разы меньше.       Комнатка была действительно совсем маленькой, что удивило меня который раз за эти несколько минут — ну неужели Кирилл не забрал себе самую большую комнату в доме?       Я делаю попытку встать с нагретой мной постели, но тут же со скрипом падаю обратно. Голова невероятно тяжёлая и горячая. Судя по всему, теперь я прикована к кровати до тех пор, пока плохое самочувствие не пройдёт или не явится Кирилл.       К слову, через несколько секунд после того, как я об этом подумала, тяжёлая дверь отворилась. Вспомнишь лучик — вот и солнце. Парень вошёл в комнату, напевая какую-то неизвестную мне мелодию. В руках у него была огромная картонная коробка, а на голове — шапка, скрывающая его волосы. Он повернулся ко мне лицом, улыбнулся и поставил коробку на пол, присаживаясь возле неё.       — Доброе утро! — воодушевлённо произнёс Кирилл, раскрывая загадочное место хранения.       — Доброе, — прохрипела я в ответ, прикрыв глаза.       — Как себя чувствуешь? — подозрительно спокойно спрашивает парень, поднимая на меня взгляд. Уголки его губ не опускались, наооборот, тянулись всё выше и выше.       Я молчу. Сказать совсем нечего, да и сил нет на лишние слова. Я лишь больше закутываюсь в адски тяжелое одеяло, вздохнув и продолжая наблюдать за хозяином дома. Он радостно вытаскивает из коробки маленький футляр от градусника. С победным лицом, встал и подошёл ко мне, покрутив предметом возле моего носа. На его лице читалось лишь одно — «наконец-то я нашёл этот чёртов градусник!».       Кирилл положил свою ладонь мне на лоб. В один миг его лицо поменялось, он нахмурился и протянул мне градусник, после чего подошёл обратно к коробке, продолжая рыться в ней в поисках чего-то.       Я внимательно наблюдаю за каждым его действием. Наконец, он снимает шапку, из которой моментально вывалилась зелёная копна волос. Перекрасился.       Померив температуру, я обнаружила на градуснике надпись — тридцать девять и один. Кирилл отбирает его у меня. Глаза парня заметно округлились, а из уст вылетело:       — Твою ж мать!       Эмоции у нас были примерно одинаковые, но Кирилл, в отличии от меня, выразил их словами. Заправив свои волосы за ухо, он вновь принялся раскапывать вещи в коробке, всё ещё сидя по середине комнаты на полу. Он больше не улыбался, лишь изредка поглядывая на меня.       — Как же тебя так угораздило, малышка? — словно сам себя спросил парень, пробубнив эту фразу себе под нос. Я вновь поморщилась от своего нового «прозвища». Кирилл снова начал напевать песню, как оказалось, свою. Новую. Кстати, неплохую, как бы сказала Катя — «песенка зачёт».       От мысли о сестре, у меня защипало глаза — как же давно мы не виделись… Наверняка она звонила и писала мне, но свой телефон я так и не вернула, поэтому и ответить не смогла. Интересно, как там мама?       — Кир, — странно сократив его имя, произношу я. Дальше у меня просто образовался ком в горле, ни слова больше выдавить не смогла.       — М? — вновь встал с пола, чуть приподняв брови и обеспокоено посмотрев на меня. В руках он держал пачку таблеток, видно, жаропонижающих.       — Ты… вернёшь мне мой телефон? — с надеждой в голосе прошептала я. Так тихо, что было ощущение, что он и не услышал моего вопроса.       — Сейчас — нет, — он присаживается на край кровати, начиная поглаживать мою макушку, — Тебе бы сейчас о здоровье своём думать, а не о телефоне, — словно мама, строго посмотрел на меня.       Я печально вздохнула, устремив свой взгляд в стенку.       — Теперь ты живешь здесь, хорошо?       — Почему? — сил спорить с ним по прежнему нет.       — С этого момента, — пристально смотрит на меня, улыбнувшись. Я не смогла прочесть эмоции, он слишком хорошо их скрывает, — я буду следить за тобой, — и всё же, в его улыбке было что-то тёплое. Родное. — Прыгнул в толпу, никто не пойма-ал, — значительно тише пропел он, так же медленно растягивая слова, как во второй версии трека.       Я до сих пор не разобралась, какой Кирилл на самом деле, но его пение и внешность — определенно рай, а характер — неприятности в этом раю.