Братство без лапок

Дни летели, и однажды Мари поймала себя на мысли, что понемногу привыкает быть для фрименов этаким живым божеством. Тем более что из этого положения можно было извлечь немалую пользу и помимо сохраненной жизни. Не вечно же дому Ферреро торжествовать, в конце концов! Отец не слишком одобрял эти планы. Не переставая скорбеть по матери, он тем не менее считал, что насилие – не метод. Но и взамен ничего толком не предлагал. Да вдобавок еще забота о Жюли, которую отец не передоверял никому… В общем, хватало обыденных хлопот, от более же глобальных отец предпочел устраниться. Мари сильно не хватало его поддержки, долгих разговоров, теперь они только пару раз в день обнимались. Но, может, благодаря этому она и становилась увереннее. Явно вживалась в роль той самой долгожданной мессии для фрименов, порой даже не делая различий между этим образом и самой собой. Но в такие моменты рядом всегда была Иман. Ее присутствие, можно сказать, отрезвляло. Она уважала Мари, но не давала ей зазнаться. Никакого благоговения, только «вы неплохо выучили наши легенды». И это цепляло. Держало в тонусе. Будоражило. Но – никак не помогало избавиться от искушения, от странных желаний. И что было с этим делать? Разве что попытаться стать немного ближе к Иржи. Гулять вечерами в относительной прохладе, опираться невзначай на его руку, незаметно кокетничать… Он же ей нравится, почему бы ему не стать ее судьбой? А тут еще и раскопки шли полным ходом – под песками обнаружились какие-то древние здания. И даже лестницы, ведущие куда-то вниз, в подземные глубины… И как было не спуститься по ним? А там… Великолепные росписи, оставшиеся от древних цивилизаций. Было что поразглядывать. – Видишь? – Иржи указал на одно изображение. – древние машины выглядели примерно вот так. Мари первым делом заметила три знакомых глаза. На стеной росписи неведомый художник изобразил их светящимися. Лучи от них даже рассекали тьму. А сама машина, серебристого цвета, напоминала по форме жука. – Надо же, она похожа на живое существо! Но даже если так, и даже если она каким-то образом оказалась здесь, в песках, не могла же она переродиться в червя?! – Кто знает, кто знает. Есть ли у кого доподлинные знания о происхождении червей? А с другой стороны, такие машины раньше были везде… А черви и пряность только тут. Они озадаченно переглянулись и пошли дальше. Изображения на стенах сменились. Вместо стародавней техники мелькали изображения людей – фигуры, лица… И вдруг Мари остановилась. – Смотри, Иржи, это же ты! Он обернулся и застыл. – И правда. И не только я, но и Мирек! Вот, светленький… – глаза его сверкали. Вполне возможно, что даже от слез. – Как… Как же, откуда? – Может быть, это пророчество? Или… – Или? – Или вы оба просто уже жили когда-то, очень давно, – Мари сама не поняла, как сказала это. И как ее рука обняла плечи Иржи – поддержать, утешить. И он ее обнял в ответ. Горячо, благодарно… Их сердца бились удар в удар. Может, подумала Мари, это и есть любовь, и не стоит желать большего. Теперь уже поцелуй вышел вполне осознанным – но голова пошла кругом, и явно не у нее одной. Они не могли ни оторваться друг от друга, ни устоять на ногах. Так что Иржи, кое-как придерживая девушку, сполз по стене на пол, уже почти совсем земляной. Впрочем, кажется, Иржи не было никакого дела до неудобства. А Мари – даже если бы и заметила, все равно, остановиться было выше ее сил. Он так до самого конца и остался лежать на спине, думая о ее комфорте. И не только в этом смысле. Когда перед самым-самым Мари обдало волной ледяного страха и она на миг вернулась в реальность – то почти сразу поняла: тот, необратимый момент уже позади. Ощущение было не особо приятным – но быстро таяло под ласковыми прикосновениями и поцелуями. Иржи, похоже, не обладал большим опытом, но старался, как мог. И, надо признать, получалось у него неплохо. Вот только хмель уже сошел, и она не могла не анализировать ощущения, и уже ждала, когда это кончится. Но тут его пальцы коснулись сокровенного, и это ударило в голову слепящей вспышкой. Иржи. Не безвестный изгнанник, нашедший приют в пустыне. Облаченный в цвета Ферейра. Отмеченный их родовым знаком. Плоть от плоти проклятого дома! В стоне Мари смешались огненное наслаждение и дикая боль. Девушка упала на любовника, вздохнула наконец полной грудью – и схватила его за горло. Не так сильно, как могла бы – ей требовались ответы, и много. – Кто ты такой? Что один из дома Ферейра делает здесь, в пустыне? Чего ты добиваешься? И… Ты что, собирался открыться фрименам?! – Я все понимаю, но давай, пожалуйста, без ногтей! Мари чуть ослабила хватку. Но в глаза Иржи, или как там его по правде, глядела весьма выразительно. – Если бы я и открылся, то только когда стал бы тут что-то значить. Я бы всем тут показал, что мы, Ферейра, не все адские свино…любы. Я во многом всегда шел наперекор главе дома. – Скажи еще, что у него не было никаких планов на тебя! – Были, разумеется. И, согласно этим планам, здесь, на Арракисе, я должен был предстать перед фрименами этаким спасителем и благодетелем на фоне остальных членов моей семьи. Но я всегда предпочитал работать на себя самого. И… ради памяти Мирека. Мари не удержалась и фыркнула. Встала, принялась приводить себя в порядок, с таким видом, будто Иржи тут и вовсе не было. Почему отпустила сейчас, не убила на месте? Потому что хочет знать правду, заявила она себе. – А моя мать? То, что с ней стало, случайно не относилось к твоей работе на себя? – Клянусь, нет! Меня там не было и близко. Я в этот день хоронил Мирека. Боль в его глазах была неподдельной. Даже без умений Бене Гессерит Мари могла точно сказать – он не лжет. Но все же не была настроена извиняться. – Да, ты, похоже, действительно любил своего друга… и только его! Тогда скажи, то, что произошло сейчас – зачем это? Очередная часть тайного плана? – Нет. Прости. Это само вышло, я как раз грешил на воздействие с твоей стороны, но вряд ли. Может, это место… – Ладно, – махнула рукой Мари, – живи, так и быть. Но не смей приближаться к моей семье, ты понял? – А если… – Иржи вдруг запнулся, смешался. – Последствия? Не волнуйся, если они и будут, ты о них не узнаешь! Повернулась и ушла – как смогла гордо. Хотя перед глазами все плыло. Ужасно не то, что случилось, ужасно – с кем.

* * *

От отца, конечно, скрыть не получилось. Ему хватило одного взгляда, даже без всякого применения способностей, чтобы понять – что-то стряслось. А сидящая у него на руках Жюли с крайне серьезным видом ткнула крохотным пальчиком сестре в живот. Мари залилась краской и опустила глаза. Неужели же… – Не переживай так, дитя мое. Ты можешь рассказать мне все, и мы что-нибудь придумаем, – отец осторожно освободил одну руку и обнял старшую, как и младшую. Стыд затопил Мари жаркой волной, но все же она выдавила: – Вряд ли тут можно что-то придумать, отец. Я отдала свою честь одному из дома Ферейра. – Что? Как?! Они здесь, они умышляют? Он над тобой надругался? – Если бы… Я поняла, кто он, только после… после… Я ему верила. Еще никогда в жизни Мари не видела отца в такой ярости. Хотя и понимала, что сейчас он ничего не сделает – по крайней мере, с ней. И голос звучал тихо, даже слишком тихо: – Кто он? Ты можешь назвать его имя? – Отец, оно все равно не настоящее. И если у него мозги на месте, то он уже улетел. Знаю, я должна была его убить… Но не смогла. Я ведь почти его полюбила. Или очень хотела полюбить… Отец нахмурился, явно стараясь увидеть то, что было скрыто за ее словами. – Если это тот, о ком я думаю, то… Надо признать, он совсем непохож на эту их проклятую породу, так что не могу тебя винить. Ведь даже я обманулся. Но Ферейра всегда Ферейра. Никому из них нельзя верить, Мари. – Знаю… – А если он… Если он заманил тебя в сети, чтобы слить свой род и наш? Мари похолодела. И тут же вздернула подбородок: – Даже если так – его какая печаль? Он даже не узнает, родилось ли что. – О, поверь мне, в Ордене учат многому как раз для этого. – Но он всегда говорил, что умения Ордена его не интересуют… Думаешь, лгал и в этом? – Может быть, и нет. Прости, я не подумал, что тебе он бы наврать не смог, ты ведь сильнее любого из орденских. Но мог о чем-то умолчать. – Ну вот и я умолчу. Ребенка не будет, я найду способ. Сейчас она ощущала себя такой взрослой и сильной. Уверенной в себе до беспощадности. Отец, кажется, тоже ощутил – и аж вздрогнул: – Если все же это случится – зачем губить ребенка? Мари хотела упереться – мол, это мое дело, зачем мне это отродье… Но внутри ворохнулось что-то теплое, беззащитное. И сестренка что-то почувствовала, захныкала тихонько. – Хотя… Ты прав. Это будет не дитя двух домов, а наше, только наше. Это ведь и твоя кровь тоже. Прости меня. – Не за что мне тебя прощать, – и глаза отца наконец привычно-мягко засияли. – Это мужественное решение, моя девочка, но я никогда тебя не оставлю. Ни помощью, ни любовью.