Смурфики: Песнь Льда и Огня

━━━ ПРОЛОГ: Огонь, разжигающий воздух ━━━

      В бесконечном зелёном лесу, где каждое дерево шептало старинные секреты, а цветы распускались под мягкими лучами солнца, простиралось удивительное царство, населённое милыми синими существами, которые именовали себя смурфиками. Эти дружелюбные создания встречали каждый новый день с улыбкой и радостью, но за красочным фасадом этого волшебного места скрывалась одна неразрешимая загадка, затерянная в тенях: один из них был совсем не таким, как остальные.       Имя ему было Растяпа.       Каждый солнечный день, когда он пытался сделать что-то полезное, он вновь и вновь попадал в ситуации, от которых остальные или закатывали глаза от неудовольствия, или задорно смеялись.       Неуклюжесть Растяпы не была каким-то физическим недугом, но, скорее, врождённой особенности, подобно злому року, подтачивавшему жизнь с первых минут.       Но что на самом деле скрывалось за этой невинной, смущённой улыбкой? Никто не догадывался о том, какие терзания она прятала. С раннего утра до позднего вечера Растяпа подбадривал себя, думая, что злые шутки — это просто легкомысленные забавы.       Возможно, однажды его примут в свои ряды, и он сможет забыть о своих страхах, освободиться от груза неуверенности. Но надежда, как капля дождя на горячем песке, постепенно иссыхала, оставляя лишь горечь и ощущение одиночества.       В надеждах не слышать более презрительного смеха Растяпа примет решение, что перевернёт его жизнь и приведёт его в такие места, о которых Растяпа даже и помыслить не мог. Это решение ввергнет его туда, где друг друга встречают не тёплые улыбки, а холодная и суровая тишина.       Так начинается этот путь.

━━━✷✷✷━━━

      — Посмотрите, он опять упал! — послышался смех смурфика.       В центре Деревни произошло небольшое происшествие, и несколько смурфиков собрались в толпу, чтобы понаблюдать за попытками смурфика с приспущенной шапкой встать на ноги после падения. Снова он оказался в ситуации, из-за которой больше всего желал провалиться под землю и ни перед кем больше не показываться.       — Опять? Ну сколько можно же уже! — послышалось из толпы, и толпа погрузилась в обсуждения.       Перед ними уже стоял Растяпа, активно отряхивающийся от пыли. Ему казалось, что эти слова наносили больше боли, нежели приносили облегчения. Растяпа вдоволь наслушался подобных слов в свою сторону — он устал извиняться перед каждым за свою неуклюжесть.       — Ну, ребят, я же не нарочно. Я всегда был таким… — Растяпа на мгновение замолк. — И всегда буду таким.       — И снова та же отговорка, что и всегда. Давай угадаю: сегодня ты упал, а завтра устроишь пожар во всей Деревне? — раздался в толпе знакомый голос.       Растяпа поднял взгляд и увидел Мастера. Этот смурфик был подобен прочной стене, не желавшей принимать какие-либо попытки измениться.       — И не думай, что мы будем всю жизнь тебя терпеть, — закончил свою мысль Мастер.       — Мастер, ну чего ты? Я же ничего не испортил… — с досадой выдавил Растяпа, ощущая как одиночество уже разливается по венам леденящей волной.       То была правда — Растяпа не мог понять, почему на него злились так, словно он разрушил какой-то важный проект Мастера, или по крайней мере пироги Пекаря. Обычное падение, вызвавшее хохот чуть ли не всех свидетелей. Но каждым днём становилось всё хуже, всё больше презрения было в смехе друзей и всё реже друзья протягивали ему руку помощи после падения.       — Смурфи отсюда, Растяпа. Это единственное, что ты можешь сейчас сделать, — выдохнул Мастер.       — Да! Смурфи отсюда! — поддержал кто-то в толпе и гул голосов поднялся вновь. — И не возвращайся.       Из голубых глаз Растяпы покатилась одинокая слезинка, которую он тут же вытер. Он пришёл сюда — у него попросили помощи, и как же он рад был с этой просьбы… и как же тоскливо ему стало, когда это обернулось очередной злой шуткой.       «Почему?» — подумал Растяпа, и он с трудом развернулся.       Он медленно покинул центр Деревни, размеренно делая шаги, чтобы не споткнуться и не услышать ещё больше смеха. Минуя домики-грибы других смурфиков, он украдкой наблюдал за своими собратьями. Кто-то из них веселился, не имея за плечами забот, а кто-то напротив был занят и погружён в своё дело.       «Как же я хочу быть таким же», — мысленно проговорил Растяпа.       Растяпа решил пойти к себе домой и до следующего дня не переступать за порог дома. Он надеялся, что за это время смурфики успокоятся и забудут про этот инцидент. Но была и другая надежда: сейчас кто-нибудь его остановит, попросит о чём-то или просто предложит весело провести время. Он был бы рад составить хоть кому-то компанию, посмеяться с другими над шутками Хохмача, послушать цитаты Благоразумника или понаблюдать за тем, как рисует Художник.       Но его никогда по-настоящему не просили о помощи. И было понятно почему, хоть и становилось от этого тоскливо, как никогда.       Дойдя до своего домика на краю Деревни, Растяпа поднял взгляд к небу, где лучи тёплого солнца пробивались сквозь листву могучего дуба, росшего прямо над его хижиной. Этот дуб стал Растяпе ближайшим другом в самые трудные времена.       Домик Растяпы был такой же, как и у других, но со своими особыми деталями, придававшими этому строению своеобразный вид. Такой, что сразу давал понять, кто здесь проживает.       На стене висела самодельная ленточка, сотканная Растяпой из различных цветков, всяких бусинок и камушков, найденных когда-то в лесу. Каждый был уникален, имел свой цвет и даже особый перелив на свету, названия которых Растяпа, увы, не знал. Быть может, Благоразумник когда-нибудь бы подсказал или Папа-Смурф… если он, Растяпа, когда-нибудь избавится от своей неуклюжести. Иначе он просто побоится к кому-либо идти из страха быть осмеянным.       Не выразить словами, как ему это надоело. Растяпа огляделся вокруг. Его взор устремился на привычные, родные картины, так сильно притягивающие своей хаотичностью домики-грибы. Родной дом, ставший темницей. Дом, в котором ни один не терпит чужих ошибок. Растяпа осторожно присел на траву и облокотился о стену своего домика, открыв перед собой этот замечательный вид на родную Деревню.       Всё же он понимал, что некоторые просто злились на саму ситуацию и не хотели причинить ему боль. Они любят его, как и он любит их.       Тем не менее, Деревня косвенно помогала Растяпе справляться с пренебрежительным отношением. Стоило ему уйти в одинокое место и побыть там какое-то время, как сразу становилось легче — груз с души исчезал сам по собой. Всё-таки они были одной большой семьёй, и может быть, когда-нибудь, его начнут принимать за своего.       Нужно больше верить в себя, несмотря на те недоразумения и упрёки, от которых ему было так больно. Если даже некоторые не понимают его стараний и искреннего желания помогать, самое главное что остаётся — так это уверенность в себе. Уверенность в завтрашнем дне, в котором всё будет хорошо. И надежда на лучшее будущее.       — Растяпа?       И снова это имя. Снова «Растяпа». На ум пришли болезненные воспоминания из детства, когда они все ещё были смурфлятами и впервые проявили свои таланты. Как Поэт в стихосложении, как Художник в рисовании, и как Силач в накачивании своих мускулов. Когда другим давали имена за их заслуги и успехи, Растяпа ничем примечательным не выделился.       Он только падал и всё портил. И для него это не было странным. Так он и получил заслуженное имя. Но, как бы печально это не звучало, есть один странный факт: сейчас в Деревне проживают две девочки, являющиеся друг другу сёстрами — Смурфетта и Заноза. И сейчас они считаются единственными представителями женского пола.        Однако, как помнил Растяпа, в детстве у него была подруга, за которую он старался держаться, прячась от оправдания своего имени. Он не помнил её имени, но ясно помнил, как она внезапно исчезла из деревни. Даже Папа-Смурф не мог понять, куда она пропала, хоть, как он и говорил, искали её целый месяц.       — Растя-я-п-а-а.       Растяпа вышел из своих глубоких размышлений, потому что кто-то тряс его за плечи.       — Ты спишь? — спросил некто перед ним. Растяпа поднял глаза и увидел перед собой беспокойного улыбающегося Художника. В руках у него были две корзинки.       — Да, это я, — произнёс он тихо, стараясь не показывать, как его терзает это имя. — Нет, не сплю.       — А чего ты здесь? Разве не хочешь веселиться с другими?       Кажется, Художник не застал сегодняшнего события. А какое ему дело до него? Какое вообще кому-то есть дело до его чувств и переживаний?       — Всё в порядке, Художник. Я… просто… только закончил уборку дома и решил отдохнуть, — соврал Растяпа.       — Эй, ну я же вижу, что это не правда. Если бы ты убирался, то твой дом сейчас блестел бы от чистоты, — заметил Художник. Растяпа лишь вздохнул, не зная что ответить.       Ему было неловко обсуждать что-то, связанное со своим состоянием и тем, что он сейчас чувствовал. Открываться перед другом было тяжелее, чем просто взять и упасть на ровном месте. Перед другом… а остались ли у него друзья в Деревне?       — Ну… может, я и не делал уборку, но… — он запнулся, пытаясь подобрать слова. — Я просто… устал, наверное.       — Тогда может, — начал Художник, — поможешь мне? Папа просил сходить в лес и набрать ягод, а вдвоём ведь всегда веселее. И, кстати, а чего ты на траве сидишь? Заболеешь ведь.       Растяпа слегка удивился такому приглашению. Заколдованный лес всегда манил своей природой и теми дарами, что он предлагал. Но он уже давно не отваживался на подобные вылазки, настолько давно, что даже не помнил свой последний выход в лес. А сейчас его нынешний лучший друг предлагал ему пробудить старые воспоминания и вдохнуть новые.       — Ягод? А почему я? Почему не Силач или Пекарь? — недоумевал он, поджимая губы.       Художник задумался на мгновение.       — Знаешь, Растяпа… именно с тобой можно разделить настоящее приключение. Силача я уважаю, но он постоянно тренируется, а Пекарь не выходит за пределы своей кухни. А вот ты… — задумался он на несколько мгновений, — с тобой всегда весело.       Растяпа в смущении покраснел, но что-то ему не давало покоя. Словно над ним опять пытаются зло пошутить, как это произошло сегодня. Но Художник говорил искренне и никогда не пытался обидеть его.       — Так ты идёшь? — с улыбкой спросил Художник, поправляя на себе шапку. Растяпа настороженно посмотрел на своего друга.       — А знаешь… почему бы и нет, — согласился Растяпа.       — Вот и хорошо! — радостно воскликнул Художник и помог Растяпе подняться. — Вот, держи корзинку.       Растяпа неуверенно взял корзинку из рук Художника и почувствовал её лёгкость в руке. Она была плетёной, с аккуратно завязанным на ручке ярким оранжевым бантиком, который развевался на ветру.       — Идём? — спросил Художник, сияя от волнения. — Я знаю несколько мест, где растут самые вкусные ягоды. Нам нужно будет пройтись немного, и я тебе всё покажу.       Растяпа кивнул, хотя внутри бушевали противоречивые ощущения. Было странно осознавать, что кто-то вот хочет, чтобы он, Растяпа, был рядом и составил компанию, не для того, чтобы посмеяться или выставить его посмешищем перед всей Деревней.       — Ого, — воскликнул Художник, заметив украшения на доме Растяпы, которые до этого никто не видел. — Они — прекрасны!       — Кто они? — поинтересовался Растяпа, не зная что имеет ввиду Художник.       — Красиво, — подметил Художник, подходя к дому Растяпы и аккуратно беря в руки ленту, опоясывающую хижину. — Это ты сделал?       Растяпа одновременно почувствовал маленькую радость и шок от того, что творение рук его наконец-то заметили. Несколько месяцев эта лента висела и не привлекала к себе внимания кого бы то ни было, а теперь её наконец-то заметили.       — Это… — начал Растяпа, сбивчиво, — да, я делал. Собирал безделушки. Как-то раз… когда мне было грустно… я просто решил, что могу сделать что-то красивое. И вот… — он сглотнул.       С одной стороны, он ощутил гордость за своё творение, но с другой — воспоминания о насмешках всё ещё давили его тяжёлым грузом.       Художник внимательно посмотрел на Растяпу, заметив, как тот с трудом собирал свои мысли и как его глаза слегка затуманились от воспоминаний.       — Растяпа, — мягко начал Художник, положив руку ему на плечо, — это очень красиво. Не позволяй никому сказать тебе иное.       Растяпа немного расслабился от поддержки Художника, и внутри появилась капелька надежды.       — Но… — продолжил Растяпа, прерываясь. — Иногда я думаю, что это просто какая-то нелепица. Никто не оценит это так, как мне бы хотелось.       — Знаешь, многие художники начинали так же, как и ты. Все великие вещи начинаются с малого, с искреннего желания создать что-то прекрасное. Да, и красота не всегда заключается в совершенстве. Она есть то, что ты вкладываешь в своё творение. В твоем случае это искренность и любовь, — подбодрил его Художник, ему действительно нравилось творение Растяпы.       Растяпа вновь встретил взгляд Художника, и, хотя в его душе ещё оставались тени сомнений, в его сердце пробуждалась сила. Он вспомнил, как собирал цветы в лесу, как искал самые необычные камни. Каждое украшение, каждое соединение было отражением его эмоций, его внутреннего мира.       — С-с-спасибо, Х-художник, — ответил Растяпа, сглатывая ком в горле.       — Ну а теперь. Идём за ягодами? Быть может, мы соберём чего-нибудь и для этой ленточки, — улыбнулся Художник. — И если хочешь, я могу рассказать другим про неё…       — Нет, — не успел закончить Художник, как его перебил Растяпа. — Я не хочу, чтобы про неё узнали другие. Таким способом.       Художник на мгновение замер, удивлённый резкостью, с которой Растяпа отреагировал на его предложение. В его голосе звучала такая решимость, что он сразу понял: речь шла о чем-то глубоком, о том, что для Растяпы было очень важным и личным.       — Хорошо, — тихо согласился он, очень тщательно подбирая слова. — Если ты так хочешь, я не буду никому рассказывать об этом. И поверь мне, всегда найдутся те, кто поймёт и оценит твою работу, но никто не сможет понять лучше, чем ты сам. Именно ты придаёшь своему творению смысл, а не чьё-то мнение.       — Спасибо ещё раз, Художник, — сказал он тихо, — идём в лес?       — Отлично! — с радостью откликнулся Художник. — Пошли!