Перед рассветом: Феникс, поглотивший Звезду

Дилюк видел Альбедо в лесу, прижимая нож к его горлу, видел в таверне, изобличающем собственную страну в подлых и ужасающих планах, и каждый раз он — невозмутимое спокойствие, холодная рассудительность. Глядя на него сейчас, присоединившимся к его палачам, закрадывалось подозрение, что других эмоций у него попросту нет. Он безразлично оглядел Дилюка с ног до головы, а затем развернулся и направился к единственному столу в комнате. На нем Дилюк, дрогнув сердцем, обнаружил инструменты. Такие знакомые и такие чужие. Живот скрутило. Эти были ржавыми, с бурыми пятнами засохшей крови. У Дотторе они всегда были чистыми. До того, как фатуи использовали их для его «укрощения». Что отличает ученого от мясника? Состояние инструментов. Возможно, стоило порадоваться, что его нынешние тюремщики использовали кулаки и не торопились браться за посторонние предметы. Если бы в ситуации, в которой он оказался, вообще было возможно радоваться. Альбедо, игнорируя орудия пыток, достал из сумки футляр. А затем еще один. — Что это? — озвучил мысль Дилюка один из наемников. Другой подошел к столу, протянув руку к одному из футляров. Альбедо накрыл предмет ладонью прежде, чем наемник успел дотронуться. — Сыворотка правды, — спокойно ответил он. К горлу подступила тошнота. Лучше бы его забили до смерти. Конечно, этому паршивцу нельзя было доверять. Но неужели он решится предать и Кэйю. Если развязать язык Дилюку — из него полезут не только принадлежащие ему секреты. Дилюк думал, этот алхимик предпочтет принца королю, и в этом, казалось, был уверен и сам Кэйа. А теперь он окажется в опасности. И не будет к ней готов. А все потому, что Дилюк попался в ловушку. — Я собираюсь использовать ее. Необходимости в физическом воздействии более нет. Верните его в камеру и можете быть свободны. — Ты вообще… — скептично заговорил наемник, и тут же был прерван другим. — Нам платят другие люди. Пока не будет отдано приказа от них, мы не уйдем. — Эти люди послали за мной. — Игнорируя пытливые взгляды, произнес Альбедо, — Я мастер Алхимической гильдии Каэнри’ах. Мне не нужна помощь. А если вы перетрудитесь и повредите объект, никакого смысла в допросе не будет. Наемники переглянулись. Тот, что стоял рядом с Альбедо, пожал плечами. — А откуда мы знаем, что она сработает? Альбедо скосил взгляд на Дилюка. — Он заговорит. — Он может заговорить о чем угодно. Дилюк не поднимал взгляда от пола. Ладони, скованные над головой, бессильно сжимались и разжимались. Интересно, Альбедо не боится, что он и его сдаст? Так или иначе, именно алхимик стал причиной утечки. Сначала Дилюк выкрал его записи, а затем он и сам рассказал о действиях своей страны. Чего добивается Альбедо и какие у него мотивы до сих пор непонятно. Но ох, если бы только Дилюк мог до него дотянуться… — Я бы дал вам попробовать, но, к сожалению, здесь рассчитано только на одного. — А это тогда что? — спросил тюремщик, указывая на второй футляр. — Это тоже сыворотка. — Альбедо глубоко вдохнул, — И на ее действие потребуется время. Много. Нет смысла держать его здесь, вот так. Проще дождаться действия препарата и оставить объект в камере. Никто из тюремщиков не шелохнулся. Смотрели на иностранца они с крайней степенью недоверия. Наверняка язык грубой силы понимали лучше. Дилюк подумал, что не без мстительного удовольствия посмотрел бы на схватку жабы с гадюкой. Однако, радел бы он все равно за алхимика. Если его перестанут держать как выпотрошенную свинью, а отведут в камеру, возможно, у него будет время, чтобы придумать выход из ситуации. Любой, который не позволит выдать их план. План, который перестал быть актуальным, но все еще мог навредить Кэйе. А утаскивать его за собой Дилюк не хотел. Не таким образом. Дилюк все еще обязан ему за, — пусть кратковременную и относительную, но — свободу. — Что-то ты темнишь… — Вас удовлетворит, если я проведу краткий экскурс в механизм работы сыворотки? — Мы отвечаем за эту крысу, так что… Альбедо открыл первый футляр. В нем лежало 6 пузырьков с прозрачной жидкостью. Он положил его на стол, а затем открыл второй — в нем было столько же пузырьков, но жидкость была мутнее. А также в каждом футляре находился шприц. Дилюк, увидев это, задышал глубже. Бледные пальцы алхимика аккуратно и умело подцепили шприц. Игла вошла в первый пузырек. Дилюк, как завороженный, наблюдал, как в сосуде становится все больше жидкости. Следующие слова Альбедо воспринимались с трудом — кровь набатом била в ушах. — Сыворотка состоит из двух синергирующих препаратов. Для быстрого достижения максимального эффекта препараты вводятся парентерально, а именно внутривенно, однако ради меньшего риска гибели объекта рекомендован субкутанный способ. Альбедо флегматично щелкал по шприцу пальцем. Затем указал рукой на второй футляр. — Препараты вводятся отдельно и последовательно. После применения первого засекают время, за которое накопится необходимая концентрация вещества и продуктов его распада в клетках и тканях организма. Только затем вводится второй препарат, резко потенцирующий действие первого. Наемник рядом с Альбедо хмурился, будто его внезапно настигла мигрень. Второй открывал и закрывал рот, не решаясь прервать алхимика, но очень желая это сделать. — Для достижения необходимого эффекта процедура повторяется до 6 раз. С каждой дозой сыворотки, ее действие возрастает экспоненциально за счет функциональной кумуляции, токсическое действие препаратов также растёт вплоть до тяжелой интоксикации и летального исхода. Дилюк не сводил взгляда со шприца. Он не понимал ни слова из того, что говорит Альбедо, хотя тот и не прибегал к каэнрийскому языку. По лицам тюремщиков, можно было догадаться, что те пожалели, что вообще спрашивали. Завершив объяснение, Альбедо подошел к Дилюку, игнорируя испепеляющий взгляд, прожигающий ему переносицу. — Теперь я могу приступить? — Архонты, ты пацан совсем, а говоришь как эти трухлявые сморчки из Академии, — сплюнул наемник. — Проще было бы избить его, — вторил другой, — Если у этой крысы не будет ничего стоящего… — Будет весьма удручающая трата столь редких ресурсов, — заключил Альбедо, без намека на сожаление. Он стоял напротив Дилюка с поднятым в руке шприцом, задумавшись. — спустите его. Мне нужно сделать инъекцию. Наемники недоверчиво посмотрели на алхимика. — Процедура займет не меньше нескольких часов. Я должен держать его под наблюдением все это время. Вам в любом случае придется его спустить. Как только я с ним закончу, можете продолжить отводить на нем душу. Дилюк мысленно тешил себя обещанием, что если представится возможность — он отыграется на этом мальчишке. Засунет ему эти иглы куда поглубже, или лишит пары пальцев. Возможно по его взгляду прекрасно считывались все самые отчаянно-ненавистные позывы души, потому что даже невозмутимый Альбедо, наконец, опустил голову. В то же время один из наемников стал спускать Дилюка, раскручивая рычаг. Второй подошел к пленнику, наверняка, чтобы тут же снять с цепи, за которую тот был подвешен. Дилюк ощутил свободу в руках лишь на краткий момент — цепь растянулась достаточно, чтобы их можно было опустить — и, не сводя взгляда с тонкой иглы в чужих руках, рванул. Очевидно ни один из тюремщиков не ждал, что Дилюк станет сопротивляться. Иначе едва ли они допустили бы такое. Пленник, — обреченный дикий зверь, — бросился в отчаянной атаке. И целью стали не его мучители. Дилюк, скованными в запястьях руками, с силой ударил по Альбедо, выбивая у того из руки шприц и толкая на пол. Он замахнулся второй раз, метя в голову, но не успел — чужая рука перехватила его со спины за шею и грубо рванула на себя. Хрипло вскрикнув, Дилюк повалился на спину и тут же ощутил тяжелый пинок под ребра. Боль застелила глаза алой пеленой и обрушилась нескончаемыми вспышками по всему телу. Дилюк лишь смог кое-как прикрыть голову скованными руками. — Прекратите! Альбедо, ничуть не растерявшись от внезапной атаки, или же мгновенно придя в себя, поднялся с пола, не обращая внимания на разбившийся шприц. — Вы его убьете! Наемники не обращали внимания на мальчишку. Неповиновение всегда каралось жестоко — чтобы проучить. К тому же, оба отыгрывались на пленнике, раздосадованные собственной ошибкой. — Он нужен живым! Альбедо, всерьез переполошившийся, решился самостоятельно остановить избиение. И вскоре, Дилюк, надеявшийся, что с ним, наконец, покончат, перестал чувствовать удары. Каждый участок тела кричал болью по его нервным окончаниям. Но он был жив. Дилюк знал, каково это быть на границе жизни и смерти. Сейчас он был от нее очень далеко. Он слышал голоса, которые на повышенных тонах о чем-то спорили, но не вникал в суть. Он знал еще один способ избежать участи раскрыть Кэйю. Однако решиться на него было не так просто. — Поднимите его и отнесите в камеру. Вам не заплатят, если он ничего не расскажет. Это в ваших интересах. — Может сам его отведешь, раз шибко умный. Несмотря на возраст, холод, которым искрился взгляд алхимика, пронизывал до костей. В Дилюке колыхнулось чувство узнавания. Возможно, у каэнрийцев лед в крови. Наблюдая за бледным лицом, будучи на полу, Дилюк отметил, что впервые видит у него намек на раздражение. Если не сказать — злость. Какое-то время никто не шевелился, все лишь сверлили друг друга взглядами. — Пожалуй, мне следует привести сюда Мудреца Хаджеха, — сухо произнес Альбедо, прервав тишину. Дилюк, которого продолжали удерживать на полу, решил, что мальчишку, осмелившегося прийти сюда в одиночку, сейчас поставят на место. Однако, уже через несколько минут он сидел с мешком на голове в собственной камере, с прикованными к решетке руками. А Альбедо молча сделал первую инъекцию. Дилюка бросило в жар. Он не шевелился. Иглы всегда вводили его в ступор, всегда были предвестниками кошмара, от которого бесполезно стараться сбежать. От инъекций Дотторе по венам, под кожей, по мышцам всегда расходился жар. Из чего бы не состояла сыворотка Альбедо, Дилюк ничего не чувствовал, кроме иглы. — Он разбил одну из доз, — произнес алхимик, вытащив иглу, — Если в итоге ее не будет хватать для полноценного эффекта… — Значит выбьем из него признание привычными методами, — недовольно отозвался наемник. Альбедо промолчал, а затем снял с Дилюка мешок. Смешно, но когда их взгляды встретились, первой промелькнувшей в сознании мыслью была досада из-за своего, очевидно, жалкого и беспомощного вида. — Мне нужно видеть, как он реагирует на вещество… — прокомментировал Альбедо, вглядываясь в заплывшее и покрытое синяками лицо, — пока подождем. — И долго? — Я вас позову. Наемники переглянулись. Альбедо, не оборачиваясь на них, полез в сумку и достал тоненькую тетрадь и угольный карандаш. Чиркнув пару записей, он принялся читать другие. Кажется, более он ни в чьей компании не нуждался. — Эй, ты, ты же каэнриец? Тишину прервал скрипучий голос. Все, включая Альбедо, повернули головы на звук. Привалившись к решетке дальней камеры, выглядывал мужчина, которого Дилюк из-за скудного освещения не мог разглядеть. Никто ему не ответил. — Ты ученый, да? Я тоже. — взволнованным, с истеричными нотками голосом продолжал пленник, — Эй, я работал с Каэнри’ах. Я… — Заткнись! — рявкнул один из наемников, метнувшись к камере мужчины. — Прошу, замолви за меня словечко. Я раскаялся, я… — Завали пасть! — Наемник обрушился на решетку с дубинкой, вынуждая пленника отскочить. — Я здесь уже вечность! Я был предан Каэ- Тюремщик ворвался в камеру, оборвав пленника парой ударов. Второй поспешил присоединиться. Альбедо равнодушно проводил их взглядом и вернулся к записям. Дилюк тоже отвернулся. Ему было плевать на подковерные сумерские игры. Чтобы здесь ни происходило, он ничего не способен предпринять. Когда оба тюремщика, захватив разбуянившегося пленника, ругаясь, ушли, Дилюк вперил ненавидящим взглядом в алхимика. Тот закрыл тетрадь, посмотрел ему в лицо и вздохнул. Альбедо подошел ближе к решетке, и ни в одной из его ладоней не было шприца. Дилюк сопровождал каждое его движение взглядом, чтобы чувствовать хотя бы иллюзию контроля над ситуацией. — Где принц? — тихо спросил алхимик. На лице Дилюка не дрогнул ни единый мускул. Альбедо, словно не замечая настроя по ту сторону решетки, продолжил. — Он сбежал? Дилюк прислушался к своим ощущениям. Но не ощутил никаких изменений. Чего бы там не ожидал алхимик, его сыворотка не действовала. А значит, Дилюк не собирался отвечать. — Он в опасности? — Альбедо огляделся, видимо, в поиске еще одной пары ушей. Но ничего не заметив, повернулся к Дилюку, — Почему ты молчишь? В груди полыхнуло обжигающим внутренности пламенем. Вместо ответа, Дилюк плюнул кровавым сгустком мальчишке под ноги. Когда-то он себе подобного не позволял. Но долгие годы плена взращивали и поощряли любые проявления непокорности, дабы сохранить остатки гордости. Даже если ценой этому были побои. Фатуи не спускали подобное с рук. Но Альбедо лишь задумчиво разглядывал его плевок. — Я не желаю ни тебе, ни принцу зла, — произнес он, вновь взглянув на пленника. Кажется, Альбедо анализировал ситуацию с трудом, искренне не понимая чужой враждебности. Примерно с таким же трудом Дилюк пытался его прочитать, понять, что у него в голове. Но на невозмутимом, словно выточенным из камня, лице практически не было эмоций. Он просто ждал ответа. Альбедо действительно думал, что ему все расскажут по доброй воле? — Вколи еще пару пузырьков и может я тебе отвечу, — сквозь зубы отозвался Дилюк, глядя в яркие голубые глаза. Альбедо слегка покачал головой, не поддаваясь и на эту провокацию. Было не по себе от его способности сохранять самообладание при любых обстоятельствах. Ранее Дилюк на него набросился, и чуть не ударил, но Альбедо вел себя так, словно вовсе не держал зла. И сейчас совершенно не отреагировал на оскорбительное действие в свой адрес. Возможно, у него совсем нет гордости. — Кажется, произошло недопонимание. — Медленно произнес алхимик, — Видимо, я перестарался. На будущее учту. — Что? Альбедо слегка склонил голову. — Приношу свои извинения за то, что вел себя неподобающе. Но так было нужно. Глаза Дилюка расширились. Он не понимал, о чем говорит Альбедо. — Я не вкалывал сыворотки правды, — пояснил алхимик и, увидев, как изменилось лицо напротив, продолжил, — Это пустышка. Безобидный раствор. Мне нужно было, чтобы тебя перестали пытать и я смог узнать, что с принцем. Я не на стороне Академии. Дилюк хотел и боялся поверить. — Откуда мне знать, что это не уловка? — не позволяя себе надеяться раньше времени, хмуро спросил он. — Мне это ни к чему. — спокойно ответил Альбедо, — Я знаю откуда тебе известно про завод, и мог бы сразу сдать вас с принцем. Думаю, это очевидно. А проделывать все это нелепое представление с сывороткой, чтобы раскрыть вас, слишком неэффективно и времязатратно. Дилюк отвел взгляд. Мысленно он прикинул несколько возможностей, при которых Альбедо мог их предать. Не исключено, что сейчас, дабы избежать последствий своего пособничества принцу, он спустит всех собак на Дилюка. Они никто друг другу. У них нет ни единой причины, чтобы сотрудничать. Если исключить их общего знакомого. Дилюк колебался. — Как ты узнал, что я здесь? Почему именно ты из всех каэнрийцев? — Я пришел в Академию по своим делам, как представитель завода. Но меня перехватили и, сообщив об утечке, попросили разобраться. Предполагали, что я могу тебя знать, или подозревать о чем-то. Назвали твое имя. И тогда я согласился прийти. Дилюк тяжело и шумно дышал. Даже если это все ложь, что он потеряет? Он почти никак не может навредить Кэйе с той информацией, которая у него есть о его местонахождении. Не может же, правда? Кэйа наверняка уже далеко. Сколько времени прошло? Ночь уже миновала? — Принца со мной не было. Мы разошлись. Скорее всего он ушел с Хальфданом. Альбедо нахмурился. — Так вот куда он ушел… — Что? — Хальфдан сообщил, что берет отгул для особого дела. Интересно… Альбедо задумчиво оглядел Дилюка. — Не думаю, что мой вопрос будет релевантен, но все же, почему ты решил довериться Мудрецам? — тон Альбедо изменился, и, возможно, сейчас он звучал расслабленнее. — Я никак не ожидал, что ты пойдешь к ним с этой информацией. Даже я не знаю, как много из них в курсе заключенной с Каэнри’ах сделки. Если бы алхимик был способен на насмешку, Дилюк бы решил, что это она. Как ни пытался, ее признаков он ухватить в поведении Альбедо не мог. — Вы с принцем из-за этого разошлись? Первым порывом было огрызнуться. Но Дилюк прикусил язык. Ведь и сам уже понимал, как крупно облажался. Однако признать это перед Альбедо? Ради такого он не станет наступать на горло собственной гордости. — Не моя вина, что у власти в Сумеру стоят продажные ублюдки. Я поступил так, как считал справедливым. — Если я что-то и смыслю в том, как устроен мир, то смею предположить, что в политике нет места справедливости, — равнодушно заметил Альбедо, — так вышло, что все, кому Каэнри’ах предложила сотрудничество, с ним согласились. Сердце у Дилюка сжалось от осознания. — И Мондштадт? — неверяще пробормотал он, не поднимая взгляда. — Мондштадт? Не в первый раз про него спрашиваешь. Ты оттуда? Дилюк прикрыл глаза. Этот мальчишка точно не вкалывал ему ничего специфичного? Или проблема в том, что во время избиения ему задели голову? Он совершенно точно не хотел чтобы алхимик знал о нем больше, чем ему рассказал Кэйа. — Не твое дело. Альбедо моргнул. — Думаешь и там предупредить всех об автоматонах? Если выберешься, — он говорил без интереса, однако, Дилюк все равно удивился такому неожиданному любопытству к своей персоне. Ответа алхимик не дождался. Дилюку претило подтверждать догадку о его намерениях. — В любом случае, это было бы не слишком разумно. Сейчас в Мондштадте примерно схожий расклад. Клан Лоуренс сотрудничает с нами. Корона обещала им нечто ценнее денег, и, очевидно, заботы о народе. Лоуренсы… Дилюк бы засмеялся, если бы мог. С каких пор они отвечают за Мондштадт? Лоуренсов нет даже в рядах Ордо. Точнее, не было. Дилюк сглотнул. Его не было в Мондштадте несколько лет. Откуда ему знать, что там сейчас? Неужели… Дилюк знал только одного человека среди Лоуренсов, который хотел вступить в Ордо Фавониус. — Аналогичная ситуация с Мудрецами. Уверен, не все понимают, что происходит. Но те, с кем было заключено сотрудничество, получат из нашего союза свою выгоду. У некоторых справедливость, честь и совесть продается довольно дешево. Удивлен, что ты — наемник — об этом забыл. Кажется, будучи много лет в цепях Дилюк действительно забыл, каков внешний мир. Все, что он помнил о нем в заточении, была свобода, любовь, цели и мечты. Он не вспоминал о других, не менее неприглядных, чем жизнь во власти фатуи, сторонах… Например о том, что когда-то разочаровался даже в самых близких людях. Однажды он уже сталкивался с тем, как дешево может стоить чужая честь. Только вот думать об этом было больнее, чем вспоминать о лабораториях Дотторе. Пора бы уже вытравить из себя веру в людей. — А принц Кэйа знал… — мысль, которую Дилюк боялся даже допустить все это время, слетела с его губ. Потому что если начать закапываться в эти подозрения, то что-то безвозвратно надломится. Кэйа и без того вызывал в нем противоречивые чувства все последние годы. Дилюк ненавидел то, что не мог ему доверять. Что тогда, что сейчас. Один раз он уже позволил ядовитому сорняку разрастись в своем сердце жалящим кустарником. Кэйа же одним своим появлением вырвал его с корнем. Но если представить, что он мог позволить Дилюку угодить в ловушку с таким исходом… семена таких мыслей способны дать только самые скверные ростки. — Не думаю. Принц говорил, что договаривался лишь об автомобилях. Возможно, договор с некоторыми из Мудрецов об автоматонах был заключен кем-то другим. Да, скорее всего так и было. Едва ли принцу вне милости короля доверили бы такую задачу. Кэйа же сам рассказывал об отношении отца к себе. Дилюк тихо выдохнул. Его все равно обманывали, и это все еще злило, но это не было предательством. И пусть их пути разошлись, и Дилюк мог в ближайшее время расстаться с жизнью, мысль, что Кэйа мог посодействовать его пленению, не позволила бы упокоиться с миром. — Спасибо, — тихо пробормотал он. Альбедо не расслышал. Или сделал вид. Возможно, если получилось довериться ему однажды, можно попытаться еще раз? Дилюк не хотел оставаться в клетке. Это место всегда сопровождали боль, страх и беспомощность. Лучше умереть от собственных рук, чем выносить это. Но еще лучше — сбежать. И его единственный шанс на свободу стоит перед ним. — Так теперь ты меня здесь оставишь? — протараторил Дилюк на коротком тихом выдохе. Он прикусил губу, и ту прострелило болью. Болью отзывался каждый сантиметр его тела. Даже дыхание было поверхностным, ибо любой вдох пронзал ребра словно лезвие ножа. Но еще невыносимее было схватить гордость за горло и задушить. Признать свою слабость, свое отчаяние перед другим человеком. Но когда на кону жизнь… Альбедо посмотрел на него задумчиво. Судя по всему, он действительно не особо рассматривал возможность помочь Дилюку. — Я посмотрю, что можно сделать. С этими словами он достал из футляров по паре пузырьков и вылил их содержимое. Дилюк никак не отреагировал. Лучше такие слова, чем однозначный отказ. — Мне нужно идти. Несколько часов тебя не должны трогать. За это время постараюсь придумать способ. — В глазах Альбедо не было жалости, лишь задумчивость. Возможно, он уже пытался прикинуть, что можно сделать, — Я вернусь ради продолжения спектакля, но не могу ничего обещать. Придумай ложь, которую им расскажешь, когда сыворотка якобы подействует. Дилюк понимал, что надежды практически нет. Но желудок скрутился в тугой комок от страха остаться в клетке до самой смерти. Пусть даже та обещает быть довольно скорой. Он дождался, пока алхимик уйдет, и лишь затем позволил себе обессилено привалиться к решетке. Боль играла по каждому пучку нервов словно дирижировала оркестр. Дилюк закрыл глаза, прислушиваясь к ней. В голову невольно врывались самые мрачные воспоминания. Когда-то Дотторе рассказывал ему, что одного из подопытных он избавил от боли совсем. И тот вскоре умер, не сумев понять пределов своего тела. Другой был сверхчувствительным к боли, и она свела его с ума. Так Дотторе решил, что этот механизм слишком совершенен чтобы в него влезать. Он ничего не делал с болевым порогом Дилюка. Вместо этого… Сколько бы боли Дилюк не перенес, его тело справлялось с ее источником неестественно быстро. Его раны заживали быстрее, но на их исцеление уходила вся его выносливость и энергия. Так что, не исключено, что через часы большинство синяков поблекнут, а разбитый нос и губа заживут. На трещины на костях уйдет больше времени. Дилюк сел спиной к решетке с задранными вверх руками — он до сих пор был прикован к железным прутьям. Нужно попытаться отдохнуть. Он подождет, подождет еще немного. Ему все равно ничего не остается. Как Альбедо и обещал, Дилюка не трогали. Тюремщики не возвращались. С одной стороны, Дилюк, то и дело выныривающий из поверхностной дремы, был этому рад. С другой, руки онемели, прикованные к решетке. Из-за этого провалиться в спасительное забытие не получалось. Кормить его, похоже, не собирались. В отличие от Дотторе, живым Дилюк надолго Хаджеху не нужен. Если умереть здесь… В горле комком застряло отчаяние и безысходность, сжимая голосовые связки, не давая эмоциям вылиться наружу. Он так бессмысленно лишился шанса на свободу. Кэйа наверняка будет смеяться. Или может, сокрушаться? Он ведь… Дилюк отогнал мысли, которые могли вывести из равновесия. В первую очередь, Кэйа расчетливый. То, что он делал тогда под воздействием алкоголя или минутной слабости, не стоит учитывать. В конце-концов принц тоже одинок, а Дилюк когда-то был его другом… всем не чужда сентиментальность. По-хорошему, Дилюк ему не нужен. Государственный переворот произойдет и без его участия, а добраться до Каэнри’ах в компании Хальфдана наверняка не более опасно, чем в его. А возможно и менее. Каэнрийский рыцарь — не беглый раб, не сын казненного предателя. С ним ненужные риски сходят на нет. Дилюк мог предложить только свою силу, издержки которой — ворох проблем. Как ни посмотри, а Дилюк нуждался в Кэйе больше, чем тот в нем. Спасение из рук фатуи, сделка о сотрудничестве для убийства короля — ради чего? В памяти смутными отблесками вспыхивал их первый разговор за много лет. Ярче всего Дилюк помнил свое кольцо на чужой руке. И как его это разозлило. Словно пощечиной в голову вбили факт о его былой наивности и мечтательности. Насмешка о былых чувствах. С губ сорвался судорожный выдох. Дилюк не заметил, как проваливался в дрему. Сколько прошло времени? Минуты, часы? Почему никого нет… его же не оставят умирать от голода прикованным к решетке? Бросало в жар, во рту пересохло. Сколько ни открывал глаза, вокруг ничего не менялось. Попытки подать голос ни к чему ни привели. Каждый раз просыпаясь, жалел, что позволил себе заснуть. Но организм, высасывая из него энергию на восстановление, не подчинялся волевому решению держать сознание в бодрствовании. А где его кольцо сейчас… И почему Дилюк вспомнил его? Он не видел кольца на принце с того самого дня их первой встречи. Кэйа не носил его с тех пор. Кажется, Дилюк, под воздействием драконьей крови, его напугал. Стоило извиниться. И сказать, что это все еще подарок и Дилюк его не отнимет. Мысли нестройным лихорадочным потоком перебивали друг друга. Наверное, даже хорошо, что у принца осталось это кольцо. В память о дружбе. Дилюк бы хотел, чтобы у него осталась та брошь. Когда он ее потерял? Он всегда носил ее близко к сердцу. Металл приятно нагревался от тепла его кожи, и каждый раз напоминал о пальцах Кэйи, закрепивших брошь на рубашке. И поцелуй… Ужасно. И все-таки, жаль, что ему на память ничего не осталось. Но мертвецам не нужны памятные подарки.

***

— Колль. Дилюк едва заметно вздрогнул, но не открыл глаз. Веки словно налились свинцом. — Колль, просыпайся. Над головой раздался лязг. А затем еще один, и еще. Внезапно руки перестало держать над головой и они упали безвольными плетьми. Плечи откликнулись острой болью, а по предплечьям распространилось онемение. — Поднимайся. Надо уходить. Холодная ладонь схватила его за плечо. И тогда Дилюк пришел в себя. — Что?.. Над ним стоял Альбедо. Его лицо было скрыто в тени капюшона, но Дилюк узнал голос. Он огляделся. Больше никого не было. — Мы должны уходить. Быстрее. — Альбедо присел, чтобы их глаза были на одном уровне. Дилюк, проморгавшись, смог его разглядеть. Впервые на лице алхимика считывалось напряжение и предельная серьезность. Он положил Дилюку на колени сверток из ткани. — Одежда. — Увидев растерянность, пояснил он, — Не медли. — Но как?.. — Все вопросы потом. Дилюк развернул ткань. Это был плащ. Как у Альбедо. Тот уже вышел из камеры, и ждал в коридоре. Дилюк не мог понять, во сне он, или же на яву. Голова была тяжелая, словно в нее насыпали песка. Дилюк встал. По телу волнами разошлась глухая боль — возможно более поверхностные синяки и зажили, но более глубокие, существенные ушибы и травмы никуда не делись. В плаще была простая туника с длинным рукавом. Непослушными руками Дилюк натянул ее. Альбедо мельком бросил на него взгляд. — Идем. Дилюк вышел из камеры, потирая запястья. В голове туман. Сердце лениво, неровными скачками, билось в груди. Альбедо, дойдя до конца коридора, обернулся, слегка нахмурившись. — Что с тобой? Тебя чем-то напоили? Дилюк покачал головой. Что если это ловушка? Что если… — У нас очень мало времени. Я уйду без тебя, если не поторопишься. Пара неуверенных шагов. Может, ему все это снится? Голова такая тяжелая, руки непослушные, и очень холодно. Альбедо, глядя на него, тяжело вздохнул. — Ты нужен принцу. Нам нужно уходить, сейчас же. Дилюк вздрогнул, вскидывая голову. — Он вернулся? — Нет. Объяснений не последовало, но последние сомнения рассыпались как песочный замок. Следуя за Альбедо и повернув из коридора с камерами, Дилюк увидел стражника на посту. Он инстинктивно замер, но алхимик решительно шел дальше. Стражник спал, привалившись к стене и уронив голову на грудь. — Снотворное работает, но его нужно убить, иначе побег будет слишком подозрительным. Дилюк не понял, для кого Альбедо это сказал. Он не знал этого мужчину и ему было плевать, живой он останется или нет. А вот парочку сумерских наемников он бы предпочел видеть мертвыми. Алхимик же, словно сказал это для себя. Для протокола. В бледной руке оказался клинок. Дилюк не заметил, откуда он появился. Наблюдая, с каким хладнокровием Альбедо наносит точный, выверенный удар в шею стражника, было несложно догадаться, что ему это не впервой. Что-то внутри вспыхнуло настороженным интересом. Дилюк никогда бы не подумал, что этот с виду изнеженный занудный мальчишка научен убивать. Тогда в лесу он не предпринял попыток сопротивления и Дилюк не распознал в нем никакой силы. Кроме, разве что, силы самообладания. Возможно именно из-за своих навыков, он чувствовал себя так уверенно, и лишь ждал момента, чтобы атаковать? Они спускались по спиралью уходящей вниз лестнице, когда с губ Дилюка сорвался вопрос: — Кто ты такой? Альбедо бросил на него вопросительный взгляд снизу вверх. Они сделали еще несколько шагов, прежде чем он заговорил. — Я член гильдии алхимиков… — Нет, я не об этом. Ты убил его как… Как бывалый убийца. Альбедо промолчал. Но у Дилюка было слишком много вопросов. Теперь, когда туман из головы начал понемногу рассеиваться, они роились в голове словно беспокойные насекомые. — Как ты вообще проник в тюрьму без охраны? — Тайком. Я запомнил путь. Твои конвоиры сейчас избавляются от тела того заключенного. Помолись за его душу своим богам. Если бы не его смерть, сомневаюсь, что смог бы это провернуть. Дилюк мрачно подумал, что на месте того мужчины вполне мог быть он, не вмешайся этот мальчишка. Он должен уже двум каэнрийцам за спасение своей жизни. А ведь столько лет считал их своими врагами, которые охотятся за его головой. Наконец лестница закончилась. Глаза Дилюка, привыкшие к темноте, пока они спускались, различили дверь впереди. Снаружи доносились приглушенные голоса, скрип колес и бряцание инструментов. Дилюк только сейчас понял, что вообще не имеет представления о времени снаружи. Сколько он пробыл в беспамятстве? Как давно его бросили в тюрьму? Альбедо подошел к двери и присел перед засовом. Дилюк услышах легкие щелчки и царапанье. Мальчишка, оказывается, и замки вскрывать умеет. Весьма незаурядный набор познаний для алхимика. Интересно, Кэйа знает об этом? Он ведь не был уверен, можно ли ему доверять… — Иди за мной и не привлекай внимания. Пока я не скажу, не заговаривай. Дилюк, на языке которого продолжали рождаться все новые вопросы, придержал его, кивая. Альбедо открыл дверь, и они оба прошмыгнули наружу. В нос тут же ударил сладкий, травянистый запах, тесно переплетенный с пряным ароматом торговых улиц Сумеру. Солнце было в зените — значит заключение длилось минимум сутки. Покинув тайный ход, Дилюк напрягся, готовясь бежать, если они будут замечены. К счастью, вход по ту сторону был отгорожен высокими кустами — что для тайного хода вполне ожидаемо. Дилюк шел вслед за Альбедо, пониже натянув капюшон и стараясь ни на кого не смотреть. Даже если его не узнают, то избитое лицо явно привлечет к себе лишнее внимание — а Дилюк уверен, что не все раны зажили и не все синяки поблекли. Грудная клетка ныла от силы, с которой сердце билось о ребра. Что дальше? Что с Кэйей? Как ему сбежать из Сумеру незамеченным? Он не может вернутся в их хижину за вещами — наверняка туда уже наведались люди от академии. А если нет, то много времени найти его пристанище у них не займет. Им с Кэйей лучше как можно быстрее покинуть Сумеру. Дилюк мог лишь надеяться, что принц давно это сделал. Только вот слова алхимика не выходили из головы. Зачем он ему нужен? Они спустились к порту. Пришвартованные лодки с мягким плеском и глухим стуком легко бились о причал. Альбедо подошел к одному из лодочников и протянул мешок моры, ни слова не говоря. Тот, молча кивнув, забрал его и, бросив взгляд на Дилюка, тут же опустившего голову, поманил их за собой. — Куда мы? — тихо спросил Дилюк, исподлобья смотря в спину лодочнику. — Гандхарва. — ответил Альбедо, не оборачиваясь. Когда они пришли к лодке, алхимик жестом попросил лодочника подождать и отвел Дилюка в сторону. — Сегодня утром я получил послание от лесных дозорных из Гандхарвы. На Хальфдана и его спутника этой ночью напали разбойники. Хальфдан сейчас в деревне, тяжело ранен. Один. Больше ничего не сказано, но… Невероятно. Дилюк было решил, что самое худшее в пути уже произошло. — Да. — Заметив, как изменилось выражение лица напротив, подтвердил невысказанный вопрос Альбедо, — Вероятность, что тот спутник — принц Кэйа, слишком высока. Но я не смогу отправится его искать. Хальфдан, учитывая, что даже письмо не смог сам написать, тоже. А время идет. Поэтому я решил, что помочь тебе сбежать стоит всех рисков. Ты один в курсе всего. И к тому же ты наемник. Могу ли я рассчитывать на твою помощь? Дилюк, в груди которого тугим комком свернулся клубок тревожных предчувствий, а едва обретенное облегчение разбилось вдребезги, ощутил прилив раздражения из-за слов алхимика. — Ты сначала спас меня и спрашиваешь только сейчас? А если я откажусь? Он не мог отказаться. Кэйа ключевая фигура его мести. Без него Дилюк не сможет воплотить в реальность единственную цель, которая давала жизни смысл. Без Кэйи он — ничто. Но то, что этот мальчишка поставил на кон судьбу принца попытавшись вызволить непонятно кого — раздражало. Как в нем умудряются рука об руку уживаться хладнокровие и наивность? Что бы он делал, если бы Дилюк оказался обычным наемником? — Не было времени торговаться и вариантов у меня немного, — пожал плечами Альбедо, — но у меня есть некоторые твои вещи. Часть тех, что изъяли у тебя при заключении. Я слышал, что наемникам их оружие дороже золота. Дилюк сглотнул. В руке у Альбедо оказался пузырек с драконьей кровью. Сердце затрепетало. Кажется, в этот раз ему без этой дряни не обойтись. На него без выражения смотрела пара голубых глаз. Словно ему не было дела, согласится Дилюк или же откажется. Или он уже знал ответ. — Я его найду. Живым или мертвым.