Good Intentions

Позиция Гарри, видимо, стала общеизвестной, как я понял, потому что как только я прошел на платформу девять и три четверти, то толпа сразу же расступилась передо мной, пропуская вперед. Возможно, они обошлись бы и без его помощи, просто из страха или чего-то еще, но эти тихие шепотки все равно преследовали меня, как прокаженного и проклятого врага, даже когда я уже подошел к ступеньках Хогвартс-экспресса и втащил свою задницу в вагон. Меньше всего мне хотелось ехать в одном купе вместе с другим студентом и, к счастью, предпоследнее оказалось пустым. Вздохнув с облегчением и закинув свой чемодан на полку, я плюхнулся на мягкую и уже давно знакомую скамью. Я всегда ненавидел поездки на поезде. Направляясь домой, я никогда не знал, чего ожидать, и у меня оставалось всего полтора часа на то, чтобы справиться со своим беспокойством. С моих губ сорвался вздох, когда я перевел взгляд на окно, облокотившись на него и подперев рукой подбородок. Я как раз молился всем богам, которых только знал, чтобы мне не пришлось видеть этого зеленоглазого мерзавца до того, как мы доберемся до замка, когда на платформе появился тот, кого бы я сейчас уж точно не хотел видеть даже просто через стекло вагона. Он обнял родителей семьи Уизли так, что у них наверняка хрустнули ребра. С пылающим лицом я отодвинулся как можно дальше от окна, незаметно подтянув ноги на скамью и прислонившись к противоположной стене. Я уже почти готов пожалеть, что меня не отправили в Азкабан. По крайней мере, я заслужил бы такую пытку. Что я такого сделал, чтобы заслужить это? В конце концов поезд тронулся, и мне стало немного легче дышать. Потому что, как идиот, я предположил, что все "Золотое трио" поместится в одном купе, подальше от меня, в конце поезда и никак иначе, а если нет, то какого хрена? Я просто так намекал ему, что больше никогда не захочу его видеть? Я понимал, почему он поступил так, когда был на моем слушании в Министерстве, но поспешное объяснение моего поведения никак не могло быть достаточно пристойным, чтобы снискать его расположение, особенно после всего случившегося. Я просто хотел спокойно уснуть и забыть о лицах, которые мелькали передо мной практически всю мою школьную жизнь, надеясь блаженно впасть в беспамятство, когда раздался тихий щелчок открывающейся двери моего купе, заставивший меня чуть ли не выпрыгнуть из собственной чертовой кожи. - П–прости, я не хотел... Я резко обернулся и увидел лицо, которое, черт возьми, я знал, что увижу, и оно говорило так быстро и неразборчиво, что у меня чуть шея не сломалась, и я почувствовал, как краска отхлынула от моего лица. - Убирайся, - шикнул я ему настолько тихо, насколько вообще мог, чтобы мой голос не начал предательски дрожать. Гарри просто поправил свои дурацкие, уродливые очки на своем гребаном прямом носу и опустил взгляд себе в ноги. - Я еще даже не зашел, - упрямо буркнул этот сукин сын, одаривая меня своей "пожалуйста-не-рычи-на-меня" робкой, однобокой, ужасающей манипулятивной ухмылкой, и я сломался, как пергамент. Дерите меня черти. - Чего ты хочешь? - спросил я. Он переступил с ноги на ногу, неуклюже, словно он не знал что делать со своими руками и ногами, и мне сразу же захотелось выгнать его взашей отсюда и заставить харкать кровью. Нет, прекрати. Не думай о его чертовом рте, идиот! - Я просто… Мы могли бы поговорить? Осторожно спустив ноги на пол, я снова повернулся к окну, и, когда оно было прижато к моему локтю, я почувствовал себя неприятно запертым словно в клетке. Загнанным в угол. Я напрягся, находясь примерно в девяти секундах от того, чтобы открыть окно и выпрыгнуть наружу. - А ты всегда получаешь все, что хочешь, не так ли, наш великий Избранный? Это прозвучало так резко и с ненавистью, как я и хотел, но я все равно почувствовал, как чертов румянец заливает мои щеки, когда я вспомнил, что он уже знает о том, о чем я очень долгое время умалчивал. То, что я говорил, было ужасно неправильно, абсолютно неправильно. Это все абсолютно неправильно. Гарри страдальчески вздохнул. - Послушай, если ты собираешься заставить меня выслушивать самую сумбурную тираду в моей жизни, то, по крайней мере, ты можешь выслушать то, что я хочу сказать. Мои глаза подозрительно сузились, когда я осторожно попытался дотянуться до оконной задвижки. Это оно. Вот так я умру. Я подумал о своей матери, о том, как бы она восприняла мою смерть, но все равно решил не затягивать с решением. - Я не хочу с тобой разговаривать, - я запнулся, когда мои пальцы нашли свою цель. Гребаная штуковина была закрыта чертовски плотно. Возможно, ее заклинило. Я дернул ее чуть сильнее. - Отлично, тогда просто заткнись на хрен и перестань пытаться покончить с собой. - Он зашел в купе, захлопнул за собой дверь и схватил меня за руку. С его губ тут же сорвался раздраженный вздох. В ту секунду, когда наши руки соприкоснулись, я отпрянул, как будто он ударил меня током. Я прижался к скамейке, стараясь как не иметь даже маленький возможности столкнуться с ним чем-либо, и попытался дышать ровно и спокойно. Гарри пробормотал тихое “Извини”, прежде чем неловко опустился на скамью напротив меня, поглаживая большим пальцем ладонь и облокачиваясь на колени. - Послушай, я... - Еще один вздох. - Я не хотел ставить тебя в... Неудобное положение. Я просто… Хотел сообщить тебе, что это… Ты... – Он внезапно замолчал, провел рукой по своим непослушным локонам и пригвоздил меня к стене своими ужасными, возмутительно зелеными глазами. Серьезно, ни у кого нет таких глаз, как у него. Возможно это какая-то магия или необычное зелье... - Все нормально. Бешеное колесо ужаса в моей груди замедлило вращение и остановилось. Все вокруг как будто решило застыть в исходном положении, а странное ощущение пустоты вернулось в мой череп. Я недоверчиво поднял брови, когда его слова эхом отдались в моей теперь уже пустой голове. - Все нормально? - Д-да... Он поправил свои дурацкие очки на переносице, хотя они и так сидели на его дурацком носу так высоко, как только могли, как будто это делало его неловкость менее очевидной. - Просто… Ты знаешь… Я все понял. Предположим, мои языковые функции покинули этот город вместе с остальным мозгом, потому что все, что я мог сделать, это повторить ему его же собственные слова. - Ты… понял? - Нет, на самом деле, ни капельки, - поспешно признался он. - Например, я знаю, кто я и что это значит, многим людям нравится думать, что я - образец героизма, но я… Я имею в виду, я чуть не убил тебя. Это ведь я. Я сделал это. Он так отвратительно затеребил губу, что заставило его рот некрасиво искривиться, и я совсем, совсем, СОВСЕМ не задался вопросом, каковы его губы на вкус. На самом деле, вкус его губ был последним, о чем я думал, потому что самый большой шрам, который он оставил у меня на груди, казалось, тут же заболел при единичном и кратком упоминании о нем. - Именно так. - Потрясающе, подумал я, сжимая руки на коленях, чтобы не было соблазна потереть этот шрам. Прекрасная артикуляция, отлично сформулировано. Черт возьми, возьми себя в руки, Драко! - Итак, в общем… Какого хрена? В самом деле, что за хрень. Чертовы чувства, которые я испытывал к нему, должны были вырваться наружу через мои слезы той ночью, когда я осознал последствия того, что он применил ко мне это заклинание, но там был Снейп, и я не умер, и он объяснил мне в коротких, отрывистых словах, что Гарри никак не мог знать, что именно делает это заклинание и поскольку последнее, что я увидел перед тем, как потерять сознание, было выражение ужаса на лице золотого мальчика, то мое маленькое нелепое увлечение им прочно укоренилось в той самой груди, которую он разорвал на куски. В любом случае, я не мог его винить. В тот момент я только что чуть не убил Кэти Белл, должен был найти способ убить Дамблдора, а также впустил свою сумасшедшую тетю и других Пожирателей в замок. Если уж на то пошло, его заклятие должно было убить меня. Где-то в глубине души я считал, что смерть от руки Гарри, вероятно, была для меня самым подходящим выходом из ситуации, но он все еще смотрел на меня выжидающе, слегка раздраженно, и я понял, что он ждет от меня объяснений, почему я в него влюбился. - Отвали, - выпалил я. Черта с два я мог изменить свое унизительное признание, прибегнув к экстраполяции. Гарри снова вздохнул. - Драко... Мы оба замерли. Я почувствовал, как тепло прилило к моим щекам, так же сильно, как и к его, и эти большие, кристально-зеленые глаза расширились до невозможности. - Драко...? Он никогда раньше не называл меня по имени. Никогда. Как и я его, по крайней мере, уж точно не вслух. Я заставил себя сглотнуть застрявший в горле гребаный снитч. - Убирайся, - прохрипел я, поморщившись от того, что мой голос прекрасно выдал, насколько разбитым я себя чувствую сейчас. Гарри, к счастью, казался настолько ошеломленным тем, что он так небрежно назвал меня по имени, что просто поднялся на негнущихся ногах и так же быстро выскользнул из купе. Едва заметная дрожь, должно быть, пробежала по моему телу при звуке моего имени, сорвавшегося с его губ (опять эти невозможные губы!!), но если это и произошло, то затерялось в последовавшей за этим еще более сильной и бесконтрольной дрожи. Может быть, у меня получится облажаться настолько чтобы меня действительно отправили в Азкабан. Все лучше, чем это.

___

Мое возвращение было бурным и ошеломляющим, но я, к счастью, нашел минутку, чтобы отвести Макгонагалл в сторонку и попросить разрешения пропустить церемонию отбора и первый ужин, чтобы отдохнуть в своей комнате. И она любезно позволила мне это. В этом году мы все жили в импровизированном общежитии в комнате по требованию, что означало, что комнаты были предоставлены только нам, и я был бесконечно благодарен за это. Возможно, я был немного раздражен тем, что мне явно выделили главную спальню, потому что в ней была собственная гребаная ванная, и мне хотелось крикнуть в окно, что Я ВСЕГО ЛИШЬ ОБЫЧНЫЙ МАЛЬЧИК-ПОДРОСТОК, ВАШУ МАТЬ!!! Но уединение, все-таки, было желанным и приятным. Особенно после того, как я целое лето отсиживался на площади Гриммо. Я плюхнулся на кровать, даже не обращая внимания на болезненные спазмы в животе. Честно говоря, я не был уверен, что смогу есть. Мое общение с Малфоем не могло пройти более неудачно. Из меня вырвался стон, когда я сдвинул очки на лоб и прижал ладони к глазам. "Драко"? Серьезно?? Откуда, черт возьми, это взялось?? Мне хотелось биться головой о столбик кровати, рвать на себе волосы и плакать. Я хотел зайти только для того, чтобы сказать ему, что между нами все будет в порядке, что ему не нужно беспокоиться о том, что я буду преследовать его или что-то в этом роде, что все в порядке, если я ему нравлюсь, хотя было совершенно очевидно, что это не так. И в конце концов спросить его, почему? Почему я нравлюсь ему? Я понимаю, что убил Волдеморта и совершил множество других героических поступков, но если я действительно нравился ему так долго, как он утверждает, то это не имеет ко всему произошедшему никакого отношения. Я ему нравлюсь. Я отнял руки от глаз, моргая, чтобы отогнать появившиеся звездочки, и затуманенным взглядом уставился в потолок над балдахином кровати. Черт возьми, почему?? Моя недолгая интрижка с Чжоу, которую я вряд ли мог назвать "настоящими первыми отношениями", на самом деле возникла только потому, что я почувствовал ее интерес ко мне. Вроде как я ухватился за первую возможность, но потом Джинни… Джинни, вспомнил я. Она знала меня почти столько же, но до шестого курса даже не попадала в поле моего зрения. Опять же, когда я почувствовал ее интерес ко мне. И в этом было гораздо больше смысла, потому что я спас ее от Волдеморта на втором курсе, и она все это время проявляла ко мне интерес. Мне потребовалось четыре года, чтобы осознать этот факт. В обоих случаях я признался себе, что на самом деле не был заинтересован ни в одной из них, пока не узнал об их интересе. Это заставило меня неловко поерзать на кровати, когда я подумал о том, что мне нравятся только те девушки, которым я уже нравлюсь. И если я узнавал, что кому-то интересен, то это был самый минимум, чтобы суметь заинтересовать меня в ответ… Неа. Нет, я поспешно отбросил эти мысли и вскочил с кровати. Все, что мне было нужно, - это принять душ. Конечно, я бы смыл с себя запах поезда, завернулся под одеяло и лег спать пораньше, чтобы как следует выспаться перед первым днем занятий. Первым днем общения с Малфоем после всего. Я распахнул дверь ванной, возможно, с большей силой, чем было необходимо, пытаясь выбросить его из головы. Все это очень сильно напоминает учебу на шестом курсе, как будто я снова вернулся в то время. Черт возьми.

___

К счастью, за весь вечер я больше не столкнулся с Избранным и уже обыскивал отведенную мне комнату в общежитии, прежде чем хоть кто-нибудь успел бы оттащить меня в сторону, чтобы обсудить, почему у меня хватило наглости вернуться. Это была не моя гребаная идея, хотелось мне сказать им, но это означало бы привлечь к себе лишнее внимание, и хотя пристальные взгляды и шепот были далеки от метки "безразличие", все, что я мог сделать, чтобы сохранить свое спокойное состояние, это следовать плану А. Когда за мной закрылась дверь, я окинул взглядом унылую обстановку моего нового общежития. Меня пронзила тоска по слизеринскому общежитию с его изумрудными занавесками и серебряными вставками. Это было не самое худшее, но я чувствовал себя совершенно неуместно среди кремовых и загорелых женщин. Вздохнув, я сорвал с себя мантию и бросил ее на пол. - Мама закатит истерику, - подумал я с беспечным весельем, раздеваясь до трусов и разбрасывая свою форму, абсолютно наплевав на то, куда она может в принципе упасть. От мысли о Гарри в незнакомой комнате дальше по коридору у меня побежали мурашки по коже, когда я забрался под одеяло, но палочка была у меня в руке, и я не был в гребаной тюрьме, так что я старался не зацикливаться. Я был напряжен, как свернувшийся калачиком василиск, под одеялами, когда пытался подавить все свои лишние мысли, чтобы суметь уснуть. Каким бы напряженным ни было мое тело, по мере того, как мой разум все больше и больше погружался в сон, он начал блуждать. У меня был чертовски тяжелый день, и я не надеялся, что впереди будут дни полегче, но когда я еще крепче сжался, воспоминание о Гарри, тянущемся к моей руке, всплыло на поверхность. Мой измученный разум, казалось, был готов предать меня, когда я подумал о том, как легко и рефлекторно он прикоснулся ко мне. Потянулся ко мне. Произнес мое имя. Это не могло быть гребаным совпадением, и я осмелился предположить, что он говорил правду, когда сказал, что все в порядке. Очевидно, что это было ни хрена не прекрасно, это было даже не из разряда "нормально", но он казался таким же неловким, как обычно, и даже разыскал меня. Может быть, чтобы помучить, но он казался искренне озадаченным тем, что я могу думать о нем иначе, чем в негативном свете. Черт возьми, мысленно простонал я, раздраженно переворачиваясь на другой бок. Мой разум, возможно, и был истощен, но тело было напряжено, как пружина. И снова мой предательский разум предложил мне отличное решение проблемы: "Ты можешь подрочить", - сказал он. Избавься от этого напряжения в своем теле, чтобы ты мог, наконец-то, блять, уснуть. Эта мысль только сильнее ранила меня, когда ярость закипела в моей груди от этого предложения. Казалось, была только одна вещь, на которую я мог бы дрочить как сумасшедший, и это ни в малейшей степени не улучшило бы мое положение, если бы я позволил себе думать об этих губах дольше секунды, каковы они на вкус, как они могут чувствоваться при прикосновении к ним..... Я прошипел проклятие в подушку, почувствовав, как еще сильнее напряглось мое тело. Я сдерживался. Я знал, что сдерживаюсь, потому что был здоровым подростком и воздерживался от еды с тех пор, как произошел инцидент. Как бы я мог жить дальше, если бы я трогал себя, думая о Гарри? Несмотря на отвращение, которое я испытал при этой мысли, оно растворилось в нарастающем возбуждении, обозначившимся явным признаком между моих ног, и я снова застонал в подушку. Мои чертовски напряженные бедра без моего ведома потерлись друг о друга, и от этого мгновенного трения у меня по спине побежали мурашки. - ЧЕРТ! - Я кричал в подушку, где-то на задворках сознания благодаря того, кто поселил меня одного в это комнату общежития, пока пытался бороться с собой. Ничего не поделаешь, я был тверд как скала, и о сне просто не могло быть и речи, поэтому, издав еще один самоуничижительный стон, я сбросил с себя одеяло и перевернулся на спину. Потребовалось некоторое усилие, чтобы разжать руки и ноги, а затем моя рука скользнула вниз по животу мимо прорехи в трусах, и выпустила возбужденный горячий член наружу, заставив меня прикусить губу, чтобы не издать слишком сильный стон. Господи, теперь, когда я (с неохотой) позволил себе задуматься об этом, я уже много раз видел мельком эти мышцы пресса. Эта спина, икры, руки и плечи… Все это принадлежало тому придурку, который хотел только помучить меня, когда я… Я бы… Отвратительный стон вырвался из моего горла, когда я потянулся к стоящему колом члену, представляя, каково это - целовать эти отвратительные, обветренные губы, каково это - прижиматься к этой коже, как выглядит его член... Мои глаза резко раскрылись, и, несмотря на то, что я был один, чертовски унизительное зрелище обнаженного Гарри Поттера вызвало у меня слезы на глазах. Даже когда рядом не было свидетелей, некого было ругать, мне казалось гребаным насилием представлять его распростертым подо мной, раскрасневшимся, застенчивым и умоляющим об этом. Какие бы звуки он издавал, когда я входил в него, как бы все это выглядело. То, как он бы прижимался ко мне, сжимался вокруг меня, как звучали бы те самые мерзкие пошлые звуки, когда мои бедра бы ударялись о его задницу, как он бы кончал себе на живот, когда я довел бы его до экстаза... Я кончил четырьмя обильными толчками, тяжело дыша, словно пробежал гребаный марафон, и удовольствие, от которого у меня задрожали конечности, наконец-то смогло хоть немного ослабить напряжение, которое я терпел долгое время. Я был благодарен за это, но когда я взялся за палочку, чтобы привести себя в порядок, стыд и грубое унижение, с которыми я боролся, прорвались наружу, а слезы, которых я старался избежать, резко вырвались наружу. Господи Боже, как же я попал.