Сожаления

      Он отдыхал под деревом в одном из идиллических парков Амарота, как это давно вошло у него в привычку. Когда-то, много жизней назад, это помогало привести в порядок мысли, но... Он поднял руку, закрываясь от голубовато-зелёных бликов вечного света, пробивающихся с поверхности и танцующих на зданиях воссозданного им города. Но как и всегда бывает с несовершенными фрагментами реальности, что-то ощущалось не так. Даже эта копия, несмотря на все его старания, получилась лишь бледной тенью их великолепного города прошлого. Что ж, это даже логично. Безжизненная тень старой мечты, где похоронено посредственное подобие прошлого человека…       Он всё ещё помнил одну из их последних встреч. После того рокового собрания Совета, на котором она, в порыве нехарактерного для неё красноречия, обрушилась на коллег, обозвав их «трусами, прячущимися за спиной ребёнка, лишь бы скрыть свою некомпетентность» (и такая формулировка, естественно, сделала только хуже). Он помнил неверие и боль в её глазах, когда она поняла, что теперь, когда ставки слишком высоки – именно потому что они слишком высоки – он не поддержит её чудачеств; она смотрела на него так, будто он её предал, и это разрывало ему сердце, но он всё равно присоединился к хору остальных членов Совета:        «Сейчас не время для твоих игр...»        «Я никогда не считала это игрой, а вот вы, все вы... – она кипела от ярости, и было так странно видеть её, обычно добродушную и жизнерадостную, такой, – ...вечно торчите в столице, такие из себя всесильные и важные, будто всё и вся – лишь пыль у ваших ног! Но вот появилась проблема, которая касается напрямую вас и вашего народа, и что же? Вы снова решили не пачкать руки, а вместо этого пожертвовать чужими жизнями! И ради чего? Ради всего лишь шанса, что «нечто», которое вы сами до конца не понимаете, решит все проблемы за вас!» Её обличительная тирада зашла на новый круг, но все остальные тринадцать были против, и тогда она, в порыве праведного гнева заявив о своей отставке, вылетела за дверь, отказавшись принимать участие в «этом фарсе». На тот момент их решение казалось верным, но иногда он думал... а что если бы он пошёл за ней? Удалось бы им найти и справиться с причиной катастрофы? Или, выражаясь её словами, «по крайней мере, они бы погибли, сражаясь за своё будущее»? Может, такой исход был лучше, чем то, что с ними стало... Он вздохнул.       Сейчас они близки к цели как никогда, но... стоило ли оно того? Из трёх, кто избежал Раскола, один так торопливо и безрассудно шёл вперёд, что в итоге это привело его к гибели; другой забыл себя, полностью посвятив себя долгу, и третий... Он обвёл взглядом окружающий мегаполис. Наверное, слишком зациклился на прошлом. Но помнить было необходимо. Если не он, то кто? Хотя... временами это причиняло боль. Он сжал руку, поднеся её к груди, символическому источнику его страданий; в кулаке мягко светился янтарь. Та, воспоминания о ком хранил этот камень, наверное, одобрила бы бессмысленный жест: в конце концов, это было больше в её стиле. А он... чувствовал, что должен, ради неё. Хоть это жалкое, искажённое существо и не имело к ней никакого отношения – он отказывался даже думать об этом! – но в каком-то смысле оно всё же воплощало в себе её принципы. Пусть это послужит неким завершением спора, который произошёл бы между ними, если бы она не ушла.       Он давал им последний шанс показать себя. Да, неразумно – и от этого на душе было немного тревожно; потому что ближе стала не только победа, но и поражение тоже: их осталось всего двое, и даже пешек стало меньше, в то время как сюда направлялась целая компания из фальшивок, семь раз воссоединённых копий, которые успели значительно проредить ряды его союзников – повергнув даже великого Лаабрею, пусть тот уже и был всего лишь тенью себя прежнего. Лучше всего было выбрать безопасный вариант и просто их уничтожить, но он не мог; почему-то мысль о том, что это убогое подобие сойдёт с ума и будет убито собственными товарищами или, превратившись, само разорвёт их в клочья, послужив антитезой тому, во что всегда верило... это ощущалось неправильным – даже более неправильным, чем само их существование в этом мире. Лучше было подарить им быструю смерть, но после разочарования, которое они принесли, эту милость им придётся заслужить.       Возможно, причина такого приступа милосердия – время, проведённое с ними на Первом осколке. Признаться, он и правда немного развеялся, следуя за ними, пока они скитались по миру, пытаясь вернуть ночь... Была ли она похожа на эту странницу, когда пускалась в свои авантюры? Отчего-то подумалось, что было бы интересно как-нибудь пойти тоже. Потом, когда всё закончится, может, имеет смысл взять перерыв и отправиться путешествовать вместе. Он стал бы ей защитником, удерживал бы от особенно безумных поступков, не давая попадать в совсем уж крупные неприятности. Только вот... Он снова вздохнул, вспомнив, что когда они всех вернут и всё вернётся на круги своя, она не будет членом Совета; большой вопрос, сможет ли вернуться в столицу тот, кого в лучшем случае, назовут дезертиром, а в худшем – предателем всего живого. И кроме того... Перед глазами снова мелькнуло то глубокое разочарование в её взгляде.       Вздохнув, он сильнее сжал камень. Так, ради чего это всё? Ах да. Поднявшись и отряхнув с одежды сор, он убрал камень обратно к остальным. Вряд ли это понадобится, но для вида... Нужно было подготовиться к прибытию последнего гостя.