Человек чести

Голова болела так же сильно, как тогда, когда Ли, будучи даже не воином, а молоденьким рекрутом, перепил дешёвого кислого вина. Воды с той поры утекло много, а воспоминания, настолько въедливые, что нездоровье ассоциировалось похмельем, остались. Ли не пил накануне — не потому, что зарёкся это делать, и не потому, что предпочитал слабому пойлу, даже хорошему пиву, крепкий шнапс, от которого последствий меньше. В мирное время можно напиться до такой степени, чтобы валяться обоссанным. В войну он, генерал — лицо, приближённое к самому Робару II, обязан сохранять рассудок трезвым. Причина головной боли — грядущая гроза, и придёт она наверняка со стороны моря. «Паршиво», — подумал Ли, глядя со стены крепости Трелиса вдаль. Кое-что его пусть слабо, но утешало: шторм потреплет не только Миртанийские суда, но и Варантские. Он убедился в догадке, когда его лицо обдал горячий ветер, внезапный, сильный и завывающий настолько громко, что едва не заглушил звук шагов. Ли успел повернуть голову до того, как его окликнули: — Генерал, разрешите доложить! Он уставился в загорелое — близость к Варанту сказывалась не только на погоде, но и на людях — лицо. — Говори. Король получил его весть и должен прибыть в Трелис. Причину задержки Ли не знал и гнал прочь дурные мысли. Натиск врага — пока — удаётся сдерживать, да и такое событие, как гибель Робара II, не пройдёт мимо него. — Охотник по имени Килиан пронёс болотную траву в крепость. Что прикажете делать? Ли усмехнулся и уставился со стены крепости вдаль — на скалы, за которыми начинались горячие пески Варанта. Выпустить Лареса, вора и жулика (и тот не стыдился сам себя так назвать) из тюрьмы — затея безумная, породившая недовольство Отара, предводителя отряда верных Инносу рыцарей в крепости Трелиса. Ли не дослужился бы до генерала, если бы не научился гасить вспышки гнева, далеко не всегда чужие, но и частенько — свои. Одно подробное объяснение, зачем ему понадобилось сотрудничество с преступником, — и конфликт разрешился. Он опустил подробности, что одним косяком не обошлось. После за свою помощь Ларес затребовал сытной еды («Гляди, как бы тебе не довелось хлебнуть баланды», — съязвил он при этом) и бутыль хорошего вина, после — помыться и чистое бельё. В конечном итоге он попросил свободу. «Относительную, — добавил он, подняв руки вверх. — Я смогу передвигаться по Трелису, но не сбегу. Слово даю!» Он улыбнулся, но не победно-саркастически, а искренне, что не вязалось с его репутацией. Впрочем, если бы проходимцы не умели так улыбаться, не втирались бы в доверие настолько легко. Молоденький вор глядел так наивно-доверчиво огромными голубыми глазищами, когда спрашивал, как пройти до Рыночной площади в Венгарде, — и остался со сломанными пальцами… Проклятье, не вовремя Ли нырнул в воспоминания — как недавнего времени, так и давно минувших лет. Его подчинённый терпеливо ждал ответ, вытянувшись перед ним в струну, и он не сразу вспомнил, что речь шла о нарушителе, пронёсшем в крепость — кому война, а кому мать родна! — дурь. — Болотную траву изъять, а его пока в камеру. Пока подумаю, как с ним поступить. Бросив, что будет сделано, и напоследок отдав честь, воин резво понёсся к ступеням башни. Ли уставился вдаль. Он не ошибся: небо над морем заволокли тучи. Скоро и к крепости придёт гроза — вон какой воздух тяжёлый и плотный! Он себя почувствовал себя так, словно его засыпало песками Варанта… …или засосало в болотную трясину. Жопа Белиара, как и почему он не задался вопросом, откуда в песках Варанта взялась болотная трава?! Ларес-то упоминал, и не раз, что там выращивают её! Ли уже давно не юнец, а поди ж ты, упустил такую важную деталь! Отдав приказ часовым не спускать глаз с долины, он резво сбежал по винтовым ступеням башни.

***

У жителей Варанта было преимущество по сравнению с миртанийцами — они, в отличие от последних, отлично переносили жару. Если не Геллон, то Луккор точно сделает на это ставку — одну из многих, потому что ни они чары, ни один амулет не защитят лучше, чем врождённая способность. Если уж здесь, в Трелисе и его окрестностях, люди изнемогали от жары, то о пустыне и говорить нечего. Ли в очередной раз вгляделся в карту, когда дверь открылась и охранник доложил, что к нему пришли. Он сжал губы. Никогда нельзя забывать, что этот человек — не один из его людей. Никто не смел приходить вразвалочку, на ходу жуя яблоко — и то благо, что между зубами не зажат косяк. — Зачем звал, хм, генерал? — Никто из воинов не смел обращаться к Ли так фамильярно, с издёвкой выплёвывая воинской звание. — Я указал на карте заброшенные убежища кочевников и, что самое важное, источники воды. Что тебе ещё надо? В его голосе отчётливо различались подобные скрежету металла нотки, карие глаза щурились. Ли впервые увидел недовольство этого человека… …которое он никогда не выражал так явно. Привычки щёлкать костяшками пальцев он не имел. Покосившись на лежавший на столешнице — аккурат у края карты — огрызок, он заговорил: — Я изъял пакет с дурью у Килиана. — Уловив недоумение во взгляде карих глаз собеседника, пояснил: — Не думаю, что ты не спросил имя у охотника, которому поручил столь важное задание — раздобыть для тебя болотную траву. Он скрипнул зубами, когда тот уселся на краешек стола, благо не на карту. — А ты хорошо изучил меня за столь короткое время, генерал! — улыбнулся тот. — Мне твоё внимание польстило. Ларес, может, жулик и пройдоха каких поискать, но руки не прятал ни в карманы кожаных штанов, ни за спину. Ладони покоились на его бёдрах. — Не увиливай. За распространение дури тебя следует снова швырнуть в камеру, а после… — в горле враз пересохло, и Ли сглотнул, — отправить в Рудниковую долину. — Поми-илуй! За что-о?! — Ларес закатил глаза и вскинул руки. — Как я могу распространять болотную траву, если продают косяки твои люди мне, а не наоборот? Ну и сукин же он сын! Что самое поганое, он прав. — За жульничество, — нашёлся Ли. — Если соберу всех, кого ты ободрал как липку… В этот раз Ларес спрятал ладонь в кармане. Он мог полезть за метательным кинжалом, но… …Ли успел узнать его достаточно хорошо. Далеко не всякий, кто называл себя человеком чести, держал слово так, как этот преступник. — На, — Ларес разжал ладонь, — гляди. Можешь бросить их. Ли уставился на кости, но не взял их. Он, ни разу не игрок, всё равно не поймёт, в чём подвох. — Убери, — потребовал он. — Как скажешь! — Ларес спрятал кости в карман. Сложив руки на груди, он поторопил: — Так зачем я сдался тебе? Не думаю, что ты позвал меня, чтобы в очередной раз пригрозить колонией. Я это столько раз от тебя слышал, что перестал обращать внимание. Его правая бровь дёрнулась. У него богатая мимика, отметил Ли. И в целом он подвижный. Иначе и быть не могло: вору и мошеннику для того, чтобы срезать кошелёк, а после удрать, нужна ой какая сноровка. Ли вдохнул запах болотной травы, ставший привычным, на удивление подходивший его собеседнику как нельзя лучше. Без Лареса вскрылось бы, кто из его людей распространяет эту дурь, гораздо позже, если бы вообще вскрылось. Воины должны сохранять трезвый рассудок, а не терять разум, укуриваясь до одури. Проведя по гладко выбритому подбородку, Ли выдохнул. Белиар, он сам не заметил, насколько ему стал важен этот вор, жулик и контрабандист в одном лице… …который ещё ни разу не нарушил данное ему слово. — Ты не раз говорил, что в Варанте выращивают болотную траву, — следовало загодя позаботиться о воде, чтобы голос не надтреснул предательски, — и я хочу знать, где именно. Теперь карие глаза широко раскрылись от удивления. — Тебе это зачем? — присвистнул Ларес, наконец оторвав задницу от краешка стола. — Неужели решил после войны уйти в отставку и разбить плантацию болотной травы?! Я поверил бы в это, если бы не соизволил узнать тебя достаточно хорошо. Такие, как ты, готовы прикрывать королевскую жопу до конца жизни, которая, как правило, обрывается раньше времени. Ли сжал губы. Выдавать военные тайны он, само собой, не собирался, тем более жулику и вору. Сперва следовало обсудить их с королём. — Хорошо, поставлю вопрос по-другому. — Он не помнил, когда в последний раз увиливал от ответа — и увиливал ли вообще. Может, научился только сейчас. — Чего ты хочешь за сведения о местах, где растёт болотная трава? Он отдавал себе отчёт, что Ларес мог затребовать половину королевской казны, а то и всю, и трахнуть самую красивую фаворитку Робара II, но отбросил дурные мысли: тот не настолько глуп, чтобы требовать невыполнимого. — Фью! — снова присвистнул тот, удивлённо приподняв правую бровь, судя по всему, более подвижную, чем левая. — Хор-роший вопрос! Дашь время поразмышлять над ответом, хм, генерал? Последние слова Ларес почти прошептал. Белиар, не зря он считался одним из лучших воров. Усыплять бдительность у него в крови. Если бы не растерял её, Ли не подпустил бы этого пройдоху к себе слишком близко и не позволил коснуться ладонью щеки — едва ощутимо и даже нежно настолько, что не хотелось отдёргивать голову. Он не возмутился, не выплюнул вопрос, что этот выродок, преступное отребье себе позволил. Он не уточнил, откуда тому стала известна тайна королевского генерала, которую он старательно скрывал, избегая интрижек. Ли перехватил руку, горячую, лишённую мягкости и, судя по сухим мозолям, привычную к оружию, и ответил: — Дам, но немного. Оно поджимает. — Чем скорее закончится война с Варантом, тем быстрее Миртана залечит раны. Вдохнув, он добавил: — В качестве задатка можешь забрать пакет с болотной травой себе. Но не вздумай ею торговать, иначе… — …отправлюсь на ближайшем судне прямиком в колонию, — нагло перебил Ларес, кладя вторую ладонь поверх руки Ли. — Я уже слышал это, и не единожды, генерал. Задаток приму. Не вырвавшись, а осторожно вывернувшись, он направился к двери. Остановившись у неё, повернул голову и, бросив: «Ещё свидимся», — удалился. — Ещё свидимся… — Ли, хлопнув ладонями по столешнице, уставился на карту, точнее, на изображённый на ней остров Хоринис… …точнее, на Рудниковую долину.